Столицы тоже люди!

От автора: Простите за ошибки. За Москву сами сажайте меня в психушку хDDDD Да и за Брест тоже о.о И Евпаторию. Да за всех хDDDD Ах, да, появляются Вильнюс и Таллин. Ну и еще парочка сюрпризов ^^ Лучи солнца пробивались в окно и нежно гладили стены комнаты. Евпатория заботливо заматывала увечья Москвы бинтами, шепча что-то утешительное. Девушка ее не слушала, лишь отсутствующим взглядом смотрела в потолок. Питер приложил ватку с йодом к щеке Москвы, от чего та взвизгнула. — Терпи, сама же виновата, — пробубнил он. Столица ничего не ответила, давая понять, что и так все знает. — Да, мордобой ты устроила красивый, но без цели, — подтвердил слова брата Киев, стоявший у окна. — И что на тебя нашло? Как с цепи сорвалась, ей Богу! — А вы то что полезли? — огрызнулась девушка и откинула заботливую руку младшего брата. — Это абсолютно вас не касается! — Ну уж нет! — хихикнул Киев, — Это еще как нас касается! Москва грозно посмотрела на него и попыталась встать, но рана, нанесенная Токио, до сих пор болела. На одежде выступило ярко-красно пятно. Евпатория легонько дотронулась до плеча подруги. Но Москва отстранила ее рукой. — А ну-ка, продолжай, — сказала она и привстала, ухватившись за спинку стула. Киев отвернулся к окну. — Продолжай, я сказала! — девушка начинала злиться и уже готова была кинуть в украинскую столицу стулом. Но Киев был непоколебим. — Я скажу, только когда ты будешь готова меня выслушать, — спокойно ответил он, не повернув головы. — Твое сознание сейчас забито ненавистью, и ты просто не воспримешь сказанное мною. Как и ожидалось стул отправился в полет. Однако, Киев успел уклониться, а вот окну деваться было некуда. Стекло разлетелось вдребезги, и с мелодичным звоном осколки полетели на пол. Евпатория с ужасом отбежала от разъяренной Москвы. — Питер, быстрей! Звони! — крикнул Киев, уклоняясь уже от светильника. Северная столица кивнул, схватил напуганную Евпаторию за руку и скрылся вместе с ней за дверью. Москва взяла ножницы, которыми подруга резала бинты, и направилась к брату. Кровь из раны текла и алыми каплями падала на ковер, оставляя кровавый след. Глаза девушки горели безумием и яростью, лютой ненавистью ко всему живому. — Ты... Ты тоже связался с этими подонками?! Предатель! — крикнула и бросилась на Киев. Он перехватил ее руку, но одно из лезвий вонзилось ему прямо в плечо. Парень невольно вскрикнул от неожиданной боли. На лице Москвы появилась удовлетворенная улыбка. — Я всегда знала, что тебе нельзя доверять, — говорила она, глубже вонзая лезвие в плечо брата. Кровь пошла сильнее, и сила будто утекала вместе с алой жидкостью. Киев стиснул зубы, силясь отстранить сестру и при этом не причинить ей вреда. Однако, его положение было не из лучших. Будучи прижатым к стене, он не мог ничего сделать. Но девушка, видимо, была опьянена нахлынувшей на нее волной злости, что уже не замечала ничего вокруг. — Знала, знала, — говорила она, с усердием вводя лезвие в плечо нового противника. — Еще когда Америка приглашал тебя в НАТО. Я все помню! Уже тогда меня одолевали сомнения на счет твоей верности. — Я не твоя собачка, чтобы быть тебе верным, — прохрипел Киев. — Очнись! Подумай, что ты сейчас творишь! — это были последние его попытки вразумить девушку словами. Но Москва будто не услышала его слов. — Да, и правильно сомневалась! — шипела она. — Теперь Япония. Потом Англия. Вскоре ты нападешь на Россию, начнется ядерная война...Сволочь! — теперь уже кричала она. В плече что-то хрустнуло, и Киев уже не смог сдержать крик. "Черт, поторопись, Питер!" ************* — Йоу, братан! Да ты их уделал, как диван! — с рифмой и смыслом у Нью-Йорка всегда были проблемы. Вашингтон спокойно курил сигару, сидя у окна и не обращая внимания на брата. А тот словно неваляшка, прыгал, покачивался, шатался из стороны в сторону, скрестив руки на груди. Столица вздохнул и затушил окурок. — И как всегда что-то да не так, — вздохнул он, смотря на прогуливающихся внизу людей. — Что-то портить у славян в крови! Нью-Йорк присел рядом с ним, широко расставив ноги, и положил руку на плечо Вашингтона. — Тебе еще не надоело, а? — если Нью-Йорк говорит обычными словами, значит мысль того стоит. — Ты же пытался настроить отношения с Москвой — не получилось. Украина с позором выгнала тебя, отказавшись вступить в НАТО. Да, твои уговоры подействовали на Болгарию, но он веками связан с Россией и очень его уважает. Оставь ты их в покое! Не суйся к ним и жизнь станет лучше, и мир перестанет содрогаться от вечных скандалов. Но Вашингтон жестом приказал ему замолчать. — Я не отступлюсь. Мне кажется, это достойный ответ, — сказал он. Нью-Йорк лишь покачал головой. На планировку этого собрания брат потратил несколько дней. Все тщательно продумал, высчитал все возможные ходы...И если Москва вела себя, как заведенная кукла, да и Токио не подкачал, то поведение хрупкой Евпатории его просто поразило. Пока Киев и Питер спасали Токио, она отвесила Вашингтону такую пощечину, что тот не устоял на ногах и больно ударился затылком о спинку стула. Вашингтон осторожно дотронулся до ссадины на щеке, что оставила ему девушка. "Такая сильная, а по виду и не скажешь. Уж больно мила!" Но тут же одернул себя и помотал головой. "О чем я вообще думаю?!" Снова взглянув в окно, он увидел предмет своих мечтаний. Евпатория бежала через сад, иногда спотыкаясь и падая. Было видно, что она куда-то спешит. ********************** Дверь внезапно распахнулась и в комнату влетел парень. Он был одет в темно-зеленую военную форму, широко распахнутые голубые глаза горели решимостью. Москва обернулась, чтобы смерить взглядом вошедшего. Руки сами отпустили ножницы, и, став свободным, Киев отбежал от мучительницы на приличное расстояние. — Брест, — еле слышно прошептала девушка. Парень окинул ее презрительным взглядом. Этим взглядом, он словно толкнул Москву, от чего та упала на колени. — Прости, прости, — зарыдала она, закрыв лицо руками. — Я сумасшедшая, я дура! Прости, прости. — Ты думаешь, что я подойду и начну тебя успокаивать? — холодно спросил Брест. — Привыкла, что тебя все ласкают. Ты как избалованная принцесса! — его слова вонзились в сердце девушки будто нож. — Пожалуйста, не говори так, — прошептала она. Питер наблюдал из-за двери за происходящим. Да, Киев был прав. Когда Москва оказывается в таком невменяемом состоянии, помочь может только он. Брест был единственным, кого Москва безгранично уважала и любила. Из-за пережитой травмы во время Великой Отечественной войны, он был немного угрюмым и с виду, даже злым, но этот не так. Брест был скуп на слова, а уж тем более на похвалу, но если она звучала и его уст, то это можно считать высшей наградой. Храбрость и отчаянная жажда победы советских солдат при обороне Брестской крепости навсегда оставила след в сердце и сознании девушки. Война навсегда сделала Брест военным человеком, дисциплинированным, строгим и излишне подозрительным. Именно за эти качества Москва так его уважала, именно эти качества она не могла пробудить в себе. Именно поэтому, она всегда прислушивалась к его замечаниям и советам. — Не говори, — шептала Москва. Брест подошел к ней, взял за плечи, поставил на ноги и сильно тряхнул. — Перестань ныть, — уже мягче сказал он. Москва вытерла слезы. — Сядь туда, — сказал Брест, указывая на кресло в противоположном углу комнаты. Девушка кивнула и послушно села в кресло. Брест помог подняться Киеву, тот уже успел перебинтовать себе рану, и, поддерживая его, подошел к Питеру. — Когда ты отведешь ее к врачу? — строго спросил Брест, укоризненно глядя на товарища. Но тот лишь опустил глаза. — Я не могу своими руками сдать сестру в психушку, — покачал головой Питер. Киев оперся о стену и, схватив рукой плечо, сказал: — Но мы же не пытаемся ее запихнуть в дурдом! Наоборот, хотим, чтобы она туда не попала. Север вновь покачал головой. Эти припадки и раньше случались у Москвы, но в последнее время они стали происходить с завидной регулярностью. Это, конечно, не поднимало ее рейтинг в мировом сообществе, а на Россию вновь смотрели, как на психа. — Я вас понимаю, — вздохнул Питер. — Но и вы меня поймите. Она никогда добровольно не согласится на визит ко врачу, а даже если на нее подействуют мои уговоры, я буду навсегда предателем в ее глазах. В воздухе повисло молчание, нарушаемое лишь прерывистым дыханием украинской столицы. — Мы не смеем вмешиваться, — произнес наконец Брест, кинув взгляд в сторону всхлипывающей Москвы, — Это проблема только России, и только твоя. Но лучше прислушайся к нашим словам. Прощай, удачи, — он хлопнул Питер по плечу и подставил свое Киеву. — Да, удачи, — улыбнулся Киев и вместе с Брестом направился вниз по лестнице. Питер махнул им рукой и тоже улыбнулся. Он хотел, чтобы Брест остался, но не смел его задерживать. На минуту он вспомнил о Евпатории, но дрожащий голос сестры заставил его забыть о ней. — Хотите сдать меня в дурку, да? Москва уставилась в пол, делая вид, что увлечена разглядыванием ворсинок ковра. Питер подошел к ней и осторожно обнял за талию. Девушка скривилась от боли, но он ничего не заметил. Север ожидал резкого удара или колкого слова со стороны сестры, но ничего такого не произошло. — А я не против, — усмехнулась девушка. Питер погладил ее по волосам. — Ты и правда сумасшедшая, — улыбнувшись сказал он. — Но не это ли делает тебя не похожей на других? Москва внимательно посмотрела в лицо брата. — Как старомодно и пафосно, — скривилась она. — В этом весь ты, Питер. Парень только засмеялся. Тут он почувствовал, что пальцы его намокли. — О Боже, да ты же вся в крови! — воскликнул он, вскакивая и хватая со стола бинты. — Раздевайся! — Чтооо? — округлила глаза Москва. — Я тебе повязку сменю, — фыркнул брат и размотал бинт. — Давай, снимай! Девушка вскочила и спряталась за спинку кресла. Боль будто отступала, а вместо нее приходило тепло и умиротворение, исходящее от брата. — Стесняешься что ли?! — приподнял бровь Питер и сразу же махнул рукой. — Да что я там у тебя не видел? — Это когда ты успел все разглядеть? — еще больше удивилась столица, выглядывая из-за кресла. Питер понял, что лучше рассказать всю правду, соврать красиво сейчас не получится. В лучшем случае Москва просто смертельно обидится, а в худшем...На этот раз он уже будет звонить не Бресту, а добрым магам в белых халатах. — Когда ты, кхм...пришла пьяная из Риги, — пробубнил он. Москва потерла висок. — Так, когда это было и что я вообще забыла в Риге? Ничего не помню... — Как раз там ты ничего не забыла, Рига сам тебя принес, — снова невнятно сказал Питер. Москва вылезла из укрытия, сняла кофту и повязала ее вокруг груди. — Перевязывай, — сказала она, сорвав испачканные бинты и обнажив рану. Лучи солнца осветили небольшой, но глубокий порез на талии. Осторожно обработав рану йодом, Питер принялся наматывать повязку. Москва внимательно наблюдала за его движениями, словно он в любой момент мог ударить ее. Питеру было неприятно ощущать на себе этот взгляд, но он боялся поднять глаза на сестру. Он снова боялся увидеть в них то страшно безумие и неукротимую ярость и жажду крови, что лицезрел сегодня. Москва провела рукой по свежим бинтам и удовлетворенно кивнула. — Сойдет, для сельской местности, — с улыбкой сказала она. **************************** — Тыж-мыж-пыж...Это как вообще? — почесал затылок Уфа, разглядывая одну из скульптур, стоящих на этаже в коридоре. На постаменте возвышались мраморные фигуры полуобнаженных мужчины и женщины в какой-то немыслимой позе. Отель оказался еще и чем-то вроде музея. Картины и статуи были тут повсюду, а обитые дорогими шелками стулья выглядели так красиво, что на них было жалко садиться. Наклонив голову на бок, он пытался разобраться где чья нога и где чья рука. — Я вижу, вы большой ценитель искусства, — раздался голос за его спиной. Обернувшись, парень увидел высокую женщину в легком черном платье и такого же цвета шляпке. Дама выглядела бы очень траурно, если бы не ярко-алое перо, украшавшее головной убор. "По-моему, я уже где-то видел ее." — промелькнуло в голове парня. — Я вижу, вы меня не знаете, — сказала дама, доставая из леопардовой сумочки длинную женскую сигару и медленно затягиваясь. — Париж, приятно познакомиться, — она протянула руку, а Уфа энергично пожал ее. Дама немного скривилась и поправила вельветовую перчатку. — Уфа, — представился парень. — Мне казалось, с утра вы были в другом платье. Париж улыбнулась и выпустила небольшую струйку дыма. — Так оно и есть, я поменяла его. Уфа хмыкнул, чем вызвал ее недовольный взгляд. — Простите, простите, — замахал он руками, — Просто не заметил, — но тут его осенила мысль. — Но раз вы здесь, то по всей видимости собрание уже окончилось? — Минут сорок как, — кивнула Париж. Подпрыгнув от счастья, Уфа побежал вниз по лестнице, совсем забыв о новой собеседнице. ***************** Свежий ветерок развивал волосы трех человек, сидевших в беседке где-то в саду. — Это все? — удивленно переспросил Таллин. — Мне казалось, у Москвы уже вошло в привычку бросаться на всех. Евпатория потупила взгляд и затеребила подол сарафана. — Но...Но я просто хотела попросить... — ...Чтобы мы ее не обижали! — закончила фразу стоявшая у края девушка с заколкой в виде черной розы. — Не делай из нас извергов! — Спокойно, Вильнюс, — охладил ее Таллин и снова повернулся к Евпатории. — Лично нам нет никакого дела до Москвы в данный момент, так что можешь не переживать, — улыбнулся он. — Согласен, мой хозяин не особо дружит с Россией, но лично МНЕ гнобить Москву ни к чему. Вильнюс фыркнула, а Евпатория аж засветилась от счастья и обвилась вокруг шеи эстонской столицы. — Спасибо, а то мне сейчас требовалось успокоительно слово, так сказать, — улыбнулась она и, чмокнув Таллин в щечку, весело выбежала из беседки. Проводив ее взглядом, Вильнюс язвительно сказала: — Ну что любовничек, счастлив? Таллин лишь улыбнулся и закинул руки за голову. — А ты ревнуешь, м? — покосился он на девушку. Вильнюс залилась краской. — Да с чего бы этого? — крикнула она. — Если хочешь, можешь тоже меня поцеловать, — засмеялся Таллин. — Я тебя щас под зад каблуком поцелую, — пригрозила Вильнюс и, грозно развернувшись, тоже выбежала из беседки. — Вот стерва, — проводил ее взглядом Таллин. ************************************************ — Хук справа, хук слева, еще немного и....Да! Ванкувер победил! И именно ему достается этот рулон туалетной бумаги! Это была великая битва! — прыгал по комнате Ванкувер, размахивая "призом". Сочи устало плюхнулся на кровать. — Не честно! — как капризная девчонка заныл он. — У тебя девять рулонов, а у меня семь. — Значит будешь салфетками, — усмехнулся Ванкувер, осматривая награды. — Что ж а теперь...