И смех и грех

      Я с сожалением глянула на чулок, перекинутый через спинку стула. Удавиться бы им, помереть и наконец-то хорошенечко выспаться. Ворох мыслей не давал мне уснуть всю ночь, особенно тревожным было предстоящее приключение.       В одних трусах я, как вьюнок, крутилась напротив зеркала, перепрыгивая с одной ноги на другую, натягивая чулок и бормоча себе под нос:       — Чтоб тебя клопы покусали, — запыхтела, чуть не продырявив ногтем чёрный капрон. — Поедет один! Ага, то-то же. Размечтался.       — Не нравится мне всё это, — вдруг раздался голос Су, которую я услышала, лишь окончив ругаться. — Син… Дафна эта…       — Гадюка, — вставила я свои пять копеек.       Су мотнула головой, перекатившись на другой конец кровати, и подмяла под себя мою подушку. — Ещё эта упавшая звезда… и твой брат, и Син. Как-то не вяжется всё.       Я с трудом застегнула молнию на юбке, предварительно плотно позавтракав. В одной туфле на одной ноге я доскакала до шкафа, стараясь выцепить в этом «лахаму сожри, воняет, как в приюте для бездомных!» мало-мальски свежую рубашку. С одёжкой в последнее время наблюдалась напряжёнка: пожары, нападки ануннаки на, между прочим , казённые портки.       — Видят Пятеро, я найду Этана, даже если для этого мне придётся… — Я задумалась, пытаясь подобрать как можно более сочное сравнение. Прежде я всегда шутила, что добьюсь своей цели даже ценой поцелуем с Нанна, но, кажется, эта формулировка изжила себя, и я просто махнула рукой. Су всё равно всё поняла.       Она настигла меня у самого порога, протягивая впопыхах забытый у стола свёрток с вещами. Мы торопливо обнялись, а затем, вдохнув полной грудью, позабыв надеть второй чулок, я выперлась наружу.       Ниалла не было в своём кабинете, и я испугалась, что он уехал без меня, ведь фактической договоренности поехать вместе у нас не было… Я просто поставила его перед фактом и теперь с сомнением шагала к конюшням, надеясь застигнуть его там.       Ректор задумчиво гладил огроменную кобылу, что-то ей нашёптывая. Я слегка поубавила темп своей походки, выуживая секундочку для того, чтобы насладиться припекающим солнышком, тишиной и… ой, да, ну и что? Стою и таращусь на него, и что?       Я напоролась на грабли для уборки за лошадьми прежде, чем успела привести себя в чувства. Ниалл тут же вцепился в меня взглядом, а конюх, которого я не успела заметить, запричитал:       — Ломай, ломай. Всё ломай! Мы же богатые, ещё купим!       — Ой, извините…       Я ловко лавировала, чуть не наступив в лошадиную какашку. По лицу Ниалла было сложно угадать, был ли он рад меня видеть. Он учтиво кивнул головой, бегло оценив мой нелепый внешний вид, и слегка изогнул изящный рот в улыбке:       — Не самый подходящий наряд для двухдневного перелёта.       Наряжаясь, в надежде впечатлить ректора своими голыми ляжками, я совсем не подумала о том, что нам действительно предстоит. В юбке, да ещё и без одного чулка, на каблуках, верхом на коне — в столицу! Это я умею… это я могу… Трепещите, местные, Никкаль едет вас покорять.       Я нервно пригладила растрепавшиеся из прически волосы. Когда очередной локон взмыл ввысь, я снова потянула его на себя, но тот не поддался. Я ещё с минуту боролась с причёской, пока с трудом сдерживаемый смех ректора не понудил меня обернуться.       — Ой, мамочки! — вскрикнула я, отпрыгивая в сторону от чудища, пережевывающего мои волосы.       Ректор учтиво придержал меня под локоть, не позволяя упасть, а затем ловким движением высвободил мою прядь из пасти коня, слегка задержав её на кончиках своих пальцев.       Я недолго любовалась выражением лица Ниалла, пытаясь разгадать, что таится за его нежным взглядом, обращенным к обслюнявленной, огненно-рыжей прядке волос. Конь, кажется, приняв меня за обед, снова ткнулся мордой мне в шею, выискивая, что бы ещё такое можно было бы пожевать на моём теле.       — Мы на этом добираться будем?       Ректор сморгнул, почти незаметно встрепенувшись. Быстрым, рваным движением руки он загнул локон мне за ухо и отступил, отвечая:       — Это зовут Намтар. Так будет быстрее, — ласково похлопал коня по морде, и тот в ответ лизнул кончики его пальцев.       — Хочешь от меня избавиться, так и скажи, — фыркнула я. Конь плотоядно и очень недовольно окинул меня взглядом, угрожая скорой расправой. Я отодвинулась подальше, чем снова вызвала вымученную улыбку на лице ректора.       Мы несколько минут украдкой глядели друг на друга. Я делала вид, что на самом деле любуюсь навозом под ногами, а он слишком активно чухал Намтара. Всё, как всегда, шло мимо моих годами продуманных планов, где с первыми гормональными всплесками я всё для себя решила: хочу. Хочу Ниалла.       Поручитель или опекун… неважно. Ниалл никогда не заменял мне отца, да и в дяди не годился. Для меня он всегда был кем-то вроде уважаемого старшего наставника. До статуса братских отношений нам не хватало нежности, фривольности. Ниалл всегда держался слегка отстранённо, холодно, но в то же время был так заботлив. Всегда волновался обо мне, защищал…       Может быть, он был прав? Может быть то, что случилось между нами после бала — ошибка, которую нам обоим следует исправить? Ведь верни мы всё обратно… станет легче, станет проще, станет по-прежнему. Я по-прежнему буду млеть от каждого его случайного взгляда, а он по-прежнему будет сжимать руки в кулаки после каждой тайной встречи его пальцев с моей кожей.       Всё будет правильно.       — Давай, залазь, — вырвал меня из размышлений Ниалл. Я сморгнула, слишком надолго залюбовавшись его длинными, сильными пальцами, вспоминая, как…       — Что? — я туповато раззявила рот. — На этого?       Намтар обиженно фыркнул. Я с трудом удержалась от того, чтобы как последняя «коне-задирала» высунуть язык.       — Хочешь лететь одна — выбирай другого.       — А я полечу с тобой? — Мысль о многочасовом полете, упёршись задницей в пах Ниалла, пугала и будоражила одновременно.       — После того, как в прошлом году ты сломала ногу, даже не успев толком залезть на коня — да, но…       Никаких «но», господин ректор! Я поспешно потянулась к Намтару, боясь как бы Ниалл не передумал делить одно седло на двоих. Моя сумка оказалась на коне за считанные секунды, а вот моя задница столкнулась с непреодолимым препятствием — я была жутко неуклюжей, когда дело касалось… собственно, всего, где были задействованы мои, а иногда и чужие конечности.       Ниалл отвлёкся на свои вещи, а я с громким кряхтением полезла наверх. Сперва я просто соскользнула, слава Пятерым, благополучно приземлившись. На второй раз я выверенно засунула одну ногу в стремена, но ошибочно попыталась обхватить туловище коня обеими руками, и, пока чудище жевало мои волосы, я глупо повисла вверх тормашками, отчаянно протянув:       — Ниалл…       Ректор тяжело вздохнул, кажется, только сейчас осознав, какая поездочка ему предстоит, и тем не менее — поздно! Петлю на своей шее он затянул в тот день, когда повёлся на хитрое детское «дяденька, вы пришли меня забрать?». Я бы увязалась за ним в любом случае, потому что дело касалось моего брата, и я никогда не простила бы его, не возьми он меня с собой.       Сильные, холодные пальцы Ниалла скользнули вдоль моих вдруг обнажившихся бедер. Он подтолкнул меня вверх, но вместо того, чтобы помочь ему и подтянуться, я откинула голову назад, вглядываясь в его вдруг резко помутневшие глаза.       Так и висели, пока я не пришла к выводу о том, что обратно уже ничего не вернуть, а Ниалл не затолкал меня на коня. Сам он забрался наверх одним прыжком, но, вместо того, чтобы придвинуться вплотную, уселся на самый край, оставляя между нами свободное расстояние.       Я снова хотела обернуться, чтобы заглянуть ему в глаза, но мужчина пришпорил коня, и мы без лишних разговоров взмыли вверх.

***

      Я то и дело скатывалась в объятия Ниалла, а он то и дело отодвигал меня обратно. По правде говоря… скатывалась я совершенно неслучайно, и, по правде говоря, была жутко расстроена реакцией своего поручителя.       С одной стороны, это означало, что я ему вовсе не безразлична, наша близость вызывает в нём… если не эрекцию, но хотя бы какие-то эмоции. Хотя на счёт эрекции я была не уверена…       Обернувшись, чтобы подтвердить собственные мысли, я наткнулась на пристальный взгляд Ниалла, который не успел отвернуться, судя по всему, изучая мой затылок.       — Долго нам ещё? — заныла я, дергая занемевшими руками.       — Мы вылетели шесть часов назад, — ответил он. — Потерпи.       Я поёрзала, снова уткнувшись задницей в пах Ниалла. А потом поерзала ещё и ещё, с совершенно невинным выражением лица глядя перед собой, надув губы. Если бы сексуальность имела человеческое обличье… то уж точно не моё.       Я мельком поправила разлетевшиеся в стороны волосы, слегка пригладила юбку, подтянула один чулок, подумывая над тем, чтобы снять его для симметрии…       — Снижаемся, — как-то подозрительно хрипло оповестил меня Ниалл, слегка придерживая одной рукой за талию и накреняя Намара в бок. — Остановимся на ночь у местных.       Наныла себе поспать, поесть и… пописять. В туалет хотелось жутко, поэтому, стоило только коню Ниалла ступить на землю, я кулем полетела носом в землю, надеясь поскорее скрыться в кустах.       Пока ректор снимал наши вещи с Намара, я быстро справила нужду у кого-то под окнами, а затем стянула одинокий чулок и бросила его в кусты, поправляя одежду.       Деревня была маленькой. Никогда прежде я не была здесь, что было весьма обоснованно — кроме одинокого колодца в окружении пяти хибар в округе ничего не было. Когда Ниалл уверенно постучал в одну из дверей, по правде говоря, я удивилась. Но куда больше меня удивило пламенное приветствие, которым его одарила юная барышня с пышным декольте и в одной ночной рубахе.       — Как же давно я тебя не видела! — засмеялась девушка, смачно чмокая ректора в правую щеку. Ниалл ни капли не смутился, слегка потрепав её за плечи в дружеском…       Погодите!       — А кто эта прелестница? — слащаво прощебетала незнакомка, высовывая нос из-за плеча ректора. Из прелестного на мне было немного: одна пара недовольно сузившихся глаз, угрожающе взмытая вверх бровь и стиснутые в тонкую полоску губы.       Реакция Ниалла на мою недовольную рожу была мне непонятна. Он выпутался из объятий девушки, представляя меня:       — Никкаль, моя…       Мы обе выжидающе на него уставились.       — Моя студентка, — запнувшись ответил он. — Никки, это…       — Кузина, Лейла, — улыбнулась девушка, своим статусом резко повысив уровень своей привлекательности в моих глазах. Кузина! Как чудесно! Хотя…       Я тут же расплылась в широкой улыбке, довольно пожав её протянутую в мою сторону руку.       — Как приятно, Лейла!

***

      Плохой план, в переводе с древнешумерского, адаптивно к моему кредо по жизни означал, что план просто восхитительный. Предложить Ниаллу прикорнуть в стоге сена в конюшне или разбить костер под окнами? Пятеро мне в рот, не зря ж я себе (коню)… пегасу, да что это вообще за тварь летающая, весь горб отдавила? И дело было вовсе не в дурной привычке много спать, есть и мало двигаться, а в огромных спальных мешках, которыми со словами: «пригодится» Ниалл нагрузил меня до зубов.       Ректор повернулся ко мне спиной, с присущей ему педантичностью выкладывая вещи на скромненькую, но вполне приличную кровать… между прочим, единственную в комнате.       Однажды мы уже спали в одной постели, но тогда мне было десять, на улице был дикий мороз, а слово «член» я умела использовать лишь в контексте «многочленов» на уроках математики.       Баррикада из подушек!       — Что ты делаешь? — вопросительно выгнув бровь, спросил ректор, провожая взглядом международную трудовую миграцию подушек в природе.       — Поверь, Ниалл, это ради твоего же блага.       Я замерла с огромным одеялом в руках, многозначительно уставившись на рельефный обнаженный торс. Перехватив мой полный недосказанных слов взгляд, Ниалл быстро надел ночную рубашку и снова повторил:       — Стена из подушек? Ты серьезно?       Я лениво пожала плечами:       — Не хочу, чтобы тебе снова стало неловко, а потом выслушивать, какую ошибку мы совершили.       Я горделиво вздернула подбородок, утягивая за собой под одеяло ночную тунику. Там быстренько переоделась, ногой выпихнув насквозь провонявшуюся пóтом одежду на пол. Украдкой занюхнула не первой свежести подмышку, подумав о том, что неплохо было бы принять ванну.       Соседняя половина кровати скрипнула, прогнувшись под тяжестью его тела. Ниалл галантно передал мне одеяло потеплее, кутаясь в тоненький плед, а затем, без лишних раздумий, хлопнул в ладоши, туша свет.       Я прождала минуту, которая очень быстро превратилась в десять, пятнадцать. Нетерпеливо и крайне обиженно заёрзала на месте, через выстроенную мной стену с трудом различая во тьме рассыпанные по подушке золотистые локоны.       Показательно громко вздохнула. Один раз, другой.       — Спокойной ночи, Никкаль.       Я тут же перевалилась через наше ограждение: — Ниалл.       — М?       Его глаза были закрыты, но лоб нахмурен.       — Думаешь, с ним всё будет в порядке?       — Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы это было так.       — А то, что не зависит? Всегда пускаешь на самотёк?       — О чём ты?       Нужно было собрать подушки со всей деревни — моей преграды было недостаточно для того, чтобы моё тело перестало инстинктивно тянуться в его сторону. Всё в нём дурманило разум: голос, запах, даже мозги. Я не понаслышке знала, как может быть тепло и спокойно в его объятиях.       — О настоящих чувствах, — тихо прошептала я, немного нервно покусывая нижнюю губу.       Ниалл вдруг резко распахнул свои изумрудного цвета глаза, не моргая уставившись на меня. Расширенные в темноте зрачки забегали по моему лицу: надбровным дугам, губам. Какого лахаму он так смотрит на мои губы? А я на его…       — Спи, Никки. Завтра нам предстоит долгий путь.       Но я не хотела спать, а он не хотел поддаваться искушению. Всегда так делал — и я не могла его в этом винить. Ниалл редко любил вспоминать прошлое, а уж тем более делиться чем-то сокровенным, но в нашем мире ходило достаточное количество легенд о его блистательной службе в столице.       Я вдруг так живо представила его на поле сражения: мужественный, великолепный в своем спокойствии. Рука сама потянулась к краям ночной рубашки, а слегка подмерзшие пальцы быстро нашли «точку» разрядки.       Я всегда старалась прятать полученные в результате врожденной неуклюжести и способности попадать в передряги шрамы. Они казались мне уродливыми, но его тело было произведением искусства, книгой, от которой было невозможно оторваться.       Я старалась не переусердствовать, аккуратно поглаживая самую чувствительную точку, ощущая, как с каждым шелестом его густых ресниц между ног разливается влага…       Условности, правила. Я бы наплевала на них всех, а потом с задорным «иха» ещё попрыгала бы сверху на куче так называемых «Никки, я твой…»       Ректор. Опекун. Мужчина. И так в обратном порядке.       Два пальца скользнули внутрь разгоряченного потоком сумбурных мыслей тела. Одной рукой я слегка сдавила набухшую от желания грудь, другой прикрыв уже распахнутый в стоне рот…       Ниалл вдруг резко зашевелился, что-то тихо пробормотав себе под нос. Я на секунду замерла, а затем снова продолжая двигать пальцами внутри. Пятеро, меня уже было не остановить. Долгожданная развязка, вполне себе логическая кульминация десятичасовой беспрерывной езды верхом злобно дразнила, предательски ускользая.       Я усилила напор, желая поскорее разделаться с напряжением. Прикрыла глаза, вспоминая нашу ночь… лахаму, сколько я была готова сейчас отдать лишь за то, чтобы он просто коснулся меня. Мне нужно было совсем чуть-чуть…       Когда в следующий раз я открыла глаза, Ниалл приподнялся на одной руке, без тени смущения глядя на то, как я открыто себя ласкала. Тёплое, пожертвованное им одеяло слетело на пол.       — Лахаму! — я вскрикнула, резко прервавшись. Сердце бешено застучало где-то в районе горла, а затем рухнуло в пятки. — Ниалл…       Он всё так же молча смотрел на меня. Перепуганная, ещё не успев прочувствовать степень катастрофичности ситуации, я быстро отвернулась, крепко стиснув ноги.       Лучше бы меня сожрали ануннаки… Горячие волны стыда взмывали от пят к горлу, душили.       — Никки.       Я молчала, ощущая, что гораздо ближе к «провалиться сквозь землю», чем думала. Была бы я магом земли, как мой брат, так бы и сделала…       — Прости.       — Что?       Холодная ладонь легла на моё бедро прежде, чем я успела обернуться на зов его голоса. Сильные пальцы решительно смяли края ночной рубашки, оголяя часть ноги.       Что он… делает…       Ещё целый день после я пыталась понять, как он так быстро избавился от груды подушек, отделявших наши тела, но сейчас я просто отключилась, из-под дымной пелены желания и страха наблюдая за строгим, немного хмурым взглядом мужчины, руки которого опаляли обнажённые участки моей кожи.       Снова эта его борьба с принципами, правилами. Я боялась пошевелиться, боялась спугнуть его, выгибаясь навстречу ласкам, которые только щекотали, но не переходили грани.       Лёд в голубых глазах помутнел, и я негромко застонала, стоило всем телом напороться на его выгнутое в мою сторону колено. Мы встретились взглядами. Секунды растянулись в щемящие минуты, пока мы оба выжидали.       Мы оба ждали, когда он сдастся, но вместо горячего, полного страсти и согласия поцелуя Ниалл вдруг резко развернул меня на другой бок к себе спиной. Между нами были добрые тридцать сантиметров, наши тела не соприкасались между собой. В полном недоумении я обернулась назад, но его широкая ладонь с силой вдавила мою голову в подушку, обездвиживая.       Я немного растерялась, уже раскрывая рот для пулемётной очереди вопросов, когда холодные, сильные пальцы, те самые, которые он так учтиво складывает, кланяясь Пятерым, коснулись самого важного в этот момент места. Уверенно очертили несколько кругов, разнося по телу трепет и негу, плавно подобрались к…       — Тиамат меня раздери, — тихо всхлипнула я, прикусив нижнюю губу. Один палец, другой. Моя голова была по-прежнему вжата в подушку, и я гортанно застонала, теперь совсем уж не понимая, что происходит. А как же подушки…       Негромкий рык, несколько ругательств, ритмичные, точные толчки внутри моей скользкой промежности. У меня голова шла кругом от удовольствия, и я в какой-то момент сама не заметила, как отпустила себя, выбирая свой темп, насаживаясь…       — Остановись, — глухо прошептал мужчина за моей спиной. — Прошу… тебя…       Не могла. Не слышала его, всё, о чём могла думать, — о нём внутри меня, о его стальной выдержке и о том, как хорошо ему станет, когда он просто сдастся. Нужно всего лишь его подтолкнуть…       Я обернулась назад, уловив момент того, как давление его руки на мою голову ослабло. Не моргая, Ниалл смотрел на всё то, что вытворяли его руки у меня между ног, и лоб его покрылся холодной испариной.       Лахаму.       Я не успела ничего сделать, не успела продумать план. Просто уставилась на него, любуясь тем, как любуется он. Когда в следующий раз я сморгнула пелену вожделения, крепкие руки Ниалла перевернули меня на живот и вдавили в матрас.       — Мне не стыдно, — прошептал он, скорее себе, нежели мне, меня то убеждать в том, что всё происходит так, как дóлжно, не было смысла. Это было буквально то, о чём я думала чаще, чем о том, что…       Когда его тело полностью накрыло моё, заполнило собой до краев, на секунду я отрубилась от переполняющей меня эйфории. Тело превратилось в податливую глину, словно накануне вечером я выпила добрые пять кварт эля.       Ниалл что-то мне командовал, сжимал меня, ставил раком, кусал, целовал, поглощал, а я просто без памяти тонула в его объятиях. Знала, что впереди меня ждёт не одна ночь, полная его самоанализа, самокопаний, знала, что война ещё не окончена, но это сражение он проиграл.       Он никогда не забудет эту ночь, как и я.