Killer King

Тэхен замер, от шока даже не в силах пошевелиться. Ему хотелось Чимина оттолкнуть, но с другой стороны его любовь к омеге заставляла бояться, что это может его обидеть. Чимин же целовал горячо, настойчиво, навалившись на опешившего альфу, раскрывая его губы языком и проникая в рот. Он просто обжигал. Тэхен задыхался. От такого жара он едва выдерживал. Чимин слишком напирал, обжигал его своими устами, заставляя утопать растерявшегося альфу в этом безумном танце страсти. Тэхен Чимина обожает. Он это даже и не скрывает. Альфа считает омегу идеальным во всем. И не то, чтобы Тэхен не замечал некоторых действий Чимина, благочестие которых легко можно было бы оспорить, но идеал на то и идеал, чтобы своей непревзойденностью закрывать глаза на него смотрящих, дабы они все их пороки прощали, а то и вовсе возвышали. Чимин кажется ему самым искусным творением природы. Потому он, такой хрупкий и пугливый, перед таким уверенным в себе и безудержным Чимином просто опешил. Альфа был поражен. Он боялся отстраниться, даже не отвечая на поцелуй, ведь дорожил чувствами омеги, боясь их ранить. Хотя ничего не понимал. Чимин ловко зарылся пальцами в волосы Тэхена на затылке. Они мягкие, гладью меж пальцев переливаются, и кажется от осознания того, какой Тэ во всех отношениях ласковый и опять же мягкий, заставило издать омегу явно слышный стон прямо в губы Тэхена. У Тэхена же сбой. Конкретный. Он широко распахнул глаза, отстраняясь назад медленно, неуверенно расположив ладонь на груди Чимина, желая не грубо его оттолкнуть, хотя даже этот останавливающий маневр показался Тэхену резким. — Чимин, что… — едва успел сказать ошарашенный Тэхен, все пытаясь отстранится, но омега на него просто набросился, прижимая своим хрупкий, но таким сильным телом к спинке дивана, взяв в плен чужие еще совсем не обласканные уста. Сердце заходилось в безумном ритме. Тэхена так не целовали. Так жарко не обжигали. И не то, чтобы ему это было неприятно, но все же неудобство было явным. Чимин не его омега, а Тэхен не его альфа. Чимин принадлежит Чонгуку, ну или самому себе, но Тэхен… А что, собственно, Тэхен? Разве он принадлежит Юнги? Но они целовались… Но и с Чимином они тоже целуются сейчас. Точнее Чимин целует, а замерший, доведенный почти до сердечного приступа птенец и сбежать не может, и продолжать тоже трудно. Дело ведь не в поцелуях только. Тэхен Юнги не принадлежит, но хотел бы? Пока альфа пытается обдумать, как ему правильно поступить, и, наконец, опомнившись, дает себе моральную пощечину, понимая, что он, как минимум, предает своего друга Чонгука, пытается отвернуться, уже сильнее нажимая ладонью на чужую грудь. Он ни в коем случае не хотел предать друга. И своего недруга тоже. Просто обидеть чувства Чимина он считал чем-то чудовищным. Только вот Чимин не отпускает его. В нем омежьей ласки сполна, он ею затапливает, затуманивает разум, а свой настойчивостью и силой отрезает пути к отступлению. — Ну же, ответь мне, — горячим шепотом, волнуя каждую клеточку нетронутого ни кем ранее тела альфы. Тэхен понимает, что это уже переходит все грани. И это даже начинает злить, в самом деле. Оттолкнуть боится, но так позволяет Чимину пересекать любые чертоги. Наивно надеется, что омега опомнится, но он пользуется его бережностью, лишь больше распоясываясь в своей жгучей страсти. — Чимин, — осторожно пытается за руки отстранить от себя омегу Тэхен, опустив мрачный взгляд вниз, — прекрати сейчас же, — нельзя больше тянуть и ожидать от омеги благоразумия. А что, если сейчас Чонгук зайдет? А что, если Юнги?.. И если в первом случае Тэхен не пострадает, то во втором очень даже может. И лишь не так давно они возле окна сидели, звезды слушали, а сейчас Юнги увидит это и все рухнет? Тэхен не хочет подставлять всех, так сильно их ранить, опасаясь обидеть Чимина. — Но я хочу, чтобы ты мне ответил, — не унимается Чимин, взгляд его совсем потемнел, заблестел ненормальным блеском. Он вновь прижался к чужим губам, и это уже было похоже на принуждение. А Тэхен все больше злится, потому что грубо оттолкнуть он все еще не может, но уже теряет терпение. Но этот горячий напор – он сбивает с толку. Чувственная натура Тэхена, его благосклонность к этому омеге, все это оказало такой эффект, из-за которого на требовательный поцелуй Тэхен, слыша такие жаркие просьбы, ответил. Всего на миг. С некой злостью и растерянностью в одно и то же время. От него так требовали, его так просили, так интимно вверяли о нужде, и альфа в Тэхене просто инстинктивно среагировал. Его чувствительная натура и обожание Чимина так же сыграли свою роль, и вот омега сильнее сжал пальцами чужие волосы на затылке. А после все поменялось. Запах, такой явный и четкий, проник в его легкие, располагая альфу на действия, выгодные омеге. Черт. Этот запах. Он… Он сводит с ума, а Тэхен никогда ранее подобного не испытывал. Голову тут же туманит что-то сладкое, и он словно теряет контроль. Нет. Нельзя. Но злость отступает, уступая место чувственности. А Чимина просто сносит от этой нежности, которая живет в этом альфе. В каждом мягком прикосновении к его талии, в робком жесте руки, прикоснувшейся к щеке Чимина. Чимину такой неопытный, совсем девственный в своих чувствах и касаниях альфа сносит крышу. И когда Тэхен начал отвечать, задыхаясь и растворяясь в чужом запахе, Чимин снова прижал его к дивану, кажется, собираясь полностью сжечь альфу дотла. Да только взгляд, направленный на них обжигает не меньше. Чонгук стоит в проеме двери, и уже как пару мгновений не дышит. Что он ощущает, видя то, что видит? Разруху? Внутри. Тотальную. Почему? Он не понимает. Почему он, полностью принося себя в жертву этому омеге, получает такие удары ножом в спину. Чимин даже не удостоился скрыть свои действия. Настолько ему плевать на чувства Чонгука. И он знает, уже с горечью и проснувшейся яростью знает, что ничего с омегой за это сделать не сможет. Он помешан на нем, и Чимин это прекрасно знает. Хотелось кричать, разломать что-нибудь, ведь как же временами он терпеть свою зависимость не может. На самом деле эту зависимость Чонгук не отталкивает, бережет, принимая тот факт, как сильно он любит омегу, но Чимин заставляет его жрать осколки разломанных игл, запихивает их ему горстями безжалостно в глотку, пользуясь его чувствами, его преданностью. Только в этой комнате есть еще один наблюдатель и вот он как раз далеко не тот, кто станет свою злость сдерживать из-за своей зависимости. Он и дальше зависеть будет, но вместе с этим разорвать на куски альфу не побоится. Юнги, вышедший из спальни уже как пару мгновений смотрит на то, что видит. Что он чувствует? Разруху? Нет. Он ощущает ее в другом аспекте. Она только начала внутри него руины создавать, как он ее, умножив на сто, на своих обидчиков направил. И сейчас он сам начнет разрушать. Эта злость тихая, но нарастающая, такая острая и колючая, что, кажется, даже взгляд в глаза Юнги способен оставить на коже смотрящего порезы. Чонгук успевает лишь глянуть на Юнги. А тот, не став стоять на месте и разрушаться, как Чонгук, с явно недобрым взглядом уверенной походкой направился к дивану. Стоит ли говорить, что Юнги не скупиться применять грубость? Даже к друзьям. Даже к самому важному человеку. Чонгук не успевает что-то сделать, как Юнги вплетает пальцы в волосы Чимина, больно сжав их и дернув резко за них омегу. Чимин, естественно, прервал поцелуй, тут же нахмурившись от не слабой такой боли. — Охренел, барби? — Не отпуская Чимина и не ослабляя жесткую хватку, дернул его вновь за волосы альфа, склонившись над ним и смотря таким убийственным взглядом, что возможно впервые Чимин испугался альфы. Омега потянулся своими руками к юнгиевой желая отцепить ее от своих волос, но лишь слабо прикасался к альфе, боясь сделать резкое движение, от чего Юнги может сделать ему еще больнее. Все это произошло за какие-то пару мгновений. Чонгук в глубоком шоке замер, но пришел в себя и тут же бросился к альфе. — Отпустил его, — посмотрел на Юнги шокированным и злым взглядом Чонгук, схватившись за руку альфы. Отталкивать его от Чимина нельзя было, ведь от этого Юнги, не отпустив волосы из хватки, мог сделать омеге больно. Тэхен же оставался на месте, изумленно и словно совсем не понимая, что происходит и не веря в происходящее, смотрел то на Юнги, то на Чимина, тут же спохватившись и сжимая плечи Чимина, словно желая того спрятать за собой. — Еще раз увижу, что ты его нализываешь, язык отрежу, — сказал Юнги с ненормальной улыбкой, заставив Чонгука тут же обратить на него резкий взгляд. Где-то Чонгук это уже видел… — Пусти, иначе руку сломаю, — схватил Юнги за грудки Чонгук, и альфа отпустил волосы омеги. Чон тут же грубо оттолкнул Юнги, с явной жалостью осторожно прикасаясь к волосам омеги, который и звука не издал. Он лишь взгляд прятал, смотря мрачно куда-то вниз. По альфе было видно, как сильно он переживает за то, что омега испытал эту боль и унижение. А для Чимина это было непростительное унижение. Чонгук, что было бы очень очевидно, должен был от злости бросится на Юнги желая уничтожить его в драке, что он, по сути, и хотел сделать. Но альфа был больше сосредоточен на том, как бы помочь Чимину и хотя бы приласкать его, чтобы не было так больно и так обидно. И плевать на то, что сам внутри пережеван был. Тэхен успел привлечь омегу к себе, обнимая, а Чимин молча аккуратно уткнулся в плечо альфы лицом. Он был виноват, он это понимал. Кажется. А еще не позволил бы в другой ситуации так с собой обращаться. Просто от неожиданности не смог себя защитить. И не только от неожиданности, а еще и от явной провинности тоже. Сейчас возмущаться было бы крайне бессовестно. — Ты охуел? — Вот теперь уже начал наступать на Юнги Чонгук, сверкая злостью в глазах, — Вообще меры не имеешь? Юнги смотрел на Чимина так же, как и до этого, словно готовый в любой момент его уничтожить, что Чонгука еще больше злило. — Какого хрена твой омега протягивает руки к Тэхену? — Так же резко бросил Юнги, указывая рукой на Чимина. — А тебе то, блядь, что до того? — Просто выплевывал агрессию Чонгук. И Юнги с одной стороны сейчас ломать на части не хочется, но и защитить омегу, отомстить за него тоже хочется. — С такими темпами и ты на Чимина никаких прав не имеешь, — ранит Юнги, не жалеет, — он для тебя не больше, чем тот, кем является для меня Тэхен. Никаких прав на него не имеешь, — в глаза смотрит, безжалостно ломает. Чонгук знает. Все это он знает. И агрессия куда-то сникла. Наверное, потому что в чем-то Юнги прав. Тэхен в это время пытается прийти в себя, потому что запах Чимина только сильнее разум туманит, и, поглаживая омегу по спине, шепчет тихо на ухо: — Чимини, что с тобой? Омега облизывает губы, пытаясь совладать с собой и не наделать глупостей, чтобы не усугубить ситуацию. — Я не лезу в ваши с Тэхеном отношения, — уже без агрессии, но явно недружелюбно сказал Чонгук, — какого хрена ты лезешь в мои? Отношения? А у Юнги с Тэхеном отношения? Он и не знал. Какие там отношения, если Тэхен с Чимином лижется? Альфа бросает на Тэхена полный ненависти взгляд, желая его просто уничтожить. Что и требовалось доказать. Лишь немного доверился и Тэхен сразу же поспешил нанести ему удар. Юнги уже хочет все сломать. Все, что построил с таким тяжелым трудом. Хочется разрушить все то, что он с Тэхеном построил, чтобы этому не касаться, к тому, что так дорого было и предательством оказалось, к тому, что так важно было и из-за чего Юнги дураком выставили. Как Юнги легко ранить. Как трудно он прощает. А он вообще прощает? Чимин протянул к Чонгуку руку, не отстраняясь от плеча Тэхена. А Чонгук сразу же к нему потянулся. И всегда так делать будет. Безнадежен. Ему сейчас важнее, чтобы Чимину больно не было. И он все готов сделать для того, чтобы омеге легче стало. Плевать, что Чонгуку еще хуже. Чимин, ощутив, что дотронулся до шеи альфы, тут же прижался к нему, обнимая. Чонгук тут же обнял в ответ, прижав голову омеги к своей груди. — Чонгук, — тихо, едва слышно прошептал Чимин, а альфа уже ощутил что-то необычное, — у меня течка начинается, — сломлено сказал Чимин. Чонгука аж током прошибло. Так вот в чем дело… Чонгук вмиг ощутил прилив сил. Вот в чем дело. Чимин сделал это не нарочно. Это все действие течки. Потому и Тэхен отвечал. Чонгук бросил на альфу взгляд. У Тэхена был затуманен взгляд. Он еще не особо умеет сопротивляться чарам течных омег, и к тому же характер у него другой. А еще Тэхен слишком близко контактировал с Чимином, потому больше всех был под действием запаха омеги. — У него течка, придурок, — бросил раздраженно и небрежно Чонгук Юнги, поднимая Чимина на руки. Юнги молчал. Его взгляд был таким же, но, кажется, услышанная им информация поубавила в нем злости. Чонгук понес Чимина, прижавшегося к нему, к двери. — Тронешь Тэхена, я тебя убью, — сказал спокойно, но абсолютно серьезно Чонгук. И он свое обещание выполнит. Юнги ничего ему не ответил, а Тэхен провел альфу растерянным взглядом. Чонгук спускался вниз, бережно держа на руках омегу. Чимин казался очень мрачным и даже больным. Прижался к нему, словно желая залечить свои раны. У Чонгука бешено отбивало сердце и взволнованно, он нес его вниз, а после отнес к машине, усаживая в кресло. Чимин все еще прятал взгляд. — Чонгук, — вдруг позвал его омега, смотря куда-то вниз перед собой, когда альфа уже собирался обойти машину и сесть за руль, — я не хочу, — напряженно и даже испуганно промолвил он. Чонгук, конечно, знатно офигел. Чимин боится? Его? Не хочет проводит с ним течку? Боится проводить с ним течку? Альфа садится перед ним на корточки. Чимин боится на него посмотреть. Это уже не нормально. Омега, наконец, не сразу решившись, все же перевел на него виноватый напуганный взгляд, даже согнувшись от нервозности и боли в животе, сминая пальцами ткань джинсов на коленях. Словно он не имеет права отказать Чонгуку. — Эй, — мягко позвал он, легонько потрепав омегу за щеку, — я ведь не заставляю, но как же ты будешь… Да, оно и логично, что Чимин так думает. Ведь, по сути, когда люди встречаются, так принято, что течку омега проводит со своим альфой. Да и странно оно слишком, что омега будет говорить о страхе спать со своим альфой. А у Чонгука уже вроде как есть на омегу определенные права. Только вот Чонгук ни в коем случае заставлять его не собирается. Тем более в изумлении от того, что Чимин боится ему отказать. И боится спать с ним, кстати, тоже. Близость без течки и во время нее разные вещи. Омеги тогда более ранимы, да и может быть Чимин еще не так доверяет Чонгуку? Вдруг он будет с ним слишком резок? В такой период омега от альфы очень зависит. И Чимин, возможно, Чонгуку еще не так доверяет. А Чонгук, с удивлением принимая этот факт, все равно его принимает. — Прости, — лишь сказал Чимин, искреннее виновато глядя на альфу и чуть ли не готовый заплакать. Чонгука такое поведение омеги растеряться заставило. — Я хочу провести ее наедине, — сказал он зажато, даже как-то сжимаясь. Словно он перед Чонгуком ужасно виноват. Это просто поражало. — Чимин, — позвал он спокойно, но взгляд его обрел некую холодность, — я не собираюсь тебя заставлять. Не собираюсь набрасываться на тебя, если ты этого не хочешь, — казалось, он хотел предельно спокойно объяснить это омеге, однако едва заметно осуждая Чимина за то, что так о нем думает, — если ты хочешь побыть в этот период один, и уверен, что тебе так будет лучше, я не стану, знаешь ли, возмущаться, как четырнадцатилетний пацан, — в его голосе совсем немного ощущалось раздражение. Чимин виновато поджал губы, бережно беря руку альфы в свои ладошки и, словно провинившийся зверек, прижимает ее к себе, сжимая в своих руках. Сердце Чонгука разбивалось на осколки. Его затопила нежность и желание прижать омегу к себе, но в глазах Чимина почему-то читался страх. Чонгук ничего не понимает. — Не понимаю, в чем вообще вопрос, — сказал Чонгук, не понимая, с чего Чимин решил, что он начнет от омеги что-то требовать, что он Чонгуку что-то должен. На какое-то мгновение воцаряется тишина. Чонгук рассматривает лицо омеги, пока Чимин смотрит напряженно куда-то вниз. — Я ведь люблю тебя, — через паузу между каждым словом сказал Чонгук. А что, он в этом уверен. Необычно говорить эти слова. Тем более Чимину, которому, еще чего доброго, это вообще не сдалось. Но Чонгук говорит искреннее. Что в этом такого? Он готов это доказывать. Готов любить и заботиться. Он не боится этой ответственности. Потому не видит ничего такого плохого в том, что сказал омеге это. Чимин, услышав признание альфы, резко перевел на него ошарашенный взгляд. Чонгук смотрел на него с неким ожиданием и даже подозрением, ожидая реакции омеги. Они смотрели друг другу в глаза какое-то мгновение, и по взгляду Чимина Чонгук понял, что ничего хорошего он от омеги не услышит. Чимин смотрел так ошарашено и с таким, кажется, страхом, словно услышал о каком-то ужасе. — Не говори мне этого, — резко увел взгляд Чимин, тут же помрачнев. Чонгук от него взгляда не отводил, а сердце замерло. И в ожидании, а теперь и от того, как внутри все рушиться начало. Он внешне почти не изменился, правда, было видно, как его взгляд явно потух, а сам он поник. Чонгук не стал навязывать ему свои признания. Свою любовь. Ладно, он и это пережует. Горло раздерет и проглотит. Не сказав ни слова, не став расспрашивать и навязываться, он просто выпрямился, закрыв дверь омеги с ощутимым раздражением. Чимин глянул на него сломлено, виновато, побитым щенком, взглядом, полным боли, снова опустив глаза вниз, судорожно сжимая пальцами края футболки. Сев в машину, Чонгук, даже не смотря на Чимина, завел ее. Чимин сделал ему больно. Он это прекрасно знает. — Чонгук, — тоже не глядя на альфу, неуверенно и напряженно позвал омега, но Чонгук его тут же перебил. — Не нужно, — его тон был холодным, но он пытался делать вид, что ему правда не больно и все хорошо, — отвезу тебя домой. Чимин хотел было что-то сказать, как-то попытаться объяснить, но лишь вновь опустил голову вниз, сжимаясь от боли. Физической или моральной, сам не мог разобрать.

***

Тэхен так и оставался на месте, напряженно буравя взглядом пол. Нервно сглотнув, он перевел взгляд на Юнги. Тот смотрел прямо на него, даже не скрывая своего взгляда. Убийственного. Тэхен, сделав огромное усилие, уселся поудобнее, слишком медленно, осторожно и обрывистыми движениями начав поправлять на себе одежду. Еще и губы облизывал, делая только хуже. Его трусило. Он весь дрожал изнутри. Ему было страшно? Возможно. Он боялся Юнги? Определенно, да. Вся эта ситуация его извела? Еще как. И ужасно не хотелось, чтобы то хрупкое, что успело построиться, разрушилось. — Я не виноват, — найдя в себе силы, поражаясь тому, что вообще смог выдавить из себя слова, не глядя на Юнги, очень даже уверенно заявил Тэхен. — Я знаю, — вот чего, а этого Тэхен услышать не ожидал. Он вскинул на альфу напряженный, но удивленный взгляд. Даже поверить было трудно. Юнги медленно подошел к нему, а от каждого его шага сердце громче и сильнее отбивало, отдавая в ушах. Тэхен заставил себя сидеть на месте, хотя хотелось сбежать. Но он ему верит? Тэхен и сейчас пробует свои убеждения проверить. Что Юнги доверять можно. Он не тронет. Не обидит. Тэхен это про себя сотни раз повторяет, убеждая себя не сбегать. От нервов сжимает пальцами край футболки. Юнги подошел совсем близко и взгляд его до сих пор был опасным. Кажется, успокоиться ему было очень сложно, но так же кажется, что он старается держать себя в руках. Юнги знает, что он одним своим поступком способен просто в пух и прах разнести этого пацана. Когда Юнги протянул к нему руку, Тэхен не смог удержаться и зажмурился. Но держится, доверяет, позволяет себя пугать, но верит. Такие жертвы ради альфы совершает. Схватив его за подбородок, Юнги все же совсем немного не смог рассчитать силу хватки. Тэхен вздрогнул, сердце испугалось, но отчаянно потянулось к Юнги. Оно словно руку к нему протянуло, легонько по груди ею погладила, там, где у Юнги сердце, чтобы к нему воззвать. — Только мне плевать, знаешь? — Не сдержав порыв злости, дернул его за подбородок альфа, все так же не отпуская. Казалось, он прикладывал неимоверные усилия, только бы не сорваться. Тэхен медленно открыл глаза, мрачно взглянув в юнгиевы. А взгляд… он затоплен мраком, скрытым испугом, и доверием. Словно Тэхен ему прямо говорит: «я в твоей власти, не разбивай меня». И это слишком выигрышный вариант. Юнги смотрит разозлено, но медленно вдыхает бесшумно через нос, пытаясь сдерживаться, и выдыхает рвано, перемещая ладонь с подбородка Тэхена на его затылок. Прижимается к его губам своими, жестко, требовательно, словно желая снова отвоевать их и сделать своими, стереть с них следы губ Чимина. Мысль о том, что омега целовал его Тэхена, сводит альфу с ума. А Тэхен отвечает. Он поглубже свой страх прячет, ради них все делает, шею альфы тут же руками обнимает, рот послушно раскрывая. Этим Юнги просто убивая. Юнги от такого голову теряет. Тэхен, которого он так болью угощает, так ранит, так податливо губы раскрывает, всего себя ему вверяет, позволяет все, что альфа хочет, делать. Тэхен хочет его успокоить. Показать, что его. Что верит. Что Юнги сейчас за него ответственен, потому что Тэхен ему весь контроль отдал. И просто тянется, доверчиво и ласково. Юнги целует его жадно, кажется, сгорая. От злости? Возможно. От… чувств? Возможно… И потому ломается. Под напором этих чувств ломается, злость куда-то на задний план уходит, а ему главное сейчас Тэхена целовать, о том, что Юнги хочет, чтобы тот только его был, показать желает. Поцелуй привкус сладости обретает. Юнги к нему касается, к щекам, к шее, а Тэхен под каждое прикосновение подставляется, словно по ласке оголодавший котенок. Ему страшно, для него это не привычно, тем более получать подобное от Юнги, но он позволяет альфе все, со страхом, но смело раскрываясь ему. — Никогда так больше не делай, — тихо попросил его Юнги, и по его тону можно было понять, насколько же трудно Юнги было все это выдерживать. Он о щеку Тэхена своей ласково трется, сгорая от жара, что так пламенно в нем сейчас горит. — Прости, — шепчет он своим нежным тоном, в Юнги будит что-то по-настоящему ласковое. И Юнги умеет так. Умеет не больно, не поранив. Умеет так, чтобы каждое касание едва ощутимое, но такое трепетное, что Тэхен на него судорожно жадно реагирует. Юнги рядом, сидит на диване, слегка навалившись на чужое хрупкое тело, так отчаянно просит у Тэхена любви, а он дает. Без слов. Они молчат, никто никому не признается, потому что кажется, что еще рано. Потому что еще ни один из них до конца это не принял. Но сейчас оба отдаются своим чувствам. Оказывается, у Юнги они очень трепетные. Оказывается, он может медленно ласкать подушечками пальцев кожу на талии. Его рука оказалась под мешающей им тканью футболки Тэхена. Хотелось сойти с ума. И до этого было уже не далеко. А Тэхен, этот хрупкий человек так отчаянно готов броситься с обрыва, прямо в объятия этого безумия. И Юнги, честно, поражен. Альфа медленно, растворяя Тэхена, превращая в нечто теплое, расцелованное, целует долго, сладко, совсем легонько кусается за нижнюю губу. Тэхен от такого совсем немного пугается, но сразу же напоминает себе, что Юнги ему боли не причинит. И улыбается в поцелуй, потому что Юнги осторожно его губу посасывает, словно Тэхен самое вкусное лакомство. Он счастлив? Да. Тэхен в эту минуту может уверенно дать подобный ответ на такой вопрос. Лежит разнеженный на диване, все тело горит, ощущает, что Юнги сдерживается, хотя есть опасения, что может зайти дальше, чем Тэхен хотел бы. Юнги отстраняется, смотрит на него и не может скрыть в глазах восхищения. У Тэхена волосы растрепаны, взгляд темный ярко сверкает, он расслаблен, он на каждое прикосновение реагирует и за каждым из них сам тянется. Юнги отстранился и с изумлением подмечает, что Тэхен ждет, когда Мин вновь приблизится. Хочется, чтобы альфа всегда таким был. Спокойным, не боялся, просил ласки, и сам ее так трепетно ее дарил. Чтобы ласковым был и полностью себя ему вверял. Безоружно убийственен. Сейчас Юнги в своих глазах тепла скрыть не может. Он совсем позабыл свои эмоции спрятать. Или же просто понимал, что сейчас у него это едва получится. Юнги не выдерживает. Такого Тэхена хочется в нежности утопить. Его, такого мягкого и ласкового хочется с ног до головы поцелуями украсить. Альфа тянется к нему, поглаживает скулу Тэхена большим пальцем, а Тэхен… А Тэхен глаза прикрывает, своей ладонью юнгиеву накрывает и к руке альфы льнет. Юнги боится, его сердце не выдержит. Он вновь склоняется к Тэхену, даря поцелуй, требовательный, но такой осторожный, а Тэхен сразу же отвечает. Он позволяет ему брать верх. Тэхен из тех людей, что привыкли бороться и всегда быть в своем деле первым, но сейчас он позволяет альфе властвовать, вверяет ему себя всецело, доверчиво отдаваясь, поддается этой разрушающей силе, верит ей. Чонгук, вернувшись домой и, открыв тихо дверь, пребывая в очень подавленном настроении, заходит в гостиную и застает то, что его не касается. На миг он замирает. Внутрь закрались подозрения, что Юнги делает все это насильно, да и Тэхен как-то не особо шевелится. Но потом альфа понимает, что это просто все взаимно. Какое-то еще мгновение смотрит, ощущая внутри горечь, а после просто тихо разворачивается и уходит. Он не станет мешать. Если у него все засрато, это не значит, что у других должно быть так же. Чонгук не станет из-за того, что у него что-то в отношениях не ладится, портить чужие. Зачем им мешать? Выйдя из дома, он медленно поплелся по улице. Мимо проходили люди, а он никого не видел. Кажется, в его отношениях все плохо. Юнги все же был прав. Вряд ли когда-либо Чонгук сможет назвать Чимина своим омегой. Наверное, даже если бы сделал его своим мужем. Тихо хмыкнув, Чонгук покачал головой. Даже собственную квартиру другим на время предоставил, домой не идет. Вытерпел Чиминовы отказы и резкие ответы. Почему-то он слишком много отдает другим, а взамен получает намного меньше.

***

Чонгук вернулся домой почти под ночь. Он предполагал, что, возможно, чужие прелюдии перейдут в нечто большее, и пускай его эта мысль напрягала, решил прогуляться до самой ночи. Ему хотелось подумать. И побыть одному. Просидев в любимом баре допоздна, альфа, уже немного подвыпивший, вернулся домой. Он несколько раз порывался позвонить Чимину, но, беря в руки телефон, разбито усмехаясь, качал головой, обратно пряча его в карман. Зачем ему звонить? Он всей душой хочет сейчас быть рядом с Чимином, или хотя бы узнать, как у того дела, но, кажется, Чимину оно не нужно. Чонгуку уже кажется, что он навязывается со своими чувствами. Чимин то привлекает к себе, то отталкивает, холодно и безжалостно указывая на границы, показывая, что Чонгук ему никто. Чонгук просидел за барным столом весь вечер с треснутой усмешкой. Разве он заслужил страха Чимина? Он понимает, омеги во время течки очень ранимы, уязвимы, они полностью себя вверяют альфе, но разве он уже не доказал, что с ним так можно сделать? Дело ведь даже не в физическом контакте. Чонгук просто понять не может, почему ему так не доверяют. Почему его боятся? Ведь до этого Чимин так открыто ему себя предлагал. Так жарко близости требовал. Вспомнилась та ночь, во время которой они сгорали. Взгляд напряженным стал. Он помнит каждое прикосновение. Помнит каждый горячий взгляд. Жаркий шепот в самые губы, просьбы быть более развязанным. Чонгук ведь бережно к нему относился, Чимин сам пожестче просил, а теперь боится его? Чонгук ничего не понимает. Наконец, придя домой, Чонгук устало валится на диван. Вышедший из кухни Тэхен, у который неприлично радостно горели глаза, удивленно уставился на свалившегося на диван Чонгука. — Чонгук? — Позвал его осторожно Тэхен, подходя к дивану и склоняясь к альфе, — Все хорошо? Чонгук издал согласное мычание. — Ты что… пьяный? — Предположил Тэхен. Чонгук вновь согласно замычал. Тэхен удивленно приоткрыл губы. — Что-то случилось? — Как какой-то зверек, пристал к нему Тэхен, не оставляя Чонгука в покое. Хоть бы его действительно в покое оставили. Чонгуку тошно. Отвратно. Тэхен подергал его осторожно за ткань куртки на плече. — Неа, — тихо ответил Чонгук, — отвали, Тэхен. — Но, — начал было Тэхен, не зная, что и сказать, — ты чем-то расстроен. Чонгук усмехнулся. Чем-то. — Иди спать, Тэ, — незлобно, тихо сказал Чонгук. — Но я сплю на диване, — напомнил ему альфа. — Вали спать к Юнги. Тэхен, честно говоря, офигел. — Это еще с чего вдруг? — Возмутился Тэхен. — Уже успели потрахаться, можете и спать вместе. Честно говоря, Чонгук Тэхена совсем немного ревнует. Нет, он рад, что у альфы в отношениях вроде все хорошо, но все же совсем немного он ревнует. Тэхен же залился краской, и ощутил доселе неведомый ему стыд. И почему-то было жутко обидно, что такую грубость, вызывавшую стыд, он услышал именно от Чонгука. Он даже опешил. Медленно моргая, желая что-то сказать, ощущал, что и слова сказать из-за нахлынувшей обиды не может. Отступил пару шагов назад, желая просто скрыться. Но, кажется, до пьяного мозга Чонгука дошло, как он налажал. — Тэхен, извини, — сказал он спокойно и совсем искреннее. — Да ничего, — какой же Тэхен все-таки неженка, уже и влага на глаза просится. Просто для Тэхена его чувства очень дороги, они чистые и искренние, а Чонгук так грубо отозвался о них. Тем более, это Чонгук – тот, кому Тэхен доверяет безоговорочно. Вот от него он ни капли не ожидает плохих намерений или возможности того, что альфа может его как-то ранить. И получить от Чонгука подобное было крайне неприятно. Тэхен уже хотел просто сбежать, но Чонгук, в своем пьяном состоянии, резко приподнялся на диване, потянувшись за рукой альфы. — Тэ, — Чонгук мрачно смотрел куда-то вниз, — прости, — не отпускает его руку альфа, тут же ослабляя хватку, чтобы не сделать больно, — я грубый мужлан, не обижайся, — поднял взгляд на него альфа. И он действительно искреннее хотел, чтобы Тэхен не обижался. И выглядел жутко уставшим. Потому Тэхен тут же отпустил все обиды. Он слишком дорожит Чонгуком, чтобы играть с ним в обиды, или затаить их из-за нечаянно брошенных грубых слов. Альфа обошел диван, а Чонгук его до сих пор не отпускал, словно тот мог сбежать. Тэхен уселся рядом, обиженно буравя взглядом пол. Чонгук уже был непростительно пьян, обняв альфу за плечо и находясь к тому ближе, чем обычно, нарушая чужое личное пространство. А Тэхен и не против. — Пьяный идиот, — буркнул Тэхен, ткнув альфу локтем в бок. Чонгук болезненно ойкнул, но снова усмехнулся. — Эй, не сметь оскорблять, — наигранно строго нахмурился альфа. — И тебе нечего всякую ерунду мне говорить, — возмущенно и претензионно заявил Тэхен, не сдержав улыбки, глядя на чонгукову пьяную. Он в его объятиях прямо как птенец грелся. Чонгук это другое. Чонгук родной, в его руках он другую любовь ищет. Ту, что от родного человека, от члена семьи ищешь. А Чонгук это ощущал. И, будучи пьяным и желая задобрить обиженного хомячка, Чонгук не скупился на ласку. — Но я видел, как тебя вновь целовали, — хмыкнул пьяно Чонгук. — Только поцелуй и был, — с неудобством ответил Тэхен, — что случилось? — Уже мягче спросил он. — У Чимина течка, — не сразу ответил альфа. — Это плохо? — Приподнял неуверенно брови Тэхен. — Вообще-то нет. Но я же здесь, — посмотрел на него альфа. Тэхен задумался, хмуро понимая, что, скорее всего Чимин сам попросил альфу не трогать его. Они около часа болтали о всякой ерунде. Чонгук, все еще будучи очень пьяным, слушал Тэхена, кивал в согласие и даже задавал порой довольно глупые вопросы, заставляя того тихо посмеиваться, но тем не менее тепло отвечать. После Чонгук уснул, а Тэхен к Юнги не пошел. Не хотел оставлять омраченного Чонгука одного, и уснул с краешку на другой стороне дивана.

***

Утром Чонгук, проснувшись с головной болью и обнаружив рядом скрючившегося Тэхена, позвонил Чимину. Сначала гудели гудки, и Чонгук терпеливо ждал. Голова жутко болела. Наконец, ему ответили. — В чем дело, Чонгук? — Далеко не веселым тихим тоном спросил Чимин. От его голоса Чонгук внутри вздрогнул. Он всегда так трепетно реагирует на него. — Как ты себя чувствуешь? — Прохрипел Чон, потирая лицо ладонью. — В порядке. Это все? — Режет омега, убивает своей холодностью. Чонгук не понимает. Правда. Он прикрывает глаза, уже, наверное, не выдерживая такой холодности омеги. — Может, я приеду? — Ему показалось, что это предложение звучало жалко. — Нет, — тут же отрезал Чимин, а после Чонгук, ощутив от чужого отказа неприятную волну дрожи, помрачнев, услышал чужой всхлип. Было ощущение, словно Чимин приложил ладонь ко рту, только бы не издавать звуков. Чонгук глаз открыть пока не может. Боль, что разливается по его венам, кажется, разрушает его. Он так хочет рядом оказаться, помочь. Зачем Чимину быть одному, если он так сильно мучится. Чонгук просто рядом быть хочет, даже если омега отказывается от близости. — Я же просил тебя оставить меня одного, — Чимин сдержал всхлип. Чонгук открыл глаза и вперил напряженный взгляд в пол. Это Чимину так плохо или так сильно он не хочет, чтобы альфа звонил ему? — Тебе же плохо, — делая паузы между словами, выдавил Чонгук. — И что? Как ты мне поможешь? — Чимин плакал. Во время течки омеги более чувствительны и ранимы. — Я могу просто побыть рядом, — ответил он мягко. Не может он иначе. Ему хочется его беречь, с ним хочется ласково. — Не нужно мне этого, — на грани срыва ответил он, стараясь говорить тише. Чонгук молчал. Он не имел понятия, что он должен делать. Хотелось помочь, укутать омегу своей нежностью, любовью, но Чимин отталкивает, безжалостно ему его нежное отношение к себе в лицо обратно бросает, ненужной чушью называет. А Чонгук все это подбирает, челюсти сжимая, и снова к Чимину приближается, вновь свою нежность ему дарит. Чимин скинул звонок. Кажется, и сердце не стучало. Чонгук выдохнул, прикладывая ладонь ко лбу и зачесывая челку назад. Откинулся на спинку дивана, и, прикрыв глаза, покачал головой. Это его изведет. Открыв глаза, Чонгук уставился в пол. Почему-то казалось, словно все кости пережевали и теперь даже пошевелится трудно.

***

Юнги, наконец, поправился. Относительно. По крайней мере, альфа за эти три дня уже однажды выбрался из дома. Юнги идти было сложно, но даже если он будет хромать, все равно долезет куда захочет. Тэхен его отговаривал. Это было неудобно и крайне смущающее. А еще пиздец как приятно. Потому что, когда Юнги, собирающийся выйти и проверяющий карманы, увидел, как Тэхен, спросивший, куда он идет, обошел диван и с этим своим невинным доверчивым взглядом взглянул Юнги в глаза, стало как-то волнительно. Тэхен смущался, возможно, даже боялся, что напорется на грубость, но все равно сказал: — Не иди один, — попросил он робко, но в его просьбе ощущалась настойчивость. Юнги, не ожидав такого, поднял на альфу слегка удивленный взгляд. Этот темный взгляд, он не оставляет Тэхену ни единого шанса на спасение. Даже смотреть в эти глаза страшно. Настолько они режут, настолько привлекают. — Дома никого нет. Только ты и я, — а вот это, кстати, будоражит, — ты со мной пойти не можешь, — поправляет края футболки Юнги, а уголок его губ слегка приподнялся. Тэхен волнуется. Это приятно. Это пиздец как нравится. И улыбку едва заметную спрятать не получается, оттого Юнги голову слегка опускает. А когда на альфу смотрит, улыбка еще сильнее наружу просится. Тэхен не понимает, что происходит. Ему становится совсем неловко, но Юнги просто успокаивает его одним действием. Приближается к нему и, приподняв бровь, отведя взгляд и приоткрыв губы, не сразу выдав вопрос, все же озвучивает его, глядя уже прямо в глаза Тэхена: — А ты что, волнуешься за меня? — И ухмылочка острая появляется. Вот, сволочь. Тэхен тушуется, хмурит брови, начиная блуждать взглядом по полу. — Не хочу вновь тебя обхаживать, — надо же иногда Юнги и таким угощать, а то обнаглел. — Давай тогда я буду обхаживать тебя, — легко сказал Юнги, выдавая эту многозначную фразу, похлопав будто бы невинно глазами. Искуситель, чтоб его. Тэхен замирает, совсем немного отстраняется, заглядывая альфе в глаза. — На тебя вновь могут напасть, — серьезно сказал альфа. — Ничего, ты снова будешь меня лечить. В таком случае я и не против, — усмехнулся Юнги, и, вгоняя Тэхена в краску, чмокнул его в нос. Пока Тэхен, как замерший, стоял на месте, Юнги, до нельзя довольный, пошел на выход. Чонгук же за эти три дня весь извелся. Чимин выключил телефон. Чонгук просто в одно утро обнаружил, что омега отключил телефон, чтобы, как предполагает сам альфа, Чимину он не звонил. Альфа все эти дни был очень нервным. Он не мог нормально работать, постоянно пытался позвонить Чимину, особенно названивал с того момента, как Чимин отключил телефон. Спать он тоже нормально не мог. Тэхен понимал, почему альфа так нервничает. Чимин там, Чонгук здесь, у омеги течки и похоже на контакт он не выходит. Юнги со вчерашнего дня у себя дома. Он не перешел жить к себе снова, но лишь сказал, что ему нужно уладить некоторый вопрос. Чонгуку было не до него, Тэхен его, конечно, остановить не мог. На второй день течки Чимина, Чонгук пошел к нему домой. Да, он навязывается. Пускай так. Альфа хотел просто проверить, как себя чувствует омега. Он выключил телефон и Чонгук не мог так его оставить. Но стуча в двери уже как полчаса, он осознал, что омеги просто нет дома. Тогда-то на него накатил страх. Куда омега мог уйти? Еще и с течкой. Вдруг с ним что-то случилось. Чонгук чуть с ума не сошел. Ходил как ненормальный под дому, потирал ладонями лицо, пытался как-то успокоится и понять, куда же мог уйти Чимин. Позвонив ему еще несколько раз и услышав, что омега выключил телефон, Чонгук действительно чуть не сошел с ума. Чонгук вечером четвертого дошел до того, что, сидя напряженно на диване и смотря в пол, бросив на работающего рядом за ноутбуком Тэхена, с явным неудобством попросил: — Тэ, — позвал он напряженно, — у меня… у меня просьба есть. Тэхен обратил на него внимание, ожидая того, что от него хочет Чонгук. — Ты можешь узнать, где Чимин? — Не сразу смог сказать альфа, — Это не законно, но… — А ты ко мне с законными делами даже не подходи, — довольно усмехнулся Тэхен, наклонив голову и сразу начал искать что-то в ноутбуке. Чонгук подсел ближе. Тэхен прекрасно видел, как мучился все эти дни Чонгук. Как он злился и был в отчаянии. Тэхену очень хотелось ему помочь, а потому сейчас он с радостью сделает все, что нужно. — У него телефон выключен, да? — Деловито спросил Тэхен, сосредоточенно смотря в экран. — Уже как несколько дней, — хмуро ответил Чонгук. Похоже ли это на слежку? Очень даже. Да только иначе Чонгук уже не может. Куда он ушел? Что с ним не так? Альфу всего трясет. Он не хочет думать о Чимине плохо. Но куда он, мать его, запропастился? Может, уехал к родителям? А у него они есть? Чонгук ничего о нем не знает. Кажется, он скоро с ума сойдет. Скоро он весь изведется. А вдруг с ним что-то произошло? Тэхен просил его успокоиться, уверял, что наверняка тот просто, возможно, у кого-то из своих друзей омег. Омеги, к слову, часто уходят к другим омегам во время течки, чтобы те могли их как-то поддержать и поухаживать за ними. Тэхен ответил не сразу. Он долго рылся в компьютере и, нахмурившись, наконец, сказал: — Последний раз на его телефон приходило сообщение от оператора. В тот момент телефон Чимина еще был включен. По списку отмеченных системой геолокаций, вот эта вот последняя, — указывает пальцем в экран Тэхен. Он напрягся, потому что это очень странно и так же опасался за то, как отреагирует на это Чонгук. — Но… но это же не адрес Чимина, — посмотрев на адрес, глянул на Тэхена хмуро Чонгук. — Ну да. Похоже он у друга. Тогда и отключил телефон. Поедешь туда? Чонгук, хмуро смотря куда-то вниз, кивает. Альфа собрался быстро. Почему-то накатывала легкая паника. Он боялся за омегу. Учитывая, где он работает, Чонгук очень опасается возможности нападения на Чимина. Он с этим то дело каждый день имеет. Все остальные мысли он отбрасывал. Собравшись, Чонгук поспешно пошел вниз и сел в машину, уезжая по нужному адресу. Пока ехал, сильно нервничал. Чимин точно его изведет. У него тут маньяк, а он заниматься совсем другим. Когда Чонгук оказался в нужном районе, волнение усилилось. Какой-то странный вонючий переулок. Чонгук припарковал машину и вошел в нужный подъезд. Спасибо богатому и очень умному Тэхену, который имеет достаточно мозгов и денег для нужной аппаратуры, чтобы настолько точно узнать, где находится человек. Как на это отреагирует Чимин? Чонгук немного волнуется, потому что он не имеет право следить за ним. Но Чонгук тоже так не может. Он позвонил в дверь и пытался не волноваться. Сейчас Чимин наверняка с ним поссорится. Учитывая, как сильно он злится на него в последнее время. Как отталкивает. А Чонгук все равно лезет. Но иначе Чонгук не может. А еще волнительно то, что он увидит. Только бы с Чимином все было хорошо. Когда он услышал, что двери открываются, Чонгук замер. И уже был готов как-то объясняться, но, увидев перед собой альфу в одних штанах и без футболки, просто застыл. Замер. Почти перестал существовать. Сердце так сжалось, что казалось, он сейчас получит удар. В голове лихорадочно билась мысль, что он перепутал дверь. Или Тэхен что-то там не так посмотрел. Но… Обведя далеко не самого красивого мужчину напряженным медленным взглядом, Чонгук глянул ему за спину. Он услышал, как вниз упало сердце. Как оно разлетелось на кусочки. И все. Больше он никогда не сможет собрать себя. Больше Чонгук не сможет избавиться от крови, что налипла на ладонях от разодранного сердца. Там, в глубине комнаты, на диване сидит Чимин. В одной рубашке. Рядом сидит другой альфа. Тоже без футболки. Альфа припал к шее омеги, оставляя на ней всяческие грязные следы. Он, разведя чужие стройные ноги, беззащитно оголенные отсутствием одежды, рукой скрывался под рубашкой Чимина, не многозначно и едва заметно, медленно осуществлял движение, которые и так обо всем говорили. Чонгук не дышал. Все ласковые чувства были жестоко растерзаны. Боль никогда в жизни так не охватывала его. Ни одно ранение никогда не причиняло такой боли. Он не хотел сейчас существовать. В данную минуту ему не хотелось, чтобы его сердце отбивало. Чтобы его глаза видели. Чтобы он дышал. Хотелось разбиться. В буквальном смысле. Хотелось разлететься по полу окровавленными осколками. Все в нем в одно мгновение почти умерло. А взгляд, всегда такой блестящий при одном виде Чимина потух. Сейчас он ненавидел тот факт, что видит омегу. Чимин не заметил его еще. Его взгляд был темным, устремленным куда-то в пол. Когда альфа, продолжающий грязно пользоваться его телом, глубже протолкнул в него пальцы, Чимин нахмурился. И в эту секунду в Чонгуке вздрогнула надежда на то, что Чимин всего этого не хотел. Что его насильно сюда притащили. Это отвратительно эгоистичная мысль, быть может. Но он еще хоть как-то тогда смог бы свое на куски разрывающееся сердце удержать, склеить. Он после возненавидит себя за такую мысль, потому что ни за что, и ни при каких условиях не хотел бы, чтобы Чимин страдал. Но… Надежда почти умерла. Потому что Чимин, пускай и, выглядя очень мрачным и каким-то даже не особо в себе, обнял рукой альфу за шею, немного скалясь от чужих движений в себе. Это все. Чонгук ощутил, словно его сейчас чуть с ног не сбили. И в один момент волна за волной его одолевали дичайшая обида, боль, ярость. Его разрывало на куски и именно сейчас ему захотелось убивать. Убить каждого грязного поддонка, который прикасался к его невинному Чимину. Невинному. Какой же ты идиот, Чонгук. Ему действительно, от всех разрывающий его чувств, самого себя хотелось порвать на куски. — Что надо? — Довольно грубо поинтересовался альфа, который все это время стоял перед Чонгуком. И именно тогда Чимин поднял на них взгляд. Сначала темный и затуманенный, а после… А после наступила разруха. Его глаза постепенно, словно он не сразу осознал, что происходит, расширились в ужасе. Они встретились взглядами. Никогда ранее в жизни Чимин не испытывал боли, взглянув в чужие глаза и найдя ее там просто в чудовищной, убийственной дозе. Он подскочил, оттолкнул альфу, что потянулся за ним. — Чонгук, — сорванным испуганным голосом. Чонгук ощутил волну дичайшей боли, что прошлась по его телу только от своего имени, произнесенного Чимином. Чонгук резко сорвался с места. Ему нужно уйти. Перед глазами все поплыло. Ярость закипала кровь до того, что она обжигала сосуды и Чонгуку хотелось ногтями вживую содрать с себя кожу. Он сжимал челюсти до того, что зубы просто в крошки стирались. Уцепился себе в локоть до того, что если бы не ткань куртки, он бы просто прорезал себе кожу. Нужно скорее уходить. Это сейчас самое главное. Иначе он не сможет сдержаться. Воздуха не хватает. Он ненавидит себя. Он такой придурок. Он просто идиот. Почему так больно? Почему эту боль хочется просто из себя выдрать, срывая кожу слой за слоем. И все равно даже так он ее из себя не вытащит. Она пропитала его. И ему кажется, что он с ней жить не сможет. Ему хочется от нее избавиться. Хочется сейчас же пустить себе пулю в лоб. Хочется вспороть себе грудь, только бы эта боль не разрывала его. Тварь. Он ненавидит себя за то, что сейчас дошел до той точки, где он уже перешел на оскорбления в сторону этого омеги. Ненавидит себя и за то, что даже в этом случае ощущает вину перед Чимином. Какой он, сука, идиот. Ему не нужны никакие оправдания. — Чонгук! — Звал его Чимин, у которого еще не кончилась течка, и боль в теле еще давала о себе знать, — Чонгук! Подожди! Он пытался угнаться з альфой, но тот шел намного быстрее. Чонгук просто сбегал. Чтобы не убить. — Чонгук, пожалуйста, постой! — Его голос был действительно испуганным. Чонгук, слыша его голос и эти жалкие попытки оправдаться, вздрогнул, закрывая руками ушами, сжимая судорожно пальцами волосы. Уйди. Сгинь с глаз моих. Чонгук вылетел из подъезда, направляясь к машине. Главное просто сесть в эту машину и уехать. Главное не увидеть его глаза. Чонгук ведь от такого сможет умереть. Или убить. — Чонгук, — ухватился за его руку Чимин, желая удержать. — Отвали, — сорвал его руку со своей Чонгук, даже не смотря на омегу и снова направляясь к машине. — Пожалуйста, выслушай меня, — Чонгук не видел чужого отчаяния. Чужого животного страха. Хватит. Он слишком всматривался в чужие чувства, а его взяли и растоптали, на осколки разбили. Чимин снова судорожно ухватился за его руку, так, что возможно причинял больно, но с ужасом опасаясь, что Чонгук действительно сейчас уйдет. Словно, если Чонгук сейчас уйдет, он просто умрет. Перед глазами у Чонгука картинки, где его Чимина пальцами имеет на каком-то вонючем диване другой альфа. И не он один. И ведь не только это было. Еще одна чудовищная волна боли разлилась по его телу. Он дышал тяжело, казалось, его сердце сейчас разорвется. — Я не хотел причинять тебе боль, — Чимин не успел договорить. Вспышка гнева, разрушающей агонии завопила в Чонгуке до того, что его глаза, темные и залитые дичайшей болью, а так же влагой, которая вырывалась из них почти что красными слезами, засверкали, он вновь вырвал свою руку и замахнулся на Чимина. Омега, увидев поднятую вверх руку, что должна была обрушиться на него, расширив от испуга глаза, зажмурился, опустив лицо. Но руками не прикрывался. Это все происходило за каких-то пару мгновений, но Чонгук ощутил, как его уже и так разбитое сердце затрещало. Чимин разрешил ему ударить себя? Именно сейчас альфа хотел просто сдохнуть. Даже сейчас Чимин умудряется чем-то его восхищать. Он покорно позволяет ударить себя, осознавая свою вину. Чимин, который всегда пылает гордостью и рьяно готов себя защищать. А Чонгук ощущает себя ничтожеством. Полным мудаком, который посмел поднять на омегу руку. И ненавидит себя сейчас Чонгуку не за то, что из-за омеги ощутил себя сволочью. Он ненавидел себя только за то, что захотел Чимина ударить. Он всегда обращал внимание только на чувства Чимина, а на свои страдания ему было насрать. По крайней мере, он запихивал их поглубже, лелея только омежьи чувства. И сейчас. Сейчас он тоже ничего не может сделать! Альфа хватает его за подбородок, но вот это уже больно. Черт с ним. Чимин потерпит. Чимин ему это простит. Он лучше потерпит и может так альфе легче станет. Это в глазах омеги светится. — Не хотел? Не хотел?! — Вырывается сначала еле слышно, а потом криком. Чимин вздрагивает, прикрывая глаза. — Прости, — едва слышно шепчет Чимин, смотря на него с виной и каким-то обреченным смирением. Чонгук хочет его за это убить. — Заткись! — Сжал пальцы на подбородке сильнее альфа. Чимин абсолютно еще сильнее растерялся, видя чужие слезы. Что он наделал… И эта жалость омеги Чонгука тоже убивает, только ярость усиливает. — Чонгук, я люблю тебя, — тихо сказал он срывающимся хрипом, обхватив робко руки альфы, чтобы попытаться ослабить чужую хватку, которая делает больно. А может просто для того, чтобы альфа его не бросил. Что-то внутри Чонгука сломалось. Он резко прикрыл глаза и Чимин в ужасе заметил, как болью исказилось лицо альфы. — Замолчи! — Оттолкнул его к стене Чонгук, которая была совсем близко к ним, — Хватит мне врать! — Все не отпускал хватку альфа, дергая того за подбородок, — хватит делать из меня дурака! Они на протяжении нескольких дней просто на просто трахали омегу. Чонгуку казалось, он просто сейчас умрет. Он взорвется от боли, думая о том, что делали с Чимином эти альфы. А он им на все отвечал. Учитывая то, как открыт в постели Чимин, можно догадываться, чему они там предавались. Сердце так зарезало, что Чонгук и вправду решил, что его хватил удар. — Прости меня, — всхлип вырвался из горла омеги, но Чонгук больше ему не верил. Чимин просто взял, отказал Чонгуку в том, чтобы тот был рядом с ним во время течки, изображал страх, а сам нашел, кажется, первых попавшихся альф и позволял им использовать его. Что ему нужно было? Чонгук был бы с ним бережным, любил бы его искреннее, осторожно, а омега захотел, чтобы его просто грязно отымели какие-то чужие альфы, которые ничего, кроме как вытрахать из него все, что можно было, не желали? О какой там любви речь может идти? Его образ, его ложные чувства, его ложная любовь и ложные трепетные касания осколками рассыпались под ногами альфы, поранив кожу до крови. — За что? — Выдавил из себя с большой дозой боли, сквозь зубы, едва сдерживая свою агрессию, едва не рассыпаясь на части. И ненавидел себя за эти слезы. Свою слабость он не обвинял, не злился на нее, но вот то, что ее видел Чимин, он не выносил. — Прости, — только и мог, что едва слышным шепотом повторять омега, качая головой, и сдерживая накатывающий плачь, старясь не сорваться с пропасти. Но Чонгук не позволяет ему не сорваться. — Ненавижу тебя, — выдал полным ненависти голосом, заламывая брови от того, что уже не выдерживает этой разрывающей боли. И Чимин, осознавая, что альфа действительно мог сейчас его возненавидеть, боялся, что у него земля из-под ног уйдет. Ужас затапливал его глаза, страх заливал их, и Чимин, качая отрицательно головой прошептал не веря и сломлено «нет». Но Чонгук оттолкнул его, развернувшись и направившись на, кажется поломанных ногах к машине. А у Чимина перед глазами мир рушился. И вот теперь, наверное, впервые стало так страшно. — Чонгук, пожалуйста, не говори так! — Сначала почти не слышно, а потом сорвано, повышенным испуганным тоном. Он погнался за ним, снова за руку схватился, но Чонгук вновь его от себя резко отцепил. Ощущать от него грубость для Чимина было впервой. И это было ужасно неприятно. Потому что это был единственный человек, который был с ним искреннее нежен. Он его обожал. Чонгук любил его искреннее. Ему не нужно было от омеги ничего. Просто чтобы он был рядом и позволял, чтобы Чонгук заботился о нем. Ничего взамен не просил, на себя наплевал, а ему все отдавал. И Чимин не уберег. Он терял сейчас человека, который, возможно, больше всех в этом мире людей любил его. Того, кто готов был своей жизнью ради него пожертвовать. Своего единственного. Наверное, Чимин просто поздно это осознал. Наверное. — Тебе нужен не я, а мое слепое обожание, которым ты пользовался! — Обернулся на него Чонгук, уже не выдерживая, разрываясь от боли. Его грудь вздымалась, а слезы, они текли по его щекам и он ничего не мог с собой поделать. Чимин… просто рассыпался на осколки. Он отрицательно качал головой, будто Чонгук не прав, будто все не так понял. — Нет, — едва слышно прошептал он в ужасе, — Чонгук, нет, ты не прав, пожалуйста. Но Чонгук сел в машину, захлопнул дверь. Чимин был в таком ужасе от того, что мир перед ним рушился, что не сразу понял, что Чонгук вот-вот, и сейчас уедет. Рванул к нему, но машина уже тронулась с места. От такого крайнего стрессового состояния в своих же ногах запутался, упал, сразу же ощущая, что содрал с колен кожу. Но разве это больно? Нет. Больнее машина, которая уезжает, а в ней человек, который отдавал ему все, а сейчас уходит. Раньше, если бы Чонгук увидел, что Чимин упал, тут же бы окутал его заботой. А сейчас уезжает. И это разрывает сердце. Ты все потерял. Чимин сидел на дорожке, поджав к груди колени, спрятав в них лицо и обхватив руками голову. Чонгук уезжал и видел, что Чимин упал, и, наверное, поранил голые колени. Хотелось зарычать от того, как ему было больно. Как хотелось тут же вернуться и помочь Чимину. Но он сжимал до треска кожу на руле, поглядывал безумным и полным боли взглядом в зеркало бокового видения, видя, как он все дальше уезжает от Чимина. Ударил несколько раз по рулю, ругаясь на себя и заставляя ни в коем случае за омегой не возвращаться. Больше не к кому. Больше не за кем.