***
Юнги не может отобрать у Чонгука квартиру. Альфа уже долгое время пользуется гостеприимностью Чонгука, но ясно одно – Юнги занимать чужую спальню так долго не может. И ничего в этом такого нет, вот только есть одно но. Это самое но боится выходить на улицу, и Юнги, по сути, может увидеть его только приходя к Чонгуку в гости. А он осознал, что этого ему стало внезапно мало. Довольно безнадежно предлагать Тэхену сменить место жительства, но эта мысль засела в мозгу Юнги, не давая покоя. А имеет ли он право предлагать Тэхену подобные изменения? По сути, Тэхен очень зависим от Чонгука. Он находится под его защитой, в каком-то смысле принимает некие законы, установленные Чонгуком. Альфа не может выйти на улицу, абсолютно беззащитен, находясь в месте, из которого даже не может сбежать, если захочет. Но тут еще одно но. Чонгуку то Тэхен безоговорочно доверяет. Да и есть кому, собственно, доверять. У Чонгука есть настоящая порядочность, которую редко встретишь в людях. Альфа ни капли не стал раздражаться от поведения Тэхена, его чуткой и очень хрупкой натуры, всецело принимая его таким, какой есть. Более того, Чонгук даже с какой-то явной лаской относился к Тэхену, бережно и искреннее храня своего домашнего питомца от любых опасностей. Но это Чонгук. Юнги прекрасно осознает, что ему Тэхен так не доверяет. Это и не странно. Он далеко не такой, как Чонгук. Порядочность в нем есть, только сначала ее нужно отыскать, хорошенько вытрусить от тонны пыли, и тогда вроде можно с уверенностью сказать, что она у него действительно есть. Тяжелая ситуация, но Юнги все равно настойчиво настроен на успех. Как только убедить Тэхена переехать к нему? А Чонгук вообще альфу отпустит? Тем более с Юнги то. Хотя, Чонгук уважительно относится к мнению Тэхена, а потому, если тот прямо скажет, что хочет жить с Юнги, вряд ли Чон станет ему препятствовать. С другой же стороны, Чон может просто забить на чужие уверения и наотрез отказать. И кто там его переубедит. Нужно, чтобы Тэхен ему всецело доверял. Да и не только для того, чтобы согласился на переезд. Пока что же можно только ознакомить альфу с будущими апартаментами. Юнги, который провел за компьютером всю ночь, вернувшись, наконец, к работе, попытался сделать то, что некогда один хомячок помешал ему сделать. Дурацкое видео. Юнги хочет его как-то восстановить. Он уверен, что там точно будет зацепка. Уже которая попытка не увенчалась успехом, но Юнги засохнет перед компьютером, но добьется своего. А пока, не смотря на круги под глазами от недосыпания, альфа бодро заскакивает в свою машину, уезжая к Чонгуку домой. Он был настроен решительно. Скорее всего, Тэхен будет истерить. Но это ничего, Юнги быстренько его успокоит. Постучавшись в двери, Юнги с неким нетерпением ожидал, когда Тэхен ему откроет. Альфе, к слову, открывать двери дольно тяжело, потому что это открытие для него незнакомого пространства. Но он уже как-то свыкся с этим, а потому открывает Юнги дверь. Опять в этих своих шортах. Ему не холодно? Обведя взглядом худые ноги и смутив этим Тэхена, Юнги заглянул в эти вспыхнувшие этим самым смущением глаза альфы. Тот сразу поспешил увести взгляд. Юнги не понимает, как от него вообще могут требовать сдержанности, щеголяя с голыми ногами. Поспешно зашел в гостиную, немного проталкивая Тэхена туда же. Прямо как во время их встречи, при которой каждый получил не хилые увечья. Каждый из них подумал об этом, легкая улыбка коснулась их губ, но сейчас все будет иначе. Сейчас Юнги не смотрит так, что хочет убить. А Тэхен вместо страха и того, чтобы ощетинится, в глазах теплит доверие. Как же Юнги этим доверием дорожит. А Тэхен это видит. И честно, искреннее радуется этому. Наверное, он единственный человек, знающий Юнги, который верит во что-то светлое, живущее в этом альфе. Юнги этому поражается. И так же этим дорожит. И эти взгляды, так ярко блестящие в момент, когда встречаются друг с другом – это заставляет ощущать легкое, но ярко-вспыхивающее чувство взлета. Туда, где им звезды нашептали секрет. Тот самый, который вместе с сердцем кровь качает. Если один орган откажет – человек умирает. Так вот этот новообретенный – новая часть организма Тэхена, и без него он не сможет. А это касание, такое интимное, легкое. Прикосновение пальцев к запястье Тэхена, этот вкрадчивый блестящий взгляд, тэхеново волнительное ожидание – это заставляет жить. И хотеть жить как никогда ранее. — Одевайся, и полетели, — улыбнулся легонько Юнги. Тэхен отзеркалил улыбку, непонимающее глядя тому в глаза. — Куда? — Ко мне домой. Улыбка начала медленно меркнуть на ласковом лице Тэхена. Неуверенность тенью страха омрачила его, но Юнги держал Тэхена за руки, не позволяя сорваться в пропасть сомнений. — Я не могу, — тихо и явно напугано, с тенью вины в голосе. — Можешь, — Юнги залез в карман и достал оттуда широкую красную ленту, с неким волнением относительно реакции Тэхена, заглядывая тому в глаза. Тэхен уставился на яркую ленту, отливающую благородностью цвета, отдавая легкой резкостью и немного искусной пошлостью. Казалось бы, как можно в одной ленточке столько всего сыскать? Да только это говорит о предпочтениях Юнги и том, как именно эти предпочтения касаются Тэхена. Красный между ними самый частый цвет. Красный между ними режет болью, и заставляет утопать в ней, захлебываясь удовольствием. Это страшно. Страшно так сходить с ума от человека. Но мы смотрим в глаза своим страхам и всегда идем им на встречу. Повисла тишина. Тэхен прекрасно знает, что именно задумал Юнги, но тут уже стоит вопрос доверия. Доверят ли ему Тэхен? Конечно. Доверят ли настолько, что позволит иметь над собой почти полную власть и контроль, лишив возможности видеть и передвигаться? Вот это уже хороший вопрос. Юнги видит в глазах Тэхена неуверенность и сомнения. Альфа опускает взгляд, выдавая такую же неуверенную улыбку, словно виня себя за это некое недоверие, но, тем не менее, уже кажется, стойко решив, каким будет его ответ. Юнги тоже это видит, и спешит Тэхена переубедить. — Просто покажу тебе свою квартиру, — мягким, искушающим голосом. Знает, как заманить. Тэхен поднял на него взгляд, ощущая уже крайнее неудобство, потому что он еще не мог довериться Юнги настолько, но и отказать было трудно, учитывая настойчивость альфы. — Юнги… — начал было Тэхен, но альфа его перебил, обхватив его лицо ладонями, сделав это крайне мягко и осторожно. Словно бы к птенцу касался. — Верь мне. Тебе не будет страшно. Это самое главное, что тебе нужно знать, — уверенно говорил искуситель. Тэхен не особо верил. Юнги это прекрасно видел, но настойчиво таранил барьеры сомнений Тэхена. — Я даже не смогу ни на что посмотреть, — вздохнул тяжело Тэхен, довольно напряженно смотря на Юнги. — Тебе и не нужно, — ответил искуситель, явно замечая чужое назревающее легкое сопротивление, поднимая ленту повыше и закрывая ею глаза альфы. Тэхен что-то пытался сказать, вразумить, но Юнги уже оказался у него за спиной, завязывая аккуратно ленту на чужом затылке. — Верь мне, — прошептал искуситель у самого уха, обжигая его грешным жаром дыхания, — я не наврежу тебе. Опустил руку на талию. Уже одну из граней успел перейти. Внутри что-то пламенем загоралось от понимания, что теперь Тэхен полностью в его власти. Снять с себя ленту альфа, оказавшись вне дома, не сможет. А так он остается беззащитно слеп. Непозволительно беззащитен, искушающее полностью ему подвластен. Сердце заходилось в бешеном ритме. И у Юнги, и у Тэхена. Как тут не сорваться? Юнги уже начинает терять уверенность в том, что у него получится этого избежать. Тэхен вообще не был уверен в этой затее. Что если он будет бояться даже с закрытыми глазами? Что, если инстинктивно ощутив себя в новом неизвестном пространстве, он снова впадет в панику? Ему уже страшно. Паника уже медленно подступает к нему, Юнги точно желает его извести. Но Мин доверительно и слишком мягко, что является запрещенным приемом, прижимает его к себе, расположив свою лапищу на чужой вздымающейся груди. — Не бойся, маленький мой, — обжег этим ласковым прозвищем, обезоружил, а Тэхен вмиг растерялся, осознал, что не в силах перед таким сопротивляться. И с этой точки все. С этой точки закончился любой контроль. Тэхен его сейчас потерял. Самолично, не особо доверяя настолько, отдал его в руки Юнги, на которых уже не раз кровь младшего была. Самоубийца. Юнги осторожно начал выводить его из квартиры. У Тэхена сердце готово было разорваться от страха. Мин поднял его на руки, когда спускались по лестнице. Тэхен робко обнял его за шею. Его лицо выглядело напряженным. Он все еще сомневался и боялся. Юнги же был до нельзя доволен, но очень осторожен, всеми силами показывая Тэхену, что он рядом. Это очень их сблизит. Тэхен будет искать у него близости, так как страх будет толкать альфу к подобным действиям, а Юнги будет укутывать его теплом. Ловко придумал, ничего не скажешь. Тэхен, ощутив, что они вышли на улицу, прижался лицом в изгиб шеи Юнги. Стыдно совсем немного. Для Тэхена это всегда смущающее – вступать с Юнги в близость. Но в данном случае это не только из-за самой потребности в близости, а еще и страха, что тоже вызывает неудобство. Юнги прижал его голову к себе. И взгляд у него был такой, словно он готов был любого на куски порвать. Посадив Тэхена в машину, Юнги, все же волнуясь и радуясь своему успеху, с неким предвкушением сел за руль. Тэхен боялся. Это абсолютно точно заметно. Но, тем не менее, альфа держится, уцепился в края кресла, напрягшись до неимоверного предела. Юнги даже испугался за него, видя, как тому страшно. — Все в порядке? — Осторожно спросил альфа. — Нет, — нервно выдал на выдохе Тэхен, готовый сорваться, — мне страшно. Юнги нахмурился, гуляя взглядом по салону, думая, как он может помочь Тэхену, чтобы тому не было страшно. Пару мгновений, и альфа нажимает на кнопку на кресле, от чего оно двигается назад, освобождая место между альфой и рулем. Юнги молча взял Тэхена за руку, начав тащить осторожно к себе. Тэхен не успел возмутиться и воспротивится, как оказался сидеть у Юнги на коленях. Приехали. Тэхен снова напрягся, вот только теперь уже причиной этому был не страх. — Чуть-чуть вот так только, — как ни в чем не бывало, поправил положение Тэхена Юнги так, чтобы мог все видеть. — Юнги, я не думаю… — Тэхен не уверен, что это хорошая идея, учитывая, на чем он сидит. Если сказать, к чему ближе сидит Тэ: к паху альфы или коленям, то почему-то сдается Тэхену, первый вариант имеет больше оснований считаться правильным. — Тебе удобно? — Прервал его Юнги, говоря очень спокойным уверенным голосом, не позволяя Тэхену уверяться в своих сомнениях. Тэхен, подумав, и поняв, что щеки его уже цвета схожего с лентой на его глазах, напряженно кивнул в согласие. Юнги, едва сдержав усмешку, будто Тэхен мог ее увидеть, поехал. Ехали спокойно. Так казалось. Юнги был очень спокойным. Так казалось. Тэхен держался. Так тоже казалось. И вот в этом легком обмане и ехали. Остановившись на одном из светофоров, Юнги не мог не поддастся искушению, и перевел взгляд на изящный профиль, находящий совсем близко к нему. Тэхен был как котенок. Как это Юнги ломало. Тэхен беспечно облизывал от нервозности губы. Толкал Юнги с обрыва. Юнги… начал терять контроль. Ловил его из последних сил, медленно приближаясь к чужим губам. Тэхен замер, словно ощущая что-то. Сейчас Юнги желательно было сдерживать свои такие действия, поскольку нужно было уверить Тэхена в том, что он в безопасности и Юнги не сделает ничего такого, что Тэхену бы не понравилось, или может он на это разрешения не давал. Светофор дал знак, позволяющий ехать дальше, и Юнги перевел на него взгляд, находясь слишком близко к губам Тэхена. Поехали дальше. Доехали в тишине. Тэхен был все так же напряжен. — Приехали, — тихо сказал Юнги этим своим интимным глубоким голосом. Тэхен сглотнул. Казалось, он ужасно боялся, но ничего не говорил. Раз он вроде как «добровольно» согласился, стоит проявлять терпеливость. Стоит доверять. Хотя Тэхену это тяжело дается. Юнги осторожно пересадил Тэхена обратно на его кресло, а сам вышел из машины и вытащил Тэхена из нее, взяв на руки. Тэхен беспомощно обнял его за шею. Прижиматься к его теплому, пускай и худощавому, но крепкому телу было приятно. Поднявшись с Тэхеном к своей квартире, альфа ощущал какой-то трепет. Тэхен, понимая, куда его несут, ощущал то же самое, только вместе с этим был еще страх. Это его территория. Это обитель Юнги, где все пропитано его запахом, где работают им установленные правила. Тэхен молчит. Сжимает чужой воротник пальцами, напрягся до невозможного предела, потому что беспокойство и страх ему в кровь просачиваются и единственное, что помогает Тэхену держаться, это доверие к Юнги. Юнги, если честно, поражается, что Тэхен верит человеку, подобно ему. Это безумно. Усадив Тэхена на диван, он заметил, как тот обхватил пальцами его края, всеми силами пытаясь спрятать свое волнение. Эта красная лента… Она мешает Юнги оставаться таким, каким он намеревался быть рядом с Тэхеном. Вопрос вот в чем: зачем Тэхен здесь? Тэхен, по сути, прекрасно знает, зачем. Видеть он ничего не может, но зато Юнги получил возможность приблизить альфу к чему-то своему, что в свою очередь говорит о желании Мина сблизиться с самим Тэхеном. Казалось бы, куда ближе? Есть куда, только вот эти границы Тэхен не хочет переходить. Пока что. От одной мысли, что это произойдет, Тэхен ежится, потирая острый локоть, незащищенный коротким рукавом футболки. Боится ли Тэхен этого? Тэхен, если быть правдивым, даже думать об этом боится. Хрупкая натура и его личный жизненный груз не позволяют ему просто относиться к таким сложным вещам. И сейчас ему по-настоящему страшно. Потому что это Юнги. Именно тот, кому он сквозь все сомнения доверится, решил. Страшно, что его доверие разобьют на осколки. Ведь не трудно понять, что в таких условиях это может произойти. Но Юнги не разбивает. Садится на корточки, всматривается внимательным взглядом в лицо альфы, протягивает осторожно руку, касаясь ею, холодной и немного жесткой на ощупь, пальцев Тэхена. Ким вздрагивает, и, будучи слепым, ощущая испуг и волнение, будто своим терпением позволяет альфе делать все, что тот захочет. А Юнги не хочет больно. Юнги хочет, чтобы тепло, бережно, осторожно. Чтобы не страшно и взаимно. Чтобы трепет от каждого касания. Осторожно берет руку альфы, держит тонкие пальцы в своих, словно настоящее сокровище. Подносит к своим губам и, о Боже, касается губами каждого пальца, заставляя импульсы токового разряда от них доходить до самого сердца. Юнги замечает, как напрягается Тэхен, как губы чувствительные приоткрывает, но руку не отбирает. А Юнги обжигает, каждый раз на него свой взгляд острый, но такой теплый, поднимает, реакцию проверяет. Тэхен напряжен, он мнет свободной рукой край дивана, выглядит как напуганный зверек, при этом слишком уж смелый. Юнги нравится, что Тэхен ради него такие жертвы приносит. — Не боишься? — Глубоким, слегка хрипловатым голосом, продолжая медленно обжигать кожу тэхеновой руки прикосновениями губ. Ким, облизав нервно губы, закивал в отрицание головой. Не боится. Нет. Ни за что. Юнги приподнимает хитрый уголок губ. Продолжает целовать его руку, а Тэхену даже неудобно становится. Только альфу это нисколько не смущает. Ему нравится показывать Тэхену, насколько он готов его лелеять. Пускай смущается. Юнги это тоже не пугает. — Юнги, — Тэхен позвал еле слышно, желая прекратить этот смущающий процесс, слабо пытаясь отобрать руку. Однако сделать ему этого не позволили. — Прекрати. — Почему? — Игривым тоном послышался его теплый голос. — Ты заставляешь меня чувствовать неудобство, — пояснил сдавлено Тэхен, все же забирая руку. Юнги поспешил вернуть ее себе, вновь по-хозяйски обхватывая чужие пальцы. — Чем это? — Юнги уперся на одно колено, поддавшись к альфе ближе. Эта хитрая улыбка – видел бы ее Тэхен. Да только кажется, ему этого и повязка сделать не мешает. Тэхен, ощутив близость чужого дыхания, напрягся еще сильнее. Мысли тут же запутались, а Тэхен не мог найти, что ответить. Юнги довольно наслаждался чужим смятением. — Тем, что делаешь, — щеки Тэхена окрасились румянцем. Сказать прямо, что именно делает Юнги, было слишком неудобно. — А что я делаю? — Еще тише, заискивающим голосом, кажется, находясь к чужим губам ближе, чем до этого. Сердце замерло. — Издеваешься, — выдохнул Тэхен несколько обреченно, облизав свои губы. Цепкий взгляд Юнги этого действия не пропустил. А вот сердце, кажется, удар таки пропустило. Юнги, уже не улыбаясь, расположил свою большую ладонь на чужой мягкой щеке. Тэхен вновь вздрогнул. Дыхание затаил. — Юнги, — сглотнув, тревожно вымолвил Тэхен. Мин издал вопросительное мычание. — Я слепой, помнишь? Юнги прекрасно знает, зачем ему об этом напомнили. Тэхен не сможет сопротивляться, если будет необходимость. — Я уже давно тоже, — усмехнулся Юнги, за затылок привлек к себе Тэхена, прижавшись своей щекой к его. Благоразумно поделился своим откровенным теплом, не заставляя Тэхена испугаться. А Тэхен, который внутри опасался чужого непозволительного поведения, поняв, что Юнги делает для него все, идя на то, на что ради другого бы никогда не шел, заламывает брови, робко располагая руку на чужой спине и прижимаясь к тому, как птенец. Многие могут подумать, что Юнги тот человек, которому от других нужна лишь одна выгода. Что от Тэхена он желает получить лишь физическую близость, но все они не имеют понятия, каким Юнги является на самом деле. Лишь один Тэхен знает. Лишь он один верит. Потому и прижимается так отчаянно и доверительно, а Юнги сейчас ни капли не играет. Ощущая настоящую потребность в доверии Тэхена, в его тепле, нахмурившись, прижал его к себе ближе, прикрыв глаза и уткнувшись носом в шею. Он боится. Но ничего. Тэхен через страх пройдет этот нелегкий путь. Получит нечто, что каждый в своей жизни так отчаянно ищет.***
Возвращаются они через два часа. За это время Юнги просто говорил с ним, решив что-нибудь приготовить и накормить Тэхена. Тот сидел рядом, за столом, и просто слушал чужой голос. А Юнги рассыпался в золотистую пыль, видя чужую, искреннее радостную детскую улыбку, вызванную оправданным доверием. Юнги знал, что Тэхен еще боялся, но его доверие все равно было сильнее. И Юнги его нарушить не хотел. Сам Тэхена накормил, видя его вновь смущенное лицо, и слушал рассказ Тэхена о своем опыте в их общем ремесле. Юнги спокойно посвятил Тэхена в то, что знает о деле, которое ведет Чонгук. Тэхен внимательно слушал, и поглощал еду. Тэхен задавал вопросы, а Юнги на них отвечал. — Если я смогу восстановить видео, которое убийца попытался стереть, тогда возможно мы его найдем, — одну руку Тэхена, лежащую на столе, он накрыл своей, поглаживая большим пальцем тогда, когда Киму нужно было открыть рот, чтобы принять пищу. Тэхена это, естественно, смущало, но отбирать руку он и не думал. — Может, я помогу тебе? — Предложил осторожно Тэхен, уже зная, каким будет ответ. — Нет, — просто, но без возможности оспорить, сказал Юнги, — я сам справлюсь. Тэхен, в прочем, другого ответа и не ожидал. Не смотря на то, что они явно могут слаженно работать вместе, каждый из них цену себе знает и уступать все равно не собирается. — У тебя есть предположения, кто это может быть? — Поинтересовался осторожно Тэхен, почесав пальцем висок. Юнги какое-то время молчал, кажется, обдумывая, что ответить. — Вряд ли, — размыто ответил Юнги. Он продолжал кормить Тэхена, которого, кажется, волновали множество вопросов, и ему очень хотелось задать их Юнги. Вернувшись домой, Тэхен уже более бесстрашно обнимал Юнги за шею, пока тот нес альфу на нужный этаж. В квартире Чонгука не оказалось. Тэхен снял ленту, и это почему-то заставило Юнги грустно улыбнуться. Она помогла им сблизиться. Совсем немного. Но для Юнги это уже многое значит. Тэхен как-то необыкновенно радостно пошел на кухню, желая обнаружить там Чонгука. Не найдя его там, альфа проверил спальню. Юнги в это время расположился на диване. Тэхен же как-то обеспокоенно посмотрел на него, осторожно и неуверенно подходя ближе. — Мне кажется, у Чонгука проблемы. — С чего вдруг? — Приподнял брови Юнги. — У Чимина течка. Его не было дома несколько дней. На звонки он не отвечал. Сегодня я нашел, где он, и Чонгук поехал туда, — объяснил альфа. Юнги вдруг поднял на него резкий взгляд. — Где он? — Чимин? Не знаю. Наверное, у друзей, — сделал предположение Тэхен. Юнги нахмурил брови, уставившись перед собой напряженным острым взглядом. — Что? — Обеспокоенно спросил Тэхен. — Сомневаюсь, что он у друзей, — ответил альфа, глянув на Тэхена. Тот сразу же расширил глаза, наполошившись. — Нет, — тут же протянул он несколько взволнованно, — Чимин бы не стал. Юнги знает, какой Чимин. И уверен, что возможно омега очень даже способен на измену. Только почему-то в это даже не верится. Только когда возвращается Чонгук, все становится ясно. И Юнги и Тэхен заметили, каким раненым зверем вошел в гостиную Чонгук. Тэхен не шуточно испугался, увидев разбитый и залитый яростью взгляд Чонгука. — Чонгук, — он только сделал шаг к альфе, как тот, поспешно направляясь к своей спальне, даже не глянув на Тэхена, резко приподнял ладонь, этим жестом давая понять, что разговор на этом закончен. Он хлопнул дверью, не желая ни с кем обсуждать то, что причиняет ему адскую невыносимую боль. Тэхен обеспокоенно глянул на Юнги. Юнги буравил взглядом дверь спальни, кажется, раздумывая, стоит ли трогать Чонгука, или дать ему время остыть, и, уже догадываясь, что могло произойти, встает с дивана, направляясь к спальне. Осторожно открыв дверь, он увидел Чонгука, сидящего на кровати, облокотившегося о колени и зарывшегося пальцами в волосы. Юнги уже понял, насколько все плохо. Чонгук, заметив чужое присутствие, сжался только сильнее. Ему не хотелось ни с кем этим делиться. Не хотелось сорваться. Не хотелось показывать, насколько он сейчас уязвлен. Юнги сел рядом, подбирая правильные слова. Юнги альфа. Он прекрасно понимает Чонгука. Измена омеги, наверное, самое больное, что альфа может испытать. Ну, почти. В любом случае, это больно. — Чимин? — Спросил Юнги осторожно, решая не рассыпаться в сотне фраз. Чонгук тут же прикрыл глаза, а пальцы его сильнее сжали пряди волос. — Слышать ничего о нем не хочу, — выпалил Чонгук, полыхая взглядом, упершись им в пол. Юнги видел, что Чонгук на грани безумия. Таким он его, действительно, еще никогда не видел. — Это было очевидно, Чонгук, — в его голосе не было жалости, но искреннее сожаление ощущалось. — Мне плевать! — Его голос был полон агрессии и такой боли, которая разрывает, которую едва ли сможет кто-либо другой выдержать, — я ему верил! Я верил ему! — Он не кричал, он просто выдавливал из себя сгустки боли, — Пускай убирается. Пускай убирается из моей жизни. Он ее отравил, — разбитый взгляд Чонгука обрел какую-то обреченность, граничащую с ужасом. Чимин действительно его отравил. Юнги было трудно подобрать нужные слова. Но он все равно говорил краткими, но важными фразами. — Так будет лучше, — без всяких осуждений сказал он, — Чимин выел из тебя все нервы. Не слепой, сам все видел, — потер ладонью лицо Юнги. Чонгук просто поверить не может. На него накатывает осознание того, что произошло и того, что было, и он просто не справляется. Сжимает челюсти, ощущает, как внутри разрывается. Ему хочется кричать, сорвать голос, не желая верить в то, что все чувства, все то, что было между ним и Чимином, лишь игра, чужая забава. Ложь. Предательство. — Я его ненавижу, — как-то тихо, со стеклянным взглядом, устремленным в пол, сказал он в чистом изумлении. — Возможно, он себя теперь тоже, — усмехнулся мрачно Юнги, — но Чимин это заслужил. Вряд ли кто-либо другой мог бы сейчас сидеть рядом с Чонгуком. Тэхен слишком неустойчив, чтобы настоять на разговоре в данный момент. Нужен кто-то сильнее. Кто-то, кто не станет жалеть. Кто сам будет сильнее в этот момент. Нужен тот, кто может настоять на разговоре, и не будет жалеть, а наоборот, пусть и сочувствовать, но напоминать о стойкости. — Чонгук, — постучал в дверь Тэхен, — там… там Чимин пришел, — донесся из-за двери голос Тэхена. Чонгук замер. Его глаза расширились, словно в ужасе. И да, он боялся. Он жутко боялся столкнуться с той болью, которую он и так сейчас горстями жрет. Юнги бросает на Чонгука пристальный взгляд, и, не убирая его с альфы, говорит погромче: — Пускай идет домой. Тэхен, полностью растерянный данной ситуацией, посмотрел на стоящего перед ним Чимина. Он просто не мог сказать омеге уйти. Тэхен видел его больной, сломанный взгляд. Этот полный надежды влажный взгляд, дающий понять, что омега жаждет хорошего ответа, но ожидает приговора. Но дверь в спальню открывается раньше, чем Тэхен успевает что-то сказать. Чимин переводит медленный измученный взгляд на альфу, так же медленно моргнув, словно в этом простом действии была тонна тяжести. Они смотрели друг другу в глаза, и именно сейчас Тэхен понял масштабы катастрофы, видя, какая боль, граничащая с безумием, была в глазах Чонгука, и какое отчаянье, смешанное с болью и обреченностью было в глазах Чимина. — Пойдем, — Юнги подошел к Тэхену, сразу же отводя его, оглядывающегося на Чонгука с Чимином, в спальню. Чонгук молчал. Чимин видел, что тот готов в любую секунду вышвырнуть его отсюда. Чимин выглядел так, будто две недели мучился изнуряющей болезнью. Его изящное лицо приобрело слишком бледный цвет, он словно в один момент исхудал наполовину того веса, что у него был ранее. А глаза влажные, красные, измученные. Весь он выражал собой сплошную боль. — Прости, — только и смог выдавить он, кажется, вскоре готовый погибнуть от агонии, которой мучала его вина. Чонгук тут же прикрыл глаза, ощутив волну накатывающей боли. — Уходи, — лишь сказал он, всеми силами сдерживая себя. — Чонгук, — выдавил Чимин, на грани того, чтобы снова дать волю слезам, сделав к альфе шаг, но тут же робко отступив назад, видя, как Чонгук сделал так же. Омега опустил голову, прикусив губу, попытавшись взять себя в руки и не сорваться, видя то, как в один момент отдалился от него Чонгук, — Пожалуйста, — все же поднял на него взгляд омега, который всегда пытался оставаться сильным, — прости меня. Чонгук дышал тяжело, постоянно то уводя взгляд в сторону, то бросая его, испепеляющего, на омегу. Он видел, что Чимину больно. И это на миг давало некую надежду на то, что все то, что было ранее не было таким уж враньем. Но нет. Хватит искать оправдания. Хватит искать возможность того, что Чимин его любит. Казалось, Чимин сейчас сломается. Упадет на пол сломанной куклой. И насколько же дорог ему Чонгук, если он пускай и, стараясь сдерживаться, показывает себя ему в таком состоянии. У него нет времени на подождать, когда придет в норму. Чимин сразу, едва собрав себя с асфальта, пережив чуть ли не агонию, пошел к Чонгуку, зная, в каком состоянии он сейчас. Каким уязвленным он выглядит. Зная, что, скорее всего, его разобьют на осколки. И все равно пошел. — Ты действительно думаешь, что я полный идиот? — убрав руку со лба, бросил резко Чонгук. Чимин заметно дернулся, словно ему эти слова и такое отношение принесли физическую боль. — Чонгук… — его голос был едва слышным. — Хватит издеваться надо мной, — злость бурлила в нем, а глаза блестели влажным налетом невыносимой боли. — Пожалуйста… — он тихо просил, сжимая судорожно пальцами края футболки. — Ты предал меня, и этому нет никакого объяснения. Ты каждый раз отвергал меня. Прогонял. Когда хотел – приходил, когда хотел – отталкивал. Ты играл со мной. Тебе было плевать на мои чувства, — Чонгук пытался говорить это без агрессии, но у него тяжело получалось. Его просто распирала боль. — Чонгук, — зовет он все тише. — Тебе желание спать с кем угодно было дороже. Тебе твое желание быть ни в чем не ограниченным, ограниченным отношениями со мной было дороже меня, — Чонгук не мог остановиться, эти слова сами рвались из горла, кажется, вместе с кровью. — Чонгук, пожалуйста, — омега говорил уже еле слышно. Чонгук не замечал, как он каждым словом его разрушал, а омега получал удар за ударом, пытаясь его успокоить. — Убирайся, — альфа больше не хочет это обсуждать, потому что чем больше он будет говорить, тем больше скажет того, чего не хотел бы. — Я не уйду, — тихим, отчаянным, но полным больной уверенности голосом, — пожалуйста. Я не могу. Я не хочу, — он сделал несколько шагов к альфе, а Чонгук отошел, уводя взгляд, словно раненный зверь ищущий путь, чтобы вырваться из клетки. — Чимин, уходи, — попытался сделать голос более спокойным Чонгук, не желая на омегу даже смотреть. Потому что больно. И потому что знает, стоит ему в эти глаза полные слез посмотреть – он проиграет. А он и так уже достаточно проиграл. — Ты мне дорог. — Нет. — Пожалуйста, — омега все больше приближался, загонял альфу в тупик, подступался осторожно, словно Чонгук действительно раненый зверь и может на него набросится. Омега взял его за руки, но Чонгук их моментально вырвал. — Не трогай меня! Уходи, Чимин. — Его глаза блестели безумием, ему действительно хотелось сбежать от этого омеги, потому что этот напор, эти мольбы его убивали. Омега не мог отступиться, он не мог отпустить руки, которые Чонгук так безжалостно отбирал, отгонял. Чимину казалось, если он отпустит Чонгука, то просто умрет. Он был словно единственное спасение. Чонгук не видел, какой ужас разливался в глазах Чимина. Юнги с Тэхеном слышали чужие крики, которые с каждой секундой усиливались все больше и больше. — Их надо успокоить, — рвался туда Тэхен, но Юнги целомудренно взялся за чужую талию, оттаскивая альфу к кровати, усаживая на нее и садясь рядом. — Не мешай им, это их дело, — говорил Юнги, пытаясь удержать Тэхена на месте. — Ты же друг Чимина! — Смотрит на него изумленно альфа, — ты должен его поддержать перед Чонгуком! — Чонгук тоже мой друг, но больно из них двоих сейчас именно ему. Юнги не хочет в это лезть. Они им там сейчас не нужны. В какой-то момент эта смешанная речь, состоящая из гонений и безумных просьб, дошла до того, что Чонгук просто вновь вырвал свои руки из чиминовых, не грубо, но потолкав омегу на выход. — Пожалуйста, Чонгук! — У Чимина началась настоящая истерика. Он смотрел на него огромными напуганными глазами, уцепившись в него как безумный, — Прости, прими меня таким, какой я есть. Не спрашивай ничего, просто прими. Я знаю, это тяжело. Я слишком много прошу. Но умоляю, прими меня таким, какой я есть. Чонгук, уже злой от того, что омега так настойчиво не желал уходить, на миг остановился, заглядывая в его глаза своими, залитыми мраком. — Каким? — Вдруг как-то спокойно спросил он, но в голосе его ощущалась злость, — Шлюхой? Удар, который он нанес этим омеге, был отражен в его треснутом взгляде. Чонгук держал его за предплечья, но от того, что омега вырывался, руки его были слегка сжаты друг к другу, от чего он действительно выглядел, как поломанная кукла, которую сейчас собираются выбросить. Он замер. Он не просил и не умолял. Больше не унижался. Так казалось. Потому что все в нем, кажется, на глазах у Чонгука почти умерло. Гордость была ранена почти до состояния агонии. Боль разлилась по крови, а раненое сердце затрепетало от нанесенного увечья. Чимина ранили непозволительно больно. Это уже не излечишь, рану не залатаешь, она всегда кровоточить будет. Чонгук ощущал, что он перешел грань. И от того, что видел в глазах омеги, от того, что сделал, боясь сказать что-то еще хуже, снова потолкал омегу к выходу. Пускай уходит. Пускай не мучает их обоих. — Чонгук, — тихо, словно не веря позвал омега. Но когда он оказался уже почти у выхода, что-то отчаянное охватило его. Паника накатила до того, что он потерял контроль. Он жутко испугался, желая всеми силами спасти надежду на то, что Чонгук его не бросит. Просто захлебывался от отчаяния. Совсем в безумие бросился. Хотел, чтобы там ни было спасти то, что было ему важнее всего. — Уходи, — Чонгук видел, что тот снова начал сопротивляться, оборачиваясь на него. — Нет! — Чонгук замер, услышав, кажется сорванный крик Чимина, который… Который свалился вниз, едва удерживаясь от того, чтобы не оказаться на коленях, так как ноги уже не держали, ухватившись судорожно за ткань штанов на бедрах альфы, уткнувшись в одно из них лицом. Чонгук замер. Кажется, именно сейчас он чуть было не умер. Сердце готово было разорваться. Он смотрел перед собой, понимая, что почти рассыпался на части, видя до какого отчаяния дошел Чимин. И понимал, что это, возможно, именно то, после чего он уже не сможет отказать. А он судорожно не хотел соглашаться. — Прошу, — он держался за него, как за спасательный круг, его голос срывался душащими его слезами, — не прогоняй, — омега соскалился, сжимая ткань пальцами так, что она могла порваться. Чонгук просто разрушался. Он никогда не видел Чимина в таком состоянии. Омега никогда, ни при каких обстоятельствах не падал перед ним. Ни физически, ни в переносном значении. Но этого не произошло и сейчас. Это было не унижение. Даже сейчас Чимин не выглядел как унижающийся. Он просто отчаянно просил о помощи. Просил его не бросать. Чонгук ломался. Он не мог видеть то, как отчаянно просил помощи Чимин. Не мог ему отказывать. Когда-то, совсем недавно, он берег его как свое сокровище. Он готов был сожрать любое оскорбление, принимал холодности омеги. Но больше он не сможет. Если он еще раз увидит, что Чимин его предаст, он же не выдержит. Он не хочет его убить. Ради самого Чимина, который никогда не поменяется, Чонгук это уже знает, он отпустит омегу. — Да, можешь называть меня шлюхой. Если тебе так станет легче – пускай, — его голос срывался, а Чонгук, никогда не видевши, чтобы омега позволял себя оскорблять, делает это сейчас, вздрагивает внутри. Ему жутко плохо. Ему отвратительно плохо. — Но это не так, — Чимин сильнее сжимает ткань пальцами, напрягаясь, стараясь как-то сдержать свою боль, — я не шлюха. Я… Я люблю тебя, Чонгук, — срывается на всхлип Чимин, его руки слабо ползут выше, словно он пытается встать, но у него не получается. Он не поднимает к нему голову. Чимин не может показать, насколько он сейчас раздавлен. Чонгук смотрел перед собой, и в его глазах действительно дрожали слезы. Потому что он себя убивал. Прогоняя Чимина, он себя просто разрушал. Опустив напряженный уязвленный взгляд на омегу, он поджал губы. Хотелось погладить Чимина по голове. Его блондинистая макушка призывала к тому, чтобы нежно одарить ее поцелуями. Сердце разрывалось, потому что все живо. Потому что все в нем живо, ничего не погибло. Даже после чужой измены, которая сейчас обжигает его сосуды, он не утерял той ласки, того трепета, который жил в нем к этому омеге. Он безумный. Чонгук о себе именно так и думает. Он просто идиот. Но хрен с ним. Чонгук склоняется к омеге, который тихо, но так надрывно плакал, держась за него как за спасение. Альфе казалось, словно он, отгоняя его, будто бы отбирал у него возможность на спасение. Обнимает, зарываясь носом в чужую макушку, заламывая брови. Прикрывает глаза, не в силах прогонять его так жестоко. Чимин, словно задыхающийся, сейчас словил глоток воздуха, слабо продолжая хвататься за одежду Чонгука. Он, кажется, действительно сошел с ума от горя. — Все, — успокаивал его альфа, поглаживая по спине. — Прости, — всхлипом тихо выдал омега, прижимаясь к нему как больной котенок, ощущая, что голос Чонгука охрип. Он знает, что, похоже, довел Чонгука до слез, за что терпеть себя не мог. Чонгук же сильный альфа, он бы любую боль со стальной волей пережил. А Чимин ломает его настолько, что это уже можно называть просто преступлением. Но он не хотел уходить. Не смотря ни на что, Чимин не хотел уходить. — Не плач, — попросил Чонгук, и эта мягкость в его отчаянном голосе, заставила Чимина плакать еще сильнее. Потому что в альфе ласка к этому омеге живет всегда. Даже после такого предательства. И от этого Чимину еще больнее. Больнее, ведь он так издевается над Чонгуком. — Прости, — только и повторял он, совсем превратившись в комок боли, уязвленного зверька, который умолял его приласкать. Простить. Помочь. — Хорошо, — пускай Чонгуку больно, он выдавил из себя это, так отчаянно прижимая омегу к себе. Чимин кашлял от своих рыданий, слыша, что, кажется, его действительно прощают. Что есть шанс. Чонгук не станет его так прогонять. Он не будет его разбивать так, как это с ним сделал Чимин. Другой альфа бы вызверился на омегу, заставил бы ощутить ту же боль, что пережил сам, и разрушенным выбросил бы прочь. Но Чонгук так не хочет. Он никогда не хотел причинить Чимину боль, или отомстить за ту, что ощутил сам. Даже сейчас он относится к нему бережно. Чонгук его любит. И пускай он идиот. Все равно. Пускай это глупо, снова вестись на просьбы Чимина, проявлять к нему какое-либо хорошее отношение. Искать в нем что-то невинное. Хорошее. Пускай. Чонгук все равно не может его презирать. Ему все равно хочется обнять омегу. Хочется защитить его от той боли, которую он ощущает за свой поступок. Не смотря на то, какую боль омега причинил ему. Ничего не важно. Он все равно будет любить Чимина. Но. Подождав, пока Чимин немного успокоится, укрыв его от всего мира, даже сейчас подарив ему свое тепло, Чонгук тихо проговорил: — Я прощаю тебя. Но больше я уже не смогу. Чимин замер в его руках. Его сердце тоже. — Я больше не смогу тебя прощать. Альфа осторожно отстранил от себя Чимина, тот казалось, был едва живой. Но, ощутив, что его отстраняют, желая прогнать, снова испуганно потянулся к нему. — Нет, Чонгук, — обнимал его омега, прижимаясь носом к шее альфы, — не гони меня. Я попытаюсь. Я и раньше пытался. Но я буду пытаться лучше. Пожалуйста. Я не смогу, — просил он тихо, но отчаянно. — Чимин, мы должны расстаться, — он попытался вновь отстранить омегу от себя, но Чимин не отпускал. Чонгук попробовал вновь, но омега, проведя носом рядом по чужой щеке, находясь слишком близко к чужим губам, прижался к ним своими. Чонгук дернулся, и сразу же захотел оборвать поцелуй, но. Но не мог, потому что Чимин целовал так, будто это необходимо для его жизни. Целовал так, будто Чонгук его исцеление. И на какое-то мгновение альфа поддался. Сначала прямо в губы отказывал, просил прекратить, пытался отстранить, но омега ничего не слышал, он с таким трепетом к его губам прижимался. И Чонгук поддался. Целовал с болью, отдавал так много и брал не меньше. Оттягивал, кусал чужие губы. Снова проигрываешь, Чонгук. Это было ему необходимо. Еще немного проиграть. Ему необходим был Чимин. Необходимо было его тепло. Но все равно, в какой-то момент альфа прервал поцелуй, отворачивая голову в сторону. Чимин замер. — Хватит, Чимин. Иди домой. Мы больше не сможем быть вместе. Чимин действительно замер на какое-то время. Кажется, его сердце даже не стучало. Он опустил разбитый взгляд куда-то вниз, и слишком осторожно, словно боясь сломаться, встал на ноги. Казалось, он хотел еще что-то сказать. Перед тем, как выйти, снова бросил на альфу взгляд. Он был обреченным, но в нем еще жила надежда. Чонгук смотрел ему в глаза, но вернутся, не просил. Чимин увел взгляд, и показалось, будто его снова ранили. Кажется, почти убили. Он выглядел устрашающе опустошенным. Хотя был полон боли. Ушел. Теперь действительно ушел. А Чонгук, кажется, окончательно разрушился. Сам себя разрушил.***
Юнги ушел домой, потому что насколько бы все тяжело не было, у него есть некоторые дела, которые обязательно нужно решить. Чонгук остается жевать это сам. Тэхен со щенячьим взглядом пытался подступиться к альфе, но тот с разбитым взглядом попросил его не трогать, оставшись в своей спальне. Тэхен, брошенный обоими альфами, остался растерянным сидеть на диване, обдумывая, что произошло. Чонгук лишь в двух словах, перед тем как уйти к себе в комнату, объяснил, что Чимин ему изменил. Тэхену тяжело в это верилось. Проведя долгое время в раздумьях, Тэхен попытался заняться себя чем-то. Потому снова взялся за компьютер. Проведя за ним время до вечера, Тэхен усердно сосредоточился на работе. Юнги ему видео не даст. Это определенно. Зато Тэхен не спрашивая, возьмет его сам. Тэхену потребовалось немало времени, чтобы снова взломать базу полицейского участка. Сейчас Юнги не там, потому ему никто не помешает. Есть и другие люди, отвечающие за базу данных, но без Юнги они Тэхена не смогут задержать. Наконец, добравшись до видео, он смог его стырить, тут же по быстренькому сливаясь с места преступления. Пока шел процесс восстановления, Тэхен решил порыться в военной базе. Это сделать было очень трудно, потому что проникнуть к ним незамеченным было почти невозможно. Но только не для Тэхена. До этого альфа не рисковал этого делать, так как они с Чонгуком уже однажды сделали это. Затем этим занялся Юнги и как результат – альфу чуть не убили. И страх за дорогих ему людей заставлял остерегаться риска. Но, понимая, что Юнги вновь серьезно взялся за поиск убийцы, Тэхен решил взять этот удар на себя. Пускай его Юнги не обижается. Это все ради его безопасности. И пошло поехало. Взлом, уловки, которые не должны были позволить обнаружить программистам, что Тэхен залез в их базу. На длительное время оставаться незамеченным он не мог. Секретный сектор. Доступ закрыт. Доступ закрыт. Доступ закрыт. Доступ закрыт. Тэхен откидывается на спинку дивана, пронзительным взглядом сверля экран компьютера. Очень опасно оставаться в базе данных надолго. Чонгук, выйдя из своей комнаты, ничего не сказав, куда-то уходит. Тэхен проводит его обеспокоенным взглядом, и берется за работу. Тэхен снова берется взламывать. Красным выбивается оповещение о том, что доступ к данным закрыт. Это борьба, которая заставляет альфу забыть обо всех остальных заботах. Уже почти ночь, а Тэхен ни на мгновение не отвлекается. Он никогда не позволяет превзойти его. Нервы не хило так шалили, потому что чем больше он находился в базе, тем больше был риск, что скоро его обнаружат. И поскорее бы ему смыться оттуда. Доступ закрыт. Тэхен напряженно смотрит в экран, и стремление достичь цели становится еще сильнее, обжигает его сосуды, заставляя упорно продолжать рисковать. Глаза Тэхена расширяются, когда вместо надоевшего «доступ закрыт», он видит, как перед ним открывается всплывающее окно. А там файлы, которые не должны были попасть в его доступ. Взгляд альфы загорается азартом, и он поспешно начинает искать то, что нужно. Секретный отсек. Найти его среди всех остальных файлов было не просто, но Тэхен с молниеносной скоростью обшаривал всю базу. Наткнулся на «проект 117». На миг замер, словно ощущая, что это то, что ему нужно. Открыл папку. Сердце отбивало громко. Каждую секунду он рисковал быть пойманным. Рисковал их жизнями. И вот здесь глаза забегали по строкам. Забегали сначала довольно собрано, а дальше взгляд обретал рассеяность. Сердце теряло покой. Дыхание ритм. Фотографии. Хирургический стол. Тело. Программа контроля. Он ничего не понимал. А точнее, как раз начинал осознавать, но поверить в это не мог. С каждой секундой его взгляд менялся. Он становился все более хмурым, а потом рассеянным. Отчет №102. Объект оказывает сопротивление. Отчет №204. Объект выполнил поставленную программу. Глаза у Тэхена бегают уже словно он обезумел. Телефон громко звонит, но Тэхен не слышит. Он двигается от вибрации по столу, но Тэхен смотрит только в экран. И в какой-то момент Тэхену казалось, что он может задохнуться. Резко всплывшее уведомление о том, что процесс восстановления видео закончен, заставило Тэхена вздрогнуть и замереть. Он с каким-то страхом смотрел на уведомление. Потянулся к кнопке и открыл его. Темный переулок. Убегающая жертва. Крик, который едва слышен. У Тэхена глаза, полные ужаса. Телефон все звонит. Альфа видит, как убийца бросается на жертву. Неравный бой. Точные безжалостные сокрушающие движения. Тэхен отвлекается, так как телефон не успокаиваться. Переводит испуганный взгляд на него и отвечает Юнги, прикладывая телефон к уху. Снова смотрит в экран. — Тэхен, — звучит хриплый голос Юнги. Тэхен видит, как убийца за пару мгновений убивает жертву. Он даже не моргает. Ужас просто разливается в нем. — Тэхен, — пытался докричаться до него Юнги. Но Тэхен словно не слышал. Убийца медленно подошел к камере. Сначала выстрелил в одну, что подальше. А после медленно посмотрел в ту, что снимала это видео. То, что испытал Тэхен, тяжело сравнить с чем-либо. Он расширил глаза до того, что казалось, он просто обезумел. Альфа дернулся, словно его ударили чем-то тяжелым. Страх заполнил его кровь, разгоняя панику по всему телу. Он его знает. Он всегда был рядом. Он был близким. Из экрана на него смотрит хрупкое лицо с безжалостным взглядом. Чимин. Тэхен замер. Почти перестал существовать. Только сердце отбивало так, что просто оглушало. — Тэхен! — Закричал Юнги, заставив его, наконец, услышать его. — Юнги, — промолвил он бледными губами. Короткая пауза, а после напряженное: — Убирайся оттуда. А после стук в дверь. Тэхен дернулся, переведя взгляд в ее сторону. Он только встал, в надежде, что, возможно, вернулся Чонгук. Но на дверь обрушился сильнейший удар, который, казалось, мог ее снести. Тэхен вмиг сжался в животном страхе. Бросал шокированный взгляд на экран, с которого на него смотрел Чимин, выстреливший в камеру, от чего видео оборвалось, и снова повторилось сначала. Бросал такой же ошарашенный взгляд на дверь, которую кто-то усиленно пытался сломать ногами. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Он не мог в это поверить. Его мозг отказывался это воспринимать. Сумасшествие накатывало на него вместе с осознанием того, что этот жестокий убийца был все время рядом. Обнимал его. Был рядом с ним и его близкими. И был для него дорогим человеком. И бежать ему некуда. Дверь с каждым ударом грозится вылететь с петель. С каждым ударом паника и животный страх заполняют его. Убежать он не сможет. Он узнал секрет Тэхена, подобравшись к нему. Узнал, что тот не сможет сбежать. И пришел за ним. Чимин пришел за Тэхеном. И он сбежать не сможет. Остается только бороться. Пока есть силы. Пока Тэхен может. Только вряд ли он и мгновение против омеги выстоит. Еще один удар и дверь слетает с петель. Тэхен вздрагивает, прижимая к себе телефон, и не сразу осмеливаясь поднять взгляд на того, кто за ним пришел. На него смотрел Чимин. Теми же глазами, которыми смотрел в камеру тогда. Желая сделать с ним то же, что и стой жертвой. Желая сделать его жертвой. И ему страшно. Потому что только сейчас обрел то, ради чего жить начал. Ради чего жить и дальше хотел. И сбежать не сможет. Только бороться. Ради себя. Ради них с Юнги. Ради них. Жаль только, что Тэхен не имеет почти никаких шансов. Но он попробует. Пока может.