Северный ветер больших перемен

Несмотря на поздний час, Броган предложила вызвать отца, чтобы предупредить и посоветоваться. Гермионе было ужасно неудобно, но подруга настаивала, обеспокоенная, и Грейнджер сдалась. К ее неудовольствию, вместе с мистером О'Доннеллом, к ним в гостиницу наведался еще и профессор Моубрей. Компания расположилась в гостиной коттеджа на первом этаже, где горничная накрыла для них поздний чай. – Папа, почему пришла эта повестка? – Броган выглядела и говорила встревоженно. – Ты ведь рассказывал, что наши следователи уже забрали дело? Что вообще этому греку нужно от нашей Гермионы? – Мисс Грейнджер, – Моубрей неожиданно вклинился в беседу, сверля Гермиону тяжелым и, одновременно, как будто таким понимающим взглядом синих глаз. – Как вы сами думаете, чем вы так интересны инспектору Карагианису? Гермиона сглотнула, стараясь не отводить глаза слишком поспешно. – Наверное, инспектор считает, что это не было самоубийством, сэр, – небрежно пожала она плечами, а ее голос звучал с самоуверенностью, которую она не испытывала. – А раз так, то он полагает, что я, как человек, бывавший в доме профессора Берроуза неоднократно и общавшийся с ним лично, могу что-то знать. Глупости, конечно, ведь мне ничего неизвестно, – Гермиона улыбнулась. – Тогда бы ему было полезнее пообщаться со мной, по такой-то логике, – буркнула Броган, складывая руки на груди. Моубрей вновь заговорил, и на этот раз его голос звучал с еле заметной резкостью: – Конечно, мисс Грейнджер, там и знать нечего, ведь случившееся результат трагических обстоятельств, которые окружающие по черствости своей не замечали и которые подтолкнули нашего дорогого коллегу к его краю. То, как он говорил это, словно вколачивая эту спорную версию как истину последней инстанции, в головы окружающих, едва не заставило Гермиону поморщиться. – И конечно же, такие молодые и неискушенные жизнью леди, как вы, не смогут пролить свет на то, что побудило взрослого мужчину свести счеты с жизнью, – Моубрей покровительственно взглянул на них с Броган. – Конечно, сэр, – с неискренней покорностью Гермиона кивнула, хотя заметила, что Броган рядом хотела бы что-то возразить: – Я думаю тебя, Броган, Карагианис решил не трогать из-за семейных связей. Простите, мистер О’Доннел, – она извиняюще посмотрела на отца подруги, но тот лишь благодушно махнул рукой, побуждая ее продолжить. – Одним словом, я показалась ему самой легкой добычей. – Не извиняйтесь, мисс Грейнджер, – отечески улыбнулся ей Домналл О’Доннел, вокруг его лучистых глаз собралась сеточка морщин. – В таких ситуациях стоит называть все своими именами. И признаться, Марк, – он повернул голову к Моубрею, делая глоток чая из своей кружки, – я понимаю греков. Все выглядит странно. Не находишь? Ты ведь знал Максимилиана не хуже моего. – Домналл, – Моубрей поморщился, – возможно ты и прав, но это покажет лишь следствие. И поэтому я тем более хочу, чтобы этим занимались только наши люди: грекам не нужна правда, им нужна грязная сенсация, чтобы дискредитировать наши власти. Для этого они готовы потрошить умы юных девушек и копаться в грязном белье. – Этого мы, конечно, не допустим, – заверил и Гермиону, и Броган мистер О’Доннел. – Завтра с утра я успею переговорить с кем нужно, и ваш допрос, во всяком случае, будет проходить в присутствии меня как свидетеля и по строго оговоренному списку вопросов. Хотелось бы мне знать, конечно, какую зацепку нашел Карагианис, чтобы устроить это, – О’Доннел усмехнулся. – Есть у меня пара соображений, и если они верны, то вряд ли получится полностью избежать этой процедуры, но если найдется брешь, то поверьте мне, Гермиона, я не пропущу ее, чтобы вовсе избавить вас от этой неприятной повинности. – Я пойду с тобой, Домналл, как представитель университета. Напомню этим мерзавцам, что студенты Арана не разглашают конфиденциальной информации. – Если только речь не о чем-то наказуемом с точки зрения закона, Марк, – поправил его Домналл О’Доннел. – Ты сам прекрасно знаешь, насколько тонка грань и как легко воспользоваться положением, чтобы ее перейти. Мы должны защитить нашу мисс Грейнджер, – он медленно улыбнулся ей, и от его улыбки у нее по коже побежали мурашки. – Благодарю вас, господа. Беседа постепенно подходила к концу. Гермиону посетила мысль, в курсе ли Марк Моубрей о ее визите в оранжереи и если да, то как это отразится на ней в дальнейшем. Было мало надежды на то, что племянник не доложил ему о своем случайной встрече. Когда О’Доннел и Моубрей откланялись, Гермиона вспомнила об одной детали, которая не так давно вызвала у нее удивление. – Броган, а как здоровье твоего отца? С ним уже все в порядке? На лице Броган отразилось изумление: – Да, слава Бригитте, а что? Все и было в порядке. Гермиона растерялась. – Просто… Как-то раз я повстречала на конференции Кириана, и он сказал мне, что Кендра не смогла приехать, потому что вынуждена смотреть за отцом, которому нездоровится. Он еще знаешь, – она замялась еще больше, – так сказал это, как будто бы немного в укор тебе. – Что? – Броган возмущенно фыркнула. – Что он несет? Ну Кириан, – она прикрыла глаза, замотав головой. – Умеет же все извернуть, скотина. – Ты понимаешь, к чему это он? – уточнила Гермиона. – Да, – Броган поджала губы. – Кажется, да, – однако она явно не собиралась продолжать тему. – Ну могу сказать тебе точно, что с папой все в порядке, он здоров, как бык. – Я рада это слышать, – улыбнулась Грейнджер, зябко поежившись в опустившейся чернильной темноте. Пора было ложиться, завтра предстоял долгий день. *** Раннее утро встретило Гермиону бледно-розовой дымкой. Но несмотря на прелести местного рассвета, кусок не лез в горло и Грейнджер ерзала на стуле, не зная толком, чего ждать и к чему готовиться. – Все будет нормально, – ободряюще улыбнулась ей Броган, выглядя немного пристыженной за то, что именно Гермионе приходится проходить через все это в одиночку. Гермиона, конечно же, ни в чем ее не винила. Как будто бы она могла быть в чем-то виновата! Ведь на самом то деле, Карагианис каким-то шестым чувством или нюхом профессиональной ищейки действительно верно определил человека, который мог бы пролить для греческого следствия свет на произошедшее. Уж кто-кто, а Гермиона, если бы могла или хотела, многое могла бы поведать греческим аврорам, да и следователям Конфедерации, хотя последние скорее работали на то, чтобы быстро зачистить все следы и закрыть вопрос. Даже до сих пор не опросили их с Броган. Её уже, конечно, мало что удивляло в волшебном мире, но эта такая явная демонстрация предвзятости и предрешенности всего происходящего, в очередной раз заставила Гермиону задуматься о том, правильную ли она избрала для себя профессиональную стезю. Хорошо, когда эта система работала на тебя саму, как сейчас, или, когда, например, в свое время Верховный чародей и Президент международной конфедерации одним своим веским словом прекратил законное преследование молодого Пожирателя смерти… Но что если именно ты вынужден прибегать к ней, чтобы отстоять свои права? Как и когда-то, ей опять подумалось, что вся эта Международная конфедерация даже не почесалась, когда Дамблдора убили… И вот уже его убийца, пусть и оправданный, преподает в университете под её эгидой… Где вообще найти концы в этом запутанном клубке под названием “волшебный мир”? И хотелось ли ей быть той, кто работает на этот слаженный механизм, обеспечивает его жизнеспособность… Нельзя теперь было проваливаться в очередной экзистенциальный кризис, но он, казалось, сам подкрадывался к ней. По-хорошему, ей сейчас было не до внутренних метаний: следовало подумать о том, как выбраться из сложившейся ситуации и убраться из этой страны, а заодно понять, как все же поступить со знаниями, которые она невольно накопила. К тому же, как бы эгоистично это ни звучало, в данный момент ее куда больше волновал во всей этой истории Снейп, чем Броган. Последней, возможно, и правда лучше было продолжать жить в неведении. Хотя какая-то смутная тревога и нашептывала Гермионе, что подруге тоже может угрожать опасность, а она своим молчанием только приближает ее. Что-то нечистое было во всей этой ситуации с Моубреями и Кендрой… Однако в голове крутились в основном мысли о Снейпе. Как бы она ни старалась рассуждать бесстрастно и справедливо, в глубине души Гермиона понимала, что не способна предпринять ничего такого, о чем бы точно не была уверена, что это не навредит ему. Если он действительно не виноват, а она выставит его подозреваемым? А если виноват… Нет, даже в этом случае ей сначала необходимо было выслушать его. Была ли она ужасным человеком, плохой подругой, полной дурой или просто влюбленной женщиной? При этом Гермиону начинала мучить ужасная догадка, что Снейп, будь он даже ни при чем, и пальцем не пошевелит, если даже точно узнает, что за всем этим стоит его приятель. Слизеринская мораль позволит ему взглянуть на ситуацию совсем иначе, нежели ей. Возможно, он и вовсе рассматривал Берроуза только лишь как досадную помеху, которая угрожала положению его подельника, а значит, и его собственному. Что ему там посулили? Должность декана? Не повод ли это просто закрыть глаза на произошедшее? В конце концов, разве болтливый интриган Берроуз не сам виноват в том, что с ним произошло? Старина Берри зарвался, хотя его предупреждали много раз, и был устранен. В представлении Снейпа в это просто лучше не лезть, а жить своей жизнью, в которой он, вполне возможно, действительно теперь, наконец-то, видел и ее, Гермиону. И конечно же, он переживал за нее, глупую гриффиндорку, не способную мыслить его категориями и могущую навлечь на себя огромные неприятности. И самое плохое, Гермиона действительно не знала бы, что ему предложить, поговорив они начистоту. Попытаться сдать Моубрея закону? Но это вполне может повлечь последствия для многих, кто ей дорог. Не говоря уже о том, что уже становилось ясно, что правды добиться в этом мире очень не просто. Гермиону пробило на истерический смешок, когда она представила, как в результате ее действий, на скамье подсудимых оказывается и Снейп, и Пшемик, и даже она сама, кто угодно, но только не Моубреи. Вторым выходом было просто уйти из Арана. Захлопнуть за собой эту дверь в мир грязных тайн. И вот, перед глазами предстала их замечательная парочка: она, двадцатидвухлетняя девушка без какого бы то ни было образования, кроме школьного, и приличного опыта работы, денег, жилья и семейной поддержки, вынужденная опять все начинать с нуля, и он, условно оправданный сорокалетний мужчина с сомнительным прошлым, которого никто не хочет видеть на родине. Конечно же, от “блестящих” перспектив, открывающихся перед ними, захватывало дух. Да Снейп пошлёт ее с такими предложениями, и полностью винить она его в этом не сможет. *** Ближе к десяти утра Броган неожиданно сообщила ей, что их ждут в участке пораньше. – Кто именно ждет? – поинтересовалась Гермиона. – Ну все наши. Папа отправил письмо, – она помахала короткой запиской. – Хорошо, я пойду собираться. Сборы не заняли у нее и двадцати минут. Ребята проводили их и пожелали удачи, а Пшемик выглядел особенно тревожным. Видимо, прекрасно понимал, какая информация могла всплыть при определённом стечении обстоятельств. Аппарировав в Ираклион, на небольшую площадь, скрытую от маглов, Броган и Гермиона прошли прямо к штабу волшебных сил правопорядка: приземистому двухэтажному зданию, вытянутому в длину. У дверей их встретил молодой волшебник в светло-синей форменной мантии, на чьем еще совсем юном лице немного забавно смотрелись тонкие черные усики. Гермиона протянула ему повестку, которую тот принялся рассматривать с внимательностью, достойной лучших жемчужин мудрости. В итоге аврор поднял на нее свои черные глаза и произнес что-то по-гречески, медленно, с расстановкой, как для глупого ребенка. – Я не понимаю, – Гермиона растерялась, переведя взгляд на Броган, которая тоже пока не нашлась, что ответить. – Вы говорите по-английски, сэр? Парень очевидно не говорил. Броган, уже начиная раздражаться, взмахнула палочкой, произнося заклинание перевода. – Ее вызвали на допрос. Мы пришли, – членораздельно произнесла она и дождалась, пока волшебство сработает и ее фраза прозвучит по-гречески. Молодой офицер вновь повторил свои слова и на этот раз через несколько секунд они услышали перевод: – Ей назначено к часу. Сейчас одиннадцать. Вам не назначено. – Господи! – Броган всплеснула руками. – Долго же мы будем здесь так мудохаться! Они обе вздрогнули, когда магия завибрировала и ее возмущение начало облекаться в греческую речь. Молодой человек нахмурился, собираясь что-то им ответить. Гермиона потянула Броган за рукав, отводя в сторону. – Выключи уже, – прошептала она, кивая на палочку. – Ты уверена, что все правильно поняла? Что дословно написал твой папа? – Он сказал, что они будут ждать нас в одиннадцать в участке, чтобы постараться во всем разобраться заранее. На каком основании этот инспектор вообще тебя дергает? Дело уже передали. – Наверняка он нашел лазейку, – пожала плечами Гермиона. – Я… В этот момент их разговор прервали. – Броган, мисс Грейнджер, – подошедший был никто иной, как мистер О’Доннел. За его плечом Гермиона с удивлением обнаружила Снейпа, мрачного и отстраненного, как и всегда. Он еле кивнул в ответ на ее приветствие. – Профессор Снейп заметил вас из окна, – продолжил О’Доннел. – Пойдемте, этот юнец на входе перепутал указания. Они просеменили следом, на сей раз пропущенные без всяких проволочек. В узком коридоре на втором этаже, среди разношерстного народа, мистер О’Доннел остановился перед коваными тяжелыми дверьми в чей-то кабинет. – Там сейчас Моубрей, он диктует вопросы, которые будут санкционированы, чтобы задавать вам, как студентке Арана, – хмыкнул О’Доннел. – К сожалению, Карагианис действительно раскопал лазейку в законе, чтобы попытаться что-нибудь вытрясти из вас. По законам волшебной Греции, если преступление совершается на территории недвижимого имущества, расположенного в этой стране или в отношении человека, таким имуществом владеющего и находящегося в это время здесь, греческий аврорат имеет право расследования преступлений против собственности. Учитывая, что есть факт взлома сейфа, Карагианису удалось немного изменить квалификацию и выделить из общего дела свое собственное о проникновении на частную территорию. И ему даже удалось получить разрешение на веритасерум. Не беспокойтесь, мисс Грейнджер! – заверил он ее, отечески похлопав по плечу, когда заметил, насколько она побледнела. – Мы нашли рычаги, чтобы минимизировать ваш дискомфорт. Только те вопросы, которые согласованы с профессором Моубреем и все будут заданы в нашем присутствии, в течение не более двадцати минут. А теперь прошу меня извинить, я хотел бы проследить лично за тем, что там происходит, – и он кивнул им, удалившись. Гермиона перевела взгляд, который, как она сама предполагала, был слегка затравленным, сначала на Броган, а после на Снейпа. Подруга, повиснув у нее на плече, принялась уверять ее, что все будет хорошо. Гермиона слушала и кивала, сама не в силах отвести глаз от профессора. Кто-то пихнул их, проходя мимо и Броган уже развернулась, чтобы отчитать грубияна, когда Снейп неожиданно произнес: – Мисс О’Доннел, вы не против, если я украду вашу подругу буквально на десять минут? Есть информация, коей профессор Моубрей хотел, чтобы я с ней поделился. – Конечно, сэр, – Броган растерянно заморгала. Длинные пальцы Снейпа сомкнулись на локте Гермионы и он уверенным шагом потащил ее куда-то вдоль коридора, быстро свернув в небольшой короткий тупичок. Грейнджер была настолько ошеломлена этим публичным физическим контактом, может для кого-то и незначительным, но не для Снейпа, что на миг потеряла дар речи, разворачиваясь к нему со слегка приоткрытым ртом. – Мисс Грейнджер, – поморщился Снейп, и на секунду ей почудилось, что он прячет улыбку, – вы выглядите как рыба. Гермиона сомкнула челюсть, сглотнув. – О чем вы хотели мне сказать, профессор? – Ах, – вздохнул Снейп, – скорее не сказать, а сделать, – он вытянул из складок мантии крошечный пузырек, из которого капнул себе на ладонь некую маслянистую жидкость. Снейп потер ладони, растирая между ними субстанцию, и воздух наполнил мускусный запах, показавшийся Гермионе почему-то каким-то животным, почти неприличным. – Позвольте, – его голос завибрировал где-то глубоко внутри нее, посылая волны мурашек по телу. Снейп протянул руку, бережно обхватывая кисть Гермионы, сначала одну, потом вторую. Массируя ее ладони, он смотрел прямо на нее, и Гермиона ощутила, как слабеют колени. – Что… Что вы делаете? – слабо пролепетала она. Голову заполнила приятная дымка, делающая все вокруг мягким и немного неясным. Прикосновения Снейпа были такими сильными, нежными, приятными… Его пальцы так ласково мяли ее ладони, втирая в кожу неизвестное зелье… – Сэр! – в панике воскликнула Грейнджер, пытаясь отнять руки, но Снейп лишь крепче сжал их, немного дергая ее на себя. Она потеряла бы равновесие, если бы не его твердое тело. – Что вы со мной сделали? – гневно прошипела Гермиона прямо ему в лицо. – Ничего, что навредило бы вам, мисс Грейнджер, – с усмешкой произнес он, а ее сердце застучало где-то в горле при мысли о том, что его губы сейчас так близко. – Я решил, что стоит перестраховаться. Заодно окончательно убедите Моубрея, что вы действительно ничего не знаете. В этом зелье на основе амортенции содержится соединение, которое попадая в организм через поры, сохраняется в нем на протяжении пяти часов. И вступая в контакт с веритасерумом, расщепляет его, не позволяя воздействовать на сознание. Это моя личная недавняя разработка. Приношу извинения за побочные эффекты: может наблюдаться приподнятое настроение, повышенное либидо… Нечто сходное бывает, если принять каплю феликса фелициса. Вы замечали, что и в амортенции, и в фелицисе – первый ингредиент, это скорлупа огневицы? Чувствуете жар? Ей действительно было жарко. Только Гермиона едва ли понимала, от зелья это или от близости Северуса Снейпа. – Огневица живет не дольше часа, и за это время успевает подарить миру волшебное ярко-красное яйцо, которое в алхимии считается символом страсти. В ушах Гермионы зашумело, а кровь застучала в висках. Ей показалось, что вот сейчас, сейчас что-нибудь произойдет, просто обязано произойти. Выражение лица Снейпа было странным, уязвимым, но хмурым и почти страдальческим, чёрные брови были сведены на переносице. Она уже не понимала, кого он мучает: себя или ее? Медленно, очень медленно он поднес ее левую руку к своим губам, и запечатлел по поцелую на каждой из костяшек пальцев. Казалось, она разучилась дышать, онемела. Ее естество словно прошиб электрический разряд тока. О, как бы ей хотелось сейчас податься вперед, чтобы прижаться к этим губам. Но ее разум словно отделился от тела, которое не отзывалось ни на какие понукания. Где-то рядом раздался грубый окрик на греческом, кто-то кого-то отчитывал. Волшебство момента было разрушено. Снейп осторожно разъединил их руки, отступая. – Идите, мисс Грейнджер, – повелел он, вновь превращаясь в отчужденного профессора. – Мисс О’Доннел скоро начнет искать вас. Если бы не его слегка хриплый голос, ничего в этом мужчине не выдавало того, что минутой назад он почти шептал ей о страсти. Гермиона кивнула, и натянуто улыбнувшись, ретировалась. *** В кабинет Карагианиса она зашла в удивительно приподнятом настроении. Инспектор встретил ее сидя за столом и при ее появлении его губы тронула почти дружелюбная усмешка. Гермиона вдруг осознала, что в общем-то греческий аврор ей нравился: в этом серпентарии он один хотел докопаться до правды, пусть в его мотивах основным и была неприязнь к чужеземцам. Моубрей и О’Доннел сидели по двум сторонам стола, и Гермионе ничего не оставалось, как сесть по центру, прямо напротив Карагианиса. – Итак, господа, начнем, – неприятно осклабился инспектор, на что Гермиона лишь обезоруживающе улыбнулась: – Конечно, сэр. Карагианис хмыкнул, принявшись подготавливать какие-то бумаги. Гермиона наблюдала за ним, ощущая себя восторженной дурочкой. – Напоминаю, – с нажимом и неприязнью произнес профессор Моубрей, – только согласованные вопросы. Иначе на вас поступит жалоба. Доза веритасерума должна быть рассчитана ровно на двадцать минут. И если по результатам допроса все будет чисто, вы сразу же подписываете снятие ограничительных мер на выезд. – Не забегайте вперед, – протянул грек. – И не учите меня делать мою работу, – он вытащил из выдвижного ящичка пузырек, а после наполнил агуаменти пустой граненый стакан. В воду упало ровно три капли, после чего Карагианис отлеветировал стакан прямо в руки Гермионы. Как только она выпила все до дна, щелкнул хронометр, стоящий справа от инспектора. – Вы Гермиона Джин Грейнджер, подданная Великобритании, полный двадцать один год, студентка второго курса юрфака Аранского университета? – Да, – охотно кивнула Гермиона. – В каких отношениях вы состояли с умершим Максимиллианом Берроузом? – Я… – Гермиона задумалась. Она ощущала слабый эффект от веритасерума, скорее эхо от обычного воздействия, с которым она была знакома по учебной практике. И все заглушало ее удивительно хорошее настроение. Однако она быстро сообразила, что такая видимая заминка может вызвать подозрения, и взяла себя в руки, старательно имитируя: – Меня с ним познакомила Броган, – она бросила быстрый взгляд на мистера О’Доннела, который ободряюще кивнул. – Он друг ее семьи, ее крестный. Профессор Берроуз хорошо меня принял и оказывал покровительство по мере сил и возможностей. – Покровительство? В чем оно заключалось? – Он звал меня на свои вечера, где я могла познакомиться с разными влиятельными людьми. И он попросил декана Скейлза, декана факультета зельеварения, чтобы он заступился за меня перед профессором Снейпом, – идея пришла внезапно, но Гермиона посчитала ее хорошей: немного правды не повредит и позволит увести внимание Карагианиса подальше от опасных тем. Тот действительно заинтересовался: – Какого рода заступничество и из-за чего? – Профессор Снейп не хотел зачислить меня на свой междисциплинарный курс, потому что я пропустила время подачи заявки. Мне Броган не сказала, а я упустила. Броган попросила профессора Берроуза, тот обратился к декану Скейлзу, а декан напрямую к профессору Снейпу… – Довольно, – прозвучало резковато, Карагианис даже приподнял руку. – Когда вы пришли домой к Берроузу и обнаружили его мертвым, вы заметили что-то необычное? Может быть, какие-то улики? – О, – у Гермионы вырвался нервический смешок. – Все было шокирующим. Вы сами понимаете, то, как все выглядело… Он что, действительно полез на барную стойку, чтобы на ней повеситься? Очень странно. – Действительно, – процедил Карагианис. – Что-то еще? Может быть какие-то предметы? Вы подходили к сейфу? – Нет, – Гермиона усиленно затрясла головой: так было легче заставить замолчать тот крошечный тоненький голос внутри, шептавший ей сказать правду. Была ли это совесть или слабый эффект сыворотки, она не понимала. – Абсолютно. Мне было не до чего. Я должна была позаботиться о Броган и понять, как действовать. – И как же вы поняли, что вам нужно вызывать именно Снейпа? Почему его? – Я ему доверяю, он был моим школьным учителем. – Даже после того, как он отказался по собственной воле записать вас к себе на занятие? – кустистая седоватая бровь поползла вверх. – С чего такая предвзятость к вам, мисс Грейнджер? И откуда такое доверие к нему у вас? Снейп был Пожирателем смерти, в Англии его видеть не особо хотят, я запрашивал сведения. – Довольно, – Моубрей с силой хлопнул ладонью по столу. – Не лезьте во внутренние дела университета, инспектор. Обстоятельства жизни его сотрудников и внутренние взаимоотношения Арана вас не касаются. – Касаются, если это относится к делу, – рыкнул Карагианис. – Статус профессора Снейпа в этом деле никак не определен в данный момент, – холодно парировал О’Доннел. – Следующий вопрос, инспектор. – Я хочу ответить, – возразила Гермиона, испытывая странный кураж. В конце концов, веритасерум ведь должен вызвать неконтролируемую болтливость? Она перевела взгляд на Карагианиса и с вызовом продолжила: – Профессор Снейп герой войны и может быть он человек с тяжелым характером, но я доверю ему даже собственную жизнь. Это благороднейший и мужественный человек, способный на самоотверженную жертвенность. – Понятно, даже у такого хмыря, как этот ваш Снейп, нашлись молодые фанатки, – неприятно фыркнул Карагианис. – Мисс Грейнджер, а в каких отношениях Берроуз был со Снейпом? Гермиона несколько растерянно моргнула. Краем глаза она заметила, как Моубрей вальяжно откинулся на своем стуле, и если бы она не знала сути, то вряд ли бы приняла этот жест за выражение напряженного нетерпения, коим он, видимо, был. – В нейтральных, – уверенно солгала она. – Он тоже приходил к нему иногда. Временами они беседовали о науке. – А с Марком Моубреем? – аврор кинул на названного ехидный взгляд. Моубрей стоически промолчал. – Они дружили долгое время, как мне рассказывали. Потом как будто профессор Берроуз переживал за его внимание, – Гермиона втянула голову в плечи, кидая на Моубрея виноватый взгялд. Тот махнул рукой, словно говоря, что его не волнует, что она скажет и Гермиона вольна продолжать. – Возможно он переживал, что его не переизбрали деканом факультета. Но в итоге все очевидно уладилось, потому что после этих событий я не раз видела профессоров вместе и ничто не омрачало более их дружбу. – Так уж и не омрачало? Что же, такой честолюбивый человек, как Берроуз, молча проглотил, что его отодвинули в сторону? – в голосе Карагианиса прорезалась злость: время подходило к концу, а полезной информации почти не было. – Возможно, профессора о чем-то договорились, я не знаю, – Гермиона растерянно пожала плечами. – Хорошо, – инспектор заскрежетал зубами. – Расскажите об отношениях со студентами. Сейчас на острове есть кто-то из них, с кем у Берроуза были конфликты? – Его почти все любили, он был популярным преподавателем, я… В этот момент хронометр издал тонкий звон, оповещая всех, что двадцать минут вышли. – Время вышло, – с победной улыбкой Моубрей поднялся из-за стола. – Мы вынуждены покинуть вас, господин инспектор. Мисс Грейнджер следует прийти в себя в кругу близких. Господин О’Доннел останется здесь, чтобы вы надлежащим образом оформили все документы о снятии с мисс Грейнджер ограничений. К несчастью для вас, ваше дело развалилось едва начавшись и теперь вам нужно будет его как-то закрывать. Жаль, что вы своими руками портите себе статистику. – Проваливайте, Моубрей, – рыкнул Карагианис. – И забирайте с собой свою студентку с промытыми мозгами. А вам, юная английская леди, я бы посоветовал держаться подальше от всех этих людей. Но боюсь, вашего ума не хватит, чтобы внять моим советам, – его темные глаза впивались в нее до тех пор, пока Гермиона в сопровождении Моубрея, не покинула кабинет. В коридоре к ней тут же поднялась навстречу Броган. – Ну? Как все прошло? – она переводила взгляд с Гермионы на профессора. – Все нормально? – Все блестяще, мисс О’Доннел, – довольно произнес профессор Моубрей. – Ваша подруга – образец собранности и чистосердечия. Сейчас мы дождемся вашего отца, он должен получить акт о снятии ограничения на передвижения. Броган просияла. Вскоре действительно вышел ее отец с бумагами. – Ну что же, господа, я бы предложил отпраздновать это освобождение, но думаю, что мисс Грейнджер действительно нуждается в отдыхе. Они прошли на улицу, где у входа их поджидал Снейп. – Все в порядке? – поинтересовался он лениво. – В полном, Северус, – хмыкнул его приятель. О’Доннелы прошли немного вперед, чтобы обсудить какие-то семейные вопросы, а Моубрей откланялся, сославшись на занятость. На несколько минут Гермиона со Снейпом вновь остались наедине. – Надеюсь, вы понимаете необходимость сегодня оставаться в покое и избегать ненужных контактов? – Что такое, сэр? – Гермиона шутливо округлила глаза. – Переживаете о моем повышенном либидо? – Скорее пекусь о безопасности окружающих, Грейнджер, – беззлобно огрызнулся Снейп, шагая рядом. – Вы давно разработали это зелье? – невзначай решила поинтересоваться она. – У меня были экспериментальные наработки. Мне пришлось спешно дорабатывать их сегодня ночью, после того, как Моубрей сообщил об изменениях. Номер, который я снимаю, едва ли был пригоден для таких масштабных исследований, теперь нужно успеть привести его в порядок к отъезду. – Вы уже уезжаете, сэр? – У меня осталась одна лекция, через три дня. А вы собираетесь здесь еще задержаться? – Нет, – покачала головой Гермиона. – Думаю, аппарирую отсюда примерно в это же время. Лучше поживу неделю у Гарри с Джинни, а в сентябре отправлюсь в Аран. – Разумно. Броган с отцом закончили разговор, и теперь подруга поджидала ее, чтобы вместе вернуться в гостиницу. Они попрощались с мистером О’Доннелом и Снейпом, и разошлись каждый в свою сторону. *** – Похороны назначены на первое сентября, – в голосе Броган звучала тоска. – Его похоронят на профессорском кладбище на Аране. Ты будешь там? – Да, конечно. Я в любом случае буду там с сентября. У меня ведь работа у Ньюман. – Точно, – встрепенулась О’Доннел. – А я, пожалуй, проведу остаток каникул в Дублине, в маминой квартире. Не могу заставить себя жить в Мейо. Но мы могли бы съездить туда в одни из выходных. Папа звал тебя погостить. Что скажешь? – Думаю, нормальный план, – улыбнулась Гермиона, не чувствуя себя при этом уверенной или счастливой: действие зелья, которое втёр в ее руки Снейп, начало проходить и теперь она испытывала странное опустошение. Все ее многочисленные тревоги и сомнения словно бы навалились на нее скопом. Единственным ярким пятном в сером круговороте жизни, казалось, остался момент их случайной близости с мужчиной, о котором она думала. Гермиона прикрыла глаза, вновь переживая это чувство: как дурманящий аромат эссенции смешивался с его запахом, запахом его одеколона, шерсти, дождя, пергамента и чая. Ощущение его рук на ее руках, его таких на удивление мягких губ на ее пальцах… Как можно так сильно хотеть и так сильно защищать того, кому даже не до конца доверяешь? Ей всегда казалось раньше, что притяжение к мужчине возможно только в ситуации полного комфорта и взаимодоверия. Видимо, она ошибалась. Она никогда толком не хотела Рона, хотя как раз таки доверяла ему, почти как себе. Снейп же скорее пугал временами. Было ли это здоровым влечением? С другой стороны, разве не доверила бы она ему собственную жизнь? Ведь именно его она вызвала в дом Берроуза. Возможно, она просто лицемерка и ханжа? Именно в этом он обвинял ее тогда, на ее собеседовании. Она непременно поговорит с ним начистоту, обо всем, что произошло и обо всем, что происходит между ними, когда они оба окажутся на Аране, вдали от безумия Греции, и будь что будет. Она должна, по крайней мере, знать точку зрения человека, с которым, по всей видимости, собирается лечь в постель. Гермиона густо покраснела при этой мысли. Но красней не красней, очевидно, что все шло именно к этому. Броган решила закатить импровизированную мини-вечеринку в честь благополучного разрешения всех их злоключений. Правда, вышло не очень: всех на фоне стресса быстро развезло и общее настроение вышло мрачноватым. – Собираюсь кутить весь сентябрь напропалую, – язык Броган заплетался. – Устала, я так устала… – она уронила голову на ладони. – Заебало все, честно. Особенно моя семья. Видеть не хочу эти рожи. Закончу университет и мы с Пшемыславом уедем куда-нибудь… куда-нибудь… откуда там эта вертихвостка? – она подняла на Гермиону помутневший взгляд. – Кто? – сначала не врубилась та. – Ну Норма эта твоя, лесбиянка которая… – Тише, – шикнула Гермиона, озираясь по сторонам. – Ты соображаешь, как это звучит? – Ну а что? – Броган захихикала. – Мессалина местного разлива, прости меня Пресвятая дева, Матерь Божия… – Она жила в Новой Зеландии, – прервала Гермиона этот поток бессвязных причитаний. – Вот, точно, туда с ним и поедем. Гермиона не стала уточнять, в курсе ли Пшемик этих планов. В конце концов, вряд ли у того хватило бы сил им противостоять, даже если бы они его не устраивали. Возможно, это был слабый характер, а может – любовь… Кто она такая, чтобы судить? В ее собственной жизни был полный хаос, который она сама и создала. Гермиона сделала большой глоток пива. В отдалении Луна раскачивалась на садовых качелях. Ее белые волосы в темноте ночи, взмывающие в воздух, словно светились лунным блеском, и картина завораживала. Гермионе показалось, что вот она – свобода, естественное самовыражение без всяческих преград, на которое сама она, казалось, никогда не была способна, – только руку протяни. Луна была словно волшебная птица. На краю сознания всплыло воспоминание, о котором ей как-то говорил Гарри. Он сам увидел его в мыслях Снейпа: там была рыжая девочка, звонко смеющаяся, взмывающая на качелях все выше и выше. Ее магловская сестра причитала рядом, сходя с ума от тревоги. А девочка лишь смеялась и в какой-то миг раскинула руки и полетела. С грустью Гермиона вспомнила, что даже тогда, слушая рассказ Гарри, отчего-то в большей степени ассоциировала себя с невротической, хмурой и тревожной Петуньей, нежели с совершенно волшебной, крышесносной Лили Эванс, хотя и сама была маглорожденной колдуньей. Это были глупые мысли. Мать Гарри была мертва вот уже двадцать лет, и надо было быть совсем чокнутой, чтобы сравнивать себя и тем более соревноваться в любви с давно умершей женщиной. Женщиной, которая даже не любила его никогда, в этом Гермиона была полностью уверенна. Нельзя так холодно и жестко разговаривать с тем, кого любишь, и пинать его, лежащего. Нет, все это глупости. То, как он смотрел на нее сегодня, его прикосновения… Они не могли обманывать, он мог быть каким угодно, но не равнодушным к ней. Или, может быть, это был дурман зелья? И его постоянная борьба с самим собой тоже её напрягала. Иногда, у Гермионы складывалось ощущение, что Снейп смотрит на нее, и в целом ему нравится то, что он видит, но потом в его голове будто происходило осознание: это Гермиона Грейнджер. И все, тумблер переключался. Это было немного оскорбительно, учитывая, как легко она сама отринула сомнения насчет их разницы в возрасте, социальном положении, а главное – прошлом. Но кто знает, вероятно для Снейпа это была лишь демонстрация ее легкомыслия, свойственного молодости и жажды впечатлений, о которых говорила Норма. Поморщившись, она отняла от лица большой палец: отвратительная привычка грызть ноготь, которую она вытравливала в себе со школьных времен, иногда давала о себе знать. – Вид у тебя, как будто решаешь нумерологическую задачу, – раздался голос за спиной. Гермиона обернулась, увидя неслышно подошедшего Пшемика. – Присаживайся, – она кивнула на стул рядом. Пшемыслав уселся, подперев голову рукой. – Странно все сложилось, да? – неожиданно заметил он. – Я имею в виду, вся эта история… Вот мы сидим здесь, а Берроуз мертв… Спасибо за то, что обо всем умолчала. Я прекрасно понимаю, чем это все могло закончиться для меня. Неправильно, что именно тебе пришлось отдуваться за все. Гермиона пожала плечами, сказать было особо нечего. Она абсолютно не гордилась собой, хотя и сделала то, что сделала. – Скажи, – решила поинтересоваться Грейнджер, – тебе не кажется, что теперь тебе ничто не помешает остаться в университете? Ты даже успеешь вернуться к своему исследованию, до того, как Аран присвоит его. – Думал об этом, – вздохнул Пшемыслав. – Много думал и очень хочу это сделать. Ты считаешь, это хорошая идея? – Хм. Ну, почему нет, собственно? В конце концов, Броган будет счастлива, а сейчас ей нужна поддержка. – Да, но иногда мне кажется, что нам лучше развивать свои отношения где-нибудь подальше от её семьи. И если я начну строить карьеру в Лондоне, возможно, это пойдет на пользу нашему будущему. – Ты же не думаешь, что ее отец прямо-таки восстанет против тебя? Тебе надо просто держаться чуть бодрее рядом с ним. Мне показалось, что желания Броган много значат для него. – Да, но мистер О’Доннел не единственный ее родственник и, к сожалению, он склонен прислушиваться не только к младшей дочери. – Ты имеешь в виду Кендру? Ей то что? Признаться, эту девицу я вообще не понимаю. – Иногда мне кажется, что в воздухе вокруг нее витает безумие, – усмехнулся Потульский. Гермиона хмыкнула. Почему-то это замечание задело за больное и ее: неизвестно, вернутся ли к ней на Аране ее видения. *** Следующие дни прошли в суете. Оказалось, что не так то просто свалить из этого места впопыхах. Они с Невиллом провели немало времени в офисе аренды автомобилей и в итоге поняли: если им хотелось покинуть это место чисто и поскорее, без непогашенных штрафов, разборок со страховой и магловскими судами, то нужно было просто выложить требуемую сумму. Кошелек Гермионы выглядел довольно жалко, но она не теряя достоинства отринула все уговоры Невилла рассчитаться со всем в одиночку. Как же хорошо, что впереди была перспектива работы, а с Ньюман удалось договориться на понедельную оплату. Учитывая, что свадьба Рона и Лаванды была назначена на пятнадцатое сентября, свой начальный заработок ей и так придется потратить на подарок. Зато в кармане чемодана валялся пакетик с непенфом. Снейпу его подарить, что ли? Она бы так и сделала, если бы не пришлось отвечать на вопросы. В день, который как она знала, был для Снейпа одним из последних на Крите, Гермиона решила посетить его лекцию. Для чего она это делала, она сильно не задумывалась – просто ей хотелось его увидеть. В зале Гермиона заняла место на последнем ряду. Снейп, как и в прошлый раз, когда она присутствовала на его лекции, выступал блестяще. Ее наполнила гордость за него. Как бы чудесно было бы, имей она возможность подойти к нему по окончании. Конечно, она понимала, что вряд ли решится на такое, хотя ей и было немного обидно, что он не искал ее общества накануне. Возможно, все таки стоило попытаться выловить его в холле? Если он, конечно, задержится там. Гермиона покинула зал, решив побродить вдоль стендов. Люди выходили и многие оставались, сбиваясь в группы, в ожидании последующих мероприятий. Через минут десять ее ожидание увенчалось успехом: из парадных дверей действительно вышел профессор Снейп. Какой-то пожилой джентльмен шел рядом с ним, постукивая тростью, и увлеченно делился со Снейпом своими соображениями. Выражение лица профессора оставалось непроницаемым, казалось, его мысли блуждали где-то далеко отсюда, но Гермиона понимала, что это впечатление может быть обманчиво. По всей видимости, Снейп заметил ее, потому что через несколько секунд под каким-то предлогом он распрощался со своими собеседником и приблизился к ней, вставая рядом и глядя прямо перед собой. – Мисс Грейнджер, – с насмешкой обронил он. – Просвещаетесь? Гермиона бросила на него слегка удивленный взгляд. Что-то в его тоне напрягло ее. Он часто любил шутить над ней, но сейчас в его тоне была очевидная подковырка. – Разве это запрещено, сэр? – вопрос прозвучал растерянно, Гермиона тщетно попыталась поймать его взгляд. – Сэр? Снейп наконец-то взглянул на нее, его губы растянулись в улыбке. – Как ваши дела с этими мошенниками из аренды авто? Пришлось раскошелиться? – как бы невзначай поинтересовался он, показательно озаботившись состоянием, безупречным надо сказать, собственных ногтей. Гермиона побледнела. Откуда ему стало известно? – Что ж, материальные издержки точно не остановят вас на пути познания, ведь правда? Что нового удалось выведать? – Я… Мы поехали туда с Невиллом, это была его идея, сэр. Полностью. И откуда вы знаете? Вы что, следите за мной? Снейп вздохнул, прикрывая глаза, он действительно вдруг показался ей смертельно уставшим. – Мне приходится прибегать к некоторым методам, учитывая вашу неуемность. О чем я просил вас не так давно, мисс Грейнджер? – Это ненормально, – фыркнула Гермиона, игнорируя его последний вопрос. – Не смейте так делать! В свободное время я буду заниматься тем, чем посчитаю нужным… – Да ради бога, – зло усмехнулся он, теперь полностью развернувшись к ней. – Занимайтесь всем, чем вам заблагорассудится. Только больше не взывайте о помощи, когда в следующий раз… – Я не взывала о помощи, – тон Гермионы зазвучал оскорбленно. – И это последнее дело, попрекать другого тем, что помогли. Я всего лишь говорю вам, что это ненормально – выслеживать меня, вместо того, чтобы просто поговорить. – Мне, честно говоря, не верится, что это говорите мне вы. Что же мешает вам, как выразились, просто поговорить? – Я действительно собиралась это сделать, сэр. Когда мы оба окажемся в университете. – Ах, и что именно вы собирались сделать? Предъявить мне обвинения, основанные на досье, которое вы насобирали? Припереть к стенке? Что вы вынюхивали в оранжереях? – Я… – Гермиона задумалась, решаясь. – Я кое-что нашла там, – тихо произнесла она. – Кое-что, что вы изучали недавно. – Что же это? – черные брови в удивлении поползли вверх. – Непенф, – на пределе слышимости произнесла она, так, что ему даже пришлось немного к ней наклониться. – Листочек. Один. На лице Снейпа отразилось замешательство, но он очень быстро скрыл его. – Ах, непенф… – протянул он небрежно. – Да, я работаю над этим зельем. – И что? – она уставилась на него, понимая, что он специально испытывает ее терпение. – Какие у вас объяснения? – Объяснения? Я едва ли буду теперь давать вам какие-то объяснения, мисс Грейнджер, уж простите. – То есть? – По крайней мере, сейчас. Кажется, стоит преподать вам урок терпения. – Не смейте играть со мной, – прошипела Гермиона. – Не то я… – Не то вы – что, Грейнджер? – зло выплюнул он. – Побежите давать показания? Вперед, только не забудьте рассказать о том, как сами молчали обо всем до последнего. Оставив ее ловить воздух ртом, Снейп резко развернулся, так, что неизменная черная мантия взметнулась вслед за ним. Она не верила, что этот разговор между ними состоялся именно так. Это была словно пощечина. И за что? За то, что она до последнего старалась оставаться на его стороне? И когда? Когда она была так уязвима, полностью погрязшая в этих чужих интригах? На глаза навернулись слезы. Где-то в глубине души, она понимала, чем вызвано его негодование. Он подумал, что она не доверяет ему, воспринял все, как неблагодарность. Но, получается, она ведь и правда не доверяла? Или ей было уже и вовсе плевать на все эти высокие материи, лишь бы с ним все было в порядке. И эта его осведомленность о ее действиях. Получается, он действительно наблюдал за ней, возможно, даже наведывался в офис каршеринга. Залез в головы простых маглов, наложил на них заклинание, перебрал все бумаги, касающиеся ее? А что она могла ожидать от человека, с таким прошлым, как у него? Она что, не понимала, с кем связывается? Но что это за реакция на ее признание? Неужели он все-таки был связан с убийством? Ведь если нет, то что ему стоило развеять любые ее сомнения. Она с радостью поверила бы во все, что ей предложат, поняла она, хотя эта мысль и отдавала горечью. Ошеломленная, Гермиона двинулась к выходу. Терпение? Он что, гребаный дрессировщик? Или… что если он таким образом решил запутать ее? Догадка пронзила Гермиону. Возможно, он просто испугался того, что она могла не только сделать верные выводы, но и получить доказательства. И возможно, ему показалось, что морочить ей голову – лучший выход, который на время остановит ее от последующих шагов. Неужели он действительно понимал, что она настолько потеряла голову от него, что не станет ничего предпринимать, пока будет хоть малейшая вероятность того, что он замешан во всем? Ответ ей не нравился в любом случае.