My little moon

Однако, погладив кольцо какое-то время, Цзян Чэн заставил себя умерить свой пыл. Несмотря на нахлынувшую злость, как главе Ордена ему приходилось брать многое в расчет, и он не мог бросаться в омут с головой, подобно Цзинь Лину. После заката Цинхэ Не великих Орденов осталось три. Гусу Лань и Ланьлин Цзинь были довольно близки благодаря дружеским отношениям их глав. Цзян Чэн как глава Юньмэн Цзян уже находился в обособленном положении и не хотел усугублять ситуацию. Ханьгуан-Цзюнь или Лань Ванцзи был весьма прославленным заклинателем, а его брат Цзэу-Цзюнь или Лань Сичэнь – Главой Ордена Гусу Лань, и братья всегда поддерживали хорошие отношения друг с другом. Так что вступать в открытый конфликт с Лань Ванцзи представлялось очень плохой идеей. Кроме того, Цзян Чэн никогда не скрещивал свой меч «Саньду», с мечом Лань Ванцзи «Бичэнь», и никто не мог даже предположить, кто выйдет победителем. Хотя он и владел могущественным артефактом, кольцом «Цзыдянь», передаваемым по наследству в их семье, гуцинь Лань Ванцзи «Ванцзи», тоже славился своими возможностями. А больше всего в жизни Цзян Чэн ненавидел отсутствие преимущества в бою, и без абсолютной уверенности в победе он все же не рискнул сразиться с Лань Ванцзи. Цзян Чэн медленно убрал левую руку с кольца, прекратив его поглаживать. Похоже, что Лань Ванцзи не намерен был отступать, так что продолжать упорствовать не имело смысла. Цзян Чэн взвесил все «за» и «против» и впервые в жизни решил задолжать Лань Ванцзи. Он повернулся к Цзинь Лину, который все так же сердито держался за рот. — Ханьгуан-Цзюнь хочет наказать тебя, так что пусть на этот раз так и будет. Для него тоже не так-то просто поучать учеников из других кланов, — сказал он. Тон его голоса нес нотки сарказма, но кого именно он высмеивал, понять было невозможно. Лань Ванцзи же никогда не опускался до бессмысленной полемики, и лицо его по-прежнему ничего не выражало, будто бы он ничего не слышал. Цзян Чэн вновь обернулся к своему племяннику, и в голосе его зазвучали стальные нотки. — Почему ты все еще здесь? Ждешь, пока добыча сама придет и бросится на твой меч? Если сегодня ты не поймаешь тварь, что терроризирует гору Дафань, не смей больше показываться мне на глаза! Цзинь Лин бросил на Лань Венлинг суровый взгляд, но к его удивлению девушка отвела взгляд в сторону. На Лань Ванцзи, человека, что заставил его замолчать, он смотреть побоялся. Юноша убрал свой меч обратно в ножны, выразил свое почтение двум старшим и с луком в руке скрылся в лесу. — Глава Ордена Цзян, Орден Гусу Лань вернет то же количество Сетей божественного плетения, что было уничтожено, — произнес Лань Сычжуй. — Нет необходимости, — презрительно усмехнулся Цзян Чэн и спокойно пошел в сторону, противоположную той, что выбрал Цзинь Лин. Мужчина, что прибежал из леса с дурными вестями, отправился вслед за ним. Вид он имел весьма кислый, потому что знал, что по возвращении ему не избежать нравоучений. После того как фигуры исчезли в ночи, Лань Цзинъи подал голос: — Как глава Ордена может вести себя подобным образом? — но тут же спохватился, вспомнив правило клана Лань, запрещающее говорить о людях за их спинами. Он робко глянул на Ханьгуан-Цзюня и закрыл рот. Лань Сычжуй же с тревогой посмотрел на сестру: — Ты в порядке? Лань Венлинг растянула рот в кривой ухмылке. — Займитесь делом, — произнес Ханьгуан-Цзюнь. Его приказ был четким и ясным, без витиеватых фраз для красного словца. Ученики, наконец, вспомнили, зачем они пришли на гору Дафань. Они собрались с мыслями и почтительно ждали дальнейших указаний. Через секунду Лань Ванцзи добавил: — Делайте все, что в ваших силах. Не пытайтесь прыгнуть выше головы. Ученики учтиво ответили и, опасаясь бесцельно тянуть время, заспешили в чащу леса. Лань Венлинг подумала, что Цзян Чэн и отец, бесспорно, были абсолютно разными людьми. Даже их советы младшим полярно различались. Погруженная в раздумья Лань Венлинг вдруг заметила, что отец смотрит на нее. Во взгляде его была тревога. С самых юных лет Лань Ванцзи был столь чопорным и правильным, что больно было смотреть. Он всегда казался серьезным и строгим, как будто бы никогда в жизни не дурачился, вот только Лань Венлинг знала его другим. Отец не был ледышкой, может он и плохо показывал свои эмоции, но под этой маской их был целый океан. — Я догоню А-Юаня и остальных чуть позже, — сказала она. — Мне нужно немного побыть одной. После того как отец слегка кивнул, Лань Венлинг повернулась к дороге, ведущей вниз с горы. Последний раз когда они виделись с Цзинь Лином, они были ещё детьми. Их дяди устроили встречу в Цинхэ, и взяли племянников с собой, будучи детьми они быстро подружились, даже несмотря на сложный характер мальчика. Но с тех пор прошло уже много лет. Когда Лань Венлинг научилась писать, она отправляла Цзинь Лину письма, а ответные письма ей отдавал Лань Сичэнь. В силу своего возраста, писать письма мальчику помогали слуги, либо его дяди. Ну почему обязательно Цзинь Лин? В Ордене Ланьлин Цзинь состоит множество учеников, так что она никак не ожидала, что тот, кого она повстречала, окажется именно Цзинь Лин. Если бы Венлинг только знала, она ни за что бы не стала высмеивать юношу и говорить: «У тебя что, нет матери, чтобы научить тебя достойному поведению». Стоило бы кому-нибудь другому сказать подобное Цзинь Лину, Лань Венлинг бы тут же объяснила им, что необдуманные слова не доводят до добра. Но так получилось, что тем, кто сказал это, оказалась она сама. Постояв секунду неподвижно, Лань Венлинг подняла руку и дала себе пощечину. Пощечина вышла звонкой и сильной, и ее правая щека тут же загорелась огнем. Лань Венлинг увидела толпы заклинателей, спешащих на вершину горы. После того как меч отца уничтожил четыреста или около того Сетей божественного плетения, все, кто опасался гнева Цзян Чэна и предпочли отсидеться в Ступнях Будды, вновь хлынули на гору. И каждый из них был потенциальным противником Цзинь Лина. Лань Венлинг подумала, стоит ли вновь прогнать их отсюда силой. Но, поразмыслив, она все же молчаливо сошла с дороги, пропуская их. Ученики в разноцветных одеждах из разных орденов и кланов поднимались наверх и возмущались. — И Ланьлин Цзинь, и Юньмэн Цзян слишком балуют молодого господина. Он еще очень юн, а уже так высокомерен и груб. И если однажды он станет главой Ордена Ланьлин Цзинь, кто знает, что ему взбредет в голову. Боюсь, мы такого точно не выдержим. Лань Венлинг замедлила шаг. — Как же они могут его не баловать? Он ведь потерял родителей в таком юном возрасте, — вздохнула добросердечная девушка-заклинатель. — Шимэй, это все равно неправильно. Что с того, что и его мать, и его отец умерли? На свете полно сирот. Представь, что было бы, если бы все вели себя как он? — У меня в голове не укладывается, насколько же жесток был Вэй Усянь, что решился навредить ей. Мать Цзинь Лина приходилась Цзян Чэну родной старшей сестрой – шицзе, которая воспитала его. — На свою беду Цзян Яньли пригрела змею на шее, укусившую руку, что ее кормила. Цзинь Цзысюаню повезло еще меньше. Он кончил так плачевно только потому, что у него были какие-то разногласия с Вэй Усянем. — Можно подумать, существует хоть один человек, с которым у Вэй Усяня не было разногласий.... — Это точно. Разве ты слышал, чтобы он сближался с кем-то, кроме своих бешеных псов? Его окружали враги, и он, в свою очередь, причинял зло всем вокруг себя. Даже с Ханьгуан-Цзюнем они, как лед и пламень, ненавидели друг друга. — Кстати, сегодня, если бы не Ханьгуан-Цзюнь... Пройдя немного по тропинке, Лань Венлинг вдруг услышала переливчатое журчание ручья. Она не помнила, чтобы ей встречался ручей по дороге наверх. И тут она, наконец, догадалась, что идет не той тропой, должно быть, она ошиблась на развилке. Заклинательница остановилась у бегущей воды. Луна над ее головой поднялась уже совсем высоко. Ручей был прозрачен и чист, берега его не захламлены ветками или пожухлыми листьями, и неровные белые пятна отражались на его поверхности. В этом отражении Лань Венлинг увидела лицо, ежесекундно искажаемое неутомимым потоком воды. Звонко ударив ладонями по поверхности, Лань Венлинг разрушила свое отражение, а затем поднесла мокрые ладони к лицу и умылась. В воде отражалась стройная и красивая молодая девушка. Лань Венлинг усмехнулась тем, какой непорочной она была, словно омытая лунным светом, брови ее мягко очерчены, в глазах отражалось сияние луны, а уголки губ слегка подняты вверх. И все же, когда она опустила голову пониже, чтобы рассмотреть себя, капли воды с ее ресниц стекли вниз, словно слезы. Посмотрев на себя еще немного, Лань Венлинг вновь умылась, протерла глаза и плюхнулась возле ручья. После вернувшихся воспоминаний, Лань Венлинг уже не могла, общаться с Цзинь Лином. Ее переполняли разные чувства. Она чувствовала ненависть за то что, его дед стал причиной убийства ее отца. Но ненависть оглушило чувство вины. Ее отец стал той причинной, почему над Цзинь Лином издевались другие дети в детстве. Дело вовсе не в том, что она не могла выносить обрушиваемое на отца порицание, хотя каждый раз в ее душе загорается огонек восклицание. «Нет это не его вина» — хочется кричать каждый раз. Но в конце концов, давным-давно, когда отец делал свой выбор, он в полной мере осознавал его последствия. В воспоминаниях из ее детства папа часто напоминал себе о девизе Ордена Юньмэн Цзян – сделай это, даже если это невыполнимо. Этот же девиз он и прививал своей дочери. Однако, хотя папа и думал, что сердце его превратилось в камень, под конец он все же остался человеком, а не какой-то бесчувственной травкой. Лежа около ручья и слушая плеск воды, Лань Венлинг вновь вспоминала детство. Папа до последнего был предан своей семье. Он любил и оберегал неродных брата и сестру. Лань Венлинг помнила, как однажды они с отцом, встретились с ними в Илине. Тогда Лань Венлинг очень удивилась, тому, что папа так просто передал ее на руке какой-то женщине. Он никогда не позволял кому-либо прикасаться к ней, кроме близких. Она помнила женщину, что запала ей в душе лишь одним своим видом. Это была Цзян Яньли, шицзе папы. Она помнит, как папа удивился, когда она попросила называть ее тетей Яньли. Весь ужин, Цзян Яньли не отпускала ее с рук, всячески играла с ней и прижимала к себе. Папа тогда с такой нежностью смотрел на них, вот только в глазах его была боль, которую он прятал за улыбкой. Сейчас Лань Венлинг, вспоминает это все с теплотой, и тоской на сердце. Если бы все сложилось иначе, и Цзян Яньли была бы жива, смогла ли та подарить ей ту любовь, которой у нее не было? Лань Венлинг никогда не знала матери, папа говорил, что она умерла. Ей хватало этого знания, ведь папа делал для неё все, чтобы она ни в чем не нуждалась. На горе Луаньцзан, материнской любовью ее одаривали Вэни. Многочисленные тетушки, всячески ласкали ее и помогали папе заботиться о ней. Но из всех них дочь, он доверял лишь своему близкому другу Вэнь Цин. Тетя Цин была первой, кто подарил ей эту любовь. В Облачных Глубинах, Лань Венлинг уже не нуждалась в матери. У нее был брат, отец с дядей и даже дедушка, кем-тот не хотел ей являться, но был им несмотря на свою ворчливость. Она знала, что Ханьгуан-Цзюнь никогда не женится, и мачехи у них с братом не будет. Её это устраивало. Пролежав в раздумьях, Лань Венлинг все же решила, что пора догонять брата. Поднявшись она увидела какой-то предмет в траве. Им оказался мешочек Цянькунь, запутавшийся в обрывках золотистой сети. Похоже, что неудачливый заклинатель обронил его, пытаясь выбраться из ловушки. Лань Венлинг подняла мешочек и открыла его. Внутри лежали разные магические предметы: склянки с эликсирами, талисманы, зеркальца, отражающие демонов, и так далее. Немного порывшись в мешочке, она наугад выудила какой-то талисман. В ту же секунду огненный шар зажегся в ее ладони. Это оказался талисман Горящего мрака. Как видно из названия, в качестве топлива он использовал темную энергию, и при любом контакте с ней талисман воспламенялся сам по себе. Чем больше было энергии, тем ярче пламя, и то, что он зажегся сразу же, как только Лань Венлинг извлекла его, значило, что неподалеку находился дух. Внимательно следя за огоньком, она начала медленно крутиться по сторонам, намереваясь отыскать духа. Когда она повернулась на восток, пламя ослабло, но когда она повернулась на запад, пламя разгорелось ярче. Она сделала пару шагов в этом направлении и под деревом увидела белую, сгорбленную фигуру. Талисман прогорел, и пепел опал с ее ладони в траву. Спиной к ней сидел старик и что-то тихо бормотал. Лань Венлинг медленно приблизилась к нему. Бормотание стало яснее: — Больно, мне больно. — Где тебе больно? — спросила Лань Венлинг. — Голова, моя голова, — ответил старик. — Дай мне посмотреть, — попросила Лань Венлинг. Она обошла старика, посмотрела на него спереди и увидела огромную окровавленную дыру в его лбу. Значит, Лань Венлинг встретила призрака человека, которого, скорее всего, убили ударом в голову. Призрак сидел в погребальных одеждах тонкой работы, изготовленных из хорошего материала. Выходит, этого старика положили в гроб и с честью похоронили, и это не могла быть одна из тех потерянных душ еще живых людей. Однако такие призраки не должны были появляться на горе Дафань. Она никак не могла найти внятного объяснения для такого из ряда вон выходящего события. С нарастающим беспокойством, она вскочила на меч, помчалась в ту сторону, куда ушел Цзинь Лин и ее брат. Среди древних захоронений слонялись толпы заклинателей, надеясь, что монстр сам себя подаст им на блюдечке с голубой каемочкой. Кто-то осмелился использовать Флаг, притягивающий духов, но на него приманилась только кучка мелких призраков, которые безостановочно и отчаянно рыдали, дополняя творившуюся вакханалию. Лань Венлинг спустилась вниз громко и четко спросила: — Прошу прощения за беспокойство, но не видели ли вы, куда пошли молодые господа из кланов Лань и Цзинь? — Они пошли туда, в Храм Богини, ответил заклинатель. — Храм Богини? — переспросила Лань Венлинг. Сельский клан, что спасла Лань Венлинг, прослышав о том, что все сети Божественного плетения были уничтожены, тоже вернулся на гору и приступил к ночной охоте. Мужчина средних лет узнал одежду Лань Венлинг и понял, что это та молодая заклинательница, которая помогла им. Он почувствовал себя очень неловко и притворился, будто бы ничего не случилось. Круглолицая девушка же, напротив, показала ей дорогу: — Это там. Божественный храм в пещере на горе. — Какому божеству посвящен этот храм? — снова поинтересовалась Лань Венлинг. — Думаю, каменной статуе, что образовалась естественным путем, — ответила круглолицая. — Спасибо, — кивнула Лань Венлинг. Закончив разговор, она что есть духу полетела в направлении Храма Богини. Женитьба городского лодыря; молния, что уничтожила гробы; жених, разорванный волками; отец и дочь, потерявшие души; погребальные одежды тонкой работы... Будто бы нить пронзила разбросанные бусины и собрала их в одно. Теперь понятно, почему ни Компасы Зла, ни Флаг, притягивающий духов, не сработали. Тварь, обитающую на горе Дафань, недооценили. Это существо было гораздо опаснее, чем кто-либо мог представить!