о виски с колой за 450 рублей и песнях «в темноте»

Серёжа тусовочки по репосту организовывает. Те самые, которые все стебут, а потом обмотавшись шарфиком, купив три запасных куртки и засунув пару грамм в лифчик, бегут в сторис репостить пост с инвайтом. У Серёжи всё в порядке с деньгами, потому что даже билеты за полцены первым ста репостнувшим что-то то приносят, видимо, классные шмотки и коллекция кроссовок, стеллаж для которой он собирал с похмелья, потому что уж очень не терпелось. У Серёжи много знакомых и связей: он сидит в випке на концертах, его зовут на афтерпати, он курит кальян с Оджи Будой, обсуждая возможный коллаб. Серёжа по-настоящему шарит. Он в этом всём подкован, он этим горит и живёт. Наверное, это не навсегда, наверное, позже нужно будет заняться чем-то другим, но сейчас он снимает квартиру в центре, дарит маме дорогие подарки, подавляя вопросы про вуз, и у него всё хорошо. Личная жизнь начинается красивой девочкой из очереди и заканчивается в кабинке туалета очередного плейса. Это формальности и отсутствие каких-либо обязательств. Серёже больше и не нужно, Серёжа на большее не способен. — Похуй на всё, значит похуй на всех, - орёт Серёжа со сцены строчки из песни Платины, который должен быть их секретным гостем через два мероприятия. У Вани, который стоит со стаканчиком возле бара, в наушниках орёт «в темноте» космонавтов нет, но ситуацию особо не спасает. Он каждые 30 секунд проверяет, не понизилась ли цена на такси, потому что алкоголь тут дорогой, стаканчик в руке уже четвёртый, а домой хочется очень. Друзья его считают, что Ваня, безвылазно сидя в квартире, видимо, сгниёт, поэтому таскают везде с собой. Бессмертных очень благодарен за такое неравнодушие, честно. Но каждый раз он очень быстро снова остаётся один, предоставленный самому себе, потому что Ване такие выходы в люди не по душе. Ему один на один с собой хорошо, он так привык, ему никто не нужен, а вот он кому-то нужен, и это порой доставляет некоторые неудобства и выводит из зоны комфорта, как, например, сейчас. Серёжа всё-таки покидает сцену, по причине перекура, который планировал ещё песни три назад. Он решает проведать обстановку, поэтому уходит не «за кулисы», а обходит зал, выходя в «предбанник», где обменивает взглядом с охранником, замечая парней, которые что-то не поделили, отказывается от покупки курилки за триста рублей, которая «да она совсем новая, мы только пару тяжек сделали», а при пробной затяжке почему-то начинает мигать и подходит к бару, обламывая какого-то чела в покупке коктейля, прося показать паспорт. Из всей толпы в зипках и с глубоким декольте внимание на себя обращает парень с наушниками, блять, в ушах, который стоит в паре метрах от кудрявого. Приебаться хочется, и Серёжа ни в чём себе не отказывает. — Весело тебе? – интересуется Серёжа, выключая чужой телефон, тем самым привлекая внимание. Наверное, если бы к нему так подошли, он бы этим же телефоном по лицу прошёл тревожащему, но парень напротив выглядит безобидно. — Скучно пиздец, я домой хочу, - невозмутимо отвечает Ваня, думая, что может стоит попросить у него недостающую сотку на такси. — Ты ахуел, у меня самые ахуенные тусовки в городе, - возмущается Пешков, будучи в настроение что-то кому-то доказать. — Из ахуенного здесь только ты? Серёжа ожидает чего угодно, но явно не такого ответа. Ощущается так, будто ему по лицу проехались, да и в принципе по нему самому, но не телефоном или кулаком, и ощущается в разы приятнее, но Пешков всё же чуть выпадает. — Потому что виски с колой три к одному за 450 рублей ахуенного впечатления не создаёт, - аргументирует Бессмертных. Серёжа даже возразить не смеет. Серёжа знает, и Серёжа на этом зарабатывает. У самого-то с этим проблем нет, у него под диджейским пультом стоит бутылочка ягермайстера, которую он время от времени, не закусывая, прихлёбывает. Он просит у бармена бутылку виски, заполняет почти пустой стакан Бессмертных до краёв и тащит с собой на улицу: и ему компания на покурить, и пареньку чуть от телефона отлипнуть. Кудрявый достаёт из кармана пачку, открывает и протягивает компаньону. — Я тонкие не курю, я не пидор. — Чел, ты только что мне комплимент сделал, что я ахуенный. — Да хоть я бы тебе в туалете отсосал, у меня принципы просто. Ваня, на самом деле, не курит, это он от друга услышал, который демонстративно поломал тонкую сигарету, которую ему тогда стрельнули. — Обязательно бы проверил, но у меня настроение, если честно, поговорить просто. Ты зачем сюда пришёл вообще? – спрашивает Серёжа, нащупывая зажигалку. — А ты чего вообще приебался, я вообще-то денег за это всё заплатил, - парирует Ваня, переключая песню, что не остаётся незамеченным. — Я пытаюсь деньги уплоченные твои отработать. — Это не так делается. — Я мальчикам, которые ванильную хуйню слушают, не сосу. Ваня ухмыляется, при этом не успевает подавить удивление. Не уж то кудрявый парень, устраивающий массовые попойки, слушает русский трап только в клубах, а сам дома космонавтов время от времени напевает, в квартире убираясь. — Ты сильно не обольщайся, я такое не слушаю. У меня просто как-то тут девочка белку словила и, захлёбываясь в слезах, рассказывала, как ей бывший её песни этой группы пел, - объясняет Серёжа, немного морщась, но не от табака. У него просто такого опыта в жизни не было – ему, как это оплакивать можно, не понять. Ваня смеётся и думает о том, что это, наверное, один из тех вариантов, которые он ожидал услышать. Так намного логичнее и понятнее, и даже, если Пешков всё-таки пару раз песни эти слушал, а может даже в плейлист добавил парочку, знать ему об этом не обязательно. Серёжа уже давно докурил, цена на такси упала, а они стоят и разговаривают-разговаривают-разговаривают. Ване необычно, потому что не в дискорде и мать его никто не трогает. Пешкову необычно, потому что с кем-то, находящимся в здравом уме, он на таких мероприятиях обычно не разговаривает. Возвращаться не хочется, в первую очередь, Ване, потому что там шумно-некомфортно-накурено. Но Серёже прохладно от ветра, поэтому он первый разрушает идиллию: — Я понимаю, что тебя очень греет виски, которого, как я вижу, уже почти не осталось, но меня нихуя не греет, поэтому пойдём-ка обратно, - тараторит Пешков, забирает у парня стакан, допивая содержимое, и тянет того в помещение. Ваня про «домой» не заикается, если Серёжа внутри тоже с ним останется, то пусть такси хоть всего недостающие сто рублей стоить будет, он не уедет. Когда они заходят, по второму кругу играет «в темноте» Платины. — Будь со мной собою, будь со мной нас двое, - ловит строчки и поёт Серёжа, глядя Ване в глаза, и забавно трясёт кудряшками в бит. — И есть что-то романтичнее этого в космонавтах твоих, а? – самодовольно спрашивает Пешков. И Ваня вынужден признать, что нет, потому что романтичнее Серёжи, который из песни про траву и шлюх выудил строчку такого содержания, нет, определённо, ничего.