***
Тэхен сидит на диване в гостиной, пытаясь, кажется, разорвать края пледа, лежащего рядом. Кусая безжалостно алые губы, Тэхен нервно поглядывает на дверь спальни Чонгука, где лежит его наказание. Больной и беспомощный, все такой же убийственный и ни капли он, сука, не беспомощный. Этот человек, сила в котором поможет даже со сломанными костями на ноги встать, ни за что не позволит себя уничтожить. Его не убить, от него не избавится. Он как жуткая лихорадка, от которой жар в теле поднимается до критических показателей. От которой перед глазами иллюзия, пугающая своей жесткой сладкой грешностью. И Тэхен тоже, кажется, заболел. И что ему с ним делать? Как ухаживать за человеком, от которого мурашки по коже? Тэхен считает это безумием, ведь помнит, как заканчиваются их встречи. И их общение на нормальных условиях невозможно. Так как ему, в таком случае, как-то с ним контактировать? Тэхен уже несколько часов сидит на диване, потирает лицо ладонями, постоянно трогает пальцами свои губы, самому себе напоминая о прошлых событиях. Почему он появился в его жизни? Зачем травит ее своим присутствием и отсутствием? Тэхен уже не выдерживает этого сильнейшего давления. Но с Юнги только так. Он заставляет страдать, он не жалеет, смотрит в глаза, словно говоря, что Тэхен сам эту боль выбрал, он ею упиваться должен. Но время идет, а человеческое в Тэхене царапает ему стенки сосудов, взывая к действиям. Нужно бы проверить, как там Юнги. Тэ медленно, как-то нервно оборачивается к двери спальни. У него глаза огромные, полны непонимания. Ведь, мать вашу, Юнги чуть не умер. Чимин не вдавался в подробности, но рассказал, что Юнги в кровь ввели ядовитое вещество, из-за чего он чуть не умер в ужасных муках. И почему же у Тэхена пальцы судорожно сжимают края пледа, когда он об этом думает? Но этот негодяй выел из Тэхена все нервы. Этот человек приносит ему одну боль, даже тогда, когда, казалось бы, разговор идет не так уж плохо. Юнги постоянно скрыто пытается задеть его, найти в нем пороки и уличить во лжи. Тэхен просто хочет… общаться. Почему нельзя просто общаться?! Почему нельзя просто иметь связь друг с другом, которая не будет разрезать ему вены острыми нитями? Сейчас в Тэхене бушует яркая злость с жесточайшей неуверенностью в своих поступках. Потому что с одной стороны он не уверен, правильно ли сделает, снова выйдя на контакт с этим чудовищем, а с другой альфа не уверен в том, что сейчас он поступает по-человечески. Нельзя ставить свои обиды выше человеческой жизни. Вот только забыл ли бы Юнги Тэхену его нападения, будь последний в беде? Тут Тэхен абсолютно не уверен. Альфе кажется, у него скоро сердце лопнет. Он просто разрывается от противоречивых желаний и мыслей, от злости и ощущения того, что он сейчас ведет себя по-скотски. Намотав в гостиной километры, Тэхен все же вскидывает на дверь спальни нервозный взгляд. Зарывается пальцами в челку, зачесывает назад, немного оттягивает, тяжело набирая воздух в легкие. Все же человеческое в нем победило. Возможно, потому что Тэхен действительно добрый искренний человек, а может, потому что он просто захотел, чтобы его обида проиграла тому чувству, которое заставит его зайти в эту комнату. Только вот… как? Он же не был там и помещение это вызывает у него панический приступ. Шагая очень медленно, и с бешено бьющимся сердцем, Тэхен доходит до двери. Юнги наверняка плохо. И сейчас он не будет пытаться задеть его. Хотя Тэхен сильно в этом сомневается. Он знает, что, даже умирая, Юнги будет резать больными словами по коже. Постучаться в двери у Тэхена заняло несколько минут. Но он, собравшись, со злостью на Юнги и себя за, как он сам считает, малодушие, стучится в дверь. С замиранием сердца ждет ответ, но его не следует. Тэхен стучит вновь, но в ответ снова тишина. Страх и беспокойство нитями заползают в Тэхена, заставляя ощутить что-то катастрофически пугающее. Пока он тут боролся сам с собой, с Юнги что-то случилось? Тэхен берется за ручку двери. Какого хрена Чонгук оставил их одних? Почему оставил Юнги в комнате, куда Тэхен не может войти? Выругавшись, Тэхен делает огромное усилие, и нажимает на ручку. Юнги лежит на кровати, укрытый легким покрывалом. Тэхен приоткрыл дверь совсем немного, вглядываясь в лежащую фигуру. Все страхи и злость вдруг ушли на второй план, а сам Тэ обхватил край двери пальцами. Почему он так безоружно смотрит на этого человека? Почему вся злость на него ломается в Тэхене только от одного взгляда на Юнги? — Юнги, — это выговорить у него получилось с величайшим трудом, — все в порядке? В ответ молчание. Юнги даже не пошевелился. Тэхена это действительно пугало. Он тяжело сглотнул, но понимал, что войти не сможет. Просто не сможет. — Юнги, — уже громче и увереннее, — ты спишь? Нервы уже просто доводили его до края. Он отошел от двери, так и не отпуская ее. Сжимая кулаки до того, что мог пронзить ногтями кожу, Тэхен, снова ругаясь и осознавая, какой он идиот, если из-за Юнги так себя мучает, уже распахивает дверь, желая переступить этот порог, но из глубины комнаты доносится тихий хриплый голос. Как всегда, с долей насмешки. — Успокойся, сопляк. Я не сдох. Тэхену казалось, что его сердце сейчас выпрыгнет изо рта наружу. Он сжимал ручку двери и огромными глазами уставился на так и не пошевелившуюся фигуру Юнги. Почему все внутри заныло от его голоса? Словно это было так необходимо, но так болезненно. — Тебе помочь? Тэхен только по одному голосу понял, как же слаб Юнги сейчас. Он никогда этого не покажет, но звучит альфа очень измотанным. И это словно стирает любые планы по самосохранению. Какое-то время Юнги молчал, а потом все же ответил. Тэхен жадно ловил его голос, и это его, в самом деле, пугало. Он ведь так хотел уберечь себя от этого человека, а сейчас его голос в себя с удовольствием, смешанным с болью, поглощает. — А как ты можешь мне помочь? Юнги, наконец, зашевелился, пытаясь сесть. Делал он это тяжело. Казалось, вот-вот, и от движений он просто рассыплется. Тэхен, наконец, увидел его лицо. Очень бледное лицо. И глаза, черные как сам мрак, рассекающие плоть. Но Юнги усмехнулся, и сделал это по-доброму. — Чимин рассказал тебе, как я там всех слюнями испачкал? Тэхен молча, глядя на него как кролик, змеей привлеченный, в согласие закивал. — Отлично, — снова усмехнувшись, отвернул голову Юнги. Даже сидеть ему было трудно. Но он сидел. Чтобы видеть его лицо. Тэхен, встретившись с его взглядом тут же растерялся. Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза. Тэхен постоянно его опускал, но сразу же возвращался к глазам напротив. Он держался за дверь, как за спасительный круг, и касания его были чересчур осторожными. — Я не могу войти, — открыто признался Тэхен, не проявляя никакой злости. Сердце почему-то сходило с ума. — Я помню, — теплота в этом голосе заставила Тэхена замереть и медленно поднять взгляд на альфу. Хотелось что-то сказать, но немо открывающийся рот не издал ни звука. Юнги смотрел пристально. Юнги хотел смотреть. Тэхен это знал. — Ты чуть не умер, — Тэхен ощущал бурю, что разрослась в нем, и жутко злился на себя за то, что терял перед Юнги свою злость. — Я помню, — снова в той же манере ответил Юнги. Что, снова уловка? Трюк? Тэхен больше на псевдо-хорошее отношение не поведется. — Зачем ты полез к этим людям? Я ведь предупреждал тебя, — он пытался сохранить в голосе нотки осуждения. — Я не там работаю, чтобы боятся опасных обстоятельств. Я на это и пошел, — приподнимает уголок губ Юнги. Тэхен кивнул. Перебирал пальцами на краешке двери, стараясь смотреть хоть куда, но только не на Юнги. — Жизнь дороже, — это вышло даже как-то непосредственно. Эти большие глаза, смотрящие так искреннее – от них ничто не спасет. — Моя жизнь? Кому это? — Приподнял брови Юнги. Ни капли не пытался вызывать подобными словами какую-то жалость. Просто знал, что никому не всрался, потому слова Тэхена в его глазах казались абсурдными. А еще он преследовал цель, и успешно ее настиг, когда Тэхен ответил: — Всем, — Тэхен сказал это так просто, будто действительно в это верил. Юнги выдал смешок, покачав головой. — И тебе? — Вкрадчиво, но прямо спросил Юнги, повернув к нему слегка наклоненную голову. Да. В точку. Тэхен потерялся, за это на Юнги и разозлился. Он заставляет альфу постоянно рдеть, теряться, терять контроль. Все нутро Тэхена реагирует на Юнги. И на этот его псевдо, не иначе, тон. Тэхен бесспорно выдавая свое отношение к Юнги, которое где-то внутри прячется трепетной лаской, закусывает губу, снова опуская взгляд. Кажется, это пошатнуло в Юнги все его глыбы льда. — Подойди, — вдруг выдал Юнги. Это было порывом, таким же неудержимым, как и то чувство, которое вызвало в нем такое смятение Тэхена. Тэ определенно к нему что-то чувствует. Потому даже вся его язвительность сейчас решила не ранить альфу, а протянуть к нему свои тернистые руки для теплых объятий. И это сильно испугало Тэхена. Потому что сердце бешено застучало, а он сам захотел повестись на эти слова. — Иди ко мне, Тэхен, — разбивает вдребезги, уничтожает любые крепости, против него выстроенные. Много ли нужно было? Просто всей душой к нему воззвать, теплый кров своими объятиями предоставить. Тэхен в изумлении от того, что он действительно еще и сомневается, а не обрубает возможность повестить на зов Юнги на корню. И Юнги так смотрит… Тэхен понимает, что опираться у него нет и шанса. И он даже не хочет! От этого паника накатывает. У Юнги в глазах искренность. Возможно, он слишком по нему соскучился. Возможно, он поменял к нему отношение. Даже если Тэхен зло, то пускай он будет его маленьким злом. Юнги защищает закон, но он готов послать его к чертям, если представитель зла смотрит на него такими большими невинными глазами. — Прости, — за что он извиняется? — Я не могу, — а Юнги прямо сел поудобнее, видя, как Тэхен даже шаг вперед сделать хотел. Юнги видит, на какой грани находится альфа, потому делает то, что в его положении почти невозможно. Юнги, скалясь от боли во всем теле, встает с кровати. Тяжесть мешает ему двигаться, даже дышать и видеть, но альфа идет к своей цели, а Тэхен чувствует панику и хочет, словно напуганная животинка сбежать. И он, потоптавшись на месте, пытаясь как-то Юнги остановить, но понимая, что эту машину ничто не остановит, сбегает. Но не тут-то было, Тэхен. Юнги каким-то чудом спотыкается о свою же ногу. Потому Тэхен слышит, как на пол валится тело. Тэ так сильно вздрагивает, сразу же бросаясь обратно к двери. И да, Юнги, черт его дери, упал. Прижимая пальцы к переносице, он начинает тихо посмеиваться. Тэхен смотрит на него виновато, взволнованно, желая хотя бы подойти, помочь. Он тоже прикрывает глаза, пытаясь успокоится. Нужно всего лишь войти в эту комнату. Разве он слабак? Нет. Сердце храброе, потому толкает на действия. Тэхен глаза ладонью прикрывает, не позволяет и капле света сквозь пальцы попасть. Делает шаг, второй, действует осторожно. И понимает, что не может. Ему страшно. Он не трус, но ему страшно. Приоткрыв губы, он громко дышал, двигаясь вперед все более медленно. И вернутся уже не просто, ведь открыть глаза не представляется возможным. Страх. Он поглотил его, и не позволял двигаться дальше. Тэхен присел на корточки, уцепившись руками в свои волосы. Но паника не смогла окутать его, ведь внезапно Тэхена резко потянули на себя, прижимая к груди. Это тоже добавило волнения, но с каждой секундой, осознавая, кто рядом с ним, Тэхен пытался успокоиться. — Тише, — шептал Юнги, прижимая его к себе крепко, — сейчас будем ломать твои страхи, — Тэхен не успел осознать смысл сказанных слов, как Юнги отпускает его, прижимая к полу. — Открывай глаза, — не сердито, но с нажимом. Юнги прижимал его руки к полу, а все тело своим, потому Тэхен сбежать не мог. Да и вряд ли бы смог, учитывая, что в неизвестном помещении он и шага толком сделать не может. Зачем он вообще попытался сделать это? — Нет! — Мотал он головой, едва не срываясь, — отпусти меня. Но как только Тэхен ощутил, что альфа ослабил хватку, Тэхен тут же прижался к нему, весь дрожа от страха и боясь потерять того, кто может спрятать его. — Открой глаза, — прижав его к полу вновь, толкнув в грудь, Юнги потребовал снова. — Я не могу! — На грани срыва, — я боюсь! Юнги пару мгновений сверлит его взглядом, и прижимается к его губам своими. Сейчас это абсолютно противоположное тому, что происходило с ними в прошлый раз. Юнги целовал мягко, тягуче, слишком сладко. Тэхен вздрогнул, вмиг забыв о том, что он в непривычном для него помещении. Его страх переместился на другие обстоятельства. И все его существо сконцентрировалось на поцелуе. Его чувственная натура очень разволновалась, он весь замер, но уцепился за футболку на груди Юнги. Это безумие. Но оно так сладостно, заставляет теряться в моменте, ощущать себя живим. Внутри все воспламеняется яркими вспышками, что-то ликует от восторга, а юношеская, присущая характеру Тэхена смущенность превращает его в нежное и теплое нечто. Пальцы Юнги зарываются в его волосы, медленно перебирая их, а вторая рука иногда берется за подбородок альфы. Но мгновение это было нарушено тэхеновым здравым смыслом. Сжав ткань футболки на груди альфы, он попытался его оттолкнуть, но ничего не выходило. — Пусти, — попытался сказать, но Юнги затыкал его поцелуем. Тэхен перешел на то, что начал кусаться, бить Юнги в грудь кулаками, но альфа все равно не отступал и более того, даже сдачи не давал. Снова прижав руки альфы к полу, Юнги прошептал: — Открой глаза. Смотри только на меня. И снова поцеловал. Тэхен еще немного противился, а после попробовал. Попробовал в сильнейшем страхе открыть глаза. Он мало что видел вокруг. Только глаза Юнги, который продолжал ласково терзать его губы. Тэхен видел их, хитрых и уверенных. Он боялся, но кроме глаз почти ничего не видел, а потому не было так страшно. Это продолжалось довольно продолжительно, а после Юнги осторожно отстранился от губ, но не от лица. Обхватил его руками, глядя в глаза альфы и не позволяя осматриваться. — Тэхен, мы должны встать. Ты поможешь мне? Правда, ведь? — Уверенно и успокаивающее произнес альфа. Тэхен, разомлевший и напуганный, кивнул неуверенно в ответ. Юнги осторожно и медленно поднимается с пола, ощущая боль в теле. Тэхен уцепился руками за ткань его футболки на груди, прикрыв глаза. Но панику альфа сдерживал, пока рядом был Юнги. — Я тебя ненавижу, — прошептал Тэхен, который из-за Юнги постоянно должен проходить через страдания. Юнги же только повернул его к себе спиной, прижимая ею к своей груди. Проскользнул рукой по животу, второй обхватывая за подбородок и слегка поворачивая голову Тэхена к своему лицу. — Открой глаза, Тэ. — Мне страшно, — спокойно, но дрожащим голосом. Тэхен держался просто превосходно. — Я же рядом, — глубоким приятным голосом, опаляя шею горячим дыханием. Даже будучи физически слабым, он остается сильным, от альфы веет уверенностью. — Открой, — с легким нажимом потребовал Юнги, но его снова не послушались. Тэхен боялся, и это было очевидно. Тогда Юнги вплел пальцы в волосы Тэхена, осторожно потянув вниз, таким образом, голова младшего оказалась у него затылком на плече. Тэхен дрогнул, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Он тяжело и шумно сглотнул, и от того, что шея его сейчас была так хорошо видна, этот нервный маневр тоже был заметен для Юнги. Кадык плавно дернулся, а сам Юнги, зачесывая чужую челку назад и оставляя ладонь на чужом лбу, касается губами этого самого кадыка, который так манит к нему прикоснуться. Тэхен до треска ткани сжимает пальцами футболку на боку Юнги, зажмурившись еще сильнее. Все тело альфы напряглось, но когда этот негодяй начал спускаться поцелуями, почти неощутимыми, по шее вниз, Тэхен чувственно приоткрыл губы, словно желая словить хоть глоточек воздуха, что у него не получалось. Паника, и теперь уже точно не из-за фобии, накрывала его. Тэхен пытался дышать спокойнее, чтобы хоть немного вдохнуть воздуха. Но одно он понимал ясно, что в свою очередь ломало ему мозг – он не сбегает. И дело не только в фобии, хотя даже если бы он попытался вырваться, уйти все равно бы не смог, свалившись на пол и укрывая голову от опасности. Но то, что в какой-то степени он так бы не поступил, будь у него возможность, очень сильно настораживает альфу. А Юнги медленно, сладко и завораживающе оставляет теплые следы на мягкой коже, доходя до ключиц. Он действует осторожно, поскольку ощущает, как сильно напрягся Тэ, и что в любую секунду он может рвануть. — Открой глаза, — тихо просит Юнги, заманивает. — Нет, — кивает отрицательно головой Тэхен. Юнги какое-то время просто смотрит взглядом хищника на его живот, по которому проводит ладонью, а после медленно поднимает взгляд на шею альфы. — Тебе придется их открыть, малыш, — оскалился очаровательно Юнги, заставляя невидящего Тэхена напрячься. Юнги всегда действовал так. Жестоко и безжалостно. Потому схватил Тэ за ворот футболки, протащив его к кровати, на нее и швырнув. Страх в Тэхене забился с новой силой. Он тут же скрутился, обхватывая голову руками. — Что ты делаешь?! — Раздался до жути напуганный голос. — Помогаю тебе прозреть, — Юнги забрался сначала одним, а потом и вторым коленом на кровать, разворачивая Тэхена уже за его колени на спину. И разводя колени Тэхена, собственно тоже. Какое-либо доверие к этому альфе вмиг испарилось. Ему нельзя верить. Тэхен такой глупый. Каждый раз ведется. И от этого так горько, что аж плакать хочется. Но Тэхен всегда в себе боль держит. — Ты либо сейчас же откроешь глаза и сбежишь, — Юнги силой удерживает чужие колени разведенными, и пододвигается ближе, оказываясь между ними и вызывая у Тэхена испуг, от которого он буквально прикусывает ребро своей ладони, зажмуриваясь еще сильнее, — либо я сочту твой не уход за согласие и выебу из тебя все потроха, — очень резонно, особенно, когда подобное сказано таким тоном, что мурашки по коже бегут. Тэхен в истерике, правда, тихой. Он дергается, но Юнги его удерживает. Тэхену не удается отбиваться руками, поскольку ими он прикрывает голову, которая без укрытия в незнакомом помещении быть просто не может. И осознание своей беззащитности перед этим альфой сейчас его ломает. Он ощущает себя отвратительно. Ведь по сути, именно к этому альфе тянется, именно ему постоянно по своей наивности, а может из-за этого самого притяжения, доверяет. А ему нельзя верить. Юнги каждый раз жестоко это доказывает. — Не трогай меня, — Тэхен уже открыто паникует, когда Юнги берет его запястья, пытаясь отвести руки от лица альфы, — мне страшно без укрытия! — Уже на грани срыва и со злостью. Неужели Юнги этого не понимает? — Заставь меня тебя не трогать, — его голос был не злым, но давил, но рассекал кожу, внушал ужас. — Юнги, — вот и первые слезы, — пожалуйста, прекрати. Мне страшно, я не могу. — Правда, что ли? — Насмешливо приподнимает брови Юнги, — а я думаю, ты просто действительно не против. Ну, ничего, я тебе подыграю. Оставайся бедной жертвой, которая якобы боится и не хочет, а на самом деле все как раз таки наоборот, и ты боишься признаться только в этом. Мне не составит труда побыть ублюдком, — он схватился за ремень на джинсах альфы, и вот тогда Тэхен, все нутро которого просто завыло, а паника вместе со злостью просто всколыхнули его, раскрыл резко глаза, и глянув на Юнги, который уже настойчиво пытался стащить с него ремень, увидел, как альфа поднял к нему лицо. Словно проверял, смотрит он или нет. «Ну, открывай уже эти свои несчастные глаза!» — думал Юнги, искусно проворачивая свои манипуляции. Честно сказать, когда он стаскивал с него ремень, уже где-то внутри начал волноваться, что Тэхен так глаза и не откроет, а идти дальше он не планировал, хотя спокойно мог, если бы это помогло. Но он почувствовал облегчение и даже радость, когда увидел глаза Тэхена. Полные слез, ужаса, но открытые. В неизвестном для него помещении. Кажется, он настолько испугался того, что хочет сделать Юнги, что совсем позабыл о страхе перед своей фобией. И мать вашу, Юнги даже улыбнулся. Своей этой хитрой, но искренне довольной улыбкой. А Тэхен? А Тэхен с размаху заносит руку и бьет Юнги в лицо, да так, что того не хило так отшвыривает в бок. Тэхен поспешно сталкивает с себя альфу, спрыгивая с кровати, но спотыкаясь о свои же ноги. Еще одно падение в этой комнате. А Юнги не догоняет. Сидит на кровати и держит руку у кровоточащей губы. На Тэхена давили все эти стены, неизвестная обстановка, но осознание того, что он смог вырваться и нельзя терять шанса сбежать, ведь Юнги сейчас же может его поймать, помогает альфе, ощущая сильнейший адреналин, спешить подняться и смотрит он только на дверь. — Хорошенькая задница, — насмешливо бросает Юнги, видя, как поднимается альфа, буквально оказываясь перед ним задом. Тэхен сбегает. Юнги хмурится, прикасаясь к губе. Еще одна рана. Тэхен на нем скоро живого места не оставит. Хотя Юнги терзает его еще сильнее. Кивая самому себе на эту мысль, Юнги переводит взгляд на Тэхена, который уже скрылся в гостиной. Юнги все равно, он готов получать ранения от этого альфы. Только бы тот был рядом. — Как притихнет твой страх девственника, принеси мне воды, — громко и с насмешкой говорит Юнги. Наверняка Тэхен сейчас в жуткой панике, будет плакать и возможно у него будет приступ. Кивая самому себе на эти мысли, Юнги реагирует на это спокойно. Его подобные варианты ни капли не радуют, но зато так Тэхен научится заходить в спальню. Может ли Юнги сам выходить из спальни? Может, но это будет очень трудно. Он сильный, но после вот такой вот активности Юнги ощутил тошноту и головокружение. Прижавшись к спинке кровати, он откинул голову назад, к стене, прикрыв глаза. Все вокруг крутилось, и ему казалось, он сейчас вырвет все свои внутренности. — Тэ, — еле вышло выговорить это, ведь тошнота грозилась вылиться в последствия, — мне нужно попить воды. Юнги ожидал, что ему не ответят. Стало резко плохо. Настолько, что казалось, Юнги потеряет сознание. Он не думал, что его активность выльется в такие вот последствия. Альфа понимал, что после его манипуляций Тэхен будет в истерике, а еще будет больше его ненавидеть. Ненормальная усмешка появилась на его губах. Как же искусно он сам ломает любые возможности поладить с альфой. Юнги стало уже совсем не смешно, когда рана на животе начала ныть, и он действительно был близок к обмороку. И тогда, дыша тяжело, облизывая сухие бледные губы, он открыл глаза, тут же посчитав, что сошел с ума. Перед ним стоял Тэхен, который только что к нему подошел. В его руке был стакан с водой, которая немного подрагивала от нервозности Тэхена и скорее всего немного вырвавшейся наружу паники альфы. Юнги был в шоке. Он думал, Тэхен сейчас будет с приступом справляться, а если и сможет, точно к нему больше не подойдет. А он стоит перед ним, глаза большие, взволнованные, но он прячет свой страх внутри, держит себя в руках. То, что сейчас ощутил Юнги, люди называют прекрасным чувством. Тем самым, которое испытываешь от искреннего восхищение и восторженного, трепетного, жаждущего этого человека ощущения, которое заполняет каждую клеточку тела. — Что смотришь? Пей и подавись, — Тэхен ткнул ему зло стакан с водой в руки, но когда увидел, что альфа его проливает, не в состоянии даже удержать, тут же спохватился и сам напоил Юнги. Он сам дрожит, потому что только что благодаря этому ублюдку пережил жуткий стресс, а еще сейчас ему пришлось взять себя в руки и пойти к нему, в эту не такую уже незнакомую комнату. Тэхен сначала не хотел отреагировать на его просьбы, но все равно подошел к входу спальни, проверяя, не издевается ли он снова. Но Тэхен понял, что нет, видя, как тому становится плохо. Потому и взял себя в руки. Но одну мысль Тэхен понял — он может зайти в эту комнату. Удивительно, но да, он может. Юнги ему эту возможность открыл, страх тернистыми прутьями поглубже запихав, глотку в кровь разодрав. И к этому человеку его тянет. Он сошел с ума. Юнги отпивает воды, а Тэхен хмуро смотрит в его глаза. Откладывает стакан на тумбочку рядом, теперь уже зачесывая челку Юнги назад. — Жив? — Тэхен был зол, но волнение в его голосе было отчетливым. — Я кажись сейчас блевану, — усмехнулся альфа, позволяя себя трогать. Обычно он очень скуп к тактильному контакту, но не в случае с Тэхеном. Тут он прямо щедр. — Не надо, — хмурится Тэ, садясь перед ним на корточки. То, как плохо стало альфе явно видно, — нужно позвонить Чимину. — Не нужно, — облизывает губы Юнги. Его глаза закрываются, но он не позволяет им этого, желая видеть перед собой Тэхена, — просто чутка расшевелился, — усмехнулся Юнги. Даже сейчас он оставался невозмутимым. — А не надо было, — тут же не жалея выпаливает Тэхен, — надо было валятся на кровати и дышать через раз. У Юнги вырвался смешок. Злость этого мальчишки так прекрасна. — Не будь я в таком состоянии, точно бы продолжил, — врет Юнги. — Да, но сейчас ты дохляк, потому заткнись уже и лежи спокойно, — хмуро выдает Тэхен. Он сидит на полу перед альфой, обняв свои колени. Юнги внутри ликует. Он очень ослаб, но все равно ощущает что-то разрывающее его от того, что Тэхен после всего случившегося сидит сейчас рядом с ним и не уходит. Неужели он так много для Тэхена значит?.. Он его сторожил. Сидел рядом и с беспокойством наблюдал за альфой, чтобы тому не стало еще хуже. И ни один страх не был сильнее того, который Тэхен ощущал за Юнги.***
Чонгук вечером едет домой. Теперь у него в участке хакера нет, что усложняет работу. Мысли были заняты именно ею. Как выйти на тех людей, которые хотели убить Юнги? Как найти маньяка? Он не дает о себе знать. Затих? А еще Чимин. Он вроде в порядке после убийства. И это как бы радует Чонгука, ведь омега не должен себя за это винить, но обычно люди, ранее не убивавшие других людей, более болезненно относятся к подобному. Возможно, Чимин просто слишком сильной натуры. А еще их отношения… Они какие-то совсем неопределенные. По факту, они знают друг друга уже не мало. И бросались в пламя страсти, почти что не сгорая в нем. Но никогда черту не переходили. Чимин слишком свободен. Слишком своеволен. Его невозможно удержать. И такая сила Чонгуку нравится. Он не хочет лишать омегу свободы, но то, как Чимин легко уходит и иногда творит безумные вещи или те, которые Чонгуку совсем не нравятся, напрягает. Но как же он его любит. Чонгук понимает, что хочет его себе. Абсолютно полностью, всецело, что в случае с Чимином почти невозможно. Его мысли прервал звонок. Ему звонил Джин. Альфа поднял трубку. — Чонгук, еще одно убийство. Срочно дуй туда. У Чонгука внутри все аж всколыхнулось. — Где? — Позвонил человек из квартала, сказал, там кто-то за кем-то гнался, с ножом, кажется. Чонгук, если это наш маньяк, мы еще успеем его нагнать, — с надеждой сказал омега. У Чонгука сердце бешено забилось. Попался? — Адрес, — потребовал Чонгук, тут же ощущая яркий прилив сил. Чонгук полетел по пришедшему сообщением адресу. Наряд тоже отправился туда. Чонгук летел туда на всех скоростях, нарушая любые правила дорожного движения. Если это их маньяк, если он попался… Чонгук просто молится, чтобы это было так. Приехав на место, он оказался в спальном районе. Ему повезло, что ехать пришлось совсем немного, ведь он был не далеко. Выскочив из машины, поправляя пистолет за поясом, коп направился вперед по улице. Куда идти? Где его искать? Альфа обыскал все закоулки, и о Боже, ему повезло. Пробегая очередной заулок, он видит альфу. Альфу, которого прижали к стене дома. Альфу, которому в следующую секунду хотели свернуть шею. Чонгук, почувствовав разряд тока по телу, молниеносно потянулся за пистолетом, но выстрелить он не успел. Человек в балаклаве, собирающийся прикончить жертву, резко швыряет в Чонгука нож, о котором Джин уже сообщал. Лезвие пронзает Чонгуку плечо, рука которого держала пистолет. Тот сразу же валится из руки на пол. Одна секунда, и убийца сворачивает шею жертве, от чего тот мертвым валится на пол. А ярость в Чонгуке заливает его, разливаясь черным мраком в глазах. Это же каким мастерством нужно обладать, чтобы так четко и быстро метать ножи? — Тварь, я тебе сейчас ноги этим ножом отрежу, — шипит Чонгук, потому что лезвие вошло очень глубоко. Вот он, этот убийца. Одет в черную одежду, высокие спортивные черные кроссовки. Он наклоняет голову, а после делает к Чонгуку несколько шагов. Чонгук не отстраняется и не убегает, а стоило бы. Он хочет, чтобы этот человек приблизился. Он его теперь не отпустит. За пистолетом не тянется, потому что уверен, что этот нож – не единственное оружие в арсенале убийцы. Если Чонгук потянется за пистолетом, убийца обязательно вонзит в него еще один нож. Чонгук ждал, когда он будет достаточно близко, и хотел с разворота ударить убийцу в живот, но его опередили. С легкостью дикой кошки убийца увернулся, а после сам нанес сокрушительный удар ногой в грудь. Упасть не позволил. Придержал за плечо, прижался ботинком к его груди и вытащил нож, вызывая крик Чонгука. А вот теперь он его толкнул и Чонгук упал на землю. Боль в руке была адская. Казалось, что лезвие воткнулось в саму кость и раздробило ее. Но то, что произошло дальше, действительно чуть не заставило Чонгука сойти с ума. Убийца наклонился над ним, приподнял край балаклавы и тут же впился в его губы, в прочем сразу же отстраняясь, возвращая ткань балаклавы обратно. Словно попросил так прощение. То, что на его лице была ухмылка, Чонгук точно знает. А может убийца просто хотел это сделать. И скрылся. Еще более позорной операции Чонгук не проводил. А губы горели, так же как и мозг ломался.***
До почти глубокой ночи Юнги спал. Он проснулся и Тэхена рядом не увидел. Юнги было плохо. Его сильно тошнило и мать вашу, все же его на пол стошнило. — Твою мать, — кашлял альфа, прижимая к испачканному ладонь и согнувшись к полу. Тэхен появился в проеме двери, взволнованно смотря на Юнги. Увидев это нечто на полу, Тэхен растянул губы в выражении «упс». Юнги знал, что он здесь. И да, он чувствовал себя пиздец ничтожно в такой вот блять ситуации. Подняв к альфе голову, он смотрел как-то недовольно. — Нравится наблюдать, какой я сейчас отстойный? Тэхен приподнял брови, в действительности только волнуясь за Юнги. Но на такие язвительные слова принял непринужденный вид, вытянув руку и опершись ею о раму проема двери. — Очень даже. Юнги усмехнулся. Мрачно утерев рот рукавом, он снова сел на кровати. Тэхен, потирая от неудобства затылок, уходит в ванную за ведром и шваброй. Юнги до жути раздражало, что Тэхен, тот человек, перед которым он в последнюю очередь хочет выглядеть слабым, сейчас убирает за ним вот это вот. Хотелось от злости что-нибудь сломать. Злился до ужаса именно на себя. А Тэхен был неимоверно спокоен, разве что немного растерян. Ну не удобная ситуация, тем более он понимает, чего Юнги так терзается. — Не смей меня больше целовать, — вдруг выдал невозможное Тэхен, приподняв уголок губ. Юнги резко повернул к нему голову. Даже в шутку, Юнги не ожидал услышать подобных слов. Будто Тэхен поцелуи Юнги стал принимать. И видя этот милый шкодливый взгляд, понимая, что это было сказано для того, чтобы он не загонялся, Юнги тоже усмехнулся в ответ. Эти слова… они очень радовали. Юнги как-то слегка взволнованно начал теребить свои пальцы. Тэхен убрал все, отправляясь обратно в ванную, относя ведро со шваброй. Юнги только переваривал слова альфы. Тэхен, вернувшийся обратно, снова чесал с неудобством затылок. Когда он вышел за дверь отнести все, что принес, его щеки покраснели. Зачем он это ляпнул? Сейчас ощущал то же самое. А когда он остановился в проеме двери, они встретились взглядами. И оба ощущали одно и то же чувство — что-смущающее, но очень приятное. И смотрели в глаза друг другу долго, еле сдерживая улыбку, все отводя взгляд в сторону и возвращая обратно. Но дверь открылась, и в гостиную зашел Чимин с Чонгуком. У омеги на лице была едва заметная улыбка. А Чонгук метал искрами. — Проклятая сволочь, я ему этим ножом яйца отрежу, — бурчал Чонгук, не особо желая выражаться при омеге, но с него так и перло. Мало того, что эта тварь убила человека, к тому же он успел раскроить ему руку, толком не дал ничего сделать и улетучился, оставив после себя только… ощущение прикосновения на губах. Абсурд, блять! Чонгук, который привык брать любого преступника почти сразу, успешно, вдруг столкнулся с человеком, который толком даже не позволил что-либо сделать. Абсурд, блять! Чонгук пылает огнем, жаждущее желая сожрать этого ебучего маньяка с потрохами. Чимин поддерживает Чонгука за здоровую руку, потому что Чонгук, ногу, мать его повредил, оступившись. В порыве злости и спешки он бросился за убийцей, который спиздил, сука, его пистолет! Чонгук, скалясь от боли, побежал за маньяком, который, похоже, блять, спринтом занимается. И из-за таких неожиданных событий Чонгук не был внимателен, и подвернул ногу. Маньяк, кстати, как заметил разъяренный Чонгук, держащийся за раненную ногу, на миг остановился. Постоял, подумал, и развернулся, снова умчавшись. И вот такой вот Чонгук, который себя сейчас чувствовал ебаным сопляком, который даже пистолет в руках держать не умеет, пылал злостью всю дорогу до дома. Чимин приехал к нему из больницы. Ответил на звонок не сразу, потому что проводил консультацию с недавно пошедшим на поправку пациентом. А как услышал Чонгука, его глаза большими щенячьими стали. Большой и сильный мужчина, непревзойденный коп и просто железный человек, Чон Чонгук, с ощущаемым стыдом в голосе, прокашлявшись, тихим тоном заговорил в трубку: — Чим, я это, ранен, в общем. — Как? — Тут же послышалось беспокойство в его голосе. — Не особо сильно, но наш врач очень удачно взял отпуск на три дня, — усмехнулся Чонгук, сидя на капоте своей машины, пока понятые разбирались с трупом и свидетелями. — Кто ранил? Куда? — Чимин аж привстал из-за стола. — В руку. Я приеду домой, обработаешь? — Как-то, даже неуверенно спросил он. Ну, потому что теперь напрягать его такими вещами было неудобно. Теперь он для него не совсем врач. Тем более что он оказался ранен таким дурацким способом. Более того, он просто нашел еще один способ позвать Чимина к себе, а омега мог сегодня и не прийти, учитывая, что особо и некуда. Спальня Чонгука занята, Тэхен с Чонгуком спят в гостиной, куда тогда ему податься? — Дурак, что ли? — Хмурится Чимин, — Конечно, обработаю! Я тебе кто? Врач или кто? — В тоне омеги слышалось недовольство, что вызвало на лице альфы улыбку, — Я сам приеду к тебе. Где ты? — Нет, — хмурится альфа, — не нужно. Просто приезжай ко мне. — Сам решу, что нужно, а что нет, — отсекает Чимин, — через десять минут буду. Назови адрес. После этого разговора Чимин поехал к Чонгуку. Увидев альфу, сидящего на капоте своей машины, Чимин замер. Чонгук выглядел злым, расстроенным и угнетенным. Подойдя к нему, выдавшему что-то вроде грустной усмешки, Чимин начал проверять плечо, которое Чонгук зажимал какой-то тряпкой, напоминающей футболку. Ему предлагали помощь, хотели в скорую позвонить, но альфа отказался. Чимин очень опытный врач, сразу поймет, что рану уже обрабатывали. А тогда есть возможность, что Чимин с ним домой не поедет. А Чонгук этого допустить не может. Пока Чимин рассматривал рану, Чонгук внимательно смотрел на его лицо. И Чимин буквально ощутил эту любовь, в этом взгляде, в этих глазах черных и таких блестящих. Чимин поднял к нему медленно взор, как-то взволнованно смотря в ответ. Чонгук от него зависим. Чимин это видит. И честно поражается этому. Но благодаря его любви и обожанию, он способен временами любить себя и прощать себе свои ошибки. Чонгук абсолютно не скрывает своих чувств. Он буквально показывает, как сильно любит, как обожает его. Альфа прикасается осторожно подбородка Чимина, а глаза омеги опускаются на губы напротив. Чонгук медленно и осторожно касается его уст, даря ласку. Отстраняется, поджимая губы и собирая с них потрясающий вкус. Чимин замер в каком-то ступоре, а после, глянув альфе в глаза, сам потянулся за поцелуем. Что еще Чонгуку нужно было для счастья? Они целовались чувственно, долго, даже отчаянно. Чимин подошел ближе, оказываясь между ног альфы, а Чонгук разместил ладони у него на талии. Чонгуку было так хорошо. И Чимину тоже, альфа это ощущал по тому, как открыто тот позволял себя ласкать и сам просил. Чимин начал проявлять к нему какой-то голод, или же нужду в его близости, что Чонгука не могло не сводить с ума от радости. Чимин как-то неестественно для него обнимал Чонгука с трепетом, лаской, словно жалел своего альфу. Не жалел в том смысле, который несет в себе негативный посыл, из-за которого люди от жалости чувствуют себя ничтожными. Это было так, словно ему очень хотелось залечить раны Чонгука. Зацеловать каждую, чтобы исчезла. Чонгук замер, ощущая, как сердце бешено колотится. Он ведь все это замечал. — Пойдем, — отстранился омега, идя к дверце машины, — нужно обработать твою рану. Чонгук сполз с капота, и, стараясь как можно менее заметно хромать, все же похромал, выдавая себя с поличным. Чимин в шоке уставился на его ногу, а после посмотрел ему в глаза. — Что это? — Указал рукой на ногу омега. — Да так, подвернул, — сказал он так, будто это действительно ничего не значит. Ехали они в молчании, но ближе к дому начали диалог. Чонгук с каждой секундой начинал злиться по новой, потому что эта сволочь посмела так обкрутить его вокруг пальца. Снова. Когда же они поднимались, осознание того, что он сам даже не может подняться, снесло ему все планки. Он разъярился, проклиная маньяка и обещая ему самую мучительную расправу. Наконец они доползли до квартиры, и вот сейчас Чонгук пылает от ярости, желая испепелить убийцу. — Гуки, — прошептал изумленно Тэхен, — что с тобой? — Ничего! Все просто зашибись, как хорошо! — Отрезал Чонгук, а Чимин пытался сдержать улыбку. Его совсем немножко веселила эта злость, вызванная задетым эго Чонгука. Он же успокаивающее поглаживал его по руке и повел к дивану. Чимин пошел за аптечкой, а после вернулся с недовольным видом, роясь в ней. — У вас нет даже жгута. Придется тебе спуститься со мной вновь, — спокойно говорит омега, глядя на Чонгука. Альфа вряд ли был рад такой перспективе. — Зачем? — Поедем ко мне, у меня есть нормальная аптечка. Чонгук лишь пару секунд смотрел ему в глаза и просто кивнул. — Юнги, — рявкнул альфа, — ты там не сдох? — А ты? — Донеслось из спальни. Чонгук усмехнулся. — Нет. — А жаль, — снова ответил Юнги, вызывая улыбку у всех, находящихся в гостиной, — я вот тут твою кровать себе уже присвоить хотел. — И не думай, как только выздоровеешь, пиздуешь обратно в свой сарай, или где ты там живешь. Кажется, Юнги что-то ответил, но цензурного в этом ничего не было. Тэхен помог Чонгуку дойти до двери. Эта тросточка пытался помогать, как мог, но Чонгук даже и вполсилы на него не опирался, чтобы не сломать. Тэхен сотни раз спросил, не может ли он как-то помочь, но Чимин заверил, что он со всем справится. Чонгук взъерошил волосы альфы, уверяя, что все с ним будет хорошо. Кое-как они снова спустились, и Чимин провел его к машине. У омеги был какой-то очень необычный блестящий взгляд. Ехали снова молча, лишь иногда отшучиваясь друг с другом. Чимин помог забраться ему в дом, тут же усаживая на диван. Чонгук оглядывался по сторонам, осматривая интерьер. Красиво, со стилем. Чимин вернулся с аптечкой, садясь рядом и начиная обрабатывать рану. Чонгук снял рубашку, а Чимин, находясь перед этим сильным, в меру накаченным телом вел себя очень даже спокойно. Ложь, конечно. Чимин был слишком близко. Чимин касался пальцами его руки, обрабатывая рану. Чимин поднимал на него взгляд, в котором плясали огоньки, которые в свою очередь распаляли что-то в Чонгуке. Он напрягся, но старался отвлечься, не думая о том, что так сильно зажигает его кровь в венах. Но Чимин не позволял ему отвлечься, все больше оказываясь ближе. — Готово, — обработав рану на руке, улыбнулся Чимин, отстраняясь. Чонгук уже смотрел на него как голодный зверь. — Спасибо, — попытался выдавить из себя альфа, касаясь перевязки. — Спасибо много пользы не приносит, — очаровательно и лукаво улыбнулся омега, заставляя Чонгука вскинуть на себя изумленный взгляд. Чонгук подумал, что это шутка, пытался понять так ли это, смотря в глаза напротив, но за чужой улыбкой не находил никаких там блять шуток. Он сам неуверенно ему улыбнулся, уверенный, что он что-то не так понял. Он опустил голову, собираясь вновь одеть рубашку, ощущая какое-то чувство ожидания. Оно ощущалось и в пристальном взгляде Чимина, который вытирал руки о влажную салфетку. Это напряжение, которое в момент подожгло атмосферу между ними, ощущалось прямо кожей. Чонгук поднимал на него взгляд, чтобы проверить, смотрит ли на него омега и дальше, что он действительно хочет. Чимин в какой-то момент отбрасывает салфетку в сторону, резко приближаясь к Чонгуку и впиваясь в его губы. Чонгук офигел, но тут же ответил, сначала помягче, а потом все более страстно, придерживая его за плечи. А Чимин буквально набросился на него. — Трахни меня уже, — прошептал он в его губы, поспешно, жадно, выбивая землю из-под ног. Чонгук расширил в шоке глаза, а Чимин смотрел бесстыдно пошло и жаждущее. Пару секунд Чонгуку потребовалось для того, чтобы понять, что Чимин действительно сейчас не играет. Но нет, в этих глазах, полных страсти и жара, не было шутки. Чонгук понял, что это тот самый рывок, тот самый знак, позволяющий пересечь черту. И он ее пересекает. Изумленно поглощает жажду омеги, его открытую страстную пошлость, концентрацию которой Чонгук еще ранее так сильно не ощущал. Чимин почти лежит на нем, а сам Чонгук упирается спиной о подлокотник дивана. Омега настойчиво целует, а Чонгук перехватывает инициативу. Руки Пака поспешно начали справляться с ремнем Чонгука. Казалось, омега просто умирал от жажды. Это Чонгука сводило с ума. Теперь омега стащил с себя рубашку, отбрасывая ее подальше и открывая Чонгуку вид на свои соблазнительные изгибы. Внутри у Чона все сжалось, а возбуждение ярким контрастом разлилось по телу, делая его взгляд зверским. Чимин знал, как же сильно Чонгук восхищается его телом. Прямо сейчас, сидя на его бедрах, он смотрел сверху вниз и очаровательно-похотливо улыбнулся. Чонгук до сих пор не верил в то, что это происходит, потому Чимин сам взял его ладони в свои, прикладывая к своей талии, медленно скользя ими вверх, прикусив при этом свою нижнюю губу и откинув голову назад. Чимин очень неоднозначно начал вилять бедрами, сидя на Чонгуке, срывая ему этим крышу. Чонгук сам сжал пальцами нежную талию омеги, а Чимин посмотрел на него блестящим взглядом. Немного наклонившись к нему телом, упираясь ладонью в его грудь, он все более ощутимо выполнял плавные движения бедрами, потираясь о Чонгука и ни капли этого не смущаясь. Ловя кайф с чужого изумления в глазах напротив. Чимин ожидал от него действий. Он мог все сделать сам, но ему хотелось, чтобы этот альфа, наконец, растерзал его так сильно, чтобы позже Чимину было трудно собрать себя по частям. Чонгук срывается. Чонгук садится, впиваясь в его губы глубоким поцелуем, исследуя языком каждый уголочек его рта. Чимин податливо раскрывает губы, подавая ему себя всего. Подавая себя добровольно на растерзание. И Чонгук видел эту жажду. Эту жажду быть разорванным в клочья яркой похотью. Это его выбивало немного из колеи. Чимин у него ассоциировался немного с другим образом. Но это не портило его. Просто изумляло. Чонгук приподнял омегу за талию, желая стащить с него джинсы, а Чимин ему в этом помогал. Откинув джинсы в сторону, Чимин стащил с себя и белье, оставаясь непозволительно нагим. У Чонгука сердце готово было лопнуть. Чимин ловко оседлал его бедра, получая удовольствие от обожания на дне чужих глаз, и погрузил себе в рот два пальца, заставляя все нервы Чонгука напрячься. Хорошенько их наслюнявив, бросая при этом хитрый взгляд на альфу, Чимин припал к губам Чонгука, заводя руку с влажными пальцами себе за спину. Чонгук понял, что он делает, когда стон омеги потонул в их поцелуе. Омега растягивал себя совсем недолго, словно пренебрегая своей безопасностью. Чонгук его целовал. Отчаянно, словно Чимин единственный спасательный круг в этом мире. Он решил, что омега имеет право показывать себя таким, какой он есть. Он открывается Чонгуку, а альфа его доверие ни за что не нарушит. Чимин с взглядом развратника, сполз вниз по Чонгуку, а тот приподнял голову, проверяя, что именно собрался делать омега. Поняв, что, он снова откинул голову, сжимая сильными пальцами спинку и край дивана. Чимин лишает его нижнего белья, и с адским развращенным взглядом, пылающим ярким пламенем, касается пухлыми розовыми губами к его возбуждению, проводя ими до самой головки и на ней же останавливаясь. Чонгуку так сука крышесносно, что он сейчас может просто сдохнуть. Он скалится, жмурится, и просит себя ни в коем случае не поддаваться на провокации бестии, не толкаться бедрами в горячий рот, который сейчас обязательно подарит ему жар и влагу, принося удовольствие. Чимин дразнит, совсем немного высовывает язык, обводя им головку и облизываясь, словно довольный кот. Сука. Чонгук сейчас кончит. Это будет самым позорным блять моментом, если ничего еще толком не началось, а он уже все. Но разве он в этом виноват? Это все способности горячего омеги, который испепеляет его сейчас. Чимину было не очень удобно вот так вот сидеть на диване, где места почти не было. Но, собравшись с силами, он заглотил член до половины. Сделал это уверенно, чуть не заставив Чонгука издать стон. Он готов был сломать диван, только бы не сорваться. С больной ногой Чимин был осторожен, чтобы не зацепить ее. Чонгуку вообще было не до нее. Его лихорадило, а дыхание сбилось. Чимин подавил рвотный рефлекс довольно быстро, начиная двигать головой в нужном направлении. Чонгук сходил с ума. Жар опалял его тело, его разум терял какое либо здравомыслие. Его накрывало дикое животное желание, а еще невероятно теплая любовь к омеге, который, однако, больше требовал сейчас первого. Чимин ускорил темп, иногда давая себе время для передышки. Чонгук даже волновался за него, но Чимин себя ни капли не жалел. Чонгук же снова откинул голову назад, а Чимин взял его ладонь в свою, переместив себе на голову и заставив альфу сжать его волосы. Казалось, альфе даже было страшно до него дотронутся. Ему было страшно причинить омеге вред, ведь к нему у него самые осторожные и ласковые, бережные чувства. Да и образ омеги казался ему более нежным в этом плане, не таким раскрепощенным. И не то, чтобы ему это не нравилось, напротив, просто он не готов к некой грубости по отношению к Чимину. Альфа осторожно сжал его волосы, но не велся на призывы Чимина, не совершал ответных движений. Но когда омега расслабил горло и позволил члену полностью войти в его горло, Чонгуку было сложно справиться с соблазном. Чимин подавлял слезы, а Чонгук, в самом деле, грозясь сейчас нахрен сломать диван, задышал сорвано. Чимин погладил его по бедру, словно ласково прося приступать к делу и не бояться причинить вред. — Чимин, блять, — выдохнул отчаянно Чонгук, но не выдержал, пробно толкнулся в жару чужого горла, словив такой кайф, что чуть не увидел перед глазами взрывы. Чимин одобряющее поглаживал его по бедру, пока Чонгук не совсем считая, что это правильно, вот так вот с омегой, которого очень хотелось уберечь от любой боли, все же поддался уговорам и немного отпустил себя, толкаясь бедрами в довольно ритмичном темпе, но все равно сдерживая себя. Чимина это, кажется, не очень радовало, но ебал Чонгук такие его недовольства. Порвать ему глотку он не намерен. С каждой секундой отпустить себя хотелось все больше. Но Чимин оборвал этот процесс, медленно отстраняясь и выпуская член изо рта. Его губы были покрасневшими, невероятно соблазнительными. Чимин выглядел немного измотанным. Чонгука это снова встревожило. Но спросить что-либо ему не дали. Сесть тоже, надавив на грудь и заставив снова лечь. Прежде чем Чонгук успел что-либо понять, Чимин медленно опустился на него, насаживаясь и запрокидывая голову назад. Чонгук все же потерял крышу. Потерял рассудок, чувствуя невероятную бурю эмоций, которые просто разрывали его. Он смотрел на Чимина черными блестящими желанием и любовью глазами, а омега отвечал тем же взглядом. Ни капли не насмехался с такого его обожания, а впитывал его в себя и благодарил. Ждать Чимин не стал, тут же начиная приподниматься и опускать на альфе, очень изящно виляя попой. Чонгук положил руки ему на талию, бережно придерживая, чтобы омега от таких глубоких насаживаний не навредил себе. А Чимин обхватил руками его шею, отдаваясь как в последний раз. Чимин начал набирать темп, уже вскоре скача на нем, как безумный, издавая сладкие для слуха стоны. Хотя с ними он был довольно сдержан. Чонгук уже почти не мог себя контролировать, отвечая на чужие извращенные манипуляции не особо резкими, но все же довольно грубоватыми толчками, при этом постоянно проверяя по выражению лица омеги, нравится ли ему и не больно ли. Но Чимин ловил откровенный кайф, был словно не здесь, прикрыв глаза и словно пытаясь отдаться полностью. Было такое ощущение, что даже во вред себе. Ему хотелось отдаться полностью. Чимин утаскивает его за собой, ложась на спину, очень ласково его целуя и надеясь, что Чонгук готов вести себя с ним так, как он того требует. Чонгук же оказывается сверху. Покрывает его шею, его руки и лицо поцелуями. Касается губами каждого участка тела, постоянно терзая его губы. Чимин отвечает с любовью. Чонгук это ощущает. Омега дает ему то чувство, которое Чонгук дарит и так сильно хочет получить в ответ. Чимин понимает, что то, как у них сейчас все происходит, немного не то, чего альфа ожидал, потому обильно дарит ему нежность, показывая, что любит. Чонгук брал его не так резко, как омеге хотелось. Он прямо просил на ухо, просил его не жалеть, но альфа на такое не велся. Ему казалось просто издевательством быть с ним столь грубым, сколько просит Чимин. — Гуки, — шепчет разгоряченный и весь влажный Чимин на ухо, с легкой усмешкой, — что ты со мной, как со стеклянным? Не нужно сдерживаться, я тоже этого хочу, — заверяет он. Он понимал, что очень важно обозначить это. Важно обозначить, что он тоже этого хочет. Чонгук боялся больше всего повести себя с ним как-то неосторожно. Но Чимин смотрит так просяще, так податливо, и Чонгук, решая, что этот омега кажется безумный, толкается сильнее. Через какое-то время его темп возрастает до очень быстрого, движения такие глубокие, что от каждого Чимин выгибается в спине, царапает спину Чонгука, но он не против. Чонгук опирается рукой о диван возле головы омеги, продолжая отдаваться жажде, вбиваясь его тело с нехилой силой. Чонгук все равно следил за тем, чтобы омеге случайно не сделать больно. Чимин был запретно соблазнителен, грешно развратен, пленительно прекрасен в своей пошлости. Он горел, он обжигал. Сводил с ума, и подталкивал альфу на большее. Он так был жаден, что Чонгука это, по правде говоря, удивляло. — Могу развернуться, — шепнул Чимин, который, наконец-то получал то удовольствие, которое так выпрашивал. — Лежи, — шикнул на него альфа,— хочу видеть твои глаза. Чимин многозначно улыбнулся, закатывая глаза от особо глубокого толчка. Чонгука это еще больше завело, и при всем при этом даже капельку рассмешило. Чимин сейчас выглядел одновременно как самый развратный прелестный омега, и при этом этот жест с закатыванием глаз был по-детски комичным. Чимин выглядел как довольный кот, которого досыта накормили лакомством. Чимин, кажется, понял, почему Чонгук усмехнулся и состроил виноватую мордашку, мол, прося прощение за такой моветон своего поведения. Такая сторона Чимина была Чонгуку до безумия близка и вызывала что-то нежное внутри. Чимин, понимая, что Чонгуку очень нужно и нравится, сам начал осыпать его лицо жаркими поцелуями, бесстыдно расположив свои ладошки на крепких ягодицах альфы. Чонгук смотрел на него с ухмылкой, как на шкодника, который, так или иначе, добился своего. А омега был до бессовестности доволен. Когда Чонгук приблизился к тому, чтобы кончить, он хотел выйти, но Чимин вдруг ни с того, ни с сего обхватил его торс ногами, не отпуская. Чонгук изумленно глянул на него, но в следующую секунду зажмурился от резких вспышек удовольствия, накрывшего его. Чонгук ощущает, как все его тело напрягается, заполняется неимоверной сладостью, и ранее не испытывая ничего подобного с другими омегами, Чонгук не сдерживается, толкаясь грубее, быстрее, буквально вколачивая Чимина в диван, получая одобрительный протяжный стон. Чонгук сразу же немного жалеет, ведь не планировал быть с омегой грубым. Но, кажется, Чимину именно это и нужно было. А когда оргазм настигает Чимина, он цепляется за его плечи, начинает дрожать, то ли желая соскочить, то ли наоборот, глубже насадится, чтобы тоже сорваться на бешеный темп похоти. Его дыхание срывается, он приживается к Чонгуку, а он бережно целует его в шею. И только когда Чимин отстраняется, снова ложась на диван, Чонгук замирает. Ужас моментально проникает в него, когда альфа видит слезы на лице Чимина. Он несколько секунд даже понять не может, что происходит. Чимин утирает ладошкой слезы, а Чонгук осторожно отстраняется, выходит из него и садится, заставляя сесть и омегу. Он сотни раз спрашивает «Тебе больно?», сам с сильнейшим беспокойством заглядывает ему в лицо, утирая ласково слезы. — Нет, — ответил он и выдавил улыбку, — просто, когда мне очень хорошо, у меня происходит вот такая вот реакция. Чонгук смотрел на него взволнованно, не очень веря этой версии, все еще боясь, что причинил ему боль. Но Чимин смотрел убеждающее и даже начал посмеиваться шкодливо, что немного Чонгука успокоило. Он чуть не сдох от страха за омегу. Ну, он альфу и напугал. Но Чимин поспешил исправить ситуацию. Встав с дивана, идя на своих потрясающе стройных ногах, он вальяжно садится на пол прямо перед Чонгуком. Поражает его своей сногсшибательной раскованность, прикусив губу и медленно раздвинув ноги шире. Увидел в глазах Чонгука и легкое изумление и пламя жажды, а потому, опираясь руками о пол начал медленно разводить их в стороны, ложась таким образом на пол. Призывал, так бесстыдно и сладостно манил. Сводил с ума. Покорял и пленял. Заставлял Чонгука больше не владеть своим контролем.