Телохранитель Бога

Работать телохранителем никогда не представлялось Игорю лёгким делом. Взбалмошные наниматели, опасность для жизни, круглосуточная готовность к действиям — приятного мало. Он больше предпочитал боевые операции с последующим отпуском в пару недель. Но в его подопечном смешалось все самое неприятное из работы телохранителя в бешеных концентрациях. Бог вставал в шесть утра каждый день. В качестве зарядки у него была десятиминутная пробежка на дорожке, несколько подходов упражнений со своим весом и немного растяжки. Чтобы не терять время, параллельно он практиковался в китайском, который начал учить в конце прошлого года, больше от скуки. Как будто хорошего знания английского, немецкого, итальянского и французского было мало. Во время завтрака, приготовленного личным поваром, он строго пятнадцать минут смотрел сериал. Затем принимал душ, одевался, выбирал часы и туфли — и только после этого можно было изложить план на день. В семь часов Борис уже садился в машину, зная свое расписание и распорядившись о коррективах. Там ему подавали документы на подпись, которые с вечера привозил секретарь. Путь до офиса занимал обычно от получаса до сорока пяти минут, за это время он успевал просмотреть внушительные стопки бумаг, оставить свои пометки и расписаться в нужных местах. По понедельникам в офисе собирались те члены Пантеона, у которых были вопросы и предложения, в другие дни до десяти утра глава семьи работал с бумагами и раздавал распоряжения, после до часа дня принимал посетителей. Полчаса на обед — только в офисе, в тишине, даже без сериала. После всегда было три-четыре встречи с уважаемыми людьми на их территории. Но ровно в пять часов Бог садился в машину и уезжал домой, за время дороги успевая снова раздать ценные указания секретарям, Пантеону и прочим подчинённым. После шести он отключал рабочий телефон и оставлял при себе только личный, на который могли позвонить только члены семьи и только в случае, примерно равняющемся началу Третьей мировой. Дома он до семи занимался с дополнительным весом, после ужинал и либо уезжал искать себе приключений на задницу и другие части тела, либо уходил в кабинет. Там происходили великие таинства отдыха сильных мира сего, находящихся в завязке — он смотрел что-нибудь смешное или фильмы о природе, попутно вязал, вышивал или упражнялся в каллиграфии. Поначалу всем казались странными такие женские увлечения, но получалось у него красиво. Просто Бог любил монотонные занятия, во время которых не надо думать. Перед сном он немного читал, медитировал, мастурбировал в компании любимого вибратора и быстро засыпал. Он заслуженно пользовался репутацией умного человека, имел великолепную память, почти фотографическую, а еще потрясающую работоспособность, и не выносил пустой траты времени. Даже отдых его всегда был лишь сменой деятельности. И при этом его буквально каждую секунду сопровождал телохранитель. Вел машину, составлял компанию во время еды, подавал полотенце после душа, завязывал галстук и подсовывал документы на подпись по одному. Молчаливый, непоколебимый и суровый на вид Игорь доводил до нервной икоты и сладострастных вздохов всю женскую часть персонала. Особенно был заметен контраст с улыбчивым, смешливым и обходительным Богом. Тем не менее, Игорь выигрывал даже на фоне баснословного богатства и влияния Бориса, потому что был вменяемым и уравновешенным. Не пробивал провинившимся руки ножом для бумаг, не бросался в людей ручками и креслами, не разбивал окна, потому что в конференц-зале душно, а в стеклянной стене нет форточек — на шестидесятом-то этаже. Отдельной статьей контракта Игоря были извинения. Он извинялся, давал визитку и обещал все уладить материально, объяснял, что подавать в суд и писать заявления бесполезно, выслушивал чужое раздражение, снова извинялся и следовал за хозяином. Каждый день. Каждый божий день Борис что-то да чудил. Даже по мелочи. И все только поражались терпению и выдержке его телохранителя. Но срабатывало это не всегда. — Ты охренел! — вызверился Игорь, едва закрыв за собой дверь. — Да чего ты начинаешь, — поморщился Бог, который очень не любил нотации, но от вида злого властного красавчика никогда бы не отказался. — Я начинаю? Я начинаю?! — глубоко вдохнув, мужчина посмотрел на потолок, попросив у настоящего бога терпения. — Иногда мне кажется, что ты уже ничем меня не удивишь, но ты всегда, сука, удивляешь. Самодовольно усмехнувшись, Борис бросил на пол галстук и отправился в сторону ванной, на ходу раздеваясь. — Зато тебе так жить интереснее, да? — подмигнув, он стянул с плеч пиджак сразу вместе с рубашкой. Уж точно на этом посту можно было делать что угодно, но только не скучать. — Ты нахрена его с крыши сбросил? — прямо спросил Игорь, скрестив руки на груди. — Хуевые новости принес, — дёрнул головой наниматель, отмахнулся, — первый раз как будто, ну чего ты. Капитан в отставке вспылил, но поперхнулся воплем и закашлялся. Растерял уже все командирские навыки на новой работе. — Где это видано, чтобы контракт на двадцать лямов вместо десяти был хуевой новостью? — прохрипел Игорь, похлопывая себя по груди. — Мне нужно было десять, — отрезал Бог. Это была именно та интонация, по которой все вокруг понимали, что тема закрыта, разговор окончен, а жизнь — очень хрупкая штука. Вот и телохранитель, фыркнув, решил забить. Ему ещё предстоял разговор с новоявленной вдовой и обсуждение компенсации. Вообще-то, он ненавидел вслух произносить цену человеческой жизни. Ладно бы как когда они были наемниками, там их стоимость в контракте была прописана и каждый знал, на что шел. Но обычные гражданские, подвернувшиеся под горячую руку мафии, вызывали даже некоторую жалость. Мстительно пожелав Богу скорейшего смещения с поста и путешествия на самые поганые круги ада, Игорь тоже пошел переодеваться. А потом решил, что не хочет сегодня весь вечер торчать с этим придурком, и использовал свой главный козырь — предложил сестре встретиться. Только ради встречи с младшей сестрой хозяин мог отпустить его от себя на пару часов, но не более. Борис и сам свою сестру любил, но извращённо, как делал вообще все в своей жизни — от большой любви он признал ее потенциал как конкурента и устранил наравне с братьями и прочими претендентами на место Бога. — Передавай от меня мисс Елене привет, — благодушно пожелал глава семьи, надевая умные часы перед тренировкой, — принесешь мне вкусненького? Это означало, что к завтраку что-то обязательно должно быть, или десерт, или выпечка — иначе все, смертельная обида, за которой может последовать вето на встречи с родней, чего Игорю очень не хотелось. Сестра всегда оставалась для него лучиком света. Всегда улыбалась, смеялась, рассказывала свои студенческие глупости, а он с удовольствием слушал. О работе не говорили по давнему соглашению, чтобы никто не нервничал и не расстраивался. Но после ужина в пасторальной кафешке Игорь вспомнил, что не пил уже пару месяцев. Не то чтобы была потребность, но после нервной недели с убитыми проститутками, подозрениями и выброшенными в свободный полет менеджерами по продажам ему очень хотелось расслабиться. А потому он решил, что разбираться с гневом божьим будет утром. Борис был недоволен. Он привык к молчаливому присутствию телохранителя за спиной и чувствовал себя неуютно, потому что бессовестный представитель охраны где-то отсыпался после ночного кутежа. Когда он не явился вовремя вечером, все стало ясно. Слежка доложила, что он просто сидит и пьет пиво в баре, перетирая с незнакомыми мужиками про футбол. Бог всю ночь плохо спал, ворочаясь от ревнивых мыслей, и планировал хорошенько выебать нерадивого защитника в мозг с утра, а если повезёт — то и физически. Но подлец не явился и к завтраку. Конечно, без водителя Бог не остался, но все было не то. Игорь знал его как облупленного, всегда предугадывал желания и вообще не мешался, только помогал. В общем, божество гневалось. Тем страннее было увидеть, как обычно сдержанный и вышколенный наемник вваливается в кабинет, как пьяный матрос. — Как ты бесишь меня, — с порога объявил он. Язык и ноги слегка заплетались, но до стола Игорь все же дошел, тяжело на него опёрся, — сучара прекрасная. — Ого, — хохотнул Борис, вставая. И ему очень не понравился расфокусированный взгляд, которым его смерил телохранитель, — я думал, ты проспавшимся явишься. — Я тебя вообще не хочу, ты понял? — напористо сообщил бывший наемник, пихая хозяина в грудь и тут же притягивая к себе поближе за лацкан. — Просто ты так смотришь на меня, сука, я не могу. Я хочу то, что ты меня хочешь, ты понял? Размер зрачков и полное отсутствие адекватности подбрасывали решение сами собой. Перегара почти не было, как и запаха свежего алкоголя, значит, это точно был не он. — Я знаю, — усмехнулся Бог, ткнул в кнопку селектора, — Даша, вызови "скорую", тут передоз, похоже. Уже планируя очень серьезный и саркастичный разговор о вреде наркотиков для здоровья, Борис потянул было пострадавшего в сторону дивана, но Игорь решил сопротивляться. Снова толкнул подопечного, прислоняя к столу, и душевно засосал. Не собираясь терять ни минуты такой искренности, Бог уселся на столешницу, сбив на пол какую-то канцелярию, крепко обнял мускулистое тело руками и ногами, подставляясь под горячие жадные поцелуи. — Хочешь меня, да? — хрипло прорычал Игорь, оглаживая подтянутые бедра и прижимая их сильнее к своим бокам. — Шмара подзаборная, — проворчал он, не дожидаясь ответа. — Ты что, сыворотки правды наелся? — усмехнулся Борис, подставляя шею. — Дразнишь меня, шалунишка? Секретарь Бога держалась на своем посту уже больше года и имела все перспективы остаться на нем и впредь, потому что реагировала на ебанинку в характере начальства рационально. Чай и кофе принести для переговоров было так же обыденно, как подать на подносе пистолет и лежащий рядом снаряженный магазин, а потом сразу вызвать команду уборки. Покупать подарки любовницам и любовникам, бронировать столики и номера — почти так же часто, как собирать устные коммерческие предложения от продавцов танков и боевых вертолетов. Поэтому девушка была вполне готова ко всему, заглядывая в кабинет, чтобы доложить о скором прибытии бригады медиков и спросить, не нужно ли что-то прямо сейчас. Воды, сигарет? Заметив, что начальство опять обжимается с мужиком, она сразу прибавила в список презервативы. Но Бог недовольно приоткрыл один глаз, повелительным взмахом прогнал ее и снова сосредоточился на ощущениях. Поза и прикосновения несколько напоминали насилие, по скромному мнению секретаря, но она только вышла. Все, что происходит в кабинете главы семьи — там и остаётся. Врачи приехали в рекордные сроки. С ними поднялись двое из охраны, и секретарь сразу всех предупредила, чтобы болтовни не по делу не было. Борис недовольно нахмурился, когда бригада вошла в кабинет, но все же вздохнул и отодрал от себя невменяемого Игоря. Только что он позволял себя тискать и щупать во всех местах, наслаждаясь, в кои-то веки, искренней похотью своего почти всегда неприступного телохранителя, но уже спустя пару секунд жёстко скрутил его, укладывая на пол, сковал арендованными у охраны наручниками. — Физически он, вроде, в порядке, ведёт себя только необычно, — как порядочный человек, Бог поделился симптомами с врачами и отошёл немного в сторонку. Игорь с пола смотрел на него. Смотрел жадным, темным от желания взглядом, и это совершенно не помогало успокоиться. Несмотря на облапывание и попытки высосать всю душу, он не лез под одежду, даже пару пуговиц не расстегнул. И Борис поджал губы, жалея об упущенной возможности. Сейчас он был бы ненасытным и неутомимым жеребцом, бери тепленького и седлай, но мешала неадекватность поведения. Это смахивало на изнасилование, а такого Бог не выносил категорически. Нет, конечно, абсолютное большинство случаев близости между ними было при участии алкоголя в крови Игоря, но доз чисто символических, расслабляющих и придающих храбрости. Ещё раз вздохнув, Борис позвонил Гневу, описал ситуацию. Тем хуже она воспринималась через призму недавнего нападения на одну из партнёрш главы семьи. Предвиделось вмешательство в его распорядок дня и усиление охраны. Но нужно было выяснить, что произошло и почему Игорь в таком состоянии — при всем его отвращении к наркотикам и наркоманам, в частности. — Мы его забираем, — вынес вердикт врач после осмотра и пары уколов, — прокапаем, подберём антидот, если получится. — Ты, — кивнув в сторону одного из охранников, Бог немного ослабил галстук, — едешь с ним, разберись с палатой, — мужчина в черном костюме покорно наклонил голову, — Даша, отмени мне все на сегодня и завтра, я буду занят, и машину давай. Он знал, что весь Пантеон будет ворчать — напрягаться ради телохранителя не хотелось никому. Но Гнев должен помнить, что ему едва не на коленях пришлось умолять Бога провести хоть какой-нибудь отбор охраны и выбрать того, кого он согласится подпустить к себе на расстояние выстрела из травмата. За пять лет в роли Смерти и параллельной борьбы со всей кровной родней за возможность убить отца Борис совсем разучился доверять кому-то, а Игоря от себя не отпускал ни на шаг, даже спал в его присутствии, что можно было считать за особое расположение. Спорить со вспыльчивым и скорым на расправу главой семьи по поводу необходимости спасения жизни какого-то там телохранителя никто бы не решился. Подтверждением понимания начальником службы охраны всей серьезности ситуации послужило разрешение применять любые методы, лишь бы повысить эффективность. Поэтому, когда Бог приехал в указанное место, у официантки, обслуживавшей вчера вечером столик Игоря, уже было немного подправлено хорошенькое личико. — Ну? — с долей брезгливости переступая через осколки посуды и ошмётки еды, Бог вежливо переступил и через ноги бессознательного бойфренда. — Рассказывай, красотуля, пока у тебя ещё есть шанс ей остаться. Она всхлипнула, утерла кровоточащий уголок губ — и Борис вдруг отстраненно подумал, что она могла бы понравиться Игорю. Натуралу с классическими вкусами. Его собственному хмурому и охуенному мужику. Правда, часть про собственность лучше было никогда в разговоре с ним не упоминать, он сразу начинал ругаться и пытаться уволиться, прикасаться неделями не позволял. — Мне дали пакет, сказали высыпать в бокал человеку с фотографии, — дрожащим и неприятно высоким голосом начала официантка. Богу услужливо показали немного мятую распечатку. На ней глава семьи и его телохранитель стояли плечом к плечу, на равных, были одеты в похожие дорогие костюмы, так сразу и не отличить, кто кого охраняет, — он пришел один, без охраны, ну я и подсыпала. — Да уж, похоже, не будет он у меня больше без охраны ходить, — вздохнул Борис, лениво осматривая интерьер, — что за порошочек был? — девушка неуверенно пожала плечами. — Ну, тогда ты умрешь, если он умрет от передоза, договорились? Ответ он слушать не стал, молча ушел, потому что того, кто подбил официантку на это маленькое грязное дельце, уже вычислили и активно искали. В свое время, будучи еще Смертью, он тщательно поработал над созданием сети информаторов и на новом посту тоже частенько ей пользовался. Разве что голуби не доносили ему, так что любые поиски были только вопросом времени. Найденного отравителя сразу отвезли за город, потому что жить ему, в любом случае, оставалось недолго. Допрашивать Бог собирался лично, что сулило пленнику еще и адские муки перед кончиной. Профессиональные навыки Смерти не ограничивались только выслеживанием и уничтожением цели, все дознание и просто пытки провинившихся тоже были на нем. И Борис славился как едва ли не лучший Смерть за все время существования семьи. Его преемник тоже приехал — понаблюдать за мэтром и, возможно, перенять что-нибудь полезное. Наемник знал, на что подписывался, так что надеялся просто дождаться смерти. И получить ее поскорее, а не после долгих мучений. Но он точно не ожидал, что в полутемный подвал, имеющий все необходимые черты пыточной, войдет сама цель — бодрая, свежая, с баночкой энергетика и сигаретой в одной руке и толстым бутербродом в другой. Как кто-либо мог есть в помещении, насквозь провонявшем старой кровью, и с залитым ею же полом — вопрос серьезный, касающийся уже профессиональной деформации и укоренившихся привычек. — Паша, ты? — картинно приподнял брови Борис, плюхнулся обтянутым дорогими брюками задом на замызганную колченогую табуретку. — Паша Бизон, вот так встреча! Какими судьбами? — А то сам не знаешь, — проворчал пленный, нервно поджимая губы. Попасть лично в руки цели было худшим вариантом — в бытность наемником этот улыбчивый высокий красавчик не только всех очаровывал, но и пугал до усрачки своими вспышками. А в дознавании ему во всем корпусе равных не было, он после себя такое месиво из человеческой плоти оставлял, что мутило даже бывалых. И его появление даже не сильно удивляло — везучесть на уровне божества всегда была с ним, Борис и не из такого дерьма выбирался без значительных усилий, а потому всегда пер напролом, не боясь смерти нисколько. Может, и к ядам устойчивость какую имел, кто его знал. — Да, обстоятельства малоприятные, — куснув бутерброд, Бог закинул ногу на ногу и расслабленно наклонил голову к плечу, — ты почто нашего кэпа любимого решил в могилу свести? — Кэпа? — изумился Бизон. — А, эта курица перепутала, да? — Хочешь сделать хорошо — сделай сам, — покивал с самым серьезным видом Борис, — ну понятно, что целью был я, допустим. И каков был план? Что за порошок? Наемник заметно колебался. Даже если эффекта на саму цель оказано не было, то ему все равно не жить. А смерти или даже просто инсульта капитану, вытаскивавшему свое отделение из самых жестких передряг, он не желал. Может, за сотрудничество хотя бы убьют быстро? — Это новый наркотик и афродизиак, — вздохнул Бизон, опуская взгляд на руки бывшего сослуживца. Эти длинные и обманчиво тонкие пальцы одинаково хорошо управлялись как с членом и сосками, так и с ножом и пистолетом. И почему в голову именно это лезло перед лицом Бога, не оставившего замашки Смерти? — если превысить дозу, в течение получаса будет инсульт. — Ну, он, конечно, утром приполз на рогах, но явно не с инсультом, — усмехнулся Борис, поднес было снова бутерброд ко рту, но расфыркался и заулыбался, — погоди, ты меня хотел афродизиаком травануть? Меня? Это, типа, ирония у тебя такая? Казарменная шлюха, подстилка, общак — как только любвеобильного и не слишком переборчивого парня наемники не называли. Он почти никому не отказывал, только устанавливал свои правила, ну и с женщинами регулярно по подсобкам ныкался. Лишь один капитан ему не сдавался, а потому был объектом повышенного внимания и усиленного подкатывания. — У нанимателя, — буркнул Паша, опуская голову, чтобы не смотреть, как бывшая цель гомерически хохочет. — А кто это, кстати? — вдруг ровно поинтересовался Борис, мгновенно перестав смеяться. Это тоже в нем всегда напрягало людей — он менял эмоции так быстро, будто ни одну из них не испытывал по-настоящему. Буквально по щелчку пальцев мог натурально разрыдаться, даже делал это на спор, мог закатиться в диком хохоте на ровном месте. Иногда и посреди ночи в казарме, за что получал пиздюлей подушкой. — Аноним, — Бизон втянул голову в плечи, понимая, что это и есть главный вопрос вечера. Наниматель был мутным типом. Специально вышел на того, кто знал Бориса, не скрывал, что большой и медной жопой накроется все, но платил столько, что наемник не мог не согласиться. Деньги уже были переведены на счета его семьи — а ему оставалось только молиться, что в его незнание поверят. — Ладно, хрен с тобой, — неожиданно мирно сказал Бог, встал, отряхнул крошки с темных брюк, — Смерть, иди сюда, — парень послушно подошел, склоняя голову, — истязай его трое суток, начиная с этого момента, давай передышку на полчаса каждые шесть часов, потом убей обескровливанием, — пленник вздрогнул, поджал губы, — если скажет, кто наниматель, в чем я сомневаюсь, убей сразу и безболезненно, — развернувшись, он двинулся к выходу и бросил через плечо: — я передам кэпу привет от тебя. Тяжелая металлическая дверь с лязгом захлопнулась, оставляя наемника с четырьмя профессиональными мучителями, которые вполне могли эти трое суток поддерживать заданный Богом темп, работая посменно. Разобравшись с накопившимися за день неотложными делами, Борис приехал в больницу. Было восемь вечера. За этот безумно долгий день он успел измучиться от дискомфорта, потому что рядом не было идеально знающего его телохранителя. Сигарету по жесту никто не подавал, нужные адреса по кодовым словам не распознавал, даже кофе купили не тот, что надо. Да, Бог пьет либо американо, либо карамельный латте на кокосовом молоке, могли бы и знать это уже, в конце концов! — Ну что ты, свет очей моих? — без стука распахнув дверь в палату, он заставил дремлющего капитана в отставке подскочить, уселся на стул и благообразно сложил руки на коленях. Игорь предпочел не отвечать, потому что и так все ясно. Подтянулся немного повыше, устроился полусидя и потер лоб, надеясь, что так неприятное гудение в голове пройдет. А потом обратил внимание на хозяина. Вернее, на некоторые детали его внешности. Вся левая сторона его шеи была в засосах. Розовых, красных, багрово-фиолетовых, от мочки уха и вниз, под воротник рубашки. И в контрасте с белой тканью на светлой коже эти следы были еще более заметны. А ведь он бдит, чтобы на его теле не оставалось следов секса, всегда к этому внимателен, пресек бы еще на первом. — Ага, ты постарался, — широко улыбнулся Борис, ослабил немного галстук, расстегнул верхнюю пуговицу, показывая любовный космос во всей красе. Игорь ничего не помнил с того момента, как перешел с пива на виски прошлым вечером. Но ему сказали, что он находился под воздействием наркотика с афродизиаком, так что... Так что болезненные ощущения в паху были объяснимы. Но это что такое? Вместо милой дамочки под наркотой он трахал его? Нанимателя? Еще и, похоже, делал то, что ему не нравится. Не факт, что этого блядуна вообще можно изнасиловать, вопрос еще, кто первым возбудится, но все же... — Я не... Я тебя... Ну... — не зная, как спросить прямо, телохранитель смущенно кашлянул в кулак. — Утром ты приперся ко мне в офис в полном неадеквате, засосал меня хорошенько, ну а потом тебя "скорая" забрала, — сразу поведал главное Бог, чтобы не тянуть резину, — ты мне вот что скажи, — он встал, вальяжно подошел и абсолютно спокойно, будто так и надо, уселся верхом на бедра пациенту, — где ты всю ночь шлялся, м? В этом вопросе была опасная нотка ревности. Несмотря на собственный разгульный образ жизни, к вопросу верности своего телохранителя Бог относился серьезно. Даже чересчур. Жадничал, ревновал и бесился, доходя до крайностей. Например, один из пунктов контракта прямо гласил, что, если Игорь трахнет кого-то, кто не Борис, то ему предстоит неустойка в виде пяти лет работы без оплаты. — Не помню вообще ничего, — прямо сказал тот, кто находился восемь часов без присмотра в состоянии наркотического опьянения. Впрочем, Борис был настроен более-менее благодушно. Хотя бы потому, что утром он получил потрясающее искреннее признание в том, что и так они оба знали, но всегда умалчивали. — Я тебя прощаю, — усмехнулся он, наклоняясь и интимно понижая голос до шепота, — но только если ты компенсируешь мне то, что утром возбудил и сбежал. Ну, как "сбежал"... На "скорой" увезли — но детали это дело уже десятое, кого они волнуют.

***

В один из вечеров новенький вел себя странно. Вернее, даже более странно, чем обычно. Как он со своими перепадами настроения прошел психологическое обследование — явно хорошо проплаченный секрет, но капитан не вдавался в эти мелочи. Парень был способный, стрелял отлично буквально из всего, дрался как черт. В спарринге с ним было интересно. Несмотря на хорошую технику, его стиль был очень... Свободным. Как у того, кто учился драться на улице, и только потом на ринге отшлифовал свои навыки. В общем, всем он устраивал главу отделения — до определенного момента. Игорь привык спать в тишине, а потому беспрестанные шорохи с койки новенького его бесили. Время перевалило за полночь, утром предстояло много дел, а этот пацан никак не мог улечься. Остальным было все равно, они дрыхли, а вот капитан так не мог. — Да спи ты уже! — злобно прошипел он, надеясь, что вставать не придется. Шорохи на пару мгновений стихли, а потом возобновились более интенсивно — новенький встал и ушел куда-то в сторону душевой. Привычно проследив взглядом, как наседка со стажем, Игорь в короткой вспышке света успел заметить, что ночной беспокойник буквально зеленого цвета, да еще и шатается. Это не дело. Вздохнув, капитан практически бесшумно спрыгнул со своего верхнего яруса и последовал за ним. Борис умывался, низко склонившись над раковиной. Его руки крупно тряслись, сам он будто едва стоял. И нет, ему не было плохо, для этого просто не было причин. Это была чертова ломка! Которая неплохо объясняла и странности, и неспокойный сон, и много чего еще. — Тебя ломает? — прямо спросил Игорь, уже придумывая, какими именно способами будет объяснять малолетнему придурку, что в его отделении нариков не было и не будет. Новенький перевел на него в зеркале совершенно больной взгляд. Не вздрогнул, хоть и не видел, что к нему подходят со спины, хотя до этого показывал хорошую реакцию. — Это психосоматика, все нормально, — сипло ответил Борис, тяжело опираясь на край раковины и утирая подбородок предплечьем. — Что ты принимаешь? — Игорь развернул его к себе и встряхнул, чтобы осознал серьезность ситуации. — Члены, кэп, — широко и развязно улыбнулся парень, сверкая влажными глазами со зрачками по пять копеек, — не подсобишь? С отвращением отпихнув блядовитого идиота, капитан проклял свои благородные порывы и вернулся в койку. Утром он досконально перетряхнул все вещи новенького, буквально от и до осмотрел койку, сумку, одежду, но нашел только одежду, электронную книгу и внушительный запас презервативов и смазки. Досталось и отделению, но все в один голос твердили, что ни разу не замечали ни самого приема наркотиков, ни видимого кайфа. Абсолютно спокойный виновник торжества наблюдал с милой улыбкой и не влезал, не протестовал. Он же знал, что его наркотик всегда рядом, куда бы он ни отправился.