Разве мы в праве что-то менять?

      Часы на кухне равнодушно тикали, показывая три часа и двадцать четыре минуты ночи. Кадзуха никогда еще не замечал, как громко тикают эти часы. Он осознанно не спал так поздно. Дело в том, что он хотел сделать кое-что очень неприличное и вульгарное, то, чем обычно занимаются только девчонки, зарываясь с головой в одеяло и пища от восторга и смущения — он собирался излить свои чувства на бумагу. Парень тихонько встал и вытащил красивую толстую тетрадку, в которой обычно писал стихи. Он открыл последнюю страницу, и, затаив дыхание, занес ручку над клетчатой бумагой:       «26 января»       И застыл, словно в сомнении: неужели тонкая бумажка выдержит его душевные метания? Ой, да все равно уже. Начнем…       «Я хочу сообщить тебе очень важную вещь. Я влюблен в человека, который считает меня своим хорошим другом.       У него очень красивые глаза. Они похожи на сумеречное небо, а подкрашены они так, словно картину вставили в раму из черного дерева.       У него хрупкие беленькие плечи, тоненькие ручки, как будто куколка фарфоровая. Подуешь и сломается. Хотя и знаю вроде, что при малейшем трепыхании в его сторону обматерит и изобьет так, что встать не сможешь.       Никогда не находил курение романтичным, но когда он выдыхает дым и задумчиво смотрит вдаль, он такой невероятно красивый...       Мат в его речи звучит чуть ли не чаще всех остальных слов, вместе взятых, но это звучит так... Нежно?       Такой энергичный, такой агрессивный, такой неугомонный, упрямый, постоянно спорит, постоянно показывает, какой он… Уникальный. А еще он очень заботливый, если узнать его чуть поближе. Я его люблю.       Я люблю Скарамуччу.»       Кадзуха, совершенно красный от смущения, убрал тетрадку обратно в портфель, и, чуть ли не дрожа от смешанных чувств, рухнул на кровать. И так и уснул. ***       Будильник прозвенел, но Кадзуха совершенно не чувствовал себя проснувшимся. Даже ядреный запах маминого кофе не помог. Зато помогло сообщение от Скары:       "Я зайду за тобой оки?"       "Вау, ты пойдёшь сегодня в лицей? Уважаю."       "Сам в ахуе"       Окей, теперь надо поторопиться. Скарамучча собирается за считанные минуты. Через полчаса уже будет у двери. ***       Кое-как собрав сумку, Кадзуха вылетел из дома и уже наткнулся на недовольного Скару с окурком в зубах:       — Ты там заснул? — раздраженно спросил он, выплевывая сигарету в урну.       — Извини... А ты с чего так? — спросил Кадзуха, на ходу застегивая молнию на куртке.       — В смысле, почему приперся в шарагу?       Парень кивнул, осторожно поднимая глаза на Скару. Тот выдохнул дым и раздражённо фыркнул:       — Эи заставила. Пойду на первый урок и потом опять свалю.       Дальше они шли почти молча. На полпути к школе Кадзуха внезапно вспомнил:       — Эй, а собрание литературного клуба? Не пойдешь?       Скара скривился, словно ему напомнили о том, что и так терзало его душу.       — Сорян, нет... — виновато буркнул он, потупив взгляд.       — Окей, — буркнул Кадзуха, — там пока все равно ничего интересного.       У школы парни разошлись по разным корпусам. Кадзуху уже ждал Альбедо, который внимательно посмотрел на огорчённое чем-то лицо друга.       — Ты переживаешь из-за Скары? — спросил он тихо, тоном человека, которому можно довериться.       — А? Че мне за него переживать? — резко начал защищаться Кадзуха, — взрослый человек, умный-разумный, сам разберётся, ходить ему в школу или нет.       Альбедо потряс головой:       — Нет, ты не понял. Ты... За вас со Скарой переживаешь.       Кадзуха вздохнул и посмотрел на друга:       — Все нормально, — раздраженно сказал он, нахмурив брови.       — Вот и хорошо... Ты, это, если что, забей на него. Все пойдет так, как пойдёт, — постарался быстро закончить диалог Альбедо. Кадзуха молча кивнул.       Ребята шли по коридору, когда наткнулись на Фишль и Сахарозу, которые, почему-то, ждали Альбедо. До класса Кадзухе пришлось идти одному.       В классе Кадзуха плюхнулся рядом с Еимией, кинув сумку на парту.       — Кадзуха, — протянула подруга, — а почему сегодня ты со мной не пошёл в школу?       — Со Скарой ходил, — хмуро отозвался тот, выкладывая нужные вещи.       Еимия ухмыльнулась, наклонив голову:       — Тогда понятно. Ты когда ему признаешься?       — Да что вы оба сегодня накинулись на меня с советами! — рявкнул парень, стукнув книгой по столу, — он, прикинь, может оказаться гетеросексуалом! Или вообще гомофобом!       Еимия пожала плечами и уткнулась в телефон. Кадзуха раздражённо фыркнул и отвернулся.       — Про собрание литературного клуба сегодня не забудь, — примирительно напомнил он. ***       После собрания были еще дополнительные занятия по английскому, а Кадзуха никак не мог найти тетрадку.       Парень вытряхнул из сумки содержимое, все вещи разлетелись по полу, а тетради не было! Он, похоже, забыл ее дома, когда второпях собирался утром. Кадзуха был так раздражен, что даже не заметил, как за ним зашёл Горо и начал собирать его вещи, кладя их на парту. Парень очнулся, только когда Горо испуганно пискнул от чего-то. Кадзуха поднял глаза. У друга были выпученные глаза, красные щеки и уши торчком, а за спиной он что-то прятал.       — Горо, что случилось? — с напряжением в голосе спросил Кадзуха.       — Прости! — еще раз пискнул Горо и отдал ему... Его дневник?!       — Ты успел? — простонал Кадзуха. Он уже тысячу раз пожалел об этой маленькой слабости...       — Прости пожалуйста, обычно там были только стихи, — жалобно проскулил Горо, — я не знал...       Кадзуха вздохнул и забрал дневник:       — Ничего страшного. Просто... Не говори никому, пожалуйста.       Кадзуха собрал сумку и пошел к двери, но вдруг Горо помялся и спросил:       — Так ты... Любишь Куникидзуши?       — Да. А что? — в голос парня вернулось напряжение.       Парень потупил взгляд и негромко сказал:       — Прости, просто... Скара не лучший вариант... Для любовного интереса...       — Я сам разберусь, — отрезал он, не смотря на приятеля.       Кадзуха открыл дверь, и внезапно наткнулся на Гань, которая отпрыгнула от двери:       — Эй, ты что подслушивала?! — возмущенно рявкнул парень.       Гань Юй выпрямилась, но не смотрела в глаза Кадзухе, избегая испепеляющего выражения его лица:       — К твоему сведению, Горо прав. Куникидзуши мало того, что испорченный человек, так еще и ярый гомофоб. На твоем месте, я бы попробовала отпустить свои чувства.       — Себе свой совет посоветуй, — пробурчал себе под нос парень и очень быстро ушел, пока Гань не переспросила, что он ей сказал.       Подошвы ботинок яростно стучали по плитке, а в голове Кадзухи крутились не очень вежливые мысли:       "Столько людей, и каждый считает своим долгом рассказать мне о том, что он думает?! Советчики тоже мне нашлись... Заебали!"       Кадзуха внезапно остановился и закрыл себе рот рукой, как будто сказал это вслух. Правду говорят, все нормальные люди матерятся.