Не жалеть

Бывшие республики собрались в старом доме. В наполненном старыми воспоминаниями, не всегда хороших, но при том вызывавших улыбку; в мудром, а главное родном, где они всегда получали поддержку, доме. Вот с этого турника однажды упал маленький Киргизстан, а сейчас на него опирается и весело усмехается Эстония. На этой карусели любили кататься Армения и Грузия, где-то даже остались следы их рук - ещё в десять лет, хорошенько порисовав и не отмывшись, они побежали на облюбованное место. Солнце светило как и тогда - ярко, неумолимо, оно жгло кожу, жгло по родному мягко. Кто-то взял с собой мяч. Татарстан, Литва и Латвия, увлёкшись, играли в классики. Слышался голос Азербайджана, рассказывавшего байки Эстонии неподалёку. Семейная идиллия. Ничего её не нарушит. Или нет? *** - Россия, подай кружку! - Беларусь крикнула своему брату, аккуратно нарезавшему огурцы. - А самой поднять свою задницу и пройтись до шкафчика не судьба? - впрочем, Россия всё равно встал и фыркнув, подал кружку Беларуси. - Перестань, Россия. Не порть дня, тем более мы наконец-то собрались всей семьёй. Помнишь, папа постоянно пил из этой кружки? - Украина улыбнулся воспоминаниям и прикрыл глаза. Пригладив русые волосы, он печально вздохнул. - Не помню, - Россия резко осёкся из-за воспоминаний об отце. Казалось только недавно он смог чуть ослабить вес тяжёлого камня на плечах, как тут Украина с его ностальгией, - Иди лучше койки всем подготовь, раз нечем заняться. - Россия, прекрати! - Беларусь повернулась на брата, положив шампуры обратно. - Прекратить что? - - Россия, это уже не смешно! Дуешься на отца, как маленький, а ведь он так беспокоился за нас! - Украина нахмурил брови. Его всегда раздражало то, что Россия так неуважительно отзывается об отце. СССР всегда был занят на работе. Чтобы прокормить ораву детей и себя вдобавок, приходилось работать не покладая рук. "Отец, когда мы наконец погуляем как раньше, всей семьёй?" - обиженно задавал вопрос двенадцатилетний Россия. "Потом, сынок, потом," - отвечал СССР. - Да этому жмоту бы гнить в могиле! Ты не помнишь, как он каждый раз не обращал на нас внимания, а мы из кожи вон лезли, чтобы удостоиться хотя бы улыбки?! - старая рана на сердце причиняла невыносимую боль России. В комнате эхом отразился щелчок. Россия щёлкнул костяшкой пальца. Взгляд его словно потемнел, затуманился пеленой скорби и печали. - Россия! - напоследок прикрикнула Беларусь на быстро удаляющегося брата. Россия шёл по коридору. Казалось, он был бесконечным. И как назло, везде были эти фотографии. Чёрно-белые. Старые. На одной изображён отец, ещё совсем молодой. С задорной улыбкой и веснушками на лице. Он смотрел своими чёрными от краски фотоаппарата глазницами на сына. Россия поджал губы и ускорил шаг. Зайдя в первую комнату, он кинулся на кровать. - Как же бесит! - он остервенело стукнул кулаком о поверхность спинки, затем зашипев от боли. В уголках глаз собрались кристаллики слёз. - И разревусь сейчас, превосходно, - Россия закрыл глаза ладонью. - Надо же было Украине про отца что-то сказать, знал же, урод, что я чуть ли не убиваюсь из-за этого, - уже спокойнее произнёс одними губами тот. Пережив всплеск эмоций, он забылся в царстве Морфея. Ему снился обманный мир - отец стоял рядом и улыбался. Крепко взял его за плечо и тихо задушевно произнёс: "Я тобой горжусь, сынок". По щекам России побежали дорожки слёз. Они скатились на матрас и впитались серым пятном в жёсткую поверхность. "Ты не такой, " - добрый, измученный тяготой жизни, голос отца шептал на ухо сына весь оставшийся сон. "Ты всё изменишь, " - к чему эти слова? России было всё равно. Главное - он почувствовал хотя бы капельку заботы. Остальное - неважно. Сейчас он готов подчиниться этому тёплому и такому родному голосу, лишь бы не проснуться на твёрдом матрасе, промокшем от слёз.