«Смотри, какой ты нашла меня,
Никто не видит этого, только ты»
Фелисити открыла глаза, и взглянула на себя в зеркало. Надо же, она совсем не замечала, как исхудала, и как начали выпирать ключицы. Словно ее долгое время морили голодом. Высокий рост и маленький вес, выдавали в ней совсем юную, еще не сформировавшуюся девушку. Медленно двинувшись вперед, она все ближе подходила к зеркалу.«… Ведь ты когда-то сказала мне,
Что если я ощущаю себя нецелой…»
Взявшись за балетный станок, и изящно закинув на него правую ногу, девушка начала медленно прогибаться в шпагате, нервно всматриваясь в зеркало.«… Нужно искать это в себе.»
Глаза цеплялись за детали, слишком худой нос, миниатюрные губы. Из-за отсутствия теплых солнечных лучей, слегка впалые, щеки лишены милых веснушек. До этого теплые, песочного цвета глаза, казались ей теперь пустынными.«Частички меня нет,
Ведь ничто не сравнится.
С жизнью, когда я была юна.»
Как она не замечала в себе этих недостатков? И замечали ли их другие люди? Нервно отстранившись от станка, Фел выдернула шпильку из своих волос. Позволив белокурым, с золотым отблеском кудрям, рассыпаться почти до поясницы. Ее волосы пахли морем и солью. Воздушные и легкие они повторяли движения тела. Пышной, струящейся копной заваливаясь то на одну, то на другую сторону лица. Опустившись вниз, Фелисити коснулась кончиками пальцев рук пола, а затем распрямившись вернулась в прежнюю позицию. Взявшись за правую щиколотку, неспешно прогнулась влево, вытягиваясь в вертикальный шпагат.«Девушка внутри меня остаётся,
Даже если я себе не отдаю отчета,
Она будет рядом.»
Хорошенько растянув и разогрев свои мышцы, Фел повторила те же движение с левой ногой. А затем снова отбросив волосы назад, стала всматриваться в зеркало. Фелисити видела, что изменилась не только ее внешность: взгляд, осанка, походка. Но так же изменились мысли в ее голове, взгляды на жизнь. Полностью стерлись планы на будущее, которые она строила еще этой весной. Вслушиваясь в последние ноты, исполняя свой импровизированный танец девушка начала плавно передвигаться по классу. Совсем не подпадающий под мерки классического балета, но идеально сливающийся с состоянием ее души.«Смотри, какой ты нашла меня,
Разбитой части достаточно для двоих:
Тебя и меня.»
А что если изменения в ее внешности не были недостатками? Что если та Фелисити которой она себя представляла до этого дня, была ее ложным представлением. Тем, что создали ее родители, общество в котором она выросла и жила, ее старая школа. Может она всегда была недостаточно красивой? Недостаточно веселой и очаровательной, а наоборот была замкнутой и эгоистичной. Той, которая может пользоваться своим положением, не обременяя себя проблемами других людей. Той, что не хочет планировать свое будущее, и не хочет жить по уставу. Но при этом той девушкой, которая не может ошибиться и сделать неправильный выбор.«Просто воспоминание о лучших моментах моей молодости,
Я бы хотела остаться ею навсегда.»
Фел жила с мыслью, что ее семья идеальна. Что это могучие волшебники, чистой почти королевской крови, с историей длиной в тысячелетия. И что она не может не соответствовать образу некой «иконы». Наследница титула и древней родовой магии, Фел воспитывалась с чувством собственного превосходства, даже не предполагая, что совсем таковой не является. Ведь ее род совсем не безупречен, как в сущности и сама она. Он запятнан мерзкими темными тайнами и постыдными поступками, тяжелыми для восприятия ее ума. Погрузившись в свои размышления, девушка с полной отдачей начала исполнять все более тяжелые, почти акробатические элементы, выжимая из себя максимум. По шее и спине девушки, стекал пот. А в ногах, руках и спине, чувствовалось приятное напряжение.«Частички меня нет,
Ведь ничто не сравнится
С жизнью, когда я была юна.»
Все же Фикельмон придётся признаться самой себе, что как бы ей не хотелось оставаться в своем безопасном и уютном коконе, истории про маленькую и счастливую девочку. Она не будет такой никогда. В ней больше крови ее матери. Она наследница Августа Руквуда. Наследница его ошибок и его славы и его преступлений. Для себя Фел уже решила, что все то темное и зловещее, что прорастало в ней, она унаследовала от него. И это теперь часть нее. Как и те чистые, счастливые иллюзии, которые она спрячет за холодностью и честолюбием. Чтобы наконец лишить свой воспаленный, измученный мозг необходимости решать, что из ее поступков достойны Фелисити Фикельмон, а что нет. Потому что больше, она не будет корить себя за неидеальность.«Девушка внутри меня остаётся,
Даже если я себе не отдаю отчета,
Она будет рядом.»
Тяжелые прыжки, изящные жесты рук. Манерные, осторожные шажки и резкие размашистые пируэты. Танцевальные фигуры менялись в исполнении Фел, словно круговорот стеклышек в калейдоскопе. Удивляя ее саму своей несовместимостью, но такой искренностью и отдачей. Резко остановившись, Фел замерла с закрытыми глазами посреди танцевального зала. Она наслаждалась блаженной тишиной, которая наконец то воцарилась в ее сознании. Абсолютная, совершенно ненарушаемая все еще играющей музыкой. Приподняв намокшие волосы, девушка медленно вдохнула и задержав воздух, желая почувствовать ритм своего сердца. Но сделать этого ей так и не удалось. Позади послышались громкие хлопки. В ужасе распахнув глаза, Фелисити посмотрела в зеркало, чтобы увидеть источник прервавшего ее единение с самой собой звука. Невероятное чувство стыда парализовали девушку, словно приклеив ее ноги к доскам паркета, а рот ее раскрылся в немом возгласе. Фел никогда не танцевала на показ, разве что кроме занятий в балетной школе и то это было в далеком детстве. Танцы для нее всегда были интимным занятием, и тот факт, что ее застал врасплох именно этот человек, особенно сильно вывел девушку из себя. Скорпиус Малфой во плоти и во всей своей красе, стоял, опираясь плечом о дверной косяк, у входа в танцкласс. Его светлые, уложенные немного иначе обычного волосы, свободно спадали на правую часть лица, немного завиваясь на концах. Хотя как успела заметить когда-то Фел, они и были немного темнее, чем у его отца, но все же сохраняли тот же фамильный, холодный оттенок. Тяжелые серебряные часы, на левой руке. Прямые, серые, немного укороченные брюки и черная приталенная футболка. Все это сидело на нем безукоризненно. Да Скорпиус Малфой определенно выглядел безупречно — в отличие от того как в этот момент выглядела сама Фел. Насквозь промокшие от пота трикотажные вещи, хотя какие там вещи, это было почти что белье. Неприятно прилипали к коже. Обтягивая, и без этого, нежелательные для взора чужих людей, части тела. Ей хотелось просто прикрыться руками и бросить в него Ступефаем, до того как он откроет свой рот. Долбаные ограничения на применение магии. Малфой скептично осмотрел ее с ног до головы, сложив руки накрест на уровне груди. Наверное, он видал виды и получше, раз выражение его кислой мины, ни поменялось на йоту. Отчего-то придуманная ею теория, больновато задела ее самооценку. «Драккл бы его побрал! Какое он имел право разрушить такую идеальную атмосферу.» — Я, почему-то, так себе и представлял твои великосветские развлечения, — процедил наконец Малфой, склонив голову набок, вновь спустившись взглядом ниже ее головы. Продолжая молчать, Фелисити шокировано пялилась на парня, стоящего всего в паре шагов от нее. «Серьезно? Великосветские развлечение? А ты у нас, простите, кто?» Пронеслось в этот момент в ее голове. — Отвечая на твой немой вопрос — я за Нарциссой. Срочное сообщение, — продолжил он встречаясь с Фел глазами, в отражении зеркала. «Так вот кто сегодня гость поместья. Видимо, каминную сеть с Малфой-Мэнором так и не закрыли после ее прихода. Скорее всего, ей нужно было лучше вслушиваться в подробности бабушкиного рассказа.» — Ты видишь здесь миссис Малфой? — Фыркнула Фелисити, раздраженно разводя руками. — Нет, только неоправданно надменное лицо, — буркнул он грубым и холодным голосом. — Так развернись от зеркала, — ответила она, копируя его же холодность в голосе, — Винки! Надменно отвернувшись, она направляясь к стене, чтобы развязать пуанты. Настроение было безнадежно испорчено. А танцы на сегодня закончены. Даже для Малфоя, такое поведение было слишком невежливым. Не смотря на то, что он не старался в моменты их встреч скрывать нелюбви к ее фамилии. — Оу, неужели додумалась… — пробормотал себе под нос Малфой. Домашний эльф, недовольно кряхтя, появился перед девушкой, даже не удосужившись поднять своей головы. — Проведи, пожалуйста, мистера Малфоя к миссис Руквуд. И будь добр, в следующий раз предупреждай, пожалуйста, хозяев о прибытии гостей. Фелисити сама не узнала ту злобу, что выливалась из нее в каждом сказанном слове. Но домовик видимо и так хорошо заметил изменения в поведении юной Фикельмон. — Миссис Руквуд велела ее не беспокоить, мисс. — Я сказала, отведи Малфоя к бабушке! — Выплюнула Фел, уже совсем не контролируя своей гнев. Она испытующе вглядывалась в глаза домовику, которые в данной ситуации находились на одном уровне с ней. Но не замечала в них ни капли покорности. Что он собственно и выражал полным отсутствием каких-либо действий. — Твоя хозяйка сегодня не в лучшем настроении, приятель, — весело отметил Скорпиус, — Она не моя хозяйка, — закряхтел домовик. — Моя хозяйка миссис Руквуд. И она сказала ее не беспокоить. Я передам ей, что мистер Малфой будет ждать ее в гостиной. Фелисити не могла поверить своим ушам, а эльф исчез с глухим хлопком, оставив после себя только поднявшуюся пыль и шок, на лице девушки. — Я думал, меня сегодня уже ничего не повеселит, — сквозь улыбку, произнес Скорпиус. — Что ты здесь вообще забыл?! — Отрезала девушка, дернув за ленточку на своей щиколотке. — Мне кажется я уже сказал, или мне повторить? — Нет. Что ты ЗДЕСЬ забыл?! — Она ткнула пальцем в пол под своими ногами, пытливо вглядываясь в его лицо. — Меня никто не встретил у камина, — сказал он насмешливо. — Решил, что сам смогу найти Нарциссу. Но увы, наткнулся на эту дверь. — Что же заставило тебя стать посыльным? Ваши домовики уже не справляются с обязанностями. — Нашим эльфам запрещено покидать стены Мэнора, — с укором произнес он так, словно девушка обязана была это знать. Наконец справившись с пуантами, Фел поднялась с пола и босиком, направляясь к выходу. Ей нужно было срочно переодеться. — Как жаль, что тебе можно, — тише чем предполагалось, пробормотала Фел и покачав головой от безысходности, прошествовала мимо Малфоя в гостиную по длинному коридору. Судя по звуку тихих шагов, Малфой двигался следом. На секунду Фел понадеялась уловить запах его духов, но к собственному удивлению ничего не почувствовала. Скорпиус по сути, должен был оставаться, в большой гостиной, там, где он и вышел из камина. А не совать нос не в свои дела, шатаясь по чужому дому. Им с бабушкой еще нужно будет обсудить меры безопасности поместья. Потому что пока выходит, что в дом может попасть любой, кому вздумается поглазеть на картины XVIII века. — Что-то ты нервная, — потешался парень вышагивая позади. Тем самым выводя Фел еще больше. — Скорпиус, если честно нет настроения на твои плевки ядом. Ты прервал мою медитацию, — она устало вздохнула от бессилия. — Медитацию, — медленно, растягивая слово, повторил парень. Словно смакуя его. Фелисити ускорила шаг не желая слышать его будущие издевки, по этому поводу. Пройдя через дверной проем в виде высокой арки, они оказались в гостиной. Обычно и служившей для приема гостей. Но принимать гостя по уставу этикета она не собиралась. А направилась прямиком к маленькой лестнице, ведущей на второй этаж, совершенно не обращая внимания, на идущего следом парня. — Думаю ты больше расстроена тем, что маленькую графиню не обслужил домашний эльф. Какая досада, — процедил Малфой, плюхаясь на ближайший диван. — Мерлин, ты еще больше невыносим, чем мне рассказывали. Фел глубоко вздохнула, остановившись позади дивана, стоящего напротив того, на который только что уселся этот нахал. Скорпиус оторвал взгляд от подушки, которую держал на коленях и пристально посмотрел ей в глаза, удивленно подняв светлую бровь. — А ты интересовалась моей биографией? — Твоя слава, не требует дополнительных усилий для ее изучения. Ох, она определенно попала по больному месту. Хотя расслабленная поза Малфоя совсем не изменилась, но его лицо все же выдало в нем на мгновение мелькнувшую ярость. Брови парня были сведены, на скулах играли желваки, губы плотно сжаты — даже побелели слегка. — Тогда я бы на твоем месте, перестал так дерзить. А то вдруг выпьешь что-то лишнее в своем утреннем кофе. От его ледяного голоса по спине девушки прошел холодок. Который ярко контрастировал с жаром, пылающим на ее щеках. — К твоему большому сожалению, я пью только холодный чай. Фелисити оторвала напряженный взгляд от его напрягшейся руки, на котрой выступили вены и посмотрела в потемневшие глаза. Но там опять была пустота и не единого следа, от только что одолевавшей его мимолетной ярости. Интересно как он это делает? Решив все-таки прекратить этот изрядно затянувшийся «изящный разговор», Фелисити быстро пересекла комнату и уже начала подниматься по лестнице, когда брошенные Малфоем слова остановили ее на первой лестничной площадке. — Ты сейчас только увеличила шансы, — фыркнул он. — Если бы вас учили хоть чему-нибудь полезному вместо танцев, может Эффи сейчас бы мирно спала в своей кровати, вместо больничной. — Произнес Малфой, прищурив глаза. — Как мило, что ты печешься о… — Скорпиус, что-то случилось? — Миссис Малфой, вошла в гостиную в сопровождении ее бабушкой. В комнате мгновенно испарилась взявшаяся из ниоткуда духота. И Фелисити почувствовала уютное ощущение присутствия. Обычно такая аура исходила от ее родственников, или очень дружелюбных людей. Нарцисса Малфой, как всегда, выглядела безупречно, а доброта исходящая от нее чувствовалась даже без каких-либо уникальных способностей. Но Фел больше интересовало, почему ее эмпатия задействовалась только сейчас. — Отец отправил тебе два письма, которые ты благополучно проигнорировала. Ты срочно нужна в мэноре, он ищет какой-то договор. — Малфой встал с дивана учтиво наклонив голову. — Миссис Руквуд. — Но я же говорила ему, что он у меня в кабинете, — укоризненным тоном ответила Нарцисса. — Если бы это было так, меня бы здесь не было, — парировал Скорпиус улыбнувшись, но при этом покорно склонив голову. Зная, как бабушка не любит его острый язык. — Ох уж эти мужчины, ничего не видят дальше своего носа. И правду говорят. Если хочешь спрятать хорошо — положи на видное место. — Проговорила она с улыбкой, Элисии. Бабушка улыбнулась в ответ, переведя взгляд на Фел, и моментально побледнела в лице. Внешний вид внучки привел ее в глубокий шок, от мысли, что та встречала гостей почти в нижнем белье. Слава Салазару, она стояла довольно высоко, чтоб ее не заметила Нарцисса. — Прошу простить Элисия, но я вынуждена тебя покинуть. — Конечно, я все понимаю. Спасибо, что приняла мое предложение. Скорпиус по-джентельменски подставил локоть своей бабушке, бережно помогая вступить ей в камин. И бросив последний взгляд на Фелисити из-под нахмуренных бровей, исчез в языках зеленого пламени. Не дожидаясь чтения морали от бабушки, девушка быстро убежала в направлении своей спальни. Сейчас ей срочно требовалась ванна, чтобы смыть с себя остатки холодного и пытливого взгляда Скорпиуса Малфоя. До жути странным казалось то, как бесчувствие и чрезмерное спокойствие собеседника, может вывести человека из зоны комфорта в собственном доме. Сухие реплики и колючие слова парня скрывали за собой что-то, что Фелисити никак не могла прочесть.***
В комнате Фелисити как обычно стоял полумрак. За окном шел ливень. Прерываемый вспышками молний и раскатами грома он отбивал неровный ритм об оконную раму. Нагоняя на Фел тревогу и рождая нервную дрожь внутри нее. Несмотря на свой уже не детский возраст, она все еще испытывала страх, оставаясь одна во время грозы. Мелькающие в ее голове мысли, идеи и вопросы, никак не хотели укладываться в стройный и логический ряд. Новый раскат грома заставил снова сжаться ее желудок. Мысль о том, чтобы отправиться в спальню к бабушке, пришла ей сразу же после начала грозы, но окончательно утвердилась она в ней только сейчас. Спальня Элисии отличалось вычурностью и царящим в ней идеальным порядком. Она любила красивые старинные предметы. Подсвечники, вазы коллекционные флаконы духов. В комнате пахло Мирабилисом. Эти цветы распускались только после захода солнца, дарили ночи свой нежный и сладкий аромат. Окна спальни выходили на центральный балкон замка, откуда открывался вид на парадный въезд к поместью. Наверное, это была когда-то их общая с мужем комната. — Не помешала? Просунув голову в дверной проем, тихо спросила Фелисити. Элисия сидела оперевшись на изголовье кровати и читала книгу. Ее овальные очки в тонкой золотой оправе, слегка добавляли ей возраста и еще большей серьезности. — Я все ждала когда ты появишься у моей двери, — улыбнулась бабушка, не отрываясь от чтения. — Не спиться что-то, — пробормотала Фел себе под нос, будто оправдываясь за свое ребяческое поведение. Девушка подошла к широкой кровати и уютно устроилась под мягким пуховым одеялом. Плотнее заворачиваясь в согревающий кокон. Спать совсем не хотелось, слишком насыщенным выдался сегодняшний вечер. Поэтому она наблюдала за Элисией, повернувшись на бок и подложив руку под голову. — Бабушка, почему сегодня Винки указал мне на то, что я не являюсь его хозяйкой? — Спросила она без интереса в голосе, смотря куда-то вглубь комнаты. — Что? — Настороженно спросила Элисия, снимая очки с переносицы. — Я попросила его сегодня отвести Малфоя к тебе, на что он не слишком учтиво указал мне на то, что я не уполномочена давать ему задания. Немного помедлив, Миссис Руквуд все же захлопнула свою книгу. И немного поколебавшись, со вздохом произнесла: — Видишь ли, так оно и есть. Домовики преданы роду Руквудов. А ты, как это сказать правильнее… никогда таковой не являлась. Чисто юридически, — быстро добавила она, успев предостерегающе поднять руки. — Домовики помогали тебе в этом доме, только по моему приказу. В комнате мгновенно повисло неуютное молчание, сопровождающееся выражением неописуемого шока на лице Фелисити. Она несколько раз открыла и закрыла свой рот, не зная с чего начать. Но бабушка ее опередила. — Когда твоего деда заключили в Азкабан, я была в отчаянии. И на тот момент подумала, что исключение Веноны с семейного древа сможет решить одновременно две проблемы. Избежать немыслимого позора, и избавить ее от последствий непреложного обета. Но как видишь, ни то ни другое не оправдало своих ожиданий, — заключила Элисия. В ее голосе слышалась спешка. Словно она хотела поскорее покончить с этими объяснениями. Фелисити смотрела на бабушку непонимающе моргая. «Она, что хочет сказать, что формально Фелисити не принадлежит к семейному древу Руквудов? И если она не последняя их наследница, тогда обет должен аннулироваться?!» Девушка села в кровати, едва успевая дышать от захватившего ее воодушевления. — Мерлин, действительно! Это же гениально! Но почему…? — Потому-что ты не обманешь ту магию, что течет в твоей крови никакими юридическими уловками, — перебила ее Элисия, не дав пустым мечтаниям Фел зайти далеко. — Будь ты хоть трижды переименована. Обет защищает твою чистую кровь, и твою особенность. — Мою особенность? Ты про эмпатию? — Да. Ты унаследовала ее от Руквудов, — сказала она просто и без каких либо сомнений. — И когда ты собиралась мне об этом рассказать? — Повысила голос Фелисити. Она снова чувствовала себя обманутым ребенком, которого никто не воспринимает всерьез. Ребенком не достойным посвящения во «взрослые» проблемы семьи. — Если честно, то не собиралась, — ответила спокойно бабушка, пожав плечами. — Но почему?! — Спросила Фел, не понимая, почему ей нельзя быть осведомленной о таких вещах. — Так вот, что имела в виду миссис Фоули, когда говорила про мою схожесть с ним. — Джанет? — Удивленно вскинула брови Элисия. — Когда ты успела с ней так пооткровенничать? — На балу в поместье. Она решила, что будет мило с ее стороны, поделиться своими наблюдениями о гнусности семьи Малфой. Элисия закатила глаза и устало помотала головой: — Этой старой карге слишком скучно в этом новом, лишенным интриг, мире. — Еще она поведала мне о смерти Августа Руквуда, — быстро проговорила девушка, смотря женщине прямо в глаза. В комнате снова повисла оглушительная тишина, нарушаемая только очередным раскатом грома. От которого у Фел снова похолодело все внутри. Хотя скорее всего, это произошло от выражения невозможной боли, которая отразилась на лице у ее бабушки. Тихо встав с кровати Элисия направилась к стоящему в дальнем углу комнаты комоду. Фелисити казалось что с каждым сделанным бабушкой шагом дождь начинал барабанить в окна сильнее и сильнее, словно пытаясь поймать бешенный ритм ее сердца. Открыв верхний ящик комода, Элисия дрожащими пальцами достала из скрытой в его недрах шкатулки, тонкую золотую цепочку. На которой висел, медленно раскачиваясь в воздухе кулон, в виде похожего на Луну тусклого, серого камешка. — Я узнала об этом почти сразу, — тихо вымолвила она, охрипшим голосом. — Я была его якорем. Август подарил мне этот кулон, он мог на расстоянии показывать мне его состояние. А я понимала каково оно, в зависимости от яркости света, — Элисия остановилась возле кровати, мягко дотронувшись подвески дрожащими пальцами. — Но в один вечер, мерцание камня угасло навсегда. — Почему вы ничего рассказывали мне о нем? Прошептала Фелисити сквозь слезы. Чувство грусти и невыносимой тоски, исходящее от бабушки, рвало ее душу на куски. — Он не принес ничего полезного в твою жизнь Фелисити, — будто опомнившись, вымолвила Элисия уже более жестким голосом. — Ты не представляешь как сложно наблюдать за тем, как в родном тебе человеке перерождается другая сущность. Когда он больше не отзывается на свое имя. Не представляешь сколько я приняла усилий, чтобы отпустить того, кого я полюбила. И я…, — она закрыла глаза на секунду и выдохнув, продолжила. — Мне нечем больше с тобой поделиться. Миссис Руквуд села обратно на кровать и медленно вложила кулон в руку внучки. Фелисити с осторожностью и некой опаской смотрела на реликвию. Будто она могла причинить ей ту же боль, что и бабушке. Фел никогда не задумывалась об их браке в этом ключе. Воспитанная с мыслью, что ее дедушка, не заслуживающий упоминаний, человек ставший на неправильный путь и разрушивший покой их семьи. Фел никогда не приходило в голову, что женщина, сидящая перед ней, могла любить его. — Это ты уничтожила все упоминания о нем в семейных архивах? — Фелисити говорила тихо. Но даже тишина ей казалась слишком громкой в той обстановке, в которой находились эти двое. — Что? Нет конечно — Тогда почему я ничего не могу найти про Руквудов? Я перерыла уже всю библиотеку на первом этаже и ничего. — О, Руквуды были помешаны на своей скрытности. Вряд ли все важные документы находятся в свободном доступе в доме. Август ведь, как и все его предки работал в Отделе тайн. Думаю, что хранение секретов стало для них своего рода профессиональной деформацией. — Ответила она, немного приподняв уголки губ, так словно пребывая в мире своих воспоминаний. — Но разве ты никогда не видела его работающего с документами дома? — Он слишком много работал в Министерстве, а когда приходил домой, то просто читал или рисовал. Девушка задумчиво нахмурилась, совершенно не желая принимать такие ответы. Не могло ведь быть, что такой ярый защитник чистокровности не сохранял архивы о собственном роде. — Тебе незачем изучать эту семью Фелисити, — сказала Элисия, заметив нахмуренный лоб внучки. — Поверь, если бы ключ от разгадки лежал в этом доме, то обет был бы уже давно снят. Думаю мы не первые, кто не согласен со своей судьбой. — Ты права…, — задумчиво пробормотала Фел, снова кутаясь в одеяло, пряча под ним уже снова ставший холодным, нос. — И да, пока не забыла. Держись подальше от Малфоев. Джанет права, о их гнусности будет спорить лишь безумец. Вымолвила Элисия, как бы, между прочим. Выражение боли на ее лице, в мгновение ока сменилось на непроницаемую, надменную маску. Фел понимала, что так быстро сменив тему разговора, ее бабушка хотела спрятать свои оголенные чувства. «Но с чего она вдруг решила, что разговоры про Малфоев на ночь глядя — это хорошая идея?» — Тебе это не мешает почему-то сплетничать с Нарциссой, — с укором заметила Фел. — Я имела счастье познакомиться с ней, когда она была еще Блэк. — Так мы будем вести себя так же как и все? Осуждать их, делая вид будто не имеем никакого отношения к Пожирателям? Не это ли и есть лицемерие? — спросила девушка с вызовом, подняв одну бровь. — Ты действительно не имеешь к ним никакого дела Фелисити. Ты росла в совсем другой семье, никак не контактируя с темным наследием, что оставил твой дед. Тогда как юный Скорпиус Малфой воспитывался человеком с меткой на руке, в окружении ненавидящих его людей. — Хорошая тактика, добавить к их числу еще одного человека, не находишь? — Ты не должна его ненавидеть или осуждать. Я прошу всего лишь не пересекаться с мальчиком, — с нажимом сказала она, наконец устав от вечных препираний с Фел. — Скорее всего он унаследовал способность к Легилименции. И я бы не хотела удостовериться в этом факте, путем ее применения к тебе. — Бабушка ему всего семнадцать, — закатила глаза девушка. — Спокойной ночи Лисси, — тоном не терпящим возражений заявила Элисия. Тем самым, давая внучке понять, что больше данная тема обсуждаться не будет. Повинуясь взмаху руки Миссис Руквуд, все свечи в комнате погасли, а сама пожилая волшебница развернулась в противоположную от девушки сторону. С томным вздохом Фелисити все же закрыла глаза и постаралась настроиться на сон. Распарывая ночное небо, пробиваясь сквозь плотные шторы, за окном мелькали вспышки молний. Грома больше не было слышно, гроза уходила. Словно только и ожидая, когда воцарится тишина, навязчивые мысли медленно вылезали из разных уголков разума Фел. Мешая расслабиться настолько, что тело начинало сводить судорогой. Невольно поддавшись этим мыслям, она задумалась о Скорпиусе. Вспомнив их диалог, девушка проанализировала его поведение. Движения, мимика, голос, все это каким то образом запечатлелось в ее памяти, против воли и сейчас Фел могла сравнить это с тем, что сказала ей Элисия. Малфой действительно не создавал впечатление дружелюбного и милого парня. Его надменное поведение отталкивало, а холодность и неуместное остроумие, совсем не располагали к себе. Но его уравновешенности и контролю над эмоциями можно было только позавидовать. Было ли это результатом долгих лет тренировок, или выработавшейся защитной реакцией, на негативное к нему отношение посторонних людей? Неизвестно. Но Фел было ясно одно, она совсем не чувствовала и не «слышала» того, что творилось внутри у Скорпиуса Малфоя. И совсем не понимала, чего же можно от него ожидать. Но даже если Малфой и легилимент, как утверждала ее бабушка, в таком возрасте он точно не может использовать свои способности невербально. Для этого ему нужен не только врожденный дар, но и долгие годы тренировок. Чего, Фел была уверена, он не смог бы достичь к семнадцати годам. Фел искренне хотелось верить, что она не одна мучается от того, что не может ужиться с, как оказалось, наследным даром. «Интересно, а Скорпиусу легилименция досталась от отца, или же мамы? А может быть, от рода Блэк?» В мыслях девушки мгновенно воскрес образ очаровательной леди Нарциссы. Никто наверное не сможет узнать, что же таится за добротой ее глаз. Как это железная леди, уже много лет держит на своих хрупких плечах, нелегкое бремя хранительницы очага этой семьи. Как она служит нерушимой опорой своим любимым мужчинам. Возможно именно Нарцисса и стала примером того внутреннего равновесия для внука. «Ох уж эти мужчины, ничего не видят дальше своего носа. И правду говорят. Если хочешь спрятать хорошо — положи на видное место.» Леди Малфой произнесла эти слова так нежно, тепло. Любя, а не браня сына и внука. В мозгу Фелисити что-то щелкнуло. Она мысленно прокрутила услышанную фразу еще раз. «То есть Нарцисса, оставила договор на столе, но его там никто не нашел. Почему же? Ну конечно! Все потому, что так устроен человеческий мозг. Люди не обращают внимание на самые очевидные вещи, а сами постоянно все усложняют. Архивы Руквудов должны быть спрятаны на виду! Почему она сразу не подумала об этом? Да, это до жути банально, но в том то и весь смысл. Никто не будет искать там, где это больше всего вероятно!» Фелисити вспомнилась маленькая библиотека с винтовой лестницей. Ее бабушка как-то упоминала, что это было любимое место Августа в доме. Ну ведь не может быть, чтобы он проводил так много свободного времени, читая только лишь художественную литературу? Или, может это единственное, что спасало его от терзаний и головных болей? Ворочаясь Фелисити не могла найти себе места. Дождь давно прекратился. В просвете между штор можно было заметить отблеск, зарождающегося рассвета. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить бабушку, Фел откинула одеяло. Она обулась в мягкие тапочки, взяла с комода свечу и стараясь ступать как можно тише, не спеша вышла из комнаты. Идя к башенной библиотеке, Фел еще раз убедилась, насколько же Руквуд-Касл мрачный и холодный. Осень еще даже не наступила, а стены замка уже источали сырость, нагоняя невозможную тоску. Длинные, узкие коридоры почти никогда не прогревались, а от этого мрака не спасала даже магия. Поэтому дом казался почти нежилым. Жалобно скрипнув дверь маленькой восточной башни, открылась впуская девушку в тихое помещение библиотеки. В этой части замка ночь уже уступила место утру. И окно, что тянулось от пола до потолка башни, пропускало намного больше света, чем в других помещениях. Аккуратно проводя пальцами по старым и ветхим корешкам книг, Фел медленно шла вдоль полок. Прикасаясь нежно, робко, боясь повредить их, всматриваясь в названия. Подсвечивая огоньком свечи, она старалась найти хоть какую-то зацепку. Конечно, Фел не надеялась на то, что на какой то из обложек будет написано «Секреты Августа Руквуда». Но она была уверена, что поймет где нужная ей книга, если зацепиться за нее взглядом. Спустя продолжительное время совершенно тупых, по мнению Фелисити, поисков неизвестного, она сдалась. Набрав стопку просто интересных ей книг, девушка поднялась по на верхнюю площадку, устроившись на диване возле окна. Фел понимала, что было глупейшей идеей, тащиться сюда посреди ночи. Видимо, недосып плохо сказывался на качестве ее мыслительных процессов, раз она решила, что сможет что-то здесь найти. Устало вздохнув Фел закинула свои голые ноги на подлокотник дивана, держа на коленях книгу магловского автора «Картины забытой вечности». Это ей показалось довольно странным. Ведь Руквуды, не особо проявляли интерес, к магловскому миру, если не брать в расчет то, что они не сторонились лишь их искусства. Лениво пробежав глазами по иллюстрациям, давно известных ей произведений живописи, взгляд Фел переместился немного выше. А именно, на книжный стеллаж, который стоял перед ней. Там на самой верхней полке сквозь трещинки рассохшейся древесины, проросли тонкие стебли ползучего плюща. Извиваясь они спускались вдоль стеллажа вниз, до пола. Фелисити долго всматривалась в сочные, зеленые, острые листочки, пока не опомнилась. «Откуда в доме взяться плющу?» Конечно половина фасада замка, давно была полностью оккупирована диким растением, но не внутри же дома? Заинтересованно разглядывая это удивительное явление, девушка поднялась на ноги и медленно, с опаской приблизилась к полкам. Интуитивно протянув руку к листьям, словно стараясь убедить саму себя в их реальности. Пальцы нерешительно коснулись зеленого листа и в это же мгновение руку девушки словно ошпарило кипятком. Вскрикнув, Фелисити с ужасом отпрыгнула и оглядела свои руки с уверенностью, что получила ожог. Но пальцы были целыми и невредимыми. А листья, всего лишь слегка шевелились от колебания воздуха. Словно заколдованная, не веря в то, что она делает, Фел снова протянула руку к стеблям. Но в этот раз боли не последовало. Едва только ее пальцы коснулись листьев, ощутилось слабое тепло. Мягко и нежно оно обволокло сначала ее руку, а затем и все тело. Наслаждаясь приятным ощущением, Фел прикрыла глаза. Чувство страха медленно менялось сначала в принятие, а затем и в спокойствие. «Эмпат чувствует все живое — лес, траву и даже полевые цветы.» Слова сказанные Гарольдом в их последнюю встречу, эхом отдавались в голове Фелисити. И это все больше объясняло то, что сейчас она видела перед собой. «Страх? Неужели она ощущала страх … растения?» Это было настолько безумным, но вместе с тем очевидным. Впервые девушка позволила себе представить как это делал он? Дедушка Как он управлял своей эмпатией? Хотел ли он поделиться своими секретами волшебства с наследниками? Триумф Фел от маленькой победы над собой был недолгим. В следующий миг она услышала тихий шелест, а затем треск. Широко распахнув глаза, девушка шокировано уставилась на тонкие зеленые стебли. Которые теперь медленно разрастались прямо за высоким стеллажом. Подобно множеству змей, ростки плюща, извиваясь, ползли по швам каменной кладки стены. Образовывая зеленый щит в виде двери. Достигнув пола, шелест прекратился и в оглушающей тишине комнаты, послышался звук щелчка замка. Сердце Фелисити упало, и забилось в удвоенном ритме в районе желудка. Это казалось невозможным. Прямо перед ее глазами, отворилась дверь. В приоткрытую створку, которой просачивался свет. Повинуясь подталкивающей ее интуиции, Фел с трудом отодвинула край стеллажа. И протиснувшись между старых полок, толкнула тяжелую дверь. Прикрываясь рукой от света. Когда немного привыкнув, девушка опустила руку, то была поражена от увиденного. Перед ней оказалась большая круглой формы комната, а точнее кабинет чей потолок представлял собой стеклянный купол. Место это как сразу догадалась Фел было заколдованным, ведь никакой стеклянной крыши с улицы, она не видела никогда. По-видимому, эта комната совсем не менялась со времени постройки замка. Это было видно по сложенным из грубого камня стенам и полу. Правая стена была сплошь увешана, картами звездного неба и рисунками созвездий. Неподалеку стоял смотрящий окуляром в купол древний, медный телескоп. «Как же должно быть красиво здесь ночью, когда небо усеяно звездами.» Подумала девушка, обводя взглядом помещение. У противоположной стены располагался массивный, резной письменный стол. Испещренный множеством ящиков, он был завален книгами, журналами газетными вырезками и перьями. На пыльном каменном полу, поблескивали осколки чернильницы и пятно разлитых когда-то чернил. В дальнем углу примостился ржавый котел, а стоящий рядом с ним стеллаж, был заставлен склянками с зельями и книгами. У Фел создавалось впечатление, что покидая свой кабинет, его хозяин совсем не ожидал, что больше сюда не вернётся. И от этого ей стало не по себе. Ведь она прекрасно догадывалась, кто был хозяином этой обсерватории, и почему он оставил ее так неожиданно. От этой мысли у Фел просто захватывало дух. Медленно пройдя по комнате и осторожно, смахнув пыль, она присела в кресло перед рабочим столом. «Домовики, видимо тоже не знали о существовании этого тайного помещения. Иначе как еще объяснить, что сюда много лет никто не заходил, Или это был приказ? А знает ли бабушка?» Все это казалось Фел нереальным. «Эти книги как раз и должно быть, то, что она искала почти два месяца. И возможно, то, что искала всю свою жизнь ее мама. Все это было теперь перед ней. Неужели только она смогла отыскать это помещение?» Фелисити с трепетной осторожностью переложила несколько книг, очищая место на столе перед собой, когда ее внимание привлекла причудливой формы ручка одного из ящиков. С замиранием сердца, она открыла его вынув из него старинный фолиант. В нижнем углу темной кожаной обложки виднелось имя — Август Руквуд. Дрожащие пальцы не слушались Фел. Девушка медленно листала дневник, но не могла разобрать ни единого слова. Ее глаза быстро бегали по строчкам. Мысли сбивались в кучу, не веря в происходящее. Листы были исписаны крупным, размашистым витиеватым почерком. Явно латиницей. Но она никак не могла разобрать, на каком именно языке! Фелисити Фикельмон в совершенстве владела французским и английским языками. Ей достаточно легко давалась латынь, и немного немецкий. Но это не было похоже ни на один из существующих современных языков. Немного опешив Фел отложила дневник и начала листать другие книги. Но буквально через несколько секунд с ужасом поняла, что она так же ни черта не понимает. Долго и кропотливо вглядываясь в страницы, девушка пыталась вспомнить свои мучения, во время занятий историей над попыткой изучить древние языковые группы. Но ужас был в том, что их были тысячи! Потому, что по всей Европе со времен зарождения письменности, родились и умерли миллионы языков и диалектов, очень сильно отличающиеся друг от друга. С громким и обреченным вздохом Фел откинулась на спинку кресла, подняв свой измученный взор к стеклянному потолку. На бронзовом ободе, опоясывающем купол стеклянной крыши, были выгравированы буквы. Извиваясь словно маленькие змейки, написанные на латыни они складывались в слова:«Mundus vult decipi, ergo decipiatur» *
—