Разве мы в праве что-то менять?

      — А ведь ты мой единственный друг, Кадзуха, — вздохнул Скара, чиркая зажигалкой и поджигая сигарету, — а ты... Эх, педик несчастный.       — Что? С чего ты взял? — непонимающе спросил Кадзуха.       — Да ну? — взвился Скара, резко обернувшись к Кадзухе, — а полыхающие щёки, как только я вхожу в кабинет? А эти выпрашивания скинуть свою фотку? А мой рисунок, который ты носишь с собой в портфеле? Обсуждения меня с Еимией? Эти взгляды Альбедо? А он ведь твой лучший друг... Он то точно знает... Ну и наконец. Стихи! Ты буквально посвятил мне уже два стихотворения, деликатно умалчивая об этом на собраниях литературного клуба! Ты восхищаешься моими руками, глазами, волосами...       Кадзуха был ошарашен. Откуда... откуда Скара все это знал?       — По-твоему я тупой, Каэдахара? — яростно визжал Скара, выпуская изо рта дым, — да, я не гений, но я не тупой! А вот ты... Пидор. Глаза б мои тебя не видели.       И Скара выпускает огромное облако сигаретного дыма, скрываясь в нем из виду.       И тут Кадзуха просыпается в холодном поту. Фух... Просто сон.       Да. Последний месяц он только и делал, что пытался разобраться в своих чувствах к своему новообретенному товарищу. Желание обнять его, взять за руку, взглянуть в его глаза — оно было таким теплым и обволакивающим... Хотелось чаще видеть улыбку Скары, хотелось улыбаться ему в ответ, все что угодно Кадзуха бы отдал за лишний час, проведенный с ним.       Они познакомились в начале октября. Сейчас уже начинался декабрь. Достаточно ли они знакомы, чтобы Кадзуха мог заявить, что привязался к этому бунтарю в огромной косухе на всю оставшуюся жизнь?       С одной стороны, это было противно. Скара действительно доверял Кадзухе — водил к себе домой, пока "тетки домой не припёрлись", показывал  свои песни, даже немного бренчал на гитаре — они дружили... И в этой дружбе не было места влюбленности Кадзухи.       С другой же стороны было все остальное: прекрасные лохматые волосы, темная одежда, нелепо висящая на худом теле, грубый голос, быстрая и дерзкая речь, щедро приправленная матом, редкие прогулы вместе, его ухмылка, рисунок Альбедо, фотки исподтишка, и многое, многое другое...       Кадзуха зашел в заметки на телефоне и стихийно набрал несколько строк:       "Художник должен  быть голодным,       Это известно всем.       Встал у холста — и о деньгах       Можно забыть  насовсем."       Дальше не шло.       — Завтра додумаю, — буркнул парень и, положив телефон на тумбочку, опять упал на подушку. ***       — Я хотел что-то дописать сегодня, чтобы завтра представить на собрании клуба, — пробубнил Кадзуха, жуя пирожок и пытаясь вспомнить, что он делал перед сном.       — Не парься, ты и так приносишь больше всего стихов в литературный клуб, — так же неразборчиво сказала Еимия, — О!       Кадзуха поднял глаза на подругу и вопросительно что-то промычал.       — Там Скара, пойдёшь к нему? — как же нагло Еимия пользуется статусом лучшей подруги, которой Кадзуха уже поведал о своих переживаниях...       — Ну и пойду. Возрадуйся, — мрачно фыркнул он.       Но Скара сам подошёл, и начал что-то затирать про возможное музыкальное сопровождение, собранное из музыкантов любителей. А Еимия очень нехорошо ухмыльнулась и ушла. Кадзуха вообще не знал, как на это реагировать... ***       Скара затащил Кадзуху в пустой кабинет после уроков. Тот ровным счетом ничего не понимал, и в голове весь день была какая-то каша.       — Ты что-то хотел? — спросил он, переборов шум в ушах и рябь в глазах... сказал ли он вообще что-то?       Скара был как-то слишком взбудоражен:       — Нет, ну ты просто послушай!       Но Кадзуха чисто физически не мог слушать. Почему-то этот сон вертелся у него в голове, и прямо рядом с скалящим зубы в улыбке Скарой он видел злого Скарамуччу, выдыхающего сигаретный дым ему в лицо. Скара из реальности пытался до него достучаться, пока Скара в голове повторял:       — Глаза б мои тебя не видели... Каэдахара!       Кадзуха вздрогнул и увидел довольно обеспокоенного парня.       — Тебе ок? Может, тебе к врачу?       — Все нормально... — пробормотал Кадзуха, прикрывая глаза и потирая лоб рукой.       — Нет, ненормально. Чел, ты мне еще понадобишься, так что я отведу тебя в медпункт...       Скара дернул ручку двери, но развернулся и недоумевающим тоном спросил:       — Она заперта?       Кадзуха сам подёргал ручку.       — Когда успели? — так же непонимающе буркнул он.       Он потянулся за телефоном в карман, чтобы глянуть, к кому можно обратиться за помощью, но увидел там сообщение, которое точно не хотел увидеть:       "Не благодари ;)"       — Еимия! — вскрикнул Кадзуха, сразу же схватившись за голову от сильной боли.       — Что там? — вздохнул Скара.       — Эта... Этот нехороший человек нас тут запер, — раздраженно простонал Кадзуха.       Скара нахмурился, но, на удивление, беситься не стал:       — Ну и когда она собирается нас выпускать? — спросил он серьезным тоном.       — Пишет, что через час выпустит.       Скара сердито плюнул и достал пачку сигарет, открывая окно класса:       — Не сбегу, так хоть покурю, — фыркнул он.       Кадзуха уже привык к тому, что иногда его товарищ закуривал прямо при нем. Электронные сигареты он на дух не переносил, поэтому вся его одежда пахла дымом.       Сам парень сел напротив окна, рассматривая Скару со спины. И тут его осенило:       "А что у нас должен поэт?       Поэт обязан страдать."       Рифмы в этих строчках не было, но Кадзуха их дописал. Пригодятся.       — Эт, Каз, — буркнул ему Скара.       — Что? — поднял глаза Кадзуха.       — А ты че нервный такой последнее время? Сильнее обычного, — обеспокоенно спросил он.       — Да все нормально. Устаю просто, — отмахнулся тот.       — Я скоро на серьёзный шоппинг пойду. Теткам и мамке подарки покупать. Ты со мной? — решил перевести тему Скара.       — А что и нет... — пожал плечами Кадзуха.       Скара легко улыбнулся парню и подсел к нему:       — Дымом от меня не воняет? — его голос стал немного веселее.       — Воняет. Еще как. Но я привык уже, — усмехнулся Кадзуха.       — Вот и хорошо.       Кадзуха оперся головой об стену и закрыл глаза. Он хотел лишь минутку посидеть так, но через какое-то совсем небольшое время, буквально секунд десять, перед глазами поплыли пятнышки и Кадзуха провалился в сон.       По какой-то неизвестной причине это был самый лучший сон в жизни Кадзухи. Внезапное тепло огородило его от морозного ветра, идущего из открытого окна кабинета, что-то твердое и надёжное было рядом... Так близко... Так далеко...       И Кадзухе так не хотелось просыпаться. Но пришлось.       Проснулся он... На плече Скары, укрытый его косухой.       — Ой-я, спящая красавица. Отоспался?       Парень насмешливо хмыкнул, смотря на проснувшегося Кадзуху сверху вниз.       — А все от недосыпа. Вот спал бы нормально, не было бы проблем, — наставляющим тоном проговорил он.       — Прости, — пискнул Кадзуха.       — Та все ок, не парься. Оставайся пока так, соня. Только когда нас отопрут, сползи с меня. Я в педики не записывался.       Кадзуха решил никуда не уходить.       — Ты теплый, — вздохнул он, прижимаясь щекой к его руке.       — Сам в шоке. Обычно холодный, как айсберг... А тут прямо печкой для тебя послужил.       — Побудешь моей печкой, пока Еимия не придет.       Кадзуха чувствовал себя гораздо лучше, лёжа на плече у Скары. Поэтому он даже немного расстроился, когда открылась дверь и вошла Еимия, и ему пришлось поспешно слезть со Скары и отдать ему его косуху:       — Явилась? — недовольно фыркнул Кадзуха, смотря на подругу.       — Ага,— радостно кивнула девушка и убежала, пока ей не досталось от парней.       Скара вздохнул. закатив глаза:       — Эти девушки...       — Ха-ха, да... — улыбнулся парень.       Скара взял косуху со стула и накинул на плечи.       — Пошли домой. ***       Парни шли по пока что чистому снегу, который приятно хрустел под ногами, когда Кадзуха вдруг заметил:       — Скара, ты вообще головой думаешь? Декабрь на дворе, ты б еще голым вышел.       — А че не так? — приподнял бровь тот.       — Ага, косуха и шапка. Шикарно. И главное как тепло.       Кадзуха снял с себя шарф и обвязал им худую шею вырывающегося и протестующего Скары.       — Черная косуха, темно-синяя шапка и красный шарф... Прямо икона стиля.       — Сними эту штуку, — буркнул Скара.       — Не сниму.       — Тогда я зайду за тобой завтра... Отдам.       — Договорились.       И Скара, совершенно непохожий на того, что из сна — токсичного, мерзкого, с гримасой отвращения на лице — потопал домой, похрустывая ногами по снегу.       А Кадзуха почему-то подумал:       "Он такой милый в моем шарфике."