Стальные круглые вены

— Что, опять пойдешь туда?       Джайро, протрезвевший и измученный, сидит на кровати спиной к Джонни. Вся майка пропиталась потом, голова все чаще трещала, а мышцы пережевывало. Джайро тяжело дышал, с ужасом осознавая трезвость. Она трещащим разломом давила на его потный лоб. Еще остались заначки на несколько дней, но уже сейчас стоило начать собираться. Он только встал со своей кровати и потянулся к драным джинсам, как видит в своем телефоне сообщение с незнакомого номера. Но Джайро знает, от кого оно.       Обычно Валентайн не зазывал его прямо — только лукаво ухмылялся, нашептывая: «Если хочешь — я всегда тебя жду». Но теперь он напрямую приглашает Джайро по какому-то серьезному делу, так для него важному — он готов заплатить больше обычного. Джайро искривляет бровь, вновь перечитывая это сообщение. Почему? Почему для дел высших кругов годится обычный торч, который все это время только стелился? Джайро на каждой их встрече удивлялся. Но отказываться он не имеет права. Да и не думает об этом — деньги сами прыгают ему в руки. — Ну да, а что мне еще делать?       Куча возможностей и различных путей осыпали Джайро с самого его рождения. Он мог добиться всего, чего только пожелал бы. Брал бы все, на что решился. Но он решился быть телом для богатого мужика. Кто теперь осыпал его деньгами и мнимой, дьявольской любовью. Джайро и правда повезло понравиться Валентайну. Не в этом ли ему помогла Мисс Удача? Ради этого он столько терпел боли и проебов, чтобы его вознаградили ролью шлюхи? — А тебе не противно заниматься этим? Не знаю… — Джонни вздыхает. — Я бы не смог. Просто не представляю. — Мне уже все равно. А если закинуться, то даже ничего и не почувствуешь. Тогда можно представить, что плаваешь в каком-то море и тебя качает волнами… — Джайро усмехается, застегивая ремень. — Фу, блять, фу… — Джонни щурится и показушно закрывает лицо руками. — Все, не говори ничего. Не хочу это обсуждать.       Джайро только улыбнулся. Джонни смотрит на него и понимает, что он все еще его близкий друг. За которого так ногти скребут сердце. А Джонни ничем не может ему помочь. Раньше, еще в прошлой жизни, когда он гулял с блядовитыми девками. Когда сопливые парнишки терлись к нему из-за денег и популярности. Джонни считал их жалкими. Недостойными быть ему парой больше, чем на один вечер. С Джайро все не так. Джонни все еще им восхищался. Джонни бы не смог. Он с печалью в глазах пялится Джайро в спину. Слышит, как тот щелкает замком и закрывает дверь. И валится на подушку, уныло всматриваясь в серое окно.       Дверь открывает сам Валентайн, отчего Джайро удивленно таращится на него. Но без каких-либо вопросов входит внутрь и раздевается. Неужели и правда что-то настолько серьезное? Повесив куртку, Джайро замечает, как Валентайн хитро и довольно улыбается и приветливо поглаживает его по плечу. Он ведет Джайро за собой и проходит гостиную комнату, где они встречались раньше, направляясь дальше. В спальне Джайро видит Скарлет, сидевшую в кресле, а на большой кровати встревоженную Люси, что пыталась судорожно прикрыть себя одеялом. — Видишь нашу малышку? — Валентайн приобнимает Джайро, склонившись к нему ближе. Скарлет взяла Джайро под руку с другой стороны. — Ты же знаешь, как мы ее любим. Так вот, мы подумали, что наша девочка уже взрослая и ей пора стать женщиной. Но мы не можем позволить ей лишиться невинности с кем попало, понимаешь? Мы хотим, чтобы с ней провел ночь парень, в котором мы не сомневаемся. Которому можно доверять такое сокровище, как тело нашей дорогой дочери. Кто же подойдет на эту роль, как не ты?       Джайро широко пучит глаза, поочередно смотря то на Валентайна, то на его жену. Затем он все же обращает внимание на худенькую, маленькую девочку, что даже боялась поднять голову. И с ней ему придется трахаться? У Джайро нет права отказаться. Иначе он лишится всего возвышенного отношения к себе, что он так старательно нарабатывал на коленях. Все блага он получал покорностью и послушанием. Как учил Господь. — Мы и искали того, кто сможет исполнить наше ответственное поручение. И никто не показывал себя лучше, чем ты. — Продолжал нашептывать Валентайн, а Скарлет поглаживала Джайро по плечу.       Но трахаться с Люси Джайро не хочет. Из-за наркоты у него встает через раз, да и он в целом уже не уверен в своих мужских способностях. Подставлять свое тело и тихо плакать ему было куда проще, чем срывать одежду с неготовой к этому девчонки. Расстегнув ремень, Джайро снимает с себя кофту, а штаны сваливаются на пол. Он медленно ползет по широкой мягкой кровати к другому краю, где испуганная Люси шарахается от каждой сбитой складки простыни. Джайро и сам замер от страха, что блестел в этих больших голубых глазах. Он заставляет себя потянуть руку и вырвать одеяло из рук Люси, а она, захныкав, все пытается спрятаться в тени.       Она держится с ним на одной лошади. Увядающая и обессиленная. Он ведь обещал, что никогда не возьмет бабу на лошадь. Вокруг стены света. Больше не уйти.       Лямка нежно-розовой ночнушки спадает с мягких плеч. Дрожащее тело сводит ноги в скомканных простынях. Мелкие груди растекаются под розами на краях выреза. Джайро нависает над Люси, тяжело дышит в ее заплаканное лицо, а она своей слабой мелкой ручкой пихает его в ключицу. Джайро поднимает голову к Валентайну: он так и стоял, взявшись за руки со Скарлет, и довольно улыбался этому представлению. Выдохнув, Джайро тянется к шее Люси и проходится рукой по ее бедрам. Но она вздрагивала и истерично пищала на каждое прикосновение к себе.       Ужас прорезал ему глаза. Джайро вздрагивает от отчаянной заплаканной мольбы, с которой смотрела на него Люси. Она умоляла его. Боялась даже выдохнуть. И каждое движение ресницы с трудом выдавливала из себя. Ее животный страх разъедал Джайро изнутри, выталкивая всю накопленную гниль наружу. Его затошнило, а во рту пересохло. Стиснув зубы, он силой попытался расставить бедра Люси. Как дергается от резкой боли в боку, будто его чем-то пырнули. Неужели из-за какой-то пизды он потеряет все? — Мне нужно вмазаться. — Взмаливается Джайро, подняв голову на Валентайна. — Все для тебя, мой мальчик.       Он вспомнит былое влечение. Вспомнит, как раньше трахался и вымаливал любовь. Он только и делал, что ебался, пока таблетки и шприцы не начали одаривать его более приятным оргазмом. Джайро забирает заготовленную дозу и баян из рук Валентайна — тот, похоже, сам занюхнул предварительно, оттого такой бодрый — и уходит в ванную. Где валится на пол и поджимает колени к груди, опершись спиной о ванну. Джайро испуганно бегает глазами по всему светлому помещению, а клетки в его теле рвут друг друга от отвращения. Всей гнили его души не хватит, чтобы сделать это. Мышцы ломит, голова болит, а в мутных глазах текут слезы.       Свет от лампы падает прямо на него. Джайро весь дрожит, пристально всматриваясь только в белый свет с желтым отливом. Он бы пережил очередное избиение. Он бы согласился, чтобы изнасиловали его. Порви его сердце, разрежь его глотку, выбей зубы и вырви все волосы. Но драть так, чтобы кровь из пизды залила чистую постель — у Джайро не осталось сил. Он с трудом набирает воздуха в грудь. Он чувствует, как загибается его тело, как душа выталкивает последние частички углекислого газа. Как она рвется к свету. Господь и есть свет. — Я больше не могу… Я не могу… — Судорожно шепчет Джайро, пока качает руку. — Я не могу так… не могу… Я хочу к Тебе…       Ванная плитка размывается в его слезах, но в глазах по-прежнему пищит напуганная девушка. Джайро мотает головой, пока набирает дозу. — Не могу… не могу… Боже, я не могу… — Его шепот переходит на срыв, и Джайро уже не может и звука выдавить из себя. Только полное боли сбивчивое дыхание. — Не могу…       Он поднимает голову на свет и давит на поршень. — Господи, прости меня. Хватит ли Твоей безграничной любви для меня? Для такого жалкого меня.       Резкая боль в боку поднимается выше. Яркий свет шквалом распространяется по всей комнате. Завалившись на бок, Джайро пытается согнуться и поджать ноги, но мышцы не слушались его. Конечности дергались, со рта срывался отчаянный вздох, а рваная рана ползет прямо к его сердцу. Словно по спирали. Джайро тихо плачет и скулит, с надеждой смотря на белый, озаряющий только его свет. Изо рта льется блевота и забивается в нос. Больше ничего не осталось. Только стена света разрезала его пополам. И кровь льется по запястью.       Последняя попытка дотянуться. И он не смог. Не достиг идеальной спирали, а шар его сплющило. Спираль разорвет его грудь. Она даровала ему благословение, а теперь прокляла. Кровавые рвотные ошметки вырываются из его рта. Джайро чувствует, как ветер гладит его по щекам. Как пробило его грудь. Он валится с лошади на холодную землю. В теплые объятия мамы. Он снова с ней. Она его принимает и никогда бы от него не отреклась. — Забери меня. Забери меня к себе.       Мама гладит теплыми мягкими ладонями по его грязной жирной голове. Мама всегда будет рядом. Она пригреет его похудевшее бледное тело к своей теплой, полной любви груди. Джайро изливается слюнями и слезами на ее бордовое платье. Он снова дома. Снова с мамой. И мама будет качать его, как морские волны будут покачивать его охладевшее обосанное тело. Мама простит ему порезы. Простит невынутый шприц. Она простит ему все. И будет гладить его по щекам, покачивая, пока он не уснет.       И упорный агрессивный стук в дверь пробуждает от долгого сна. Джонни распахивает глаза и непонимающе оглядывается по комнате. Он подумал, что ему показалось, но снова слышит, как сюда кто-то ломится. Открыв входную дверь, Джонни видит Блэкмора. И даже сквозь маску весь холод и серьезность окатила Джонни до ногтей мертвых ног. Зачем он пришел? Джонни испуганно сглатывает. Джайро же отдал все долги. Страх не подпускает к себе больше ни одну мысль. И Джонни только молча ждет, пока Блэкмор сам что-нибудь скажет. — Он хочет видеть тебя.       У Джонни нет выбора. Блэкмор помогает ему сесть в машину и складывает коляску в багажник. Джонни смотрит в мутное окно, пока зеленые газоны не превращаются в размытую тьму под каплями дождя. Он просыпается уже сидя на своей коляске и морщит нос от резкого запаха сырости.       Внутри холодного помещения, без окон, с одним только слабым, бледным светом с потолка Джонни видит перед собой Президента. Тот сидел на стуле и качал головой с серьезным видом. Джонни смиренно сидел и молчал. Пока не увидел, как Блэкмор волочит по полу большой мешок, по очертаниям напоминающий человеческое тело. Он раскрывает его в районе головы, и Джонни видит лицо Джайро.       Он и не дернулся, но внутри отмерла каждая связка. Весь его скелет обрушился, оставив наверху лишь бесформенную мясную массу. Все клетки, еще жившие в Джонни, рухнули до самой раны в позвоночнике. И снова ее разодрали. Кости расцарапали шрам. Очередное лишение, теперь еще и верхней части разума его души. Джонни медленно качает головой. Он хотел плакать, но слезы никак не шли. Глаза резко щиплют и краснеют от боли. Все лицо трескается, а глаза будто сейчас вытекут из век. Он ничего не мог сказать, только смотрел на бездыханное, раздутое и позеленевшее тело Джайро. — А он мне так нравился. Далеко не каждый может так меня привлечь. Наркоманы все одинаковые, не правда? Все их слова, фразы, поступки. Все как один. Но он чем-то привлек меня, он чем-то отличался от всех остальных.       Президент с такой очевидной симпатией щебетал о Джайро, что Джонни сразу же скривился от отвращения. Лучше бы Джайро ебали левые мужики на улице. Теперь Джонни понимал, почему Блэкмор не вламывался к ним до этого момента. Не было команды. — Он был очень красивый. Я бы дал ему все, о чем он бы только попросил. Если бы он прошел последнюю проверку...       Президент так ласково одаривал Джайро и деньгами, и дурью. А затем он же его и убил. Джонни давится тошнотой, а сухость скребет язык. Чего Президент от него хочет? Над всеми ли он так издевается? Джонни слышал, что после встречи с ним отсюда никто не уходит. Только Джайро смог. И что теперь? Президент отправит его вслед за Джайро? — Джонни Джостар, не стреляй. Выслушай меня. Мы можем договориться.       Джонни дрожит. Весь в окровавленном поту он наставляет на Президента дрожащие пальцы. Они горят звездами. Он шмыгал носом, полным кровавых соплей. — Я верну твоего Джайро. — Правда?.. Целым и невредимым? — Клянусь. — И ты просто отпустишь нас? И на этом все? — Я не стану мстить никому из вас.       Джонни обессиленно опускает руку на свои бедра. И смотрит в звездный принт на своих штанах. Он шумно и сбивчиво дышит. Чувство потери пробивается сквозь слой мертвой апатии. Разрывает его внутренности по кускам. Смерть Джайро — то, что разрубило в нем прежнюю личность. Решило его судьбу. Сейчас Джонни осознал, как привязался к нему за все это время. Насколько Джайро был ему дорог. Несмотря на все, что Джонни говорил и думал про него. Он бы и правда все отдал. Хоть всю верхнюю часть своего тела. Согласился бы, чтобы его всего парализовало. Лишь бы Джайро снова поднялся. — На, вот. Держи. — Президент впихнул Джонни в руку пакетик с белым порошком и улыбнулся. — Дарю на этот раз. Только в честь моей симпатии к твоему другу. Можешь снова встретиться с Джайро.       Блэкмор вывозит Джонни из комнаты, и тот даже не обернулся. Джонни был слишком опустошен и выпотрошен. Будто все последнее, что делало его живым, вырвали через ту самую дырку в спине. Боль от которой он ощутил в душе. Боль более сильную, чем тогда, в тот роковой вечер. Теперь он просто аморфное пустое тело. Теперь он снова валяется в больничной палате в первые годы новой жизни. Он ничего из себя не представляет. Все кинули его, а теперь все отобрали. Джонни не мог даже вздохнуть от ноющей тошноты. Не мог повести и взглядом. Он ничего перед собой не видел. Кроме посиневшего, опухшего лица мертвого Джайро.       Игла скребет сгнившее предплечье. А с Джайро было все по-другому. Не тепло и любовь поддевают кожу и проникают в вену. Лишь присыпка, чтобы унять боль. Лишь заглушка, пластырь на рану в душе. Годится только, чтобы заполнить пропуски, залить их теплым раствором. Как между кирпичей заливает цемент. Пока доза разливается внутри него, пока медленно растекаются частички тепла, которые дарил ему Джайро, то Джонни все еще думал о нем. Думал о том, что никого лучше он никогда не встречал в своей жизни. Думал о том, что, может, он и правда любил его. Джонни закрывает глаза. — Валим, Джонни! Забирайся уже на свою лошадь. — Урок первый это — не возлагай на меня пустых надежд. — Мои ногти, Джайро. Что с ними? — Мы сможем выиграть, Джонни. Давай срежем. — В этом и есть прелесть золотого прямоугольника. — Если подумать, когда теннисный мяч ударяется о сетку, никто не знает на какую сторону он упадет. — Эй, гляди, Сендмен на своих двоих собрался! — Эти Бумбумы какие-то странные. — А вот и четвертый урок, Джонни.       Вдох полной грудью. Свежий воздух приятно обжигает легкие. Джонни поднимает голову на голубое небо, и солнце согревает его легкую улыбку. Потянувшись, он чувствует теплую дрожь в каждой клетке. Шум морских волн гладит его по прикрытым векам. Джонни медленно ступает по солнечному свету, что озаряет его путь. И еще никогда ему не было так хорошо. Ни одна доза и ни один оргазм не могли так утешить его. Каждая мышца трепетала и доносила наслаждение по всему целостному и собранному телу. Он встал.       Рука Господа сквозь морской ветер треплет его по волосам. Небеса открывают ему путь в новую жизнь. Джонни всматривается в проблески света между облаков и облегченно выдыхает. Он возлюбил Бога, и тот одарил его чудом. Он поверил, и Бог помог его неверию. Еще никогда его ребра не сдерживали внутри столько любви. Такой по-настоящему чистой и праздной влюбленности. Еще никто не мог вызвать в Джонни столько чувств. Еще никого он так сильно не любил. Может, только одного человека. Он достает из кармана зеленый шарик. — Пора домой, друг.