***
Я сидела на тренировочном поле, швыряя перед носом камешки, безразлично наблюдая за тем, как лучи закатного солнца нежно ласкают босые кончики пальцев. Зарывшись ногами во влажную почву, я немного успокоилась. Не то, чтобы совсем, но сила земли всегда действовала успокаивающе. Возможно, это было связано с тем, что Этан был магом земли. Я трогала песок и воображала, что он где-то рядом, где-то… Мысли о брате неприятно кольнули в груди. Я утерла нос рукой и уже было собралась вставать, чтобы вернуться в свою комнату и успеть собраться к ужину, как вдруг над головой зашелестел воздух, а следом за ним надо мной нависло угрюмое лицо Нанна. — Тиамат тебя раздери, — дрогнула я. — Что ты здесь делаешь? Без приглашения Нанна плюхнулся рядом, стягивая с себя ботинки и зарывая ступни рядом с моими. Парень нервно поправил свою прическу, сорвал рядом растущий сорняк, засовывая в рот кончик травинки, и только после этого ритуала по успокоению нервов развернулся ко мне с самой виноватой физиономией на планете: — Никки, прости! — Ещё чего тебе? — ядовито прыснула я, собираясь вставать. — Выпил лишнего, с кем не бывает? — прилетело мне в ответ. — И без твоих извинений день — дрянь, не усугубляй, — отвечала я, подпрыгивая на одной ноге, натягивая ботинки на испачканные землей ступни. Нанна по стойке смирно вскочил рядом, подавая мне вторую галошу: — У меня и подарок-то есть. — Какой подарок? Раззадоренный тем, что я прервала попытку уйти, Нанна заулыбался, а потом нырнул в сумку, извлекая оттуда стеклянную бутыль, наполненную коричневой жидкостью: — Браун эйль — твой любимый! Браун эйль — мой любимый…***
Честно говоря, последнее, что я могла себе вообразить в этой жизни — я и Нанна, разгуливающие вдоль конюшен, воем ануннаки напевающие давно забытые песни из репертуара Ияра: — Отдалась интеллигенту прямо на завалинке! Пенис, девки, — это хуй, только очень маленький. — Если я тебе не пара и характер не такой, поворачивай обратно и уебывай к другой! Мы громко рассмеялись, подпирая друг друга плечами, передавая из рук в руки стремительно пустеющую бутылку спиртного. Солнце давно село за горизонт. Мы пропустили ужин и вечерний обход, а самое главное — я совсем забыла про Су, которую должна была отпаивать варевом Ниалла до сих пор, пока цвет её лица вновь не станет на оттенок теплее мертвенно-бледного. В воздухе пахло хвоей и немного конским навозом. В ночной тишине мерно потрескивали сверчки, и кроме нашего пьяного дуэта вокруг не было ни души. — Ладно, так и быть, прощаю тебя, — решила я, когда мы устали идти и по стеночке сползли на пол рядом с конюшней. — Слава Пятерым, — пьяно улыбнулся Нанна. — Ибо монет на новую порцию этой поразительно хмельной отравы у меня больше нет. Я шутливо надула губы, делая размашистый глоток: — Не отрава, а амброзия! — А стóит как отрава для моих и без того дырявых карманов! Я прыснула со смеху, чуть не подавившись напитком, когда Нанна в отчаянном жесте вывернул карманы брюк, демонстрируя просевший бюджет. — Знаешь, Нанна, если прекратишь попытки засунуть свой язык мне в горло, мы сможем стать добрыми приятелями. — Подожду, пока ты сама меня об этом попросишь. — Пф, — я хотела фыркнуть, но вместо этого резво хрюкнула. — Не дождешься. Мы оба рассмеялись, каждый о своём, но наше веселье вдруг резко прервалось чужими голосами. Я напряглась, удерживая Нанна от попытки встать и броситься прочь: — Тш-ш-ш, ты нас раскроешь, — шикнула я, поспешно отталкивая бутылку с элем в кусты. — Кто это? — Не знаю. — Я прислушалась к мерному шепоту, что с каждой секундой становился чуть громче и ближе, но все же недостаточно для того, чтобы я могла идентифицировать нарушителя нашего импровизированного сабантуя средь бела дня в розовых кустарниках конюшни. — Если это кто-то из преподавателей, а мы… пьяные. Надо убегать. Ужасно глупая затея, ужасно глупая для той, у кого по жилам течёт кровь, а не крепкий напиток с неярким привкусом солода и карамели. И, позабыв на земле все наши вещи, не сговариваясь, мы вскочили на ноги и побежали, сбивая на своём пути пуд сена, заготовленного на кормёжку коней в зимнюю пору года. Я не слышала звуков погони, я вообще ничего не слышала, кроме громкого стука своего сердца. Нанна увязался за мной следом, как бы я ни пыталась в полёте объяснить ему, что бежать нам следует врассыпную. — Отвали, отвали! — запротестовала я, когда Нанна схватил меня за руку, стоило мне только оторваться от него на несколько шагов. — Баня! — брызжа слюной, оповестил меня парень, тыча пальцем вперёд. — Баня! — радостно воскликнула я. — Никкаль. От неожиданности я споткнулась, тщетно стремясь удержать равновесие. Нанна героически предпринял попытку удержать меня вертикально, но вместо этого подставился сам, и, цепляясь за края его камзола, я утащила несчастного вслед за собой. Приземление вышло болезненным и совсем не грациозным. Нанна развалился поверх меня. А потом я увидела ректора, рядом с которым стояла Дафна и ехидно усмехалась, глядя на то, как, должно быть, нелепо всё это выглядит. Я ещё долго буду анализировать метаморфозы, что понудили меня в этот самый момент сделать то, что я сделала. Возможно, в какой-то момент это даже начнёт сводить меня с ума, вынуждая отшельником отправиться далеко в горы, туда, где самое место таким умалишенным как я. — Что здесь происходит? — ловко балансируя между холодной сталью и криком, поинтересовался Ниалл. — У нас свидание! — обиженно рявкнула я в ответ, обеими руками обхватывая голову удивленного, но совершенно не возражающего Нанна. Наш поцелуй вышел таким, каким я его себе и представляла: слюнявым, неловким, с пивной отдушкой и громким чавканьем. Не дождется? Дождался! Я оторвалась прежде, чем Нанна успел раскрепоститься и засосать мой язык себе в горло. Кажется, даже сверчки забыли о том, что им нужно трещать, вместо этого удивленно взирая на открывшуюся их взору зарисовку. Ниалл крепко стиснул челюсти, отворачивая голову в бок так, чтобы я не могла считать его эмоции, а может и потому, что ему было неприятно на это смотреть. Что ж, должна заверить, неприятно было не ему одному — и дело было не в процессе слюнообмена с закадычным другом. Какого лахаму он здесь делал? С ней? Пока Нанна приходил в себя, а Ниалл отрешенно пересчитывал сосны, я успела встать на ноги и отряхнуть одежду от грязи. — Вы закончили? — безразлично поинтересовался ректор. — Мы ещё даже не начали, — хмельно бросила я в ответ, буровя Дафну, опутавшую своими худощавыми клешнями предплечье Ниалла. Буквально вчера я полагала, будто бы тяжелее и больнее того, чтобы ревновать того, кому ты безразлична, ничего не может быть. Как же я ошибалась! Прежде, мне сложно было винить ректора за то, как ненароком он мог причинить мне боль своей холодностью, но теперь… теперь, когда он всё знал, когда ответил разрушающей взаимностью… во взгляде его ничего не изменилось. Ничего не изменилось. — А вы что здесь делаете? Ниалл удивленно сморгнул: — Ты имеешь право задавать мне подобного рода вопросы, Никкаль? — Ну ты же мне их задаешь. — Я твой ректор. — «Тогда верни мне мои трусы!» — хотелось заорать ему в ответ, но вместо этого я лишь уклончиво качнула головой, делая шаг в сторону, освобождая между собой и Нанна свободное место. — Ты ни на секунду не даёшь мне об этом забыть. Дафна фыркнула: — Какое вопиющее неуважение. — Какое вопиющее неуважение, — передразнила её я, приковывая к себе рассерженный взгляд ректора. Ну и пусть! Я тоже имею право злиться. — Ты пьяна? — нахмурился Ниалл. Я было и его передразнить хотела, да не успела. Прежде, чем я успела открыть рот, ректор взмахнул рукой, невидимой нитью притягивая моё пьяное тело к себе. Когда расстояние между нами сократилось до позволительных миллиметров, Ниалл грозно выдохнул мне в лицо: — Живо в мой кабинет. — Я… — Дафна, прошу прощения. Мы продолжим наш разговор завтра, сегодня мне нужно разобраться со своими студентами. — Конечно, Ниалл, — нехотя процедила моя столичная конкурентка. — А мне идти с вами? — вполне резонно поинтересовался Нанна. — Живо в свою комнату, — ответил ему ректор, а потом стиснул мою ладонь и потащил за собой, оставляя двух удивленных магов позади. Когда за нашими спинами захлопнулись двери кабинета, я было решила, что успела протрезветь, но не тут то было. Скоростная прогулка от леса до башни академии только укачала, взболтав в голодном желудке добрую кварту эля. В какой-то момент перед моими глазами предстали два разъяренных лица Ниалла, но я резко тряхнула головой, собирая картинку воедино. Когда я включилась на полуслове, оказалось, что ректор громко кричал на меня уже несколько минут, просто у меня заложило уши. — … твоим выходкам нет края, Никкаль. Скажи мне, когда это прекратится? Никки, ты меня вообще слушаешь? — Как тебя не слышать. Ты так орёшь, — забурчала я в ответ, слегка затуманенным взглядом скользя по прекрасному лицу Ниалла. В эмоциональном окрасе гнева оно вдруг показалось мне ещё красивее, чем прежде. Нет, не подумайте, каменный чурбан Ниалл был неописуемым красавчиком, но кричащий Ниалл вдруг резко стал моей любимой ипостасью этого мужчины. Только вообразите! Кричащий Ниалл, не бесчувственный Ниалл. Что ж, если единственная эмоция, которой я могу прошибить эту скалу — это гнев, то я рада стараться и впредь. Что-что, а это у меня получается на ура. — Тебе смешно, Никкаль? Ты смеешься надо мной? — рявкнул ректор, одергивая себя от того, чтобы схватить меня за плечи. Как от прокаженной, мужчина отскочил в сторону и стиснул пятерней свои волосы на макушке. — Ты что, меня ревнуешь? — мурлыкнула я, устремляя свой зад на рабочее кресло ректора. На заплетающихся ногах вести это сражение было как минимум непредусмотрительно. — Ревную? — так удивленно спросил Ниалл, словно прежде никогда не слышал таких слов. — Согласна, сглупила, прости. Обычно ревнуют возлюбленные, а не те, кому друг на друга начхать. — Ведешь себя как глупая девчонка, Никки, — слегка сбавив обороты ответил ректор, незаметно для меня нависнув сверху, руками упершись в дубовый стол. — Потому что я и есть глупая девчонка, но куда лучше быть мной, чем таким бесчувственным и очень взрослым мальчишкой, как ты, — гордо и не совсем связно заявила в ответ. Ректор устало потёр глаза пальцами, окончательно возвращая голосу былое хладнокровие: — Никки, вчера я потерял контроль, я не должен был делать то, что сделал. Мы не можем стереть грани. Прости меня, если твоё поведение — результат того, что я поддался чувствам. Кажется, он только что меня отшил? Возможно, но в череде слов я расслышала лишь «чувства». Я глупо улыбнулась, не моргая вглядываясь в грустное лицо мужчины, всеми фибрами души желая пододвинуться, стать ближе. Я слегка привстала на руках, потянувшись вперёд, но ректор злостно меня обломал, резко отступив назад. Лахаму, какой правильный! — Через два дня мы должны были отправиться в столицу. Я ведь обещал помочь тебе с братом, но мне кажется, будет лучше, если я поеду один. — Что?! — Убитая резкостью его слов, я резко сморгнула хмель в глазах, теперь ясно распробовав картину. — Один? Не посмеешь! — Никкаль, мы не… — Не верю своим ушам, Ниалл. Я вскочила из-за стола прежде, чем меня начали бы душить слезы обиды, но преодолеть расстояние до двери было не суждено. Руки ректора обвили меня с обеих сторон и притянули к крепкой груди, которая где-то по дороге лишилась камзола и теперь красовалась передо мной в одной белой, такой маняще тонкой рубашке. — Я не могу сдерживать себя, когда я рядом с тобой, — бешенным, чувственным взглядом впиваясь мне в лицо, зашептал мужчина. — Твоя внутренняя дилемма — не моя проблема. Я еду с тобой.