О расточительности министерского бюджета

— Мне всегда казалось, — поделился с ней как-то Николай за обедом, совершенно безо всякого стеснения разглядывая объект в этот самый миг начавшегося обсуждения, — что Морозова железно утянет в дебри чистокровного расизма с примесью тёмной магии. И, знаешь, в конце, вишенкой на торте, мы получили бы какое-нибудь магическое восстание. Он хмыкнул, поковыряв ложкой шоколадный пудинг. Тот, казалось бы, всю свою недолгую жизнь думал, что он чистокровное желе. — Но вот никак я не ожидал, что повстречаю его в Министерстве после выпуска прямиком на карьерной лестнице. Алина булькнула в свою чашку, почти обожгла язык чаем и скривилась. Буркнула охлаждающее заклинание, едва махнув палочкой, хлебнула ещё раз и пришла к выводу, что с чаепитием она сегодня точно не вальсирует. — Если так пойдёт дальше, то до верхней ступени он не доберётся, — проворчала она, покосившись на стопку пергаментов на краю стола. Та так же заунывно глянула на неё в ответ. — Я его зааважу в каком-нибудь переулке. Или превращу в слизня. Будет тебе первым громким делом на посту главы Аврората. Только не спеши его раскрывать, объяви тупиковым, проведём скромную церемонию и дело с концом. Николай пнул её под столом, за что Алина умыкнула у него несчастный пудинг. — Не сглазь, ещё рано. Что ж, действительно рано, пускай все дороги вели Николая Ланцова именно на этот пьедестал. И, Алина была уверена, он преуспеет, если до того его пронырливый хвост не прищемят в отделе тайн, в который Николай не упускал возможности сунуться. Впрочем, он всегда любил сложные задачи. Даже если взять во внимание ту же Назяленскую. Алина не знала, сколько галлеонов было проиграно после их выпуска, поскольку очевидная помолвка первой красавицы Хогвартса с Морозовым так и не состоялась. И, очевидно, преуспел на этих ставках именно Ланцов. (Возможно, он и был зачинщиком этого безобразия.) — Авадить Морозова? — Алина для пущей театральности хлопнула ресницами, после чего привычно закатила глаза и продолжила облизывать ложку. Перерыв заканчивать не хотелось, как и возвращаться к отчётам. Подумать только: она спасает магический мир, всякий раз выходя в поле, чтобы после отчитаться, сколько кирпичей при этом обвалилось с соседнего дома. Всё же порой мир по ту сторону от магглов не очень-то отличался. Но говорить об этом, как и о чистокровных наклонностях Александра Морозова, чья аура присутствия немногим померкла, означая, что он сам исчез из столовой, ей тоже не хотелось. В конце концов, о чём-то говорить Алина попросту и не могла. Даже при всём желании.

***

— Ланцов считает, что ты ошибся в выборе профессии, — возвестила Алина, с грохотом водружая на стол злосчастную стопку. Заложенные в неё закладки тихонько перешептывались, произнося небрежно выведенные пером Алины пометки. В прошлый раз она так задумалась, что нарисовала какой-то гибрид человека и ромашки, который в результате бегал по всем строчкам за особенно удавшейся заглавной буквой «А». В какой-то мере Алина жалела, что не успела дорисовать ромашке топор. Возможно, вышел бы неплохой намёк. На сей раз ежеквартальный отчёт по её преступной успеваемости был закончен спустя пять чашек кофе, три сломанных пера, девять кричащих бумажных самолётиков и одну особо заунывную мандрагору, которую зачем-то притащили в офис вместо помещения для вещдоков. Хотя, вероятно, особо чувствительные артефакты от подобных мотивов попросту бы выпилились, подорвав всё здание Министерства к мерлиновым панталонам. — Его так раздражают мои стремления? — Они раздражают нас всех. — Значит, я всё делаю правильно. Александр едва глянул на неё, занятый поиском чего-то в своём безмерном книжном шкафу, и одна только ассоциация со школьными временами заставила Алину поджать губы. Когда-то точно так же, на почве соперничества и взаимного интереса, они вдвоём едва не натворили бед. Вернее, в петлю сунулся Александр, а Алина не сразу догадалась, что стоило проверить, устойчива ли табуретка. А началось всё с библиотеки Хогвартса и страстного стремления Алины Старковой обойти слизеринского принца. (Обо всём этом, конечно, стоило думать, когда она, дура такая, полезла вслед за Морозовым искать проход в Тайную Комнату, заточённое там древнее чудище и проблемы на свою голову.) — Высокомерный сноб, — фыркнула она в ответ на чужую хлёсткую самоуверенность. — Гриффиндорская зазноба, понапрасну тратящая перья, — машинально отозвался Александр, прихватив с полки пару увесистых талмудов. — Я хотя бы что-то делаю, а не складирую их на своём столе, — отбила Алина. В конце концов, одно из перьев пострадало в ходе их пари с Николаем, но об этом упоминать точно не стоило. Его слизеринское высочество такого точно не поймёт. Но, глядя на потёртые корешки, оставалось надеяться, что его стремление обрести небывалое могущество, разделив свою душу на части, померкло да покрылось клочковатой пылью среди нескончаемого потока отчётов, обращений, протоколов и всего, что составляет бюрократический механизм Министерства Магии, доказывающий, что в этих стенах ничего не делается по мановению волшебной палочки. Забавная ирония, но Алина бы сама добавила бумажных хлопот, чтобы удержать когда-то выдуманный титул в таких же выдуманных мирах. Пускай Николай шутил, но даже он, при всей их с Алиной близости, не подозревал, насколько был близок к правде. Об этом не знал даже Мал, что уж. Она и Александр не были друзьями. Не были и врагами, несмотря на противоположность факультетов, всегда придерживаясь статуса соперников, а ныне и, о Мерлин, коллег. Точнее, начальника и его косвенной подчинённой, на что Алина не уставала скрежетать зубами. Особенно после шести вечера, когда приходилось оставаться, поскольку Александра не устраивала написанная ею ерунда. В львиной доле он посылал ей бумажные самолётики, которые шикали на всякого, кто решал сунуть свой нос в чужие дела. (Кажется, кого-то такой бумажный зверь укусил.) В худшем случае он спускался сам. — Ты... разбираешься с проклятьем? — Алина наклонила голову, внимательнее вчитываясь в названия принесённых им книг. Александр коротко кивнул. — Я думала, ты не работаешь в поле. — Я везде работаю. Ну конечно же. — Менять мир не так просто, — добавил он, возвращаясь за стол. Свесил мантию на спинку кресла и притянул к себе выстраданный ежеквартальный отчет. — Подождешь или прислать весточку? Алина перестала думать о пудинге на десерт, о потерянной возможности играть в квиддич в высшей лиге, а также о том, что Александру, мать его, Морозову нужно надеть мантию обратно во имя сохранности магического мира. Поскольку они не были друзьями. И врагами не были. — Нет уж, лучше тут оторвись, чем у всех на виду, — отозвалась она, стараясь не косить взглядом. Но закатанные рукава тёмной рубашки открывали уж слишком неприличный вид на рисунок выступающих вен под белой кожей. И Алина Старкова совершенно не хотела знать, по какой такой причине совалась все годы обучения в Хогвартсе в любую бездну вслед за этим невыносимым слизеринским... Морозовым. Когда-то Мал упрекнул её в излишнем внимании к принцу-мудаку, смешивающему гриффиндорцев с пылью под своими туфлями одним движением бровей, и после Алина действительно поймала себя на не лучшей мысли. О чрезмерной увлечённости. Начиная квиддичем и заканчивая Непреложным обетом. Пожалуй, её курс молодого волшебника мог быть веселее, только если бы Александр воистину стал каким-нибудь Тёмным Лордом. «Дарклинг». Вот что нашептало подсмотренное да запертое клятвой будущее. Алина закусила губу, разглядывая идеальный, выверенный до тех же разложенных перьев порядок на чужом столе, когда раздавшийся голос Александра заставил её вынырнуть из омута размышлений: — Ты знаешь тренера «Паддлмир Юнайтед»? Алина нахмурилась. — Вроде он не фигурировал в моём отчёте. Александр поднял на неё взгляд. Сталь сверкнула из-под ресниц, но появившаяся на губах лёгкая улыбка была, пожалуй, хуже всякого Непростительного. — По всей видимости, ты забыла, как и на метле держаться? Алина сложила руки на груди, подавив желание раздражённо прочесать волосы, хотя и заметила, как Александр проследил взглядом за соскользнувшей с её плеча белоснежной прядью. Ещё один след былых хогвартских приключений. — Это вызов? — И да, и нет. Приглашение, — Александр откинулся на спинку кресла. Прихватив одно из перьев, задумчиво провёл кончиком по губам. — Я помог их тренеру с одним небольшим делом. И попросил о небольшой услуге. Небольшая услуга. Алина закатила глаза в ответ на эту слизеринскую скромность. — Предлагаю пари, — продолжил Александр. — Вечерний спарринг, как в старые времена. Поле в нашем распоряжении. Сможешь поймать снитч, Старкова, и я сам исправлю все ошибки в твоём отчёте. Это была ловушка. Типичная ловушка, свойственная серебряно-зелёному факультету. И из Алины Старковой, по всей видимости, вышла отличная гриффиндорская львица, которая сначала суёт в капкан нос, а потом задаёт вопросы, потому что она действительно спросила: — А если поймаешь ты? Александр прищурил глаза, на краткое мгновение напомнив того самого василиска, с той поправкой, что Алина на самом деле не окаменела. Только внутренне. (Пожалуй, Александр действительно не ошибся со своим стремлением добраться до вершины карьерной лестницы. Но об этом она ему никогда не скажет.) — Оставлю себе место для манёвра, маленькая львица. И Алина снова закатила глаза. — Не придётся, Ваше Змейство, — отозвалась легко да с вызовом и, прихватив пару перьев с чужого стола, направилась к двери, — потому что у тебя ни единого шанса.