Тени Эмин Дуир

      Последний снег, неожиданно выпавший в середине гваэрона¹, будто бы спеша проявить себя, за одну ночь укрыл весь Мирквуд белым одеялом. Глядя на эту сверкающую белизну, казалось, будто весь мир застыл в отрешённости. Казалось, если очень долго смотреть вверх, то увидишь, как небо и земля плывут навстречу друг другу, и станет не понятно, то ли снежинки падают на лицо, то ли это ты летишь вверх. Невесомость завладевала не только телом, но и мыслями, отрывая от тверди и унося в неопределённость, отдаляя от бренного и вознося к туманной неизвестности.       Запрокинув голову, Трандуил любовался кружащими в танце снежинками. Хрупкие и беззащитные они красиво мерцали в стылом воздухе. Снег, укутывающий лес безмолвием, навевал воспоминания. Беспрестанно сыплющиеся из низких туч белые крошки будто бы были маленькими частичками памяти. Они падали на ладони и таяли, оставляя после себя странное ощущение. Так нежно. И так беспощадно.       Стоя на вытянутом лугу, на границе которого часовыми замерли многовековые дубы, ясени и вязы, сплётшиеся кронами, Владыка с тихим вздохом выпрямился и перевёл взгляд на маленькую эльфийку, словно сотканную из света и серебряных искр. Ещё по-детски угловатая и неловкая, она кружила по снегу, не оставляя следов. Серо-голубое платье, расшитое жемчугом и серебром, чуть темнело на фоне снега, белоснежные локоны отливали серебром и сияли, несмотря на то, что солнце было скрыто плотными облаками. Его маленькое сокровище, заставившее вновь почувствовать себя почти всемогущим. Его цветочек, который хотелось оберегать каждую секунду её существования. Его принцесса, поражавшая порой своей вдумчивостью и серьёзностью. Она была его неожиданным счастьем, отогнавшим сумрак и безнадёжность. Она была тем, ради чего он готов был стоять до самого конца, сдерживая тьму, крепнущую со всех сторон.       Хотя порой он удивлялся, глядя на неё, ведь в том призрачном видении, которое снизошло на него чуть больше полусотни лет назад, Владыка видел огненно-рыжую требовательную и проказливую девочку с пронзительно голубыми глазами, в которых отражалось сияние звёзд. Яркую ягодку, которую, как он надеялся, подарит ему Андунээль. Он считал это пророчеством и всей душой жаждал его исполнения, ожидая с трепетом. Но когда малышка появилась на свет на стыке Нарваина² и Нинуи³, и он впервые увидел её зелёные глаза и белоснежные волосы, изумление безраздельно завладело им. Взяв кроху на руки, он чувствовал, как сердце снова наполняется силой, становясь крепче от счастья, которым он оказался преисполнен. Дочь росла точной копией короля, перенимая у него и принца привычки и некоторые жесты, что умиляло всех во дворце. Иногда Трандуил замечал, как в её глазах появляется не детская задумчивость, губы сжимаются в тонкую линию, и цветочек будто бы погружается в себя. Но потом она словно оттаивала и, задорно смеясь, говорила, что ему всё это показалось.       Как и он совсем недавно, она задрала голову и какое-то время смотрела на белоснежный хоровод, а потом вдруг чуть согнула ноги, оттолкнувшись от земли, подпрыгнула вверх на несколько метров и, словно бабочку, поймала снежинку двумя руками, после чего мягко опустилась обратно. С ослепительной улыбкой на лице, светясь довольством, девочка подошла к Трандуилу и протянула идеальный снежный кристалл в форме шестилучевой звёздочки.       — Красивая, — с тихим вдохом произнесла она, а потом подняла взгляд и посмотрела в потемневшие от задумчивости глаза, — правда, ада⁴? — Дождавшись его кивка, она сдула снежинку с ладони и поделилась: — nana⁵ сказала, что снежинки – это поцелуи небес.       Владыка тепло улыбнулся дочери. Он мог бы поведать ей о том, что снег был всего лишь попыткой небес сделать грязный мир чистым. Но вместо этого, смотря в глаза принцессе, утвердительно кивнул. Общаясь с ней, он каждый раз неуловимо менялся, превращаясь из горделивого и властного Владыки в заботливого и нежного отца, из которого дочь могла бы вить верёвки, если бы того пожелала.       — Когда они касаются тебя, то так оно и есть, — легко, словно пушинку, он подхватил её, оторвав от земли, и едва ощутимо поцеловал в носик. Голос, которым так привычно было отдавать приказы, звучал мягко и ласково, когда в лесную тишину упали слова: — не удивлён, если самую прекрасную девочку в Средиземье даже небеса желают поцеловать.       Польщённая, эльфийка радостно засмеялась и поспешила вернуть поцелуй, едва дотянувшись губами до отцовского подбородка. Как только он поставил её на ноги, она приподняла платье и сделав пару шагов по нетронутому снежному покрову, не оставляя следов, с долей задумчивости мечтательно прошептала:       — Ступая по белому снегу, мне кажется, что я хожу по облакам. — Помедлив немного, она подняла не по-детски серьёзный взгляд на короля и спросила: — это правда, что высоко в горах можно бродить в облаках? Что там порой перестаёшь чувствовать направление и теряешься в молочном ничто, захватившем тебя в плен?       Трандуил склонил голову к плечу и едва уловимо прищурился, услышав слова дочери. Ему не нравилось, что его малышка размышляет о подобном. Более того, его ужасала мысль, что через сотню лет или и того меньше она может сорваться в неизвестность, как Леголас, дабы посмотреть мир за пределами Мирквуда. Или что в её душе проклюнется неутомимость к исследованиям, свойственная Андунээль, и вынуждающая ту порой срываться в путь.       — Правда, — тем не менее, подтвердил он, когда молчание затянулось. А потом, желая убедиться, что рассказать ей о прогулке в облаках могла только Андунээль, вкрадчиво спросил: — это тебе тоже мама рассказала? Что ещё она говорила?       Девочка не растерялась под пристальным взглядом. На лету уловив таящееся за произнесённым, она лучезарно улыбнулась и едва ли не пропела:       — Что твоё королевство – самое прекрасное место в Арде!       Непосредственность дочери, слишком рано научившейся увёрткам сладкой лести, развеселила Трандуила. Отклонив голову назад, он заливисто рассмеялся, предоставляя себе, как ум и хитрость могут переплестись в принцессе со временем, и сколькие падут к её ногам, сражённые ими.       — Nin herves ar iell – sil ar narva rusce!⁶ — с лёгкой укоризной покачал он головой, давая понять, что разгадал уловку малышки.       Та, нисколько не обидевшись, подошла к нему и, уткнувшись в мантию, обняла на сколько хватило маленьких рук.       — Amin mela lle, ada⁷, — пронзительная искренность тихого, приглушённого голоса пронзила сердце Владыки.       Взяв малышку на руки, он прикоснулся лбом к её лбу и тихо выдохнул, чувствуя, как она обвивает руками его шею:       — Ellothonnensil – cormamin⁸.       Вскоре после того, как они сошли с лесной тропы на дорогу, неспешно возвращаясь с прогулки во дворец, их настиг перестук копыт, из-под которых во все стороны летел снег. Трандуилу не требовалось оборачиваться, чтобы увидеть тех, кто нёсся прямо на него с дочерью, ибо он уже знал о том, кто эти два седока. Душа подсказала ему это, сладко зазвенев при приближении той, к которой так рвалась.       Скакавший первым, Рибиэлсирит замедлился, когда до Владыки оставалось совсем немного, а меарх аранэна на полной скорости пронёсся мимо. Однако Леголас, поравнявшись с Эллотонненсиль, свесился с коня и подхватил её, тут же усаживая в седло перед собой.       — Братик, я соскучилась! — восторженный детский голос без тени страха зазвенел на всю округу, когда аранэль⁹ крепко обняла его.       Глядя им в след, Трандуил недовольно сжал губы в тонкую линию. Он понимал, что сын никогда не причинил бы вреда сестрёнке. Но ему всё равно не нравилась показная беспечность наследника. Отцовское сердце требовало более бережного обращения с Цветком Рождённым Сиять.       Андунээль же почти не смотрела на ускакавших вперёд детей, зная, что с ними всё будет в порядке. Спешившись, она на ходу кое-как отряхнула походный костюм, на который кое-где налипла паутина, и придирчиво осмотрела испачканный парой капель чёрной орочьей крови плащ.       Заметив их, Трандуил хмуро сёл брови и уже без тени улыбки, не тая недовольства, сухо заметил:       — Королеве нет необходимости рисковать собой, объезжая границы.       В другой раз эллет улыбнулась бы, не обращая внимания на суровость, порождённую тревогой. Но сейчас в задумчивых зелёных глазах застыли решимость и печаль, вызванные бессилием. Новости, которые они с Леголасом привезли, были безрадостными. И скрывать это не было ни сил, ни желания.       Приблизившись к Трандуилу, она поймала его взгляд и изогнула уголок губ в ухмылке.       — Возможно, в этот раз, это следовало сделать королю.       Эллон напрягся, услышав эти слова. В льдисто голубых глазах промелькнула тревога. Цепким взглядом он впился в глаза эллет, полагая, что она объяснит причины, вызвавшие такое предположение. Но Андунээль отмахнулась от невысказанных расспросов:       — Потом, — коротко шепнула она, не желая сваливать все тяготы на Владыку, когда не успела как следует поприветствовать его. — Позовём Легандира и Орелиона отобедать с нами, а после всё обсудим.       Шагнув в его объятия, она прикрыла глаза и ткнулась носом в широкую грудь. С жадностью вдыхая любимый запах, она терялась в ароматах кружащего голову жасмина и тонкого изысканного дорвинионского, с примесью сладких кленовых ноток и горьковатой хвойной свежести. Время перестало существовать, когда она прикрыла глаза и расслабилась в его руках. Казалось, мир вокруг накрыла хрустальная тишина, которая однажды со звоном расколется на миллионы острых осколков. Но до той поры у них ещё было какое-то количество лет, чтобы любить друг друга и сиять так ярко, насколько это вообще было возможно.       Постояв так немного, Трандуил мягко отстранился от Андунээль, но только для того, чтобы заключить её лицо в ладони, и коснуться губ долгим поцелуем, стирая тяготы увиденного. Щедро делясь свои теплом, он укрыл её полами длинной серо-голубой мантии, расшитой серебряной нитью, и счастливо улыбнулся, когда она, оттаяв, запустила тонкие пальцы в его волосы и сладко поцеловала в ответ, заставляя дыхание сбиться. Рядом с ней эллон верил, что он почти всесилен, а любые беды имеют конец, что зло однажды растает, словно тень поутру, а его лес снова станет прекрасным и великим Эрин Галеном.       Две фигуры, соединившиеся в одну, ещё долго стояли посреди главной лесной дороги. С неба без устали сыпался пушистый снег, и казалось, будто кроме них в целом мире нет больше никого. Только двое, ставшие друг для друга началом и концом, продолжением, возвышением и умиротворением. Две души, что срослись воедино, став крепче, чище и сильней. Два сознания, стремившихся друг к другу через пропасть лет и расстояния, услышавшие и обрётшие друг друга.       Никто не видел, как, крепко обнявшись, Владыка Мирквуда и его королева излучали мягкий свет, который золотил кружащиеся снежинки и отгонял тени, подбирающиеся со всех сторон. Если бы только его хватило на всё королевство, многих печалей удалось бы избежать. Но радостью было и то, что, по крайней мере, его было достаточно, чтобы сохранить неизменным самое ценное. А остальное они ещё успеют отвоевать у тьмы. Лишь бы самим не исчезнуть в ней.