***
После случившегося с Викторией, она смогла осознать, насколько она плохая мать. Да, она старалась дать ей всё, чтобы она могла ни в чём себе не отказывать, но совершенно забыла, чего хочет сама девушка. По правде говоря, ей не нужно было чего-то невозможного, она никогда ничего не просила. Её негласной просьбой всегда было внимание матери, её время, интерес, направленный не на её успехи в учёбе, а на неё. Анна впервые в жизни ощутила на себе боль и эмоции другого человека. До этого ей не было дело до того, что чувствуют окружающие. Она всегда считала, что для неё должно быть важно только то, что чувствует она, ведь какое ей дело до окружающих? Однако случай дочери заставил её поставить себя на место другого и задуматься. Откровенно говоря, женщина сразу же, ещё в тот вечер, когда Викторию приволок домой Ойкава, почувствовала себя невероятно паршиво. Она на собственных плечах почувствовала большую вину за случившееся, хоть в глубине подсознания понимала, что всё равно ничего не могла сделать. Тем не менее, она понимала, что будь всё по-другому, возможно, можно было бы избежать всего этого. Не будь она так строга к девушке, возможно она бы не избегала проводить много времени дома, приходила бы вовремя. Если бы она уделяла ей чуть больше своего внимания, то может и Виктории хотелось бы проводить с ней чуть больше времени, рассказывать о своих проблемах и просить совет. Она бы не стала последней, кто узнал об отношениях дочери с её другом детства. А сейчас она не уверена, что она вообще захочет разговаривать с матерью. Каждый раз, когда Анна подходила к её комнате и хотела постучать в дверь, чтобы попробовать поговорить с дочерью, она останавливалась. Подсознание каждый раз повторяло ей, что Виктория не хочет её видеть, слышать или даже осознавать, что она — мать — хочет с ней поговорить. Брюнетка никогда не показывала, что в некоторых моментах не уверенна в собственных действиях, но последний месяц не оставил ей выбора. Как она была рада услышать, что Виктория подпустила к себе первого человека вне семьи — Тоору. Она одобрила его приходы к дочери, если это означало, что она ближе к выздоровлению и возвращению в общество. И Анну уже не столько заботит успеваемость девушки, сколько её моральное состояние. Она всегда говорила Виктории, что от оценок зависит её жизнь, но что она сможет сделать со всеми этими оценками, если она не в состоянии контактировать с людьми? Она с печальной улыбкой наблюдает за тем, как к ней по вечерам приходит Иоши, чтобы рассказать что-нибудь, произошедшее за день, как Ясу каждый день сменяет ей еду в надежде, что она начнёт есть, параллельно обмениваясь с ней парой слов. Она же является той, кто приводит к ней Ойкаву, когда тот заявляется к ним в дом. Анна даже не хочет пытаться с ней поговорить, потому что боится встретиться с отказом и волной ненависти в свою сторону. От кого, а от Виктории она не хочет слышать, как сильно она её ненавидит. Она хоть и перестала быть так строга к ней в последнее время, но это не отмоет той грязи, что она разносила своим наплевательским поведением последние три года. Она просто не заслуживает того, чтобы Виктория с ней разговаривала.***
Звонок в дверь за последние пару недель стал такой редкостью, что Ясу даже немного с нетерпением его ждёт. Наверное, потому что ожидает увидеть за дверью Ойкаву, который пришёл поговорить с Викторией, хотя ещё не факт, что он придёт именно сегодня — он не уточнял. Тем не менее, она подошла к двери с большим энтузиазмом. Посмотрев в глазок — чего никогда не делают остальные члены семьи — к своему удивлению она увидела стоящую возле двери темнокожую девушку. Вряд ли она где-либо могла её видеть. Да и Виктория никогда не приводила подруг домой — Анна не любила, когда к ним приходят незнакомцы. Но дверь женщина всё же открыла. — Чем могу помочь? — спросила с некой осторожностью, сразу замечая, как девушка замешкалась. — Извините, здесь живёт Ёсимура Виктория? — Да, а ты кто? — Мы учимся в одной школе. — можно было догадаться, ведь девушка была одета в школьную форму старшей Аоба Джосай, но Ясу уже так давно не видела Викторию в форме, что уже почти забыла, как она выглядит, — Я принесла ей немного домашней выпечки. Сможете ей передать? Не сказать, конечно, что Ясу удивилась, что Виктории передают что-то подобное, — или что к ней вообще приходят друзья, — но она посмотрела на девушку немного шокированными глазами, когда старшеклассница протянула ей небольшую коробку. Она, разумеется, передаст презент, но не уверена, станет ли Виктория даже открывать. По крайней мере стоит попытаться. — Да, конечно, но как тебя зовут? Чтобы Вики поняла, от кого именно выпечка? — Ох, да. Шинохара Рен. И передайте скорейшего выздоровления. Затем девушка кланяется и разворачивается, чтобы уйти в сторону дома. Женщина ещё немного постояла, чтобы посмотреть вслед подруге (?) падчерицы, после чего вернулась в дом. Она видимо сразу после уроков сюда пришла, Виктория тоже примерно в это же время приходила. Она хотела сначала поставить коробку на кухню, чтобы потом кто-нибудь съел что бы там ни было внутри, но затем решила осведомить получателя посылки. Шанс того, что девушка вообще заинтересуется коробкой, мал, но ради приличия Ясу обязана рассказать об этом. — Вики, тебе подруга передала выпечку. — произнесла она, предварительно постучав в дверь на случай, если девушка в очередной раз спит. Зная младшую Ёсимуру, она спать будет до тех пор, пока у неё есть такая возможность, однако не может же она спать двадцать четыре часа в сутки. — Каяо? — слышит её голос и на душе становится чуть спокойней. — Нет, она назвалась Шинохарой Рен. Пышненькая такая. Виктория уже рассказывала о Гото. Ясу знает, что она довольно активная и шумная особа, но именно с ней девушка ходила в клубы раньше, когда не была так зациклена на учёбе и хороших оценках — до мая ушедшего года. — Я поняла… — Я оставлю на кухне, потом, может быть, съешь. — Нет. — Ясу вдруг замирает на месте, когда хотела развернуться в сторону кухни, — Дай сюда. Я съем немного. Этот момент стал самым большим удивлением за сегодняшний день. — А что такое? — Просто я… пообещала, что что-нибудь съем. Улыбка сама тянется на губы зеленоглазой. Она часто слышала, как Виктория кому-то что-то обещает, и точно знает, что эти обещания не выбрасываются на ветер — девушка всегда их выполняет. Она прекрасно знает, кому она это пообещала, поэтому не стала задавать лишних вопросов. Лишь приоткрыла дверь, чтобы поставить коробку на пол в комнате. — Приятного аппетита. — с этими словами Ясу ушла обратно в спальню. Виктория снова осталась одна со своими мыслями. Первое, что она сделала, когда взяла в руки коробку, это осмотрела её со всех сторон. Она никогда не была параноиком, но по какой-то причине ей хотелось сделать это, чтобы проверить, что нет никаких подвохов. Шинохара — девушка тихая и скрытная, и они не пересекались с момента, как получили оценки по своему проекту. У неё нет никаких причин что-либо делать для Виктории. Открыв коробку, девушка сначала увидела сложенный вдвое листок, под которым виднелись маленькие кексики. Миленькие такие. Виктория взяла в руку записку и увидела немного неаккуратный почерк: «Привет, Ёсимура. Я немного заволновалась за тебя и решила испечь немного кексов. Всем нравится, как я их готовлю. Надеюсь, и ты оценишь. Рен.» Она и не заметила, как её губы растянулись в улыбке. Для неё никто подобного не делал. Ей в принципе какие-либо подарки редко делают, потому что ей невероятно трудно угодить, как все считают. На самом же деле ей не нужно что-то дорогое или особенное. Хорошо, что слухи о её алчности не остановили её перед этим поступком. Виктория подошла к столу, чтобы положить туда записку и поставить заодно коробку с выпечкой. По правде говоря, выглядели пирожные настолько мило, что даже есть их было жалко. Однако, хотя бы один она просто обязана съесть — обещала ведь. Рука тянется к одному из кексов и поднимает его в воздухе, чтобы рассмотреть. Ничего необычного: мягкое тесто и цветная глазурь, уже немного подзастывшая от того, что приготовлена была достаточно давно. Наверняка сладкий. Виктория совершает преступление против жизни этого пирожного и откусывает кусочек. Тут же понимает, чего лишила себя, когда перестала есть. Совершенно забыла, как любит сладкое и острое, как хотела и сама попробовать испечь подобные кексики. Когда она проглотила пережёванный бисквит, то почувствовала некое облегчение. Так приятно было снова почувствовать пищу в своём организме. Когда она в последний раз что-то ела? Кажется, в тот день, когда Сакамото пригласил её в кофейню поговорить на тему её отношений с Тоору. Тогда она выпила большую порцию своего любимого напитка. Хочется снова его выпить. Несколько стаканов сразу. Виктория доела один кекс и поставила коробку обратно на стол. Возможно, она съест ещё, но позже. Сейчас она хочет посмотреть, как отреагирует её организм на еду спустя почти месяц голода. Потому что как только она закончила есть, в животе немного непривычно забурлило. Она подумала, что это так желудок радуется, что ему наконец-то дали поесть, но дальше… она даже не поняла, как это произошло. Правда не сразу её настигла такая реакция. Первые минут пять всё было, как раньше. Единственным отличием был ужасно громко урчащий живот. Видимо, следовало прислушаться к зову чудовища, пока оно не извергло все свои внутренности обратно наружу. Виктория долго пялилась на лужу собственной рвоты, пока реальность не ударила в нос ужасным запахом. Она криком позвала Ясу, чтобы та принесла ей тряпку и ведро с водой, чтобы она смогла убрать беспорядок. Пока женщина ходила туда и обратно, она сидела возле двери и со слезами на глазах обвиняла себя в том, что впервые в жизни не смогла сдержать своё обещание.***
— Может стоило принести чего-нибудь? — спрашивает Тоору у девушки, сидящей за дверью, но слышит, как она отрицательно мычит. — Нет, всё нормально. Я всё равно ничего не ем. Не сказать, конечно, что он ожидал, что она будет в нормальном состоянии, но всё же надеялся на это. Оказалось, зря. — Почему? — Не могу себя заставить. Он не может её понять. Он всегда знает, что и сколько ему нужно есть. Однако Виктория сейчас немного в иной ситуации, нежели, когда просто не аппетита. Она наверняка не ела ничего все эти три недели, что просидела в комнате и очень изголодалась, хоть сама этого и не понимает. — Птичка, можешь мне кое-что пообещать? — придётся как-то её к этому подтолкнуть. Не заставлять же. — Что? — До момента, когда я приду, ты что-нибудь съешь. Даже маленькая порция сойдёт, но твоему организму нужна энергия на восстановление. — Я не знаю… — Обещаешь? Ойкава знает, что если она пообещает, что поест, то точно это сделает. Он доверяет ей, как никому другому, поэтому единственное, что требуется от него — уломать на обещание. И у него выходит: — Обещаю.***
Он приходит в её дом, не зная, что она снова впала в глубокую печаль из-за собственной слабости. Она слышала каждый его шаг по дому: прихожая, где ему кто-то открывает дверь; коридор, который, казалось, стал в два раза длиннее; и он остановился возле двери в её комнату. Тройной стук. — Виктория, я пришёл. Его голос сразу выдавал его приподнятое настроение. Так не хотелось его ему портить, что девушка даже не сразу ему ответила. На душе смешалась ядерная смесь из чувства вины, слабости и ненависти к себе, и она не знала, как это всё усмирить, чтобы сразу не начать нападать на Тоору раньше времени. — Виктория? Выбора у неё нет, ей придётся поговорить с ним сегодня. Она уже для себя решила, что она будет делать. — Я не сдержала обещание. — Виктория, ты плачешь? — разумеется, юноша в шоке. Он привык, что девушка всегда сдерживает своё слово — да даже если нет, то он вряд ли об этом когда-нибудь узнает — а тут она сама признаётся, что оплошала. И звучит так, будто совершила преступление сравни убийству, и её душа после этого просто на просто опустошилась. Виктория уже не та, что была раньше. Она ослабла. Тот день ослабил её. — Тоору, почему ты со мной возишься? Я не могу даже элементарно заставить себя поесть. Ей непонятно его рвение помогать и проводить с ней время. Если она настолько слабая, что не может даже поесть, то стоит ли вообще крутиться вокруг неё, зная, что она не скоро придёт в норму? Она стала обузой. — Виктория… — парень вдруг затыкается посреди фразы, когда слышит, как возлюбленная слабо ударила по двери изнутри. Дальше, прислушавшись, он услышал по ту сторону двери едва слышный всхлипы. Насколько же она сломлена? — Уходи отсюда и не приходи больше. Я закончу школу дистанционно. Тоору стоял, уперевшись лбом в вертикальную поверхность двери. Неужели она так просто сдаётся? Она никогда не сдаётся. Это не та Виктория, которую он знает и любит. Эта Виктория просто не в состоянии решать собственные проблемы, потому что их накопилось слишком уж много. Она велела ему уйти, но на самом деле просто не хочет обременять всем тем, что на неё навалилось. Она хочет, как всегда, решить всё сама, какими бы то ни было методами. Внутри парня бушевали печаль и одновременно гнев. Он не мог смириться с мыслью, что после всего, что между ними произошло, Ёсимура просто хочет оттолкнуть его, когда он хочет помочь. В то же время, он злился на неё, ведь она, ослепшая, не понимает, что люди вокруг неё волнуются о её состоянии, а она просто сидит за этой треклятой дверью и никого к себе не подпускает. Почему-то напомнило первый её год в Сэйджо. Если он сейчас уйдёт, ей станет только хуже, ведь, как он понял, никто в этой семье даже не пытается приложить усилия, чтобы вытянуть девушку из её комнаты. Они, кажется, просто смирились с тем фактом, что она теперь будет жить в четырёх стенах. Даже Анна ничего не предпринимает, хотя от неё Ойкава ожидал самых жёстких действий. Если он сейчас уйдёт, Виктория никогда уже не станет прежней. Он никогда не сможет её увидеть. Он не может позволить этому случиться. — Нет. Дальше идёт пятисекундное молчание, в течение которого парень не слышал даже всхлипов девушки за дверью, после чего её недоумение: — Нет? Кажется, это впервые, когда он отказал ей. — Да, Виктория, ты правильно услышала. Я больше не собираюсь повиноваться тебе. Тебе нужна помощь, и, если ты не даёшь семье тебе помочь, то хотя бы дай это сделать мне. — Но… — Ты сама говорила: «Мы всегда встреваем в неприятности вместе». Я не собираюсь бросать тебя одну, когда тебе совершенно нельзя быть одной, потому что я знаю, чем это может закончиться. И, да простит меня моя матушка, но я никогда не поступлю как ёбаный эгоист по отношению к тебе, потому что ты мне безумно дорога. Когда Ойкава зол, он говорит всё, не думая. Когда человек говорит что-то, не думая, то это чаще всего является правдой. Виктория и правда была ему дорога, дороже любого человека в этом мире, и он не собирался так просто от неё отказываться, только потому что она его попросила. Сколько себя помнит рядом с ней, он всегда её слушался. Ивайзуми был прав, когда говорил, что к ней он всегда прислушивался. Он всегда считал Викторию кем-то вроде королевы, чьи приказы и поручения нужно выполнять беспрекословно. Однако, раз он король, то и ей стоит его слушать. Хотя бы сейчас. — Виктория? — Ойкава решает удостовериться, что собеседница всё ещё его слушает, потому что слишком уж надолго она замолчала. — Позови Ясу. Он снова её слушается, не думая собственной головой — у него это уже происходит на подсознательном уровне. Вопрос «зачем?» у него возникает тогда же, когда его задаёт женщина, но ответа он дать не смог. Он лишь последовал за ней обратно, молча думая, зачем младшей Ёсимуре понадобилась мачеха посреди их разговора. Неужели что-то случилось? Что могло случится, пока они разговаривали? — Что такое? Я здесь. — Зайди, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь. Ясу с осторожностью открывает дверь комнаты и заходит внутрь. Тоору даже не успевает заглянуть, потому что слишком погружён в свои мысли. Он сразу начал ломать голову, что же могло такого произойти, но не успевает слишком задуматься. Пока что, по крайней мере. — Тоору, уйди на кухню. — слышит тихий голос Виктории по ту сторону двери. Он звучал ближе, чем пару минут назад, когда он только пришёл к ней. Кажется, она встала на ноги. — Почему? — Пожалуйста, сделай, как я говорю… — её умоляющий голос заставил сердце ёкнуть, но и в то же время хотелось слушаться её, — в последний раз… Звучало, как приговор. Ойкава молча ушёл на кухню и присел там за обеденный стол. Он стал ждать. Он слышал, как открывается дверь её комнаты, слышал шёпот Ясу, что вела девушку в сторону ванной комнаты. Дальше из-за шума воды он ничего не слышал. Парень не заметил, как начал нервно дёргать ногой. В нём загорелась какая-то надежда на что-то неизвестное. Он ждал, что она появится перед ним? Возможно. Нет, именно этого он и ждал. Но почему-то не поверил своим глазам, когда увидел её стоящую прямо перед ним. — Тоору…