Северный ветер больших перемен

Ирландия не такая уж дыра, раз калеки бросают Голливуд, чтобы сюда приехать. “Калека с острова Инишмаан” Мартин МакДонах

– Вот я ему и говорила, Шон, подумай ты, старый дурень, что ты делаешь? К чему эти забавы, на кого ты меня оставишь? – в сердцах обращалась миссис О’Фаррелл к почившему ныне супругу. – Вот так и погиб мой Шон, смотритель садов Арана, сорок лет в браке. Очень глупая смерть для волшебника и вполне обычная для ирландца, – вздохнула экономка. Гермиона кивала, слушая эту невероятную историю о том, как местные мужчины придумали, сидя в пабе, развлечение: аппарировать на крошечные скалистые островки рядом с Инишрундой, туда и обратно. Выигрывал тот, кто делал это наибольшее количество раз, естественно, после не одного бокала темного эля. Муж миссис О’Фаррелл, мистер О’Фаррелл, в свои 75 всегда выигрывал, кроме того, последнего раза, с которого 5 лет назад просто не вернулся. Тело местные рыбаки нашли позже. Миссис О’Фаррелл, румяная и улыбчивая, в белоснежном переднике и накрахмаленном чепце, встретила Гермиону на аккуратной лужайке перед небольшим двухэтажным коттеджем из серого, поросшего мхом камня. Из труб шел дым, окна были уже темными, хотя время было не такое уж и позднее – шел девятый час вечера. Группа преподавателей – двое женщин и пожилой мужчина – встретили Гермиону всё в том же внутреннем дворике с колодцем, где она оказалась и в прошлый раз. Женщины, представившиеся ей профессорами астрономии и рун – Гримсби и Пеллегрини – были невероятно любезны и выглядели очень эффектно, в красивых длинных мантиях, расшитых золотом и серебром, со сверкающими даже на холодном мартовском солнце волосами. Настоящие волшебницы из магловских сказок. Сухонький старичок возрастом хорошо за 100 лет, с маленькими прозрачными глазками и белым пушком на лысой макушке, оказался профессором колдомедицины Ранко Малетичем. Их компания дождалась прибытия еще двух человек: темнокожего парня с французским акцентом по имени Поль Деваль и белокурой девушки, Терезы Метцгер, такой ангельской наружности, что Гермиона заподозрила в ней как минимум полувейлу. Пожилой профессор колдомедицины зачерпнул в серебряную чашу с кельтским орнаментом воду из колодца, который, как оказалось, назывался колодцем Огмы . В прошлый раз Гермиона не увидела там никакой воды, хотя слышала, как плеск раздавался где-то в глубинах. Сейчас же протянутая ей чаша искрилась чистейшей водой, приятной на вкус, хоть и слишком холодной для этого времени года. – Да прибудет с тобой тайная мудрость из Иного Мира, – торжественно произносил Малетич каждый раз перед тем, как кто-то из новых студентов выпивал свою чашу. Просто традиция, как им объяснили. После этого начались мытарства бюрократии: Гермиона ознакамливалась и подписывала, как и остальные двое студентов, ворохи бумажек, ей делали пропуск – медную маленькую пластинку с лисицей в курахе, – ее палочку проверяли на десятки разных заклинаний и, Гермиона только могла надеяться на это, но беспокойное прошлое не давало до конца, не навешали ли на нее каких-то следящих заклинаний. Процедуры были такими длительными, что голова Гермионы была как шар, и она хотела лишь стянуть с себя джинсы, которые надела под строгую мантию и залезть под одеяло. Профессор древних рун Донателла Пеллегрини, которая осталась с ней, чтобы помочь, водила ее из кабинета в кабинет и из здания в здание. И вот, когда профессор попрощалась с Гермионой, кивнув напоследок в величественной и покровительственной манере, и передала в заботливые руки миссис О’Фаррелл, был уже темный вечер. – Миссис О’Фаррел, это общежитие юридического факультета? – поинтересовалась Гермиона, следуя за женщиной, рядом с которой плыл по воздуху фонарь, по короткой дорожке с гравием и дальше, на полукруглое крыльцо. На крыльце была сложена и отставлена к стене дома кое-какая садовая мебель из совершенно обычного магловского пластика. – Называй меня Этлинн, золотце, или матушка Этлинн, – поправила матушка Этлинн, пропуская Гермиону во внутрь, в темную, пахнущую чем-то смоляным, прихожую. Зачарованное пламя сначало выхватило из тьмы лестницу, ведущую наверх, а после того как Этлинн взмахнула короткой волшебной палочкой и зажгла старомодные светильники на стенах, Гермиона увидела еще и пару дверей. – В Аране нет официального разделения общежитий по факультетам, – живо пояснила женщина. – Но так уж повелось, что здесь живут юристы и нумерологи. – А где все? – Гермиона вертела головой, поднимаясь вслед за матушкой Этлинн по лестнице из темного крепкого дерева. На стенах с простыми кремовыми обоями не было украшений, лишь зеркало у входа, там же, где стояла большая обувница с кучей разномастной обуви – кроссовками, элегантными лоферами и туфлями с умопомрачительными шпильками. – Да кто ж их знает? – тепло рассмеялась матушка Этлинн, взмахивая палочкой и зажигая повсюду свет. В конце не очень длинного коридора, с обеих сторон которого были разноцветные двери, светилось тусклым светом позднего вечера большое окно почти от пола и до потолка, прикрытое лишь тонкой ситцевой занавеской. – Кто где… Большинство ускакало развлекаться перед началом семестра, не иначе. Они остановились почти у самого конца коридора, перед синей дверью, украшенной медной табличкой с цифрой “9”. – Проходи, дорогая, только Броган нету, судя по всему, – миссис О’Фаррел отперла дверь ключом из тяжелой связки и пропустила Гермиону вперед. – Вернееется, плутовка, – протянула матушка. – Ты располагайся, вот тебе ключ, – она дала Гермионе медный ключ, такой же, как и у нее. – Располагайся, отдыхай. Вот твоя кровать. Гермиона осталась одна. Оглядевшись по сторонам, она увидела узкий шкаф у входа и зеркало, две кровати, прочные на вид, стоящие параллельно друг другу у противоположных стен. Кровать слева, голая, без белья, явно ждала пока ее займут. Гермиона увеличила свои вещи и скинула некоторые на матрас, а чемодан прислонила в изножье на пол. На полу не было ничего, кроме старого, но натертого до блеска паркета. Интересно, убираются ли и тут домашние эльфы? Над кроватями висели небольшие шкафчики для книг и личных вещей. У ее соседки они были заставлены всевозможными безделушками. У одной из стен, дальше соседской кровати, стоял платяной шкаф, настежь открытый. Гермиона заметила внутри неровные стопки одежды на каждой из полок. У дальней стены, перпендикулярно их кроватям, прямо напротив входной двери, было прямоугольное окно с римскими шторами. К окну, параллельно друг другу были приставлены два стола, на одном из которых царил бардак из пергаментов и книг. Под этим же столом валялись тапочки в виде ежей и две розовые гантели. На стуле у занятого стола лежала книга в простой желтой обложке, открытая страницами вниз. Гермиона, не справившись с любопытством, подцепила корешок. Буквы в книге оказались латиницей, но язык был незнаком – попытавшись сложить буквы в слова, Гермиона решила, что он чем-то похож на болгарский, каким она его помнила из поездки к Виктору. Какой-то славянский, точно. Соседка иностранка, как славно! Наверное это будет интересно. Хотя как сказала матушка Этлинн – Броган? Гермиона посчитала это ирландским именем. Она открыла дверь слева, рядом со своим столом, и оказалась в небольшом светлом пространстве с умывальником, магловским холодильником и окном. Из окна, как и в комнате, как она успела заметить, открывался вид на кусты, сейчас голые, и на беседку, густо заросшую плющом. Там же было еще две двери – одна, напротив, вела, как Гермиона подозревала, в такую же студенческую комнату, с которой они делили это общее пространство, а вот вторая оказалась в ванную: бело-кремовый кафель, большая душевая кабина, а дальше, в отдельном отсеке, раковина и унитаз. На раковине стояло лавандовое жидкое мыло и пена для бритья какой-то неизвестной Гермионе марки. Ее преследовала нервозность. Обстановка была самой обыденной, и это должно было успокоить, но походив по комнатам, она стала ощущать себя на чужой территории, непрошеным гостем, который вторгся сюда и бродит, пока хозяев нет дома. Стояла тишина, и она ощущала иррациональное желание выйти на улицу и сидеть там, на крыльце, в растерянности или, даже лучше, вовсе уехать домой и спрятаться там. Только вот дома у нее теперь не было: свою квартиру Гермиона сдала хозяйке обратно, оставив той и депозит за последний месяц, как штраф за досрочное расторжение. Гермиона принудила себя стряхнуть неприятные ощущения. Взмахнув волшебной палочкой, она отправила часть вещей в шкафчик над кроватью, а часть на рабочий стол. Верхняя одежда отлеветировалась в шкаф у двери, где уже висело пальто-мантия из плотной бордовой шерсти и парка “Canada Goose” . – Неплохо, – пробормотала Гермиона. Поскольку основной шкаф для одежды неравномерно был занят чужими шмотками, Гермиона оставила большинство своих лежать в раскрытом чемодане. Отыскав белье и застелив постель, она захватила полотенце и средства гигиены и отправилась в душ. Чувство, что она без спросу влезла в чужой дом, не покидало ее, что было странно, учитывая опыт жизни в Хогвартсе. Помывшись и переодевшись в пижамный костюм, Гермиона залезла под одеяло и погасила свет. Усталость победила тревожность, и она все-таки провалилась в сон. *** Ощущение чужого присутствия в комнате вырвало ее из сновидений. Первым звуком, заставившим ее оторвать голову от подушки и проверить, что происходит, было глухое странное уханье и шуршание. Повертев головой, Гермиона увидела на чужом столе большую клетку, в которой сидела крупная сова с красивым, бордовым оперением. Птица загадочно поглядела на нее в ответ, вывернув голову под неестественным для человека углом, щелкнула клювом. Желтые глаза смотрели заинтересованно. Кровать рядом была пустой, но явно потревоженной, белье сбилось в кучу. Гермиона провела рукой по лицу и уже хотела встать, когда дверь, ведущая в общий закуток отворилась и оттуда, впуская за собой клубы пара, зашла девушка в халате и с полотенцем на голове – невысокого роста, чуть ниже самой Гермионы, округлая и ладно сложенная, с красивыми глазами на лице сердечком. – Привет, – лицо девушки осветила широкая улыбка, обнажающая белый зубной ряд с небольшой щербинкой посередине. – Я – Броган, – она сделала пару широких шагов и остановилась перед Гермионой, протягивая той руку. Ее голос звучал низковато, но приятно, с легким ирландским акцентом. – Привет, Броган, я Гермиона, – Гермиона пожала круглую женственную ладонь, оказавшуюся на удивление очень крепкой и слегка мозолистой, как у человека, любящего полеты на метле. Гермиона села на кровать, наблюдая как Броган стянула полотенце с головы и по ее белоснежной шее, не доходя до плеч, рассыпались гладкие темно-каштановые волосы, отливающие медью. – Это круто! – сообщила ее соседка, привстав на кровати и роясь в ящике над ней. – В смысле, имею в виду, что ты появилась. Ты англичанка? – она обернулась и слезла, садясь напротив и начав расчесываться. – Да, – ответила Гермиона. – А ты ирландка? Я заметила книжку… – она повела головой в сторону стула. – Подсмотрела, прости… – А, это от Пшемика, – улыбнулась Броган, – я учу польский. Я ирландка, конечно же, – она рассмеялась. – А это Никта, – она кивнула в сторону совы. – Ты тоже можешь ею пользоваться, если захочешь, – щедро предложила Броган. – Спасибо, – настроение Гермионы невольно улучшилось от такого дружелюбного приема. – Ты жила тут одна? На каком ты курсе и факультете? – Одна, – кивнула Броган, пряча руки между коленями. – Это было скучно, – слегка вздернутый нос сморщился. – Я учусь на первом курсе факультета права, а ты? – Я тоже, – возбужденно сообщила Гермиона. – Я поступила во вторую волну… – Вау! – лицо напротив осветил неподдельный восторг. – Это так круто! Правда-правда! Большая удача – будем жить и учиться вместе! А чем ты любишь заниматься? Играть в квиддич, гулять, кататься на велике? Бары, мужчины? – Броган низко рассмеялась. – Пожалуй, пешие прогулки и катание на велосипеде были бы приемлемы, – ощущая легкое смущение, ответила Гермиона. – Ну тогда собирайся, возьмем велосипеды и я устрою тебе небольшую экскурсию! – ее соседка уже вскочила на ноги. – Вставай-вставай! Я сама вернулась только вчера и уже кутила всю ночь, между прочим. Но смотри, на какие подвиги я готова ради тебя, англичаночка, – она вновь рассмеялась, уже натягивая джинсы. Гермионе оставалось только подчиниться. *** Они сидели на поросших мхом камнях, подстелив под себя какие-то газеты, а их велосипеды валялись рядом. Пустынный пляж вокруг был серым и отгороженным от окрестного ландшафта отвесными скалами. Волны моря, шурша галькой, разбивались о берег с тихим монотонным шелестом, вдали качалась рыбацкая лодка, а на камнях, на отмели грели свои блестящие влажные спины морские котики. Броган затянулась тонкой магловской сигаретой, дым которой, с приятным цветочным ароматом, тут же уносил в сторону соленый бриз. – Так значит, ты та самая Грейнджер? – с интересом спросила Броган, прищурившись. – Ага, – кивнула Гермиона, обхватив коленки руками. – А я всегда размышляла о том, какая крутая эта маглорожденная девчонка, просто огонь, – улыбка на симпатичном лице была искренней. – По правде, у вас в Англии вообще надо быть смелым, чтобы сунуться к волшебникам будучи рожденной маглами, – вздернула она идеальную бровь. – В смысле? А у вас? – Мы любим своих маглов, – Броган передернула плечами. – Какая разница, магл или волшебник, если ирландец? В конце концов разве поэты и барды не настоящие волшебники? А многие из них были маглами, – она вытянула руки над головой, потянувшись. – Мы тут все живем совсем рядом, и думаю, Статут о секретности, который вы навязали нам в 1689, наших маглов не так уж и одурачил, – по ее губам скользнула хитрая усмешка, а в голосе звучала гордость. – А этот ваш Хогвартс – рассадник шовинизма, – она фыркнула. – Ну знаешь, – Гермиона развернулась к ней всем телом. – Ни для кого не секрет, что в Ирландии всегда укрывались самые темные волшебники, даже во время последней войны. – Не без этого, – легко согласилась Броган, кивая и вновь затягиваясь сигаретой. – Тут всем найдется место, такая страна. Здесь терпимость смешалась с обособленностью. Вот ты ведь знаешь, у нас нет единой школы волшебства? Гермиона кивнула, наблюдая за тем, как чайка реет на фоне серого неба, на котором сквозь тучи пробивались холодные солнечные лучи. – Ну так вот, зато есть наставники – ведьмы и волшебники, набирающие себе учеников. Наше Министерство ведет учет всех волшебных детей, как и ваше, а после обнародует их на специальной комиссии, где все зарегистрированные учителя могут выбрать себе от 1 до 3 новых учеников в год, в зависимости от квот. Тех, кого не разобрали, распределяют между теми, у кого недобор. – И в чем преимущество такой системы? – скептически протянула Гермиона. – Ну как же, никакой уравниловки, ко всем индивидуальный подход, – уверенно заявила Броган. – Если кто-то начнет кого-то травить, учитель легко это определит и сразу же пресечет. – Ну это смотря какой учитель, – рассмеялась Гермиона. – Не всякому это важно, а кто-то и сам… – Как это? Это же репутация, и учитель заключает контракт, приносит клятву, по которой обязуется перед родителями, пусть они даже и маглы, а также министерством, ребенка беречь, учить, воспитывать… Я сама училась у Морриган из Трима, и хоть тетка она была самого крутого нрава, но заботилась о нас, как родная мать. – Они помолчали и Броган продолжила: – Никогда не слышала, как учителя допускали, чтобы какого-то ребенка обижали по статусу крови, – пробормотала она, качая головой. – Если кто и хотел, все боялись гнева наставника. Гермиона не стала развивать обсуждение дальше, хотя ей и очень хотелось указать на изъяны этой академической традиции. В конце концов, как они следовали единому стандарту образования?.. Но что-то в уверенном голосе Броган, в ее воодушевленном тоне, заставило Грейнджер промолчать. Лет пять назад она ни за что не смогла бы, но теперь… Но вместе с тем Гермиона ощутила горечь где-то в глубине собственного горла. Неужели, учитывая все, что они пережили, где-то рядом была такая чудесная страна, где каждый спокойно жил своей жизнью? Если бы в Великобритании не сумели остановить Волдеморта, надолго бы ее хватило в Ирландии, этой их любви к маглам? – Ну что, поехали обратно? – обратилась к ней Броган, бодро поднимаясь на ноги. – Время обеда, а после надо будет зайти в деканат за расписанием, завтра начинаются занятия. А сегодня вечером я тебя со всеми познакомлю! Они ушли с пляжа, и сев на велосипеды, поехали обратно, мимо побережья, старого маяка, белых коттеджей и древнего католического собора, который помнил, должно быть, еще святого Энду . Броган то и дело кивала прохожим: старушке на крыльце ветхого домика, пастуху, стоящему рядом с отарой белых, как облачки, овец. Они мчались вверх, по мощеным улицам и главной площади с пабами и лавками, туда, где на небольшом возвышении виднелись каменные неприступные стены университета. *** Обед проходил в студенческой столовой, отдельно стоящем здании недалеко от их общежития. Сюда, как ей объяснили, приходили есть студенты их и еще двух общежитий неподалеку. Небольшой вытянутый зал с камином, балочным потолком и овальными проемами окон был заставлен длинными дубовыми столами со скамьями, а у одной из стен находился раздаточный пункт кухни, где всем заведовали эльфы. – Все как и всегда, – фыркнула Гермиона, когда они с Броган получили свой обед, и уселись за свободный стол в отдалении. Стоял гомон студенческих голосов, возбужденных, веселых или озабоченных. – О чем ты? – Броган перегнулась через стол, чтобы лучше слышать. – Я говорю, что везде используется эльфийский труд, – Грейнджер дернула головой, неодобрительно поджав губы. – О, а что такого? – на лице с высокими скулами и пухлыми губами отразилось искреннее непонимание. – С ними здесь хорошо обращаются. – Хорошо обращаются? Ну это не должно считаться большой заслугой – хорошо обращаться с тем, кого ты эксплуатируешь, – снова фыркнула Гермиона. – Плохо то, что вообще существует возможность обращаться с ними плохо. Не говоря уже о том, что это – рабство. – Ты интересный человек, – вполне одобрительно сообщила О’Донелл, отправляя в рот большой кусок мяса и с аппетитом пережевывая. – Наверное у вас в Англии более прогрессивные взгляды на этот счет… – Едва ли, – покачала головой Гермиона, тоже принимаясь за еду. Желудок предательски заурчал. – Сейчас просто стало модно быть прогрессивным. Не знаю, надолго ли этого хватит, – подвела она итог. – Никто не готов начинать платить эльфам зарплату, подписывать с ними трудовой договор… Даже мои друзья… – Гермиона кисло поглядела на Броган, вспоминая смех Джинни, когда она заговорила с ней относительно Кричера. Конечно Кричер об этом не знал, иначе его недавно обретеннная терпимость к “маглорожденной подруге хозяина”, как толерантно он теперь ее называл, быстро бы иссякла. – Ты могла бы предложить это профессору Дрейку в качестве учебного проекта, – с энтузиазмом поделилась идеей Броган. – А что? Это университет, здесь принято широко смотреть на вещи, и кто знает, что из этого может выйти когда-нибудь. Тут ее улыбка стала еще шире и она радостно замахала кому-то за спиной Гермионы. – Пшемик! К ним подошел высокий молодой человек в застиранной зеленой футболке с какой-то альтернативной музыкальной группой. На вид ему было лет двадцать восемь, вьющиеся мягкие волосы длиной до плеч были стянуты в хвост. Чувственные, чуть более полноватые, чем Гермионе могли бы понравиться у мужчины, губы контрастировали с сильным подбородком. Высокий умный лоб, правильный, хоть и чуть крупноватый нос, и голубые, грустные глаза с немного опущенными внешними уголками. – Это Пшемик! – Броган продолжала широко улыбаться. – Мой друг и очень талантливый аспирант-нумеролог, он живет в соседней от нас комнате. А это Гермиона – моя новая соседка, а еще однокурсница. – Пшемыслав Потульский, – он старомодно поцеловал протянутую Гермионой для рукопожатия руку. В его голосе чувствовался легкий акцент и легкая робость. – Вы к нам откуда? – Из Англии… – Она из Англии, и она та самая Гермиона Грейнджер, ты представляешь?! Неловко переводя взгляд с Пшемыслава на Броган и обратно, Гермиона ощутила себя Гарри Поттером в его первый день в Хогвартсе. Видимо пришла и ее пора вкусить известности сполна и это не то чтобы сильно радовало. – О, – произнес Пшемыслав удивленно, вновь посмотрев на нее. – Честь для меня… Мы все здесь очень, очень наслышаны, – он уже успел присесть, а теперь вновь встал, и на этот раз слегка неуклюже потряс руку Гермионы. – Если бы не ваша победа, Ирландию, а вскоре и всю Европу… ждало бы мрачное будущее. – Ну сначала Англия породила эту угрозу, а потом да, усиленно с ней боролась, – Гермиона скривила губы в усмешке. – А еще у Гермионы очень передовые идеи насчет домовых эльфов, – довольно поведала Броган, промокая губы салфеткой. – Она считает, что с ними необходимо заключать трудовые договоры и платить зарплату. Что-то в голосе Броган удержало Гермиону от раздражения. В нем не было насмешки и она явно не считала эту идею любопытной блажью, как могло показаться. Нет, она просто хотела обсудить в дружеском кругу то, что ее заинтересовало. – Я вообще-то читал вашу биографию, – смущенно поведал Пшемек. – Весьма краткую. Там также были разделы про ваших друзей. Больше всего написали, конечно, про мистера Гарри Поттера. Так вот, там рассказывали про ваши школьные годы и Г… Г.А.В.Н.Э., – щеки Пшемека стали пунцовыми и было видно, что только хорошее воспитание удерживает его от смеха. – Моя слава опережает меня, – мрачно констатировала Гермиона, отставляя пустую тарелку. – Г.А.В.Н.Э.? – зато у Броган не было никаких проблем с выражением эмоций и она начала смеяться, пролив немного чая. – О великая Бригита, что это? – Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов, – стараясь звучать безучастно объяснила Гермиона. – Я создала эту организацию в школе: вязала носки и шапки, и старалась подсунуть их эльфам в Хогвартсе. Надо ли говорить, что эльфы меня ненавидели, а однокурсники смеялись. – Г.А.В.Н.Э., – Броган продолжала полузадушенно хихикать. – Гермиона, ты героическая женщина и все такое, но тебе явно нужен маркетолог! Губы Гермионы против воли растянулись в улыбке. *** Две недели пролетели как один день. Светлые аудитории с высокими сводами, бесконечные коридоры с гулким эхом, портреты и призраки, уютные вечера в общей гостиной на первом этаже общежития, завтраки и ужины в столовой и библиотека, библиотека, библиотека… Огромное здание в стиле поздней готики Тюдоров, из темного кирпича, с резными потолками, гобеленами и позолотой, все роскошно и монументально, но главное – книги… Четыре этажа, соединенные волшебными вращающимися лестницами, на каждом – бесконечные ряды стеллажей от пола до потолка, а еще тайные залы, доступ в который предоставлялся по аналогии с Запретной секцией в Хогвартсе. Столики для чтения в нишах и эркерах и отдельные кабинеты, которые надо бронировать заранее. Гермиона проводит там очень много времени. Она с ужасом осознает, как отвыкла от настоящей учебы и в каком расслабленном состоянии находился ее мозг на Курсах в Лондоне. В начале поток новых знаний и темп занятий почти сносит ее, но постепенно она входит в ритм. Ее однокурсники все умные, погруженные в учебу молодые люди. На курсе их двадцать человек и она единственная прибыла из Соединенного Королевства. Есть трое парней ирландцев, Джереми, Мэтью и Килиан, а остальные – французы, шведы, венгры, испанцы и даже одна девушка из Турции – Гёзде Озансой, волоокая и тихая. Броган такая же, какой показалась в начале – оптимистичная и открытая, но с ощутимым стержнем. Она оказывает Гермионе неоценимую поддержку: знакомит ее со всеми, вводит в свой круг и не дает растеряться. Она с большой охотой знакомится с Невиллом и Луной, которых Гермиона отыскала через два дня, узнав где находится факультет Магозоологии и Гербологии - большое длинное здание, к которому примыкают огромные оранжереи и небольшой университетский зоопарк, где живут лунные тельцы, гиппогрифы и крылатые кони местной породы. Это самый край замкового комплекса и из окон их факультета открывается захватывающий вид на ревущее море. Гермиона пораженно смотрит на пурпурные, желтые и голубые растения, невиданные травы в кадках и зеленые мощные стебли, уходящие высоко под стеклянный потолок оранжереи. Ее мир в эти дни в основном разных оттенков зеленого и серого, иногда голубого, и это разноцветье повергает ее зрение в легкий шок. Невилл с гордостью показывает им свой учебный проект, странное растение под названием Дзиммэндзю – небольшое деревце, цветы которого напоминали человеческие головы, постоянно смеющиеся и болтающие между собой. – Выглядит жутко, – Броган вздрагивает и просит Невилла сфотографировать ее с Гермионой на свою мыльницу, делающую мгновенные колдографии. На снимке они улыбаются на фоне экзотических крупных цветов, источающих тяжелый мускусный аромат. Они много гуляют в свободное время, не обращая внимания на постоянный здешний ветер, ездят на велосипедах, Броган показывает ей местную церковь в центре дворика которой находится камень Нема Мокку Бирна , святого настоятеля монастыря с острова Инишмор. Броган смеется, говоря, что это просто бывшее языческое капище. Везде здесь язычество плотно переплетено с христианством. Они покупают Гермионе аранский свитер, из бежевой неокрашенной шерсти, мягкий, хранящий тепло рук, создавших все эти петли и косы. – Они символизируют ирландский мох и дерево жизни – знак удачи, – поясняет Броган. Потом они сидят на берегу впятером – она, Броган, Пшемек, Невилл и Луна, и едят жареную рыбу с чипсами из ларька неподалеку. По пятницам и субботам они ходят в местный студенческий паб “Золотая камбала”, который держит сын матушки Этлинн, молодой волшебник Брендан. Есть и другие заведения, но они выбирают это: здесь редко встретишь преподавателей и иногда играют на скрипке зажигательные джиги и рилы. Так проходят их дни, и Гермиона довольна, хотя иногда ее охватывает беспокойство: она будто убежала от проблем реальной жизни и бросила всех – родителей, Гарри и Джинни, Рона… Она пишет Джинни подробное письмо и одалживает у Броган ее Никту. Она также с удивлением узнает у Броган, что в Аране частично работает магловская техника и ведь правда: пример тому их холодильник. Но вот мобильный точно не ловит. Зато к ее радости оказывается, что есть телефонная будка недалеко от общей совятни, откуда можно заказать звонок – ректор Оуэн Фелан распорядился поставить ее специально для удобства маглорожденных студентов год назад. Гермиона пока собирается с духом, чтобы позвонить матери. Ее беспокоит, что между ними опять не будет полноценной связи, но это лучше, чем сова. По крайней мере, родители не будут так раздражаться, хотя это все равно не позволит им звонить ей спонтанно и часто. Хотя, конечно, нельзя сказать, что они делали так, когда ее мобильный работал. Броган охотно рассказывает о собственной жизни: она средний ребенок профессора права и члена Верховного суда волшебной Ирландии Ниалла О’Доннела. Ее мать, Эмер МакГиннесс, магозоолог, не была его официальной женой и умерла от укуса мантикоры, когда Броган было 12 лет. – Я была на учебе у Морриган, когда это случилось, – грудной голос Броган звучал печально. – Мне не показали маму на похоронах, потому что ее лицо было сильно обезображено. С тех пор на каникулы я стала приезжать к Медб и Кендре. Медб – первая жена моего отца, а Кендра их дочь. Медб, конечно, была вне себя от радости, когда на нее свалился ребенок от другой женщины, – пухлые губы растянулись в кривой улыбке. – Но отказать не смогла: мой отец не из тех, кто потерпел бы отказа. К тому времени он уже был женат в третий раз, на Монике. Он до сих пор на ней женат, она канадка и моложе его на двадцать шесть лет, у них двое маленьких сыновей. Они сидят в общей гостиной перед огромным камином, украшенным какими-то сложными гербами, в углу парит призрак Законника Ронала, старого советника какого-то полумифического ирландского короля. На коленях Гермионы лежит учебник, а Броган читает сборник стихов Сильвии Плат , который они обнаружили этим днем в библиотеке. – Кендра кажется высокомерной, – заметила Гермиона. Та, о которой она говорит, тоже учится на факультете права, только на три курса старше. Высокая гордая красавица с каскадом волос цвета воронова крыла, оливковой кожей и глазами, словно янтарь. На ее фоне даже Броган кажется немного блеклой, а Гермиона, как она сама подозревает, и вовсе что-то едва приметное. – Ну она такая и есть, моя сестрица. В детстве мы терпели друг друга, потому что все боялись папу, который не любил, когда его женщины ссорились, – усмехается Броган. – А теперь, хоть и живем рядом, общаемся не слишком часто. Я не сержусь на них с Медб. Папа разбил им сердце, когда ушел к моей маме. А потом подсунул меня как живое напоминание. – Почему твой отец не забрал тебя к себе, в свою новую семью? – вопрос звучит осторожно, Гермионе не хочется ненароком перейти грань. Броган лишь пожимает плечами: – Он так решил, и поскольку все всегда зависели от него, никто ему не перечил. Он не самый плохой отец, на самом деле, и всегда заботился о благополучии всех своих детей и никогда не бросал бывших жен без поддержки. Когда моя мама умерла, они с папой уже не жили вместе, но он оплачивал все ее счета. Гермионе такая жизнь кажется не слишком нормальной, но она, конечно, никак это не комментирует. Броган не кажется несчастной, хотя, как Гермиона начала замечать, в ее характере, задорном и ярком, есть уголок для невысказанной тоски и тихой скорби, который она мало кому показывает. – Главное, что я уяснила для себя, – неожиданно продолжает Броган, – так это то, что никогда нельзя так полагаться на мужчину, делать его центром своей жизни, – она сладко тянется вверх, стараясь казаться беззаботной. – Когда я выберу себе мужа, он должен будет глубоко уважать меня и считать равной себе во всем, как оно и будет на самом деле. Гермиона одобрительно кивает, разделяя такой настрой. – Пшемыслав кажется очень достойным молодым человеком, – как бы невзначай замечает она, листая книгу и делая заметки. – О? Да? – лицо Броган и даже ее шея покрываются очаровательным румянцем. – В самом деле, да… Да, ты полностью права, – она прочищает горло и продолжает, переводя тему: – Завтра пятница, пойдем в паб? Зови Луну и Невилла, будем пить и танцевать. *** В эту пятницу в пабе было не слишком шумно, и они уютно устроились за столиком в углу. Гермиона задумчиво потягивала свое вино из бузины, которое полюбилось ей в этом месте. – У меня день рождения 29 марта! Двадцать один год! – возвестив об этом, Броган стянула одну из жареных колбасок в тарелке Гермионы. – Надо выбрать ресторан – не хочу отмечать в какой-нибудь пивнухе, – она обвела паб презрительным взглядом, не совсем вязавшимся с тем, как охотно она обычно проводила тут время. – Предлагаю выбрать что-нибудь магловское… Может быть на Инишмор что-нибудь есть, никто не знает? Или даже отправимся в Голуэй? – Я знаю очень интересное место в Баллинаслоу, – от потустороннего голоса Луны Лавгуд Гермионе как обычно было немного не по себе. Меж тем Луна продолжила, мечтательно глядя в потолок: – Там подают мою любимую уху из заглотов… – Это что, что-то из английской кухни? – Броган скептически вздернула бровь. Лица Невилла и Гермионы приняли отсутствующие выражения. – Я хочу что-нибудь магловское. Гермиона, ты поможешь мне? – Конечно, – кивнула она. – А сколько будет человек? – Вы все, – О’Доннел обвела взглядом Гермиону, Невилла, Луну и Пшемика, – и еще человек пять. Ты почти всех уже знаешь, Гермиона… О, кроме Агнессы Эберштайн! Она учится на последнем курсе на колдомедика, она такая классная, правда-правда, – Броган покивала Гермионе, словно та собиралась с ней спорить. – Я, кстати, могу познакомить вас и пораньше – пойдешь со мной на вечер к дяде Максу? – К кому? – не поняла Гермиона. – А, ты же еще не знаешь, – протянула Броган. – Профессор Максимилиан Берроуз, известный нумеролог, мой крестный и давний друг моего папочки. Он американец, хотя и с ирландскими корнями, такой душка! Правда Пшемек? – последний вопрос, адресованный Потульскому, молчащему весь вечер с бокалом пива, прозвучал как-то неуверенно. – Конечно, Бро, – скупо улыбнулся тот, делая глоток. – Очень уважаемый ученый. – А почему ты тогда перестал к нему ходить? – нахмурилась Броган. – У него собирается так много полезных людей, на его вечера нелегко попасть. Он же был твоим куратором! В голосе Броган была некая тревога. Ее вопросы звучали так, как будто она предполагала ответ, но надеялась услышать иной. – Нет времени, Броган, – отрезал Пшемыслав весьма твердо, хоть и ласково. – Тем более сейчас у меня другой куратор. – Ну я все равно не понимаю этой истории, – неодобрительно процедила в ответ та. – И я докопаюсь до сути, попомни мои слова, – Броган отвела взгляд, недовольно ковыряясь в своем ростбифе. Помолчав, она продолжила, обращаясь уже к Гермионе: – В общем, предлагаю тебе пойти со мной к старику Берри в воскресенье, там как раз будет Агнесса, она его любимица. У него отлично можно провести время: интересные разговоры, превосходная еда и шанс завести нужные связи. – И что же мне это напоминает? – с юмором спросил Невилл, глядя на Гермиону. – Везде одно и то же. – Это точно, – рассмеялась Грейнджер в ответ. – О чем вы? – В Хогвартсе у нас был учитель, профессор Слагхорн, который создал “Клуб Слизней” – неформальное сообщество студентов, которые по его мнению, могли далеко пойти. Он стремился поддерживать с ними связь и после выпуска, оказывая покровительство и принимая благодарность. Вообще это считалось очень престижно, состоять там, но мне всегда был не по душе весь этот фаворитизм и элитарность, – призналась Гермиона. – Хотя сама я в Клубе тоже состояла. Как и Волдеморт, – ехидно добавила она. – Понятно, – кивнула Броган. – Ну здесь примерно то же самое, хотя и попроще, по крайней мере для меня – я могу привести на вечер к дядюшке Максу кого угодно. В этот раз возьму тебя, а в следующий раз и вас ребята, – пообещала она Невиллу и Луне. – О, неужели я закрою этот гештальт, – рассмеялся Невилл. *** В воскресенье они с Броган, нарядившись в свои самые элегантные мантии, спешили вниз по зеленому холму, туда где на территории университета располагался профессорский городок. Аккуратные двухэтажные коттеджи, каждый с небольшим садиком, были живописно разбросаны по низине. Накрапывал дождик, над их головами парили зачарованные яркие зонтики, а трава под ногами скользила. – Кстати, – вспомнила Броган, замедляясь. – Сегодня там точно будет еще один англичанин. – Да, и кто же? – Какой-то профессор-зельевар, Снипс… Снейп! Его привел в университет Моубрей, шишка из ученого совета, в прошлом году… Я его еще не видела, но говорят у вас в Англии он личность известная… Гермиона! Броган обернулась, чтобы взглянуть на Гермиону, которая резко остановилась. – Что случилось? – она удивленно посмотрела на нее. – Снейп будет там? – прошептала Грейнджер, помертвевшим голосом. – Черт! Почему ты мне не сказала? – О чем? Откуда мне было знать, что это важно? – Броган, прости, но я не пойду, – помотала головой Гермиона. – Мне нельзя сталкиваться с этим человеком. – Да что случилось-то, можешь мне сказать? – раздраженно настаивала О’Доннел. – У тебя с ним какие-то проблемы, он тебе чем-то угрожает? – она сдвинула брови. Гермиона замолчала, размышляя. Все это время вероятность случайно столкнуться с ним не давала ей покоя – она выискивала его лицо и черную мантию в коридорах, залах, галереях и на улице. И она не понимала, будоражит это ее или пугает. Было удивительно, что до сих пор они не повстречались даже мельком. Невилл и Луна признавались, что видели его не раз с прошлого семестра, хоть и не могли раньше ей об этом поведать. По словам Невилла, Снейп вел себя совершенно отчужденно, хоть и удостаивал его кивком головы при встречах. Все это было вполне ожидаемо. Инстинкт самосохранения говорил ей развернуться и идти в общежитие. Но вот врожденный дух противоречия, жажда бросить вызов не давали ей уйти. – Гермиона? – Броган неуверенно обратилась к ней, подходя ближе и кладя ладонь ей на грудь, туда, где колотилось сердце. – Что с тобой? Я тебя впервые такой вижу. – Ничего, – Гермиона тряхнула головой, справляясь со страхом. – Пошли, – приняла она решение и прошла мимо Броган, хватая ее за руку. – Ты передумала? – та заглядывала ей в глаза, теперь едва поспевая. – Ты странно выглядишь. – Да? И как же? – Как человек, решившийся сыграть в какую-то опасную игру.