Отравленная свобода

Пролетевший возле уха луч заклинания, заставил Фелисити встрепенуться и отдышавшись, наконец подняться с пола. Воздух в помещении потрескивал и искрился от переизбытка магии. Увернувшись от очередной вспышки девушка резко отпрянула в сторону, пригнувшись к полу и уперевшись в него руками. Новый синий луч пролетев в нескольких сантиметрах от макушки Фелисити, пошевелил ее волосы пустив неприятный холодок вдоль позвоночника. Показаться перед тренером неумелой слабачкой совсем не хотелось. Поэтому быстро выпрямившись и вскинув руку с зажатой в ней волшебной палочкой, девушка отразила очередное летящее, в нее заклинание. Занятие длилось уже больше часа. Снова и снова то прогибаясь назад, то отпрыгивая или прижимаясь к полу, Фелисити находила способы, уклониться от очередной атаки. Стараясь тем самым выиграть немного времени, для выставления щита Протего. Быстрые движения руки девушки, заставляли льющиеся из высоких окон солнечные лучи играть, преломляясь от граней серебряной рукояти волшебной палочки. — Достаточно, мадемуазель Фикельмон! — Крикнул ей тренер с другого конца зала, когда очередное пущенное им заклинание пролетело под вовремя поднятой ногой девушки. — Я приятно поражен вашей гибкостью, но мы не в бальном классе. Здесь нужно сражаться. Шумно выдохнув с явным облегчением, юная волшебница вымученно улыбнулась. Пряча за этим жестом досаду от полученного замечания. Вскинув руки, девушка собрала в высокий пучок свои влажные от пота пшеничного цвета кудри. Эти тренировки отнимала много сил. Гораздо больше чем накапливалось за дни отдыха в ее худом тельце. — Прошу простить меня, мсье Руссель! Дорога была утомительной, и я спала лишь пять часов. Пожалейте меня хотя бы в первый день каникул, — голос Фелисити был охрипшим. Накануне, пятый курс Шармбатона весьма весело отпраздновал окончание учебного года. Фелисити была почти уверена, что тренер открыл рот, чтобы высказать ей свое отношение к подобным отмазкам со стороны ученицы. Но ему помешала внезапно распахнувшаяся дверь. Это оказалась Ренни — управляющая их семейным поместьем. Невысокого роста, полноватая женщина, была одета в темное форменное платье с повязанным поверх него передником. Женщина, выглядела слишком взволнованной для столь раннего утра. Щеки ее раскраснелись от быстрой ходьбы и оперевшись на дверной косяк она отчаянно, пытаясь перевести дух. — Мелле, Фелисити, Вам срочно нужно привести себя в порядок! Мсье, Фикельмон попросил разбудить Вас, за час до их отъезда! — Едва ли не выкрикнула женщина в перерывах между частыми вдохами. — Отец знает, что я на тренировке? — Спросила девушка, бросив быстрый взгляд на настенные часы. Маленькая стрелка на которых приближалась к шести. — Нет, конечно! — Возмутилась управляющая. — Он уверен, что вы досматриваете свой последний сон. — Merci, Reni! — Хитро подмигнув воскликнула девушка, и поспешно чмокнув женщину в щеку выскользнула за дверь. Сделав вид, что не заметила ее сурового направленного в свою сторону взгляда. Да, именно сурового. Хотя у Рени и было прекрасное чувство юмора, но она совершенно не терпела беспорядка и непослушания. Ренни была сквибом. Она работала в их доме с самого рождения Фел. Конечно в их поместье работало много прислуги, но именно эту женщину, молодая хозяйка могла с уверенностью назвать своим другом. В детстве: из-за частого отсутствия родителей, Фел очень много времени проводила с Ренни. И той не раз приходилось выгораживать девчонку, но это не означало, что Ренни подобные хитрости молодой хозяйки приходились по вкусу. Ее отец не любил неряшливость и опоздания. А потому нужно было спешить. Выкроив несколько минут на то, чтобы принять быстрый освежающий душ и с досадой подумав о том, что у нее совсем не оставалось времени на вырывание упрямых завитков своих волос. Фел уложила их в низкий пучок. Затем надела светлый льняной сарафан на широких бретелях. Он нравился девушке тем, что очень красиво оттенял ее золотисто-карие глаза. И поспешно запрыгнув в лёгкие тканевые туфли, выбежала из спальни. Столь ранний завтрак и спешка, для Фелисити предвещали лишь одно — ее родители снова уезжают в командировку. А значит они хотят успеть позавтракать с дочерью прежде, чем попрощаться. И отца совсем не интересовало, что еще даже не было семи утра. Завтрак накрыли в малой гостиной, а комната Фел находилась в противоположном крыле. Поэтому у нее было немного времени на то, чтобы окончательно прийти в себя. Вдоль стен длинных коридоров поместья, тянулись большие и высокие окна, сквозь которые лучи утреннего солнца падали на висящие повсюду портреты. Изображенные на них волшебники недовольно морщились, пытаясь прикрыться от света, что-то ворча себе под нос. Девушка улыбнулась. Она прекрасно их понимала, ведь и сама была не против оказаться в своей уютной кровати с шелковым балдахином. Фел вспомнилось, как будучи еще маленькой, семилетней девочкой гуляла здесь с мамой и старшим братом. Слушала истории изображенных на этих портретах дальних и не очень предков их семьи. И с восхищением впитывала, каждое их слово. Повзрослев, Фел более серьезно увлеклась изучением родословной своей семьи, которая если верить хроникам брала свои истоки с рыцарей начала XI века. Со временем она заинтересовалась не только историей волшебников, но и магглов. Это стало поистине ее страстью. И сейчас, возвращаясь к этим милым воспоминаниям, она была благодарна матери, за привитую тягу к знаниям. Преодолев коридор, девушка остановилась в холле второго этажа. Он представлял собой просторный, огражденный балюстрадой балкон. С которого вниз спускались две изогнутые, белоснежные, мраморные лестницы. Здесь на противоположной стене висел еще один портрет. Самый главный портрет. Высотой и шириной в два с лишним метра, заключенный в резную серебряную раму. Он словно магнит притягивал к себе взгляд. На картине были изображены трое волшебников. Рядом с высоким, красивым, светловолосым мужчиной, стояла миниатюрная, очень стройная женщина. Ее длинные каштановые волосы мягкими волнами, обрамляли миловидное, с высокими скулами и тонкими чертами, лицо. Стоящая по левую руку от мужчины юная особа, имела такой же, как и у него светлый цвет волос. Они были заплетены в толстую, перекинутую через плечо, перевязанную голубой лентой косу. Все трое были одеты в мантии глубокого синего цвета. Расшитые серебряными цветами у женщин и украшенную широким поясом у мужчины. На заднем фоне виднелся герб. Светло-серого цвета щит с нанесенной на него синей буквой F. На опоясывающей его ленте, выведенная крупными, витиеватыми буквами надпись гласила — Ficquelmont. Портрет написали еще год назад, но проведшая учебный год в школе, Фелисити видела его сейчас впервые. Раньше, на этом месте висел совсем другой, тот на котором был изображен четвертый член семьи. Ее старший брат — Антуан. Шел уже шестой год, с тех пор как в сводках новостей появилась информация, о его неожиданной и таинственной смерти. «Молодой граф Антуан Мари Фикельмон, ушел из жизни в возрасте двадцати лет. Возложив на свою десятилетнюю сестру все бремя единственного наследника и продолжателя рода». Писали как в магических, так и в магловских французских газетах. Фел знала, что родители долго не могли решиться на замену семейного портрета. В итоге все же перенесли образ сына на другой холст. Он теперь висел в располагающейся на первом этаже поместья библиотеке. В той самой, где молодой человек проводил почти все свое свободное время. Думая об этом Фел поймала себя на мысли, что почти не помнит брата. Она знала, что он любил засиживаться за книгами допоздна, постоянно выписывая что-то в личный дневник. Кожаный, черный блокнот с которым парень никогда не расставался. Вот только девушка совершенно не могла вспомнить ни черт его лица, ни выражения глаз. Словно ее сознание специально стерло его облик, чтобы уберечь от боли. Низко поклонившись при виде молодой хозяйки, домовой эльф распахнул двери, пропуская ее, в маленькую и уютную комнату. В наполненном ароматами кофе, чая и свежего хлеба, теплом и солнечном воздухе, кружились мелкие пылинки. В центре комнаты за накрытым белоснежной скатертью, круглым столом, тихо переговариваясь между собой завтракали двое волшебников. — Доброе утро. Мама, Отец! — Голос девушки прозвучал немного угрюмо. На это подействовало больше ее самочувствие, чем настроение. — Доброе утро дорогая. Как спалось? — При виде дочери, на лице Веноны Фикельмон, моментально появилась улыбка. Порой Фел становилось очень странно наблюдать за такой мамой. Ведь на людях, это всегда была крайне сдержанная, временами даже холодная женщина. Обычно она смотрела на людей безразличным взглядом. Таким по которому легко было понять, что чье-либо мнение ее не интересует. Все это, как разумеется знала Фел, было последствием воспитания и привычки времен нелегкого детства. Когда мамино происхождение считалось проклятием. — Хорошо, если учитывать мой поздний приезд, — девушка села за стол. Лежащие перед ней на тарелке румяные тосты, совершенно не вызывали аппетита. — Что с настроением? — Внимательно всматриваясь в лицо дочери поинтересовался мистер Фикельмон. Хмурый вид на ее лице, он всегда принимал за показушность. Считая это неприличным. — А, что с ним должно быть в шесть утра? Фел не понимала, на какой разговор рассчитывают ее родители. Если она вообще с трудом могла вспомнить какой сегодня день, не говоря уже о демонстрации хорошего настроения. — Фелисити, у тебя впереди все лето. Думаю, одно утро ты можешь пожертвовать на благое дело, — сделал замечание отец возвращаясь к своему завтраку. — Смотря сколько пользы это дело принесет, — с готовностью парировала девушка. Она любила вот такие их словесные перепалки. — Ведь иногда так и выходит, что жертвовать приходится только одним днем. — С улыбкой произнесла она, снова задевая тему частого отсутствия родителей. Ведь работая консулами в Министерстве Магии Франции, им и правда удавалось мало времени проводить с дочерью. А после смерти сына, отлучаться они стали еще чаще. В отсутствие родителей, Фел проводила время под попечительством бабушки, в Британии. — Не придирайся, — глаза Николаса Фикельмон опасно блеснули, и Фел почувствовала раздражение исходящее от него. Конечно она знала, что подобные слова его разозлят. Ведь они и так обсуждали это тысячу раз. Однако удержаться она не смогла. — Дорогая, у нас мало времени, поэтому давай сразу к новостям, — мама как всегда сглаживала атмосферу, предотвращая уже назревающую ссору. — Этим летом тебе исполняется шестнадцать и… — Ну да, для вас, это возможно и новость… — Фелисити! — Уже более резко одернул ее отец. — Для того, кто не выспался, ты больно разговорчивая! — Так вот, — продолжила мама, как ни в чем не бывало. — В этом году твоя бабушка устраивает прием первого июля в честь Дня Мерлина в поместье Руквудов. И мы должны быть там все вместе. А так как твой день рождения будет на следующий день, то у нас совсем не останется времени, чтобы вернуться во Францию. И поэтому мы с папой рады тебе сообщить, что в этом году, твой день рождения мы отпразднуем в Британии. — Рады сообщить? Чему здесь радоваться? А как же мои друзья? — Извини дорогая, но они еще не совершеннолетние. — Пожал плечами отец. Он отложил столовые приборы, и посмотрел на жену, ища у нее помощи. — Мы не сможем организовать им пропуска в Англию. — Но мама, вы же работаете в консульстве! — Голос Фел дрогнул. — Разве совсем ничего нельзя сделать? При родителях плакать было нельзя. Фел и так уже начинала чувствовать переполняющее их чувство вины за этот разговор. Но глаза против ее воли, предательски наполнялись слезами. — Милая, ты же знаешь, что нет. Прости. — Венона поставила блюдце с чашкой на стол, крепко сжав руку дочери. — Хорошо, извините, я просто… просто не ожидала, что будет все так. — Девушка сделала глубокий вдох успокаиваясь. — Вы приедете ровно в день празднования, или раньше? — Из-за летнего чемпионата Европы по квиддичу, в этом году у нас будет много хлопот — заметив, что настроение дочери изменилось, мистер Фикельмон немного расслабился. — Нужно многому уделить время, многое согласовать. Зато ты можешь полностью посвятить себя занятиям. Желательно особое внимание уделить, правилам этикета за столом, — он поднялся на ноги и тихонько хохотнув многозначительно посмотрел на дочь. — О, всенепременно, Месье! Прошу простить, если я поставила под сомнения возвышенность своих манер, — прижав руку к сердцу, высокопарно ответила девушка, весьма искренне изобразив удивление на своем лице. — А, теперь милые дамы, прошу меня простить, но мне пора откланяться, — Николас по очереди поцеловал руки своим дамам и приобняв и оставил нежный поцелуй на золотистой макушке дочери. Фел любила такие маленькие спектакли. Хотя высшего общества это и было привычным способом общения. Особенно на приемах и благотворительных вечерах. Многие чистокровные волшебники, из древних семей считали данную манерность и возвышенность речи, обычным образом общения. Веря в то, что это подчеркивает их особенный статус. — Теперь можно поговорить о твоем наряде! Я уже зарезервировала день для снятия мерок в Косом переулке… — заговорщицки подмигнула мама. Фелисити грустно улыбнулась. Сколько бы не было времени у мамы перед отъездом, она тратила его все на общение с дочерью. Фел чувствовала опеку и заботу о себе, несмотря на дефицит общения между ними. Материнская любовь в такие минуты, казалась безмерной. Повзрослев, Фелисити сумела не только смирится с обидным фактом длительного отсутствия родителей. Но и согласиться со строгими взглядами и устоями жизни, созданными под грузом обязанностей семьи французского графа. Выйдя из гостиной через высокие окна прямо на террасу, женщины неспешно двинулись по извилистой тропинке. Находясь на юге Франции, в той части, что была известна как Лазурный берег, Усадьба Фикельмон, была надежно сокрыта от маглов отводящими взор чарами. И без того живописные ландшафты прекрасно дополняли пышные вишневые сады. Опьяняя своим ароматом, они окружали древнее поместье. Превращая его в истинное произведение искусства. Сад спускался к берегу моря, на который можно было попасть пройдя через арку из вьющихся зеленых растений. Когда-то, это было единственным местом, где удавалось застать детей графа вместе. Полная противоположность друг друга, сложно было представить, что они родились в одной семье. В то время как младшая Фикельмон росла жизнерадостной, живой и улыбчивой девочкой, обожая внимание и находила себе место в любой компании. Антуан был очень тихим и спокойным парнем. Все подмечали его молчаливость, скрупулезность, педантичность и скрытность. В школе же юноша и вовсе сливался с толпой. Считаясь завидным женихом среди аристократии, он редко появлялся на приемах, и страницах светской хроники газет. И толь теплые бризы Лазурного берега, по-видимому, тоже наделенные волшебными силами, хоть ненадолго сближали брата и сестру. Они обожали купаться и играть в море, под строгим наблюдением гувернантки, или по-тихому сбегая. А после, уставшие и счастливые, лежали провожая закат в чудесном вишневом саду. Данное поместье для семьи Фикельмон стало пристанищем относительно недавно. Несмотря на многовековую историю и принадлежность рода к очень древнему, рыцарскому дворянству Лотарингии. Где оно было одним из самых влиятельных, благодаря своему происхождению и династическим альянсам. Французская ветвь Фикельмонов брала свое начало от тех графов, которые решили остаться или же вернуться во Францию, несмотря на Французскую революцию и сопровождающую ее войну. Интересно, то, что каждое поколение семьи Фикельмон награждалось орденом Почетного Легиона. Из-за чего ходило немало слухов о чрезвычайной удачливости семьи графа и благосклонности к нему правительства. Все это разумеется со стороны виденья маглов. Ведь на самом деле, все свои заслуги короне, предки Фелисити заслуживали благодаря своим магическим способностям, применяя их на пользу стране. Граф Арман Мари Фикельмон был первым кто, нарушил данный обычай. Вдохновившись идеями Грин-де-Вальда, он последовал за ним в его революционной деятельности. За что и поплатился арестом в Нурменгарде, а так же конфискацией некоторых из своих многочисленных владений. Этот поступок нанес значительный ущерб репутации его семьи. Многие волшебники Франции прервали все связи с преступником и его семьей. Поэтому жена графа — леди Клотильда, с сыном — графом Эриком Мари были вынуждены переехать на время в магическую Британию. На Туманном альбионе молодой граф вплотную занялся исправлением ошибок отца. Активно участвуя в благотворительности, он старался очистить репутацию и имя своей семьи. Однако, когда противостояние Волан-де-Морта начало набирать обороты, для семьи Фикельмон пришел час выбирать сторону. Не желая повторять судьбу своего отца, Эрик отказался примкнуть к сторонникам Темного Лорда. За что и был жестоко убит Пожирателями Смерти вместе со своей женой. К счастью их сыну Николасу и его жене, удалось сбежать обратно во Францию и только там он узнал о гибели родителей. Было пережито много, перипетий и послевоенной разрухи, прежде чем отец Фелисити смог создать безопасное место для своей семьи. Поэтому сейчас, чарующая своей новизной, белоснежная усадьба Фикельмон, создавала обманчивое представление о его доступности. На самом же деле это было одно из самых защищенных мест во всей магической Франции. Смотря сейчас на свою улыбающуюся мать, Фел не могла поверить, что те истории, прочитанные в семейных архивах и услышанные от прислуги, были судьбами реальных людей. Ее родителей. У нее совершенно не укладывалось в голове, сколько же тяжелых испытаний выдержали хрупкие плечи идущей рядом женщины. В их семье вообще было не принято обсуждать прошлое. Отец всегда говорил: «Ничего в этом мире не интересно так, как чужие пороки, что становятся твоей слабостью. А ты не можешь быть слабой». Поэтому с самого детства Фел учили забывать прошлое, что могло запятнать ее судьбу. Тем самым создавая для других иллюзию идеальности. Закончив с утренней прогулкой, женщины вернулись в дом. Отец уже ждал их у главного камина, вместе с чемоданами. Фелисити поняла, что пришло время прощаться. — Ты знаешь, что всегда можешь связаться с нами по каминной сети. Ну или в крайнем случае мы попросим тебе разрешение на пересечении границы, — мама обеспокоенно разглаживала несуществующие складки на сарафане Фел. Нервничая так, словно они прощались впервые. — В 12:00 портал в поместье Руквудов будет активирован, ровно на пять минут. Не буду вдаваться в подробности, ты знаешь, как он работает. — Сказав это отец, вложил в ладонь Фел небольшую, серебряную брошь. Заботливым жестом мужчина поправил выбившийся из прически дочери завиток, улыбнувшись. — Надеюсь ты помнишь наше с тобой негласное правило? — Да папа. «Не сближаться с посторонними». Я помню. - Кивнула Фел отвечая на отцовские объятия. — Будь умницей и передавай привет бабушке, — расцеловав дочь в обе щеки, Венона шагнула в камин вслед за мужем. Вспыхнуло зеленое пламя и Фелисити осталась одна, наблюдая как оседает серое облако пепла. На мгновение девушке показалось, что она заплачет. Но промелькнувшая мысль: «Не впервые, нечего из-за таких вещей занимать свою голову депрессивными мыслями», заставила ее сморгнуть слезы и быстро развернувшись она направляясь в свою комнату.

***

Руквуд-Касл расположился на побережье холодного Ирландского моря, в графстве Ланкашир. Это было единственное из многочисленных владений, что осталось после заключения в Азкабан одного из приспешников Темного Лорда — Августа Руквуда и следующей за этим конфискацией на благо страны, всего его имущества. Согласно законам магического сообщества, в случае исполнения решения суда, о конфискации всего имущества, британскому Министерству магии, было запрещено изымать единственное жилье осужденного. Поэтому владельцем поместья Руквудов стала бабушка Фелисити по маминой линии — Элисия Руквуд. Так же, как и другие родовые поместья пойманных, осужденных и отбывающих наказание в Азкабане Пожирателей смерти, остались во владении их наследников. Венона Лолисия Фикельмон — мать Фелисити — являлась дочерью Августа Руквуда. Который в свою очередь, был шпионом Волан де Морта в британском Министерстве Магии, поскольку работал в Отделе тайн. Его разоблачили уже после первого падения Темного Лорда благодаря показаниям Игоря Каркарова в 1981 году. На данный момент он отбывал свое наказание в Азкабане. Его жена и дочь, заявили об отречении семьи Руквуд от Августа. Объяснив это тем, что не догадывались о его постыдной связи с Пожирателями смерти. Никаких улик, подтверждающих участие супруги в революционной деятельности своего мужа, не нашли. Поэтому ни подтвердить, ни опровергнуть данный факт никто не мог. Родители Фелисити познакомились во время своей учебы в Хогвартсе. Поспешно женившись еще во времена Второй Магической войны, молодые люди тщательно скрывались от влияния сторонников идеи чистой крови, и смогли пропасть из поля зрения Пожирателей Смерти на несколько лет. Газеты пестрели статьями и сочились ядом: «Предки семьи Фикельмон отдали жизнь за очищение имени своей семьи, а единственный наследник древнего рода, женится на дочери сторонника Темного Лорда!». Николас впервые в истории семьи Фикельмон, женился на «не француженке», что было неприемлемо, исходя из традиций аристократии магической Франции. Но юный граф, был непоколебим в своих чувствах и выбрал своей избранницей, девушку из английского, чистокровного семейства Руквуд. Разумеется, на родине все были просто потрясены данной новостью. Несмотря на, то что их брак, был окутан сплетнями и осуждением со стороны общества. Отношения Николаса и Веноны складывались удивительно удачно. Они крепко любили и ценили друг друга. Фикельмоны старались не участвовать в войне при втором вторжении Волан-де-Морта. Ведь у них родился первенец, которого они хотели защитить от мести, за предательство дедушки Эрика. Скрываясь в разных странах Европы. Но рано или поздно, слухи о том, что они предоставляли денежную поддержку Ордену Феникса, достигли границ Великобритании. Все это крупицы того, что узнала Фелисити о своей родословной. И то выведав в книгах семейной библиотеки, желтой прессе или слишком болтливой прислуги. Все тайны и мрачное прошлое семьи до сих пор оставалось для нее запретной темой. Портал, перенес ее прямо на старинный, крытый серой черепицей каменный мост. Поддерживаемый длинной колоннадой, он служил переправой через узкую реку к той части их владений, что находились на склоне позади дома. Откуда хорошо было видно конюшню и все прилегающие окрестности. Холодный ветер с моря, налетая порывами поднимал мантию Фел до плеч. Бросал в лицо ее кудри, запутывал их превращая в неопрятную копну. Оглядевшись, девушка заметила пасущегося вдали, жеребца гнедой масти, Ганноверской породы — Графа. Эту кличку Фел придумала для него ещё в девятилетнем возрасте, когда он родился. Жаль сейчас у нее не было времени, чтобы поприветствовать своего любимца. Поместье Руквудов славилось своей загадочностью и таинственностью. Его увитые зеленым, плющом почти до третьего этажа каменные стены, смотрели на округу большими, арочными, заключенными в частый переплет светлых рам, окнами. Сам дом, делился на невысокие треугольные башни, соединенные между собой бесконечно-длинными и просторными галереями и залами. А живописный сад манил тишиной. Все это придавало древнему обиталищу поистине волшебный вид. Фелисити всегда нравилось, как отличалось поместье Руквуд от их имения во Франции. Ее восхищал этот контраст внешнего вида дома, с его внутренней атмосферой. Здесь было множество темных, запутанных коридоров, хранящих холод камня. Маленьких, уютных комнат, где можно было спрятаться с книгой и почитать. А также галереи, стены которых были увешаны портретами многих и многих поколений семьи. В северном крыле располагалась огромный по своим размерам бальный зал. Его натертый до блеска паркет и сверкающие хрусталем люстры внушали трепет. Разумеется, имелась обширная библиотека, и множество других комнат. Общее число которых исчислялось десятками. Комната Фел в Руквуд-Касл, тоже отличалась от той светлой, нежной и по-наивному детской, которая была в их доме во Франции. Выкрашенные в глубокий, синий цвет стены, покрытые мягкими, темными коврами полы. Большой, облицованный серым камнем камин, на случай если захочется согреться в особенно холодные ночи. А у дальней стены, расположилась массивная из темного дерева, кровать. Украшенная искусной резьбой, тяжелым бархатным балдахином в тон стен и гербом Руквудов на изголовье. Громоздкую люстру, которая раньше висела под потолком давно убрали. Фелисити не любила слишком много света в спальне. И чтобы его избежать, два высоких, арочных окна, так же можно было закрыть тяжелыми, плотными портьерами. Фел знала, что когда она перешагнет порог замка, там все будет без изменений. Как и во множество ее приездов до этого. Мягкая тишина и сдержанная аристократичная роскошь. В главной гостиной было тепло. Из открытых окон доносился тихий шорох садовых ножниц. В семье Руквудов, трудилось много слуг, были среди них и домовые эльфы. Они в основном работали на кухне, иногда выполняя личные поручения хозяев. Благо активная деятельность бабушки Фел и помощь ее родителей, помогали сохранить былую жизнь в замке и по сегодняшний день. Мерный бой, стоявших в углу комнаты больших, напольных часов, заставил девушку повернуть голову. Обе стрелки показывали на одиннадцать часов. — Мне кажется, или ты снова пропустила ту часть лекции, где рассказывали про уместное время, для посещения гостей? — Прозвучал укоризненный, женский голос со стороны лестницы. По которой спускалась волшебница старшего возраста. Засмотревшись на стрелку часов, Фел совсем не заметила ее появления. — Завтрак давно прошел, а обед еще не готов. Если ты зашла на пятнадцать минут краткого приветствия, то я рада тебя видеть. Но если планируешь остаться подольше, то я совсем не довольна твоими манерами! — О! Я тоже рада тебя видеть, бабушка, — улыбка Фел расплылась от уха до уха. В этом была вся она, ее горячо любимая бабушка. Все в этой женщине напоминало Фел ее мать: тот же заостренный подбородок, высокие скулы и лоб, и какая-то неестественная ее возрасту худоба. Только теперь девушка заметила, что в уголках карих глаз бабушки, собралась едва уловимая паутинка морщинок, а на тонких запястьях появились заметные веснушки. Живое воплощение аристократизма! Изящная, манерная и грациозная, но критичная и циничная одновременно. Миссис Руквуд совсем не терпела нарушения традиций и правил когда дело касалось этикета. В то же время она была очень любящей и самоотверженной, во всем, что касалось ее семьи. — Я кажется просила тебя называть меня просто Элисия. Не хочу думать, что я настолько стара. Дай-ка обниму тебя дорогая, — женщина подошла и крепко прижала внучку к своей груди. — Я так скучала! — Прошептала Фел позволяя приятным ощущениям окутать себя. — Я не меньше дорогая. И я так понимаю, что времени у нас осталось немного. Поднимись в комнату, приведи себя в порядок и спускайся на обед. Гарольд не будет тебя ждать. — Ренни прислала тебе расписание? — Захныкала Фел. — Ох, Вам не удастся меня больше одурачить, мисс Фикельмон. — Элисия строго ткнула в нее своим длинным, украшенным идеальным маникюром и фамильным перстнем, пальцем. — Правда мне нужно будет сделать некоторые изменения в твоем графике, и внести туда несколько мероприятий. — Несколько? Ты ничего не перепутала? Я вроде как не часто посещаю людные места. —Ты вроде как должна была быть уже переодета, милая леди, — хитро улыбнувшись, Элисия развернулась и грациозной походкой с неизменно прямой спиной, направилась в сторону своего кабинета. Быстро оказавшись в своей комнате, даже не обратив внимания на новые, купленные для нее бабушкой книги. Фелисити бросилась к письменному столу. Буквально за пару секунд, девушка начеркала на пергаменте: «Руквуд-Касл, шесть вечера, жду» И указав адресата, отдала письмо сидящему здесь же, на изящной жердочке, совенку. Не заставляя себя долго уговаривать, птица тут же вылетела в открытое окно.

***

Начиная с шестого курса, Фелисити полагалось начать подготовку к поступлению в университет. Разумеется ее родители не упустили возможности, заполнить то время пока Фел будет находиться в Британии, чем-то, по их мнению полезным. Для этой цели они наняли ей лучших учителей. В былые годы, британским Министерством магии в домах волшебников, устанавливались специальные чары, призванные блокировать и отслеживать любые заклинания, сотворенные несовершеннолетними волшебниками. Однако, в связи с прошлыми военными событиями, Министерство эти меры отменило. Теперь вместо чар выдавались специальные разрешения. В них указывались часы тренировок и список заклинаний, которые детям разрешалось использовать. Но только в присутствии нанятого учителя, родителей или опекуна. Как и многие представители знатных, семей Фикельмоны, возлагали большие надежды на то, что Фелисити в будущем, станет одаренной и успешной волшебницей. Вот только к их великому сожалению, девочка никогда не тяготела к глубокому изучению абсолютно всех направлений учебной программы. У Фел были весьма приличные оценки, и она поверхностно ориентировалась во всех предметах, но в полной мере ее интересовали история магии и мифология. Фелисити понимала, что должную подготовку в бытовой магии, или в защитных заклинаниях, она получит на дому. Поэтому подтягивать ненужные — по ее мнению, знания приходилось на летних каникулах. История магии, мифология, астрономия, чары, правила этикета, танцы, верховая езда. И Мерлин знает, что еще. Предметов и уроков было так много, что на скуку или жалость к себе у девушки просто не было времени. Но главным пунктом в ее плотном расписании всегда значились занятия с Гарольдом — хорошим другом семьи и наставником. На протяжении уже шести лет он занимался тем, что помогал юной мадмуазель Фикельмон, оттачивать навык управления очень редкой, врожденной способности, которой она обладала. Сейчас Фелисити было мучительно вспоминать тот день, когда проснулся ее дар. Кажется все было так давно, но она все еще ощущала толику той пытки. Этот момент, словно незажившая медленно кровоточащая рана, сидел в ее памяти не давая забыть о себе. Очень сложно объяснить чувства десятилетнего ребенка, который узнал о смерти близкого человека. Ведь дети не до конца понимают, что такое смерть. Но Фел точно знала, как это: опустошение, страх и боль. Эти чувства, переполняют все внутри, не дают ни единого шанса на полноценный и такой нужный вдох. Когда гаснет последняя надежда на прежнюю жизнь, на то, чтобы снова увидеть родного человека, услышать его, чтобы искупаться вместе в море и тайком проследить за ним в библиотеке. Антуан покинул поместье в возрасте семнадцати лет. И с тех пор, они не виделись и не общались три года. Брат не слал писем, или колдографий, Фел не знала где он находится. Весть о его внезапной кончине, поставила окончательную точку в так несостоявшейся братско-сестринской любви, разделив жизнь девушки на «до» и «после». Несмотря на то, что весть о смерти Антуана повергла родителей Фел в отчаяние, никаких внешних признаков горя, не было. Как не было ни траура, ни слез. Самым странным для девушки было то, что они об этом даже не разговаривали. Родители не делились с Фел своими переживаниями, не обсуждали причину смерти брата и не высказывали догадок. Выглядело это так, словно они вычеркнули эту историю из жизни. Словно ничего и не произошло. Странно, нелепо и непонятно. Николас Фикельмон все время твердил что нужно «держать лицо» и оставаться беспристрастными на людях. Ведь печаль и боль — это те эмоции, что делают человека особо уязвимыми перед врагами семьи. Вот только маленький ребенок, все чувствует иначе. Ярче, острее. Особенно если рядом нет того, кто мог бы помочь успокоить и упорядочить его мысли и эмоции. Отец и мать, словно забыв о своем родительском долге, перед дочерью, полностью отдали себя работе. Разумеется, они постоянно извинялись за свое отсутствие и старались всячески утешить Фел. Девочка задавалась вопросами, на которые ее детский разум не находил ответы. Постоянные переезды из Британии во Францию и обратно, одинокие вечера с гувернантками, или бабушкой, отсутствие поддержки от родных, привели девочку к полной замкнутости в себе. Переломным в жизни Фел стал день, когда она потеряла над собой контроль. Она хорошо помнила то ощущение удушья. Словно невидимые тиски сжимали ее горло, вызывая невыносимый звон в ушах. В этот день из-за стресса у юной волшебницы случился сильный выброс магии. Который и задействовал ее врожденную магическую способность — Эмпатию. Произошло ровно то, от чего ее так сильно оберегали родители, стараясь отсрочить этот момент до последнего. В мире волшебников Эмпаты — это разновидность легилиментов. Они способны чувствовать текущее эмоциональное состояние другого человека, без потери ощущения, самого происхождения этого переживания. Этот дар, может включать в себя способность, воспринимать эмоциональные состояния окружающих, «напрямую», даже без контакта с человеком. А также транслировать, свое эмоциональное состояние, находящимся рядом людям. Как и любая магическая способность, эмпатия требует много практики и знаний. И не всегда может положительно влиять на жизнь волшебника, обладающего ей. Этот дар не является каким — то бонусным дополнением, это образ жизни. То с чем нужно учиться сосуществовать, как единое целое, и уметь использовать с выгодой для себя. Главный же недостаток эмпатии, невозможность обладающего ей волшебника считывать эмоции окклюментов и полная беспомощность перед легилименцией. Эмпаты просто не способны научиться блокировать свое сознание. Что делает их открытой книгой, для тех, кто умеет читать мысли. Родители Фелисити, считали это огромной проблемой. Ведь девушка росла в аристократическом обществе чистокровных волшебников, где почти каждый третий владел теми, или иными способностями управления сознанием человека. В таком случае эмпатия делала Фел беззащитной перед врагами семьи. А таких к сожалению, осталось немало после войны. Николас Фикельмон постоянно твердил дочери, что повзрослев, она должна быть готова к любому препятствию на своем жизненном пути. Если эмпат не может противостоять легилименции природными способностями, значит ему нужно оттачивать свой разум для отражения возможных нападений. Самоконтроль и непоколебимость — это единственный выход. Полная гармония магии и тела. Баланс эмоций, сознания и светлый разум. Вот непреложные правила которые, запечатлелись в голове девушки на всю жизнь. Главное, сохранять в секрете свою способность, нужно быть беспристрастной и невозмутимой. Для всех окружающих, кроме тех, немногих, кому она сможет доверить свой разум. После обеда с бабушкой у Фел была назначена встреча с Гарольдом. Практические занятия по эмпатии удавались ей значительно лучше. Пусть пока она все еще не могла транслировать свои эмоции другим волшебникам, ни тактильным, ни любым другим способом. И к сожалению, не всегда ощущала других людей на расстоянии, лишь только их ярко выраженные эмоции. Они сидели в маленькой комнате, что находилась в самой западной части замка, с живописным видом на реку. В центре помещения стоял стол и старинный напольный глобус. По углам располагались вертикальные книжные полки, а на стенах висели, магические формулы, схемы и рецепты зелий. Здесь Фел обычно выполняла большую часть своих домашних уроков. В распахнутое, узкое окно залетал прохладный ветер. Он шевелил тонкую, белую занавеску и освежал воздух. Гарольд считал, подобная свежесть помогает концентрации. — Тебе нужно научиться разделять свои мысли. Я четко слышу, как кипит твоя голова. Словно котел с зельем. Ты перескакиваешь с одной мысли на другую. Займи своё сознание одним образом. Иначе ты никогда не сможешь отделить свои переживания от чужих. В итоге все они смешаются, и тебя настигнут не лучшие последствия. — Как можно отделить, то что тебе не подвластно? — Фел сидела на столе. Опершись руками в столешницу и болтая ногами девушка то и дело поглядывала в окно. Ей немного надоело, то, что она пытается научиться тому, к чему ее мозг был не способен чисто физически. — Если бы ты хоть немного проявляла сейчас внимание к нашему занятию, может я бы и поделился с тобой этой информацией, — Гарольд никогда не заставлял Фел усердно работать и стараться. По-дружески он очень переживал за дальнейшую судьбу девушки. Искренне желая помочь ей ужиться со своей способностью. —Тебе легко говорить, ты прожил с этим более сорока лет, или сколько там тебе уже? — Скажем, так. Я не слишком стар, чтобы понять, что вечером у тебя есть дела поважнее, — поднявшись на ноги улыбнулся мужчина. Он принялся складывать книги и записи в свой портфель. — Ждешь гостей? — Не совсем, только одного человека. Так что, спасибо за занятие, и до следующей встречи. Девушка проворно спрыгнула со стола, и уже было направилась к выходу. Когда рука Гарольда остановила ее, аккуратно подхватив за локоть. — Ты помнишь наше правило? Мне стоит переживать? — Не стоит, Гарольд. И да я помню наше правило, — смиренно пробормотала девушка. Это происходило постоянно. Из-за переживаний родных о ее дальнейшей судьбе, девушка даже не задумывалась о личной жизни. Привыкшая никому не доверять, никого не подпускать к себе и никому не открывать свою душу. Надевать эмоциональную маску общаясь с людьми, изображать совсем другого человека, уже давно прочно вошло у Фел в привычку. Ведь никогда не знаешь, кто окажется твоим недругом.

***

В камине малой гостиной тихо потрескивал огонь. Сидя на подлокотнике большого, бордового дивана Фелисити периодически посматривала на часы, нетерпеливо покачивая в воздухе ногой. — Кого-то ждешь? — Прозвучал веселый голос, прямо у девушки за спиной. Быстро развернувшись Фел увидела, как невысокая, ярко улыбающаяся девушка, бежит навстречу ее объятиям. На ходу снимая свою уличную мантию. — Мисс Фикельмон, к Вам прибыла мисс Хиггс, — запоздало оповестил скрипучим голосом домовик. И тут же исчез с негромким хлопком, сжимая мантию гостьи в тонких руках. Селина Хиггс — младшая дочь Теренса Хиггса и Дафны Хиггс (в девичестве Гринграсс). Хиггсы — были довольно молодой, чистокровной семьей волшебников и жили по соседству, с поместьем Руквудов. Мисс Селина всегда была милой и послушной девочкой, прилежно училась и никогда не перечила родителям. В школе все ее просто обожали. Она росла в большом кругу друзей, без единой проблемы, которая могла бы потревожить ее маленькую, пухлощекую голову. Фелисити никогда не видела её без улыбки, и идеально уложенных каштановых локонов. Внешний вид и поведение девушки всегда были безупречны. А мысли настолько наивны и безобидны, что казалось она просто не настоящая. Это больше всего и нравилось в ней Фелисити. Как бы эгоистично и не звучало, но она нуждалась в эмоционально стабильных людях в своем окружении. Позитив и спокойствие которое всегда излучала Селина, давали не знающему покоя, сознанию Фел передышку. С первого своего визита к бабушке, Фелисити быстро подружилась с маленькой веселой девочкой, что жила по соседству. Каждое лето они проводили вместе, делясь разными новостями из школьной жизни и своими любовными историями. Фикельмон не могла назвать Хиггс своей лучшей подругой, но Селин однозначно была ей намного ближе, чем просто знакомая. Родители ограничивали возможность Фел общаться со сверстниками в Англии. Девушки дружили так много лет, продолжая вести переписку, даже когда Фел уезжала обратно во Францию. —У твоей мамы случился бы инфаркт увидь она тебя сейчас, — Фел с улыбкой прикоснулась к влажным от быстрой ходьбы, волосам подруги. Девушки любили ходить друг к другу пешком, не пользуясь каминной сетью. Так по их мнению создавалось интригующе ожидание от встречи. — О нет, второго инфаркта за день, она просто не переживет, — яркие голубые глаза Селин блестели отражая горящий в камине огонь. А на пухлых щеках девушки появились ямочки. — Сегодня из магазина пришла посылка с образцами салфеток, которые мама пообещала подготовить для благотворительного вечера у Малфоев… — А, они, что? Оказались без нужного ажурного узора? — Фелисити, изобразила притворное сожаление на своем лице. — Почти. Они сообщили, что не успеют сделать нужное количество к следующей неделе. — Широко улыбнулась Селина, невинно пожав плечами. Фелисити рассмеялась. Ей и подумать было страшно о том, что творится сейчас в доме Хиггсов. Долгожданная возможность Дафны похвастаться организацией банкета самой Нарциссы Малфой. Теперь улетучились так же, как и дальнейшие продажи злосчастного магазина лишившего ее этого шанса. — Так, получается прием у Малфоев на следующей неделе? — Поинтересовалась Фел. Подруга упоминала об этом в их переписке. Она вообще часто описывала свои будущие выходы, в общество. Как и их последствия. Но Фел запоминались только приемы в Малфой-Мэноре, так как их Селина всегда описывала в мельчайших деталях. Все дело было в том, что семейства Хиггс и Малфой были родственниками, потому, что Астория Малфой — невестка Нарциссы Малфой, и Дафна Хиггс, были родными сестрами. А после трагической смерти Астории — Дафна прилагала очень много усилий, чтобы помочь семье сестры, а в основном своему племяннику — Скорпиусу. Не пасть духом. Селина не особо была близка с кузеном, потому, что он был на год старше нее, и у них совсем не было общих интересов. Сама же Фелисити, встречалась с ним разве, что несколько раз — на ужинах в доме Хиггс. — Да, благотворительный вечер для сбора денег на чего-то там. Если честно уже и не помню. Обычная сходка, никаких лотов и маскарадов. Не люблю, когда в приеме нет изюминки, — разочарованно вздохнула Селин. Девушка устроилась поудобнее на диване откинувшись на подушку и подтянула колени под себя. — Ну как это? А лестные комплименты дам и интереснейшие диалоги джентльменов, об инфляции галеона, после войны? Это же моя любимая часть. Когда они заключают сделки, о совместной работе над каким-нибудь проектом. Но помнят об этом, ровно до конца приема. — Нет, больше всего мне нравится выслушивать от всех моих двоюродных тетушек то, как я повзрослела. И что волосы можно было переложить, на другую сторону, чтобы показать лучшую часть моего лица, — Селина была явно недовольна тем фактом, что кто-то не считает, ее лицо совершенным целиком и полностью. — А, у тебя разве есть лучшая? — Воскликнула Фел, за что мгновенно получила шуточный удар подушкой по голове. Упав на спину, и ударившись об подлокотник дивана девушка засмеялась. Селина уже привыкла к таким шуткам. Поэтому не обижалась на подругу. Девушки продолжали обсуждать смешные случаи на мероприятиях, которые они посещали. Появившийся домовик, расставил на небольшом столике посуду для чая, вазочки с медом, вареньем и нежнейшим домашним печеньем. Низко поклонился и исчез. Даже не притронувшись к сладкому, Селина, однако допивала вторую чашку чая. Держа при этом блюдце, на уровне груди, как истинная леди. Фелисити же, ожидая, когда остынет напиток. Так в конце концов к нему и не притронулась. — Может и ты в этом году посетишь сие восхитительное действо? — Спросила Селина с нескрываемой надеждой глядя на подругу, она сделала очередной глоток чая. — Ты же знаешь, что я не горю таким желанием. Бабушка конечно упоминала, что в этом году, я буду сопровождать ее без родителей. Правда на каких именно праздниках, не уточняла. Истинную причину своего редкого появления в обществе, Фел доверить подруге не могла. Поэтому, ей приходилось изображать полное отсутствие желания посещать светские мероприятия. В своем воображении Фел видела себя, кружащуюся по бальному залу, в так любимом, ею традиционном вальсе. В струящемся, вечернем платье. При свете сотен свечей, обязательно в маскарадной маске. Но к сожалению все приемы, она посещала только вместе с родителями, а это значило, что подобные события были очень редкими. — Да ладно тебе, Фелисити! Ты же почти всех знаешь. Я познакомлю тебя поближе с моими друзьями, — подмигнула ей подруга. — О нет, дорогая, если я и пойду, то буду занята поеданием клубники, сидя в углу на маленькой, мягонькой кушетке. Смотря по сторонам надменно-презрительным взглядом. — Но ты все-таки не исключаешь, что пойдешь. Я могу засчитать это как победу? — Научись сначала считать, — Фел слегка пнула ее ногой в колено, и они снова засмеялись. Селина мельком взглянула на часы и с ужасом на лице спрыгнула с дивана, скинув при этом Фел на пол. — О Мерлин, я опаздываю на ужин! — Винки! — Позвала домовика, Фелисити. — Принеси мантию мисс Хиггс, пожалуйста. Так же быстро, как и появившись, одетый в белоснежную наволочку домовик, исчез. Через мгновение вернувшись, он уже держал бархатной мантию гостьи. — Мисс сопроводить к камину? — Прохрипел маленький эльф с едва заметным беспокойством в глазах. — Да, если, Вас это не затруднит, — Хиггс всегда была мила с домовыми эльфами. Хотя на свете, наверное, нет существа, с кем бы она была не мила. — Ну что ж, приятного аппетита! — Крикнула Фелисити вслед подруге. Взяв, со стоящего возле дивана столика книгу, Фел углубилась в изучение истории Англии 20-х годов ХХ века.