Keep The Streets Empty For Me

Джейс вовсе не был похож на человека, любящего портить жизнь другим, а потому его буквально раздавило, когда ни с того ни с сего Моргенштерн взял и разрушил его собственную как карточный домик. Жестоко. И пафосно. По прошествии времени Вейланд мог сравнивать случившееся разве что с песочницей, где он был тихим ребенком, в сторонке играющим со своими игрушками, а Валентин – тем самым, кто всегда приходит чуть позже других и предпочитает своим игрушкам чужие. Не то чтобы тот всерьез откинул в сторону собственную жизнь, вовсю занявшись мирком Джейса, но и просто повертев в руках уже нарушил всю целостность внутреннего устройства, не говоря о душевном спокойствии. «Все зависит от точки зрения» - слова прочно засели в голове, напоминая о себе и ночью, и днем, и даже во сне. Как итог, Джейс днями напролет пялился на кольцо, все же перевернутое обратно на «W», украдкой поглядывал на Клэри, теперь почти что прописавшуюся в Институте, а потом ловил себя на мысли о жизни, запутанной похуже морского узла. И, к собственному сожалению, отдавал себе отчет, что он далеко не самый искусный умелец развязывать путы. Дело было не столько в девушке, полюбившейся ему почти с первого взгляда и впоследствии вроде как оказавшейся сестрой, а в той самой точке зрения, но уже не Валентина, а его, принадлежавшей самому Джейсу. Она развивалась по мере взросления, с каждым годом занимая все более твердые позиции. И когда становление ее подошло к концу, представляла целую систему взглядов на окружающие вещи. Джейс знал, кто он, и придерживался некоторых правил, из числа простых истин вроде «не люби, иначе погубишь» и «будь всегда начеку и при оружии, как учил отец». Теперь же Вейланд не мог с точностью определить, что в его жизни было правдой, а что всего лишь игрой с разумом посредством магии, а потому и сказать кто он, со стопроцентной уверенностью не мог. Теряющийся в догадках и разрывающийся между моралью и влюбленностью, он был потерян, сломлен и глубоко ранен, не имея понятия, как справиться со всем тем, что в одночасье свалилось на его плечи. Днем он делал вид, что все в порядке: он придерживается мнения о наглом вранье Моргенштерна и вовсе не парится на счет случившегося. А ночью запирался в комнате и занимался чистейшей воды самоистязанием, выжигая на руках руны, логично полагая, что раз уж есть руна уборки, то есть и способная исцелить от любой боли, будь та физической или не очень. Однако вся эта игра имела парочку недостатков. Как бы хорошо Джейс не изображал из себя равнодушного к «брехне» Валентина, дистанция между ним и Клэри говорила лучше любых других заверений. А руки в конечном итоге были настолько искалечены всеми этими мазохистскими увлечениями, что по окончанию второй недели на них не осталось ни одного участка здоровой кожи и они по-настоящему адово болели, почти что в буквальном смысле полыхая пламенем. Так что, когда до него, сидящего на полу в чужой комнате, дошло, что именно он собирался сделать, было уже как-то не до совести. Джейс вовсе не был идиотом, и уж тем более его нельзя было назвать не наблюдательным. Поэтому о чувствах, испытываемых к нему Алеком, знал давно, нисколько их не чураясь и принимая. Эгоистично, но факт – порой Вейланд воспринимал чувства друга как запасной вариант. На тот случай, если больше не останется ничего другого. Если больше не к кому станет прийти. Поэтому, несмотря на всю ненависть и презрение к себе в эти минуты, Джейс прижимался плечом к плечу Алека, признавая, какие именно мысли привели его сюда. Найти утешение – было самой пристойной целью, и, как не прискорбно, чуть ли не последней в списке первостепенных желаний. Оба понимали ситуацию совершенно не двусмысленно, буквально натыкаясь на мысли друг друга, и от этого в воздухе витало напряжение, не собирающееся так просто сходить на нет. - Все образуется, - через неопределенный промежуток тишины вдруг произнес Алек. Джейс хмыкнул, будто говоря «да конечно». Не существовало в мире средств, способных изменить реальность и сотворить ее идеальной для всех. Если бы было так просто, счастье попросту задушило мир в своих теплых объятиях. - Знаешь… - начали они вместе. И снова эта неприятная, гнетущая тишина, образовывающаяся черной дырой где-то над их головами. - Говори первым, - помявшись, неловко произнес Вейланд. На самом деле, Лайтвуд так долго ждал подобного момента. Фантазия не раз услужливо подгоняла красочные картинки с ночными появлениями Джейса в его комнате. От некоторых из них он даже просыпался, обливаясь седьмым потом и заходясь в тяжелом сбивчивом дыхании. И тем труднее ему сейчас было. - Магнус. Он предложил мне встречаться, - сомневаясь в реакции друга, почти шепотом сообщил Алек. И вообще-то, по всем правилам дружбы, Джейс должен был хотя бы попытаться обрадоваться, но у него не вышло. - Ты согласился? Лайтвуд кивнул, неуверенно добавляя: - Ну, он спас мне жизнь, и кажется неплохим… магом. У Вейланда не нашлось слов. Последний оплот стабильности махнул ему ручкой и ушел к колдуну, оставляя барахтаться на волнах жизни в гордом одиночестве. А ведь Джейс так надеялся подбиться шлюпкой к его берегам, пусть это и было бы нечестно по отношению к другу. Приходить к любящему человеку только лишь для починки собственного сердца – подло. Потому что взамен нельзя дать ничего, кроме боли. Так что, пожалуй, решение Алека встречаться с Бейном было в своем роде наказанием Вейланда за то, что он хотя бы на краткий миг позволил себе подумать спастись за счет друга, при этом не заботясь о нем самом… Видимо, когда-то все же приходится начинать расплачиваться за свои поступки. *** На следующее утро Джейс проснулся от громких голосов, доносящихся откуда-то издалека и потому немного приглушенных. За окном вовсю светило солнце. Большая стрелка часов давным-давно перевалила за полдень. Он не помнил, как перебрался на кровать, и уж тем более как заснул. Голова и вовсе грозилась расколоться надвое. А во рту было сухо, все равно что в пустыне. По всем признакам – похмельный синдром, вот только до выпивки вчера вечером так и не дошло. Хотя, уверенным Вейланд все же не был. Алека поблизости не наблюдалось, из чего можно было сделать вывод, что один из громких голосов наверняка принадлежал другу. Под вопросом оставалось лишь то, почему тогда сам Джейс все еще лежал в кровати, а не был ни свет ни заря разбужен Лайтвудом и отправлен… «Что они там, кстати, так громко обсуждают?» - пришла в голову здравая мысль, побудившая парня подняться с постели, наспех одеться и принять таблетки от головы, а затем спешно вылететь в коридор, отправляясь прямо на звуки. - Нам что теперь поить его кровью и ждать, пока он не захочет поужинать нами?! – послышался полный возмущения голос Алека из холла рядом с парадным входом. - Но он мертвяк всего наполовину, - препиралась с братом Изабель. - Я думаю, нам стоит повременить с… - кажется, подал голос Ходж, но его мнением после недавнего тотального предательства особо не интересовались. Джейс успел подумать, что из всех не слышал только «сестру», но, как говорится, вспомнишь лучик – вот и солнце. - Только через мой труп я позволю вам сделать хоть что-нибудь с Саймоном. «Чего?» - тут же вскинулось сознание Вейланда. Что же такого успел натворить этот примитивный, если Алек вовсю требовал его смерти, Изабель настаивала на помиловании, а Клэри готова была отходить в мир иной? Однако не успел парень спуститься по лестнице и открыть рот, как горло его тут же сковала чужая холодная ладонь. Принадлежавшая Льюису. Появившемуся, на минуточку, словно из ниоткуда. - Какого… - сипло прохрипел Джейс, неверяще таращась на Саймона и одновременно с этим пытаясь вывернуться из захвата. Судя по вполне себе заметным изменениям во внешности и приобретению способностей, никак не соответствующих статусу обычного смертного, Льюис был уже далеко не тем Льюисом. И тут Вейланд понял, что, кажется, мир окончательно сошел с ума.