***
По полупустому помещению с опаской быть застанными врасплох ползли тени, постепенно заливая все свободное пространство тягучей темнотой, опускающейся на город. Слишком медленное тиканье часов лишь распаляло и без того нервированных блюстителей закона, весь день скучающих без нормальной работы. Под «нервированными блюстителями закона» Мако подразумевал, бесспорно, лишь себя одного, достаточно одержимого своей профессией и недостаточно коррумпированного для того, чтобы довольствоваться бумажной волокитой и бездельем, ожидаемо показавшимся сладостным некомпетентным идиотам вроде Лу и Ганга, коротавших весь рабочий день, слушая юмористические программы по радио. Ожидание конца смены с каждой минутой становилось всё тягостнее, а идея покинуть рабочее место ещё до её конца всё навязчивее. Большая часть работников разбрелась по делам, оставив Мако наедине с самыми нерадивыми звеньями коллектива. Проведённая за накопившимися отчетами для шефа ночь сказывалась на организме сильнее, чем можно было бы предположить: постоянно слипались глаза, а приобретенная от недосыпа рассеянность ни капли не облегчала положения. Мако следовало бы расшевелиться и взбодриться, но сегодня вся шпана Республиканского Города была предательски спокойна, не давая возможности отвлечься от бесцельного пребывания в участке. Чувствуя как веки тяжелеют, словно наливаясь свинцом, Мако устало подпер щеку ладонью, собирая всю волю в кулак, чтобы не предаться манящей дреме. Надежды на то, что его отпустят пораньше или, хотя бы, для него появится дело получше, чем созерцание ехидных рож своих недальновидных коллег — на глазах рассыпались, исходя изломанными трещинами вдоль и поперек. Мако не любил такие дни. Неподвижные, серые, пресные, когда от многочасового просиживания штанов начинает болеть спина и затекать шея, а благосклонное настроение со скоростью кометы летит в бездну. Он — порядочный коп, и как бы его за эту порядочность не высмеивали сослуживцы, он это повторять не прекратит, хоть и сам не до конца уверен, что его в этой работе на самом деле привлекает сильнее: желание защищать мирных жителей, или адреналин, набатом шумящий в ушах, когда есть вероятность лишиться головы. Опасность — его отдушина, отлов ублюдков разной степени морального разложения — искупление. Хоть и каяться не за что, чувство вины за произошедшее даже сейчас, сквозь года, железными тисками сковывает дыхание, не давая права на вдох-выдох. Корра умерла четыре года назад. Угасла также быстро, как появилась в их с Болином жизни, ворвавшись в нее, словно ураган. Ни он, ни кто-либо другой не смогли ее спасти, уберечь от необдуманных поступков и решений. Но она была бойцом и умерла бойцом. А лучше бы жила маленькой, тепличной девчонкой, не отвечающей за равновесие в мире и прочую чушь, которая не должна была лечь непосильным грузом ответственности на ее хрупкие плечи.Возможно, говорить такое о покойнике было крайней степенью кощунства, но все же Мако считал, что кто-то свыше явно ошибся, обрекая ее на участь чертового символа гармонии. Корра рушила все к чему прикасалась, и эта сокрушительность сыграла на руку злому року, настигшему ее. Корра была дурой и упрямицей, упивающейся даром, которым ее наделили, а такие долго не живут. Амон посчитал также, и опередив приход схватившей его полиции, убил морально уничтоженного потерей способностей Аватара. Благо, теперь он гнил в тюрьме. Мако думалось, что лучше бы эту грязь приговорили к прилюдной казни. Глядя на мучения убийцы Аватара — народ бы захлебывался в собственном злорадстве и хохоте. Это предсказуемо. Вся эта ситуация — постановка с предсказуемой концовкой, где актеры, переигрывая и фальшивя, следуют сценарию, уже зная, что будет в финале. Слово за слово, реплика за репликой, жест за жестом: все предначертано судьбой, красной нитью тянущейся через всю жизнь. Смерть, как ни ухищряясь, не обмануть. Из ее когтистых лап не выскочишь мифическим зверьком, не обернешься звонкой сойкой, обретая возможность выпорхнуть из костлявых объятий. Поэтому он и любил свою работу. Помощь людям дарила чувство того, что ты все еще жив и дееспособен. Вырвавшись из неугомонного потока неприятных мыслей, Мако будто бы вернулся в реальность. На автомате пробежавшись глазами по ровным буковкам рапорта, он вскоре отвлекся и вперил взгляд в громко гогочущих Ганга и Лу. Поймав его тяжелый взгляд, Лу, — низкорослый и отъетый придурок с копной волос явно больше, чем его крошечный мозг, — расплылся в самодовольной ухмылке, словно увидел что-то, потешившее его и без того раздутое эго. — Чего так грозно смотришь, малец? Не понимаешь, что делать с работой, в которой нужно напрягать извилины, а не пресс? Ганг, — который будучи широкоплечим и худощавым, коротко стриженным мужчиной, сильно контрастировал со своим другом, — гадко усмехнулся. — Сочувствую, если тебе требуется особо напрягать извилины для того, чтобы написать отчет, — нехотя парировал шпильку в свой адрес Мако, поглядывая на настенные часы, которые вот-вот должны были известить о конце смены. Раздражение искривило лица мужчин, и посчитав продолжение перепалки неудачной идеей — они вернулись к своим делам, важность которых была соразмерна спасению мира. Если не больше раз в двести. Лу и Ганг были, пожалуй, самым весомым минусом его работы. Не сказать, что они были вопиюще плохими персонажами, нет, скорее просто неподходящими для работы в полиции. Они цеплялись к Мако по малейшему поводу, считая его неспособным выполнять важные поручения или раскрывать запутанные преступления, хотя сами были угрозой лишь для хлебобулочных лавок, но никак не для гангстеров, хулиганов или тех же в край обнаглевших беспризорников, которых еще со школьной скамьи вербовали местные триады. Не изъявив желания больше с ними контактировать, Мако решил начать собираться домой. Ну не убьет же его шеф, если он уйдет минут на пятнадцать раньше, ну? Хотя, кто знает, что там в голове чинной и саркастичной Лин Бейфонг, все-таки, то, что все гениальные люди имеют незаурядное мышление и специфические наклонности — общеизвестный факт. Так что с уходом можно было повременить, выговор вряд ли был способен вызвать радость у кого бы то ни было. Особенно если этот загадочный кто-то не отпетый мазохист с любовью к унижению. Отсрочив свой выход до того момента, пока не засобираются его коллеги, или Бейфонг не завалится к подчиненным самолично, Мако топорным движением руки неаккуратно сгреб с деревянной столешницы все лежащие на ней бумаги, и запихнул в выдвижной ящик. Оставалось лишь бездумно всматриваться в вид за окном, скользя янтарными глазами по проезжающим мимо автомобилям и спешно вышагивающим прохожим. Даже когда дело шло ко времени, когда впору ложиться в спать — Республиканский город оставался оживленным, жизнь кипела даже под покровом ночи, а в преступных районах — особенно. Если набраться духу на то, чтобы сосчитать сколько раз Мако трезвонили ночью с приказом отправляться в самую жилу криминального мира, чтобы вновь обнаружить там полумертвую жертву поножовщины или сожженный дотла бар — запутаешься уже после того, как поймешь, что пальцев на руках для этого точно не хватит. Неспокойный мир с неспокойным контингентом, Мако до сих пор не верится, что когда-то он был его частью. Пускай и незначительной. Дверь неожиданно отворилась, и в помещение влетела Бейфонг. На ее лице читалось выражение неподдельного бешенства, грудь порывисто вздымалась, а тонкие брови были сурово сведены к переносице. Создавалось впечатление, словно произошло что-то такое, что могло вывести из душевного равновесия даже самого спокойного и равнодушного человека, и это заставило Мако напрячься, скованно обернувшись к ней корпусом. И даже вечно несерьезные Лу с Гангом обменялись тревожными взглядами и насторожились. — Ты еще здесь? — резко поинтересовалась женщина, акцентируя свое внимание на Мако, замершем подобно каменному изваянию около распахнутого окна. Парень инстинктивно выпрямился, и сдержанно кивнул, ожидая продолжения. — Прекрасно, — она придирчиво вылизала его фигуру взглядом. — спалили «Катарсис». — «Катарсис»? Это же в центре города! — Мако неосознанно подался вперед. — Вот именно, Мако! — рявкнула Бейфонг, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. Она явно было на взводе, но решила закончить мысль, вместо того, чтобы без причины начать рвать и метать. Это заведение было излюбленным у богачей, значило ли это, что недоброжелателю приспичило совершить покушение на кого-то конкретного, или…? — Кто это натворил — неизвестно. Но с этим надо разобраться и побыстрее. Скандал будет, но чем оперативнее мы найдем виновных, тем меньший удар это будет для полиции. — Есть пострадавшие? — звенящим от напряжения голосом осведомился Мако, явственно ощущая, как пересыхает в горле. Ответом ему послужил краткий кивок. В районе груди поселилось мерзкое ощущение безнадежности, пока на периферии сознания продолжала болезненно пульсировать мысль о том, что там вполне мог находиться его брат, Болин. Мако почувствовал, как живот сковывает спазм, и сглотнул возникший в горле ком, перекрывающий участившееся дыхание. Едва он успел открыть рот, Лин его одернула, призывая не задавать лишних вопросов. — Нет, Болина там не было, — отрезала она. Парень моргнул, слыша весь окружающий мир будто через непроглядную толщу воды. С опозданием переварив услышанное, Мако почувствовал, как сковавший грудную клетку страх медленно отступает, уступая место бесстрастной аналитике. Если на месте происшествия не было никого за кого он мог бы тревожиться — стоило приглушить звучание сердца и отдать предпочтение холодному расчету. Детективу не пристало действовать опрометчиво и горячно. — Опросить пострадавших, персонал. Делайте все, как положено, потом отчитаетесь о находках, а дальше разберемся. — Мы… пойдем домой? — поинтересовался Ганг, заставив Бейфонг обратить на их парочку свое драгоценное внимание, и гневно сощуриться. Можно было лишь диву даваться, как этих двоих до сих пор не выдворили из участка — единственной их обязанностью, судя по всему, было докучать тем, кто действительно усердно работает. Глядя на это можно было смело ставить под сомнение объективность Лин как мудрого руководителя. — Пойдете с Мако на место преступления, — сухо оповестила она. — С этим сопляком? — возмутился Лу, но его тут же осадили. — Сопляк работает лучше вас двоих вместе взятых, так что заткнись и делай то, что сказано, — процедила Лин, складывая руки на груди. Вздернутая бровь придавала ее лицу презрительное выражение. Лу на это заявление в ответ скривил неприязненную гримасу. Все это время молча слушавший Мако переменился в лице, но не выдал своего неудовольствия. Досадно, конечно, что ему придется терпеть двух мешающихся под ногами клоунов, но перечить начальству… Себе дороже. Мако зарекся никогда не высказывать претензий, если только его недовольство не связано с нарушением личных границ и нечеловеческим отношением. Уважение к себе довольно опасно граничило с уважением к вышестоящим, но у парня никогда не возникало проблем с балансированием над пропастью, с детства приходилось лавировать на лезвии между разрухой и мирной жизнью. Сняв со спинки стула пальто, он накинул его на плечи, будучи в полной готовности отправляться в путь. Ножки скрипнули, когда стул оказался задвинутым, и Лу с Гангом почти синхронно поморщились от противного лязга, отзеркаливая действия своего навязанного напарника. — Все, ребята, работаем. Надеюсь на вас, — промолвила Лин, одарив всех присутствующих грузным взглядом, создающим такое впечатление, словно ее вездесущие глаза глядят в самое нутро. Будь Мако слабохарактернее — внутренне содрогнулся бы. Вместо этого он направился к выходу, шелестя полами колышущегося от малейшего движения плаща, и выжидающе уставился на коллег. Что примечательно, вялость как рукой сняло, шестеренки в мозгу активно закрутились-завертелись, мыслительные процессы начали набирать обороты. Неужели градация его состояния зависела от того насколько дисциплинированным и сконцентрированным ему необходимо было быть? Когда черепушка разрывается от постоянных размышлений — нелегко оставаться сонным. — Сколько мне вас еще ждать? — недовольно поинтересовался он, глядя на явно не торопящихся коллег. Бейфонг уже скрылась у себя в кабинете. Лу фыркнул, едва удержавшись от того, чтобы не закатить глаза. Сомневаться в том, что для них он казался лишь обузой — не приходилось, но Мако давным-давно научился мириться с тем, что бесполезные лентяи относятся к нему, как к мусору. Не слишком влияло на его самооценку мнение ничего не представляющих из себя существа, а обращаться с собой, как с ничтожеством он не позволял. А иначе, разве не было бы сосуществование с этими двумя адским? Когда полицейские последовали за ним, Мако предпочел углубиться в свои соображения по пути до автомобиля. Кому могло понадобиться уничтожение популярного у сливок общества ресторана? Это же настоящий акт терроризма! Кто за этим стоит? В чем смысл посягания на местную элиту? Поглумиться над беспомощностью, сорящих деньгами снобов в патовых ситуациях? В любом случае, тот кто это организовал — либо законченный псих, либо осторожный планировщик, преследующий определенную цель, в этом им еще предстояло разобраться. И неизвестно, кто из них опаснее — обезьяна с гранатой, или что-то замышляющий интриган. Мако сдвинул кустистые брови, и сунул руки в карманы. Напарники нехотя ковыляли чуть позади, не слишком эмоционально перешептываясь друг с другом. Мако был уверен: они так спокойны не благодаря годами отточенной выдержке и умению контролировать захлестывающие эмоции, а потому что им глубоко плевать на всю эту ситуацию, и все, что их волнует — это возможность побыстрее оказаться у себя дома, и отдохнуть после невероятно трудоемкого и, наверняка, плодотворного рабочего дня. Оказавшись на улице, Мако почувствовал хлынувший навстречу ветер, хлесткими потоками пронзающий насквозь. И так непослушные волосы взъерошились пуще прежнего, но это было последним, что его беспокоило. Ганг протянул что-то жалостливое по поводу того, что с такой погодой и думать-то затруднительно, не то что заниматься более активной деятельностью! — и сильнее закутался в верхнюю одежду, а тут же окоченевший Лу предпочел отказаться от любых комментариев, но повторил его движение. Улица скрылась за сизым пологом прозрачного тумана, в воздухе ощущалась влага, покрывшая и асфальт испариной. Машины на большой скорости неслись со стороны, где находился «Катарсис», явно не желая ни давать показания, ни просто оставаться в месте, где считанные минуты назад произошла катастрофа, унесшая за собой жизни людей. Практически перед носом пронёсся бордовый сатомобиль с подбитым бампером, не ускользнув от цепкого взгляда Мако, но тот не обратил на него особого внимания. Мало ли. Запрыгнув на водительское сидение, он подождал пока залезут остальные, и машина тронулась. — Слушай, Мако. Ты же понимаешь, что мы по отдельности? — ехидно произнес Лу. — Не станешь же набиваться к нам в помощники? — Мне казалось, тут не меня приставили в качестве помощника. К счастью, я не до такой степени плох, чтобы полагаться на вас, ребята, — он растянул губы в ухмылке, плавно поворачивая руль налево. Они могли бы утонуть в собственной желчи и негодовании, и так сочащихся из всех щелей, но стали делать вид, словно это не у них сейчас от возмущения пар из ушей повалит. Удовлетворенный произведенной реакцией, Мако позволил себе дернуть уголки рта в блеклой полуулыбке. На самом деле, его сознание унеслось далеко вперед этой едва передвигающейся колымаги, туда, где сегодня произошел теракт, повлекший за собой в том числе и потери. — Во всяком случае, не сильно расстраивайся, если что-то не будет получаться. Все-таки, у нас с Лу больше опыта, — глубокомысленно изрек Ганг, опасаясь, что его потуги останутся незамеченными, зыркая то на Мако, то на Лу, в ожидании реакции. Лу прыснул, но больше не стал пускать язвительных комментариев. — Ага, — согласился он, отсутствующим взглядом следя за дорогой. Поворот получился чересчур крутым, и до слуха Мако донесся сдавленный ох кого-то из его пассажиров. — Эй-эй, парень, полегче! Может тебе штраф на лобовое стекло за лихачество прилепить, а? — потирая ушибленную голову, возмутился детектив. И как только умудрился впечататься затылком? — У тебя точно права есть? — иронично вздернув темную бровь, спросил другой. — Могу вас высадить на полпути, — будто ставя им ультиматум, заявил Мако, игнорируя протестантские речи с задних сидений. Угождать он никому не собирался. Остальную часть пути они провели в тишине, разбавляемой лишь воем сирен, становящихся все громче и громче по мере приближения к месту происшествия и редким визгом шин. Подобравшись к точке назначения на приличное расстояние, мужчины увидели, что из здания до сих пор валят клубы дыма. Целители корпели над пострадавшими, с помощью магии воды залечивая раны посетителей, которым досталось меньше всего: отделались легкими ожогами и сильным потрясением. Людям в тяжелом состоянии, опаленных бешеными волнами пламени едва ли не с ног до головы, оказывали первую необходимую помощь и укладывая на носилки скорой помощи, развозили по ближайшим больницам. Благо, две из них раскинулись вдоль той же улицы. Припарковавшись, детективы вылезли из автомобиля и тут же ощутили, как в нос ударил запах гари. Если пожар еще не успели до конца потушить — значило ли это, что теракт произошел считанные минуты назад? Задумчиво наблюдая за тем, как пожарные направляют струи воды в тлеющую на глазах постройку, Мако направился прямиком туда, где сейчас суетились целители и патрульные, которые, судя по всему, и известили о сложившейся ситуации Лин Бейфонг. Заметив появление Мако в их поле зрения, бурно что-то обсуждавшие между собой полицейские синхронно смолкли, устремив удивленные взгляды на него. Один из них был сухим и худощавым мужчиной грозного вида, имевшим негустую зализанную назад шевелюру с проседью и узкими глазами-щелками, а второй — коренастым и смуглым, с рассеченной шрамом темной бровью и внушительного размера носом. В то время, Лу и Ганг, несмотря на то, что вопили о том, что младший коллега будет им лишь мешаться мялись около медиков, наивно полагая, что смогут вытянуть из занятых людей хоть крупицу полезной информации. Оглядев стоящих, Мако отметил, что настроены они к нему не то, что агрессивно, а слегка снисходительно. Они все так к нему относились. Протеже Лин Бейфонг, любимчик. Ну конечно, кого она могла отправить на такое масштабное дело, как ни его? Пересилив внутреннюю неприязнь, Мако выдавил из себя дежурный кивок. Несмотря на напряженные желваки и недоброжелательное выражение лица, мужчины вряд ли приняли это на свой счет, и растянули рты в практически идентичных тонкогубых улыбках. — Неужели сам малыш Мако почтил нас своим присутствием? — Не говори так, словно я решил нанести дружеский визит, — Мако сомкнул губы в плотную линию. Спустя непродолжительное молчание, повисшее между ними, он вновь заговорил. — не введете меня в курс дела, если уже что-то выяснили? Переглянувшись между собой, мужчины одновременно закинули головы назад, заходясь в громком смехе, ярко выбивающемся из общей какофонии звуков. На фоне раздавались рыдания, сирены протяжно кричали, наполняя сердца и без того потерянных людей лишь большей горечью, а они хохотали. Хоть присмотревшись и можно было распознать в этом показном веселье отголоски нервозности на грани с истерикой. — Не нужно обращаться с нами так, как если бы ты был нашим боссом, раздающим указания, — утирая выступившие в уголках нечитаемых глаз слезинки, сказал полицейский. — Да и потом, не тебя ли прислали для расследования? Преступление произошло в вашем районе, а мы тут оказались только потому что мимо проезжали. Так что, вперед — тебя ждет увлекательный опрос свидетелей, детектив. Единственная информация, которой мы располагаем это то, что сегодня тут был президент с женой и еще с десяток влиятельных шишек. Представь, Мако, как они будут истерить, если вы не раскроете дело в наикратчайший срок. Разговор непреднамеренно вильнул в совсем иное русло, заставив всех присутствующих вмиг посерьезнеть. Говоривший потянул носом воздухом и дергано потянулся за лежащим в кармане портсигаром. Хмурое выражение лица выдавало в нем уже возрастного мужчину, с залегшими на лбу и вокруг рта морщинами и глубоким, всезнающим взглядом. Похоже, сегодняшний случай тронул его сильнее, чем он хотел показать, но Мако совсем не спешил любопытствовать, что его так потрепало — не в его компетенции лезть в личные дела товарищей по ремеслу. Второй мужчина казался практически безучастным, будучи довольно молчаливым на фоне своего напарника. И лишь пылающие беспокойным огнем глаза выдавали в нем тревогу. Мако доводилось пересекаться с ними раньше, но он так и не спросил их имен, просто не выдавалось подходящей минуты. — Кто хозяин этого здания? — озвучил неожиданно возникший вопрос детектив. — Малыш, да ты смеешься, весь город знает! Уже год как владельцем ресторана является Вайпер. Разве не помнишь какое шоу он закатил, когда выкупил это здание? Внезапно побледневший и изменившийся в лице Мако вызвал немой вопрос у полицейских. Озадаченно встретившись взглядами, мужчины одновременно нахмурились и вновь обратили взоры к детективу. Тот, что на протяжении последних нескольких минут был наиболее расположен к разговору, медленно затянулся сигаретой. Но тут же закашлялся, поняв природу эмоций Мако. — Ты же не думаешь, что… — обескураженно промолвил он. — Считаете, это разборки между бандами? — подхватил второй, приняв суровое выражение лица: шрам, пересекающий бровь уродливо дернулся. Имевший личные причины на то, чтобы испытывать смятение Мако, все-таки взял себя в руки и вновь сделался бесстрастным. Он понимал механику отношений между триадами. Он там был. И знал, каким количеством проблем обернется для всех них война между преступными кланами. — Есть версия получше? — холодно осведомился он. — Какой придурок станет действовать так открыто? Нет, понятно, что многим из этих подонков уже давным-давно нечего терять, но нападение на место, в котором проводят досуг люди с самыми набитыми кошельками во всем городе — не слишком ли это дерзкий ход? Даже если мы повяжем всех до единого соучастников и организаторов, есть ли у них гарант того, что Тройная Угроза до них не доберется? С учетом того, что Триады находят предателей в несколько раз быстрее, чем это делает полиция — злоумышленники могут оказаться мертвы еще до собственного ареста. Тогда в чем смысл? Ничего из этого не поддавалось логике, возможно, строить догадки и предположения еще не ознакомившись со всей подноготной было, как минимум — опрометчиво, как максимум — глупо. Так что стоило усмирить свой пыл и разнюхать все возможное, чтобы уже потом протаптывать себе путь к истине. — Не имеет значения. Делать сейчас какие-то выводы, ничего предварительно не разузнав — то же самое, что гадать на кофейной гуще, чтобы узнать имя виновного, — отрезал Мако, запуская широкую ладонь в жесткие волосы. — Весомо, — согласились полицейские, и вскоре после этого ретировались, обосновав свой уход тем, что им еще предстоит оповестить обо всем начальство. У Мако не было причин их задерживать, а потому он лишь отрешенно пробубнил слова благодарности и попрощался. Наведаться, что ли, завтра к Вайперу? От собственной идеи Мако поморщился, словно от зубной боли и передернул плечами. Попытка — не пытка, так? Обернувшись, парень выцепил взглядом коллег, кисло обсуждающих что-то, — он очень надеялся, что-то относящееся к их делу, — и тяжко вздохнув, направился к ним.Глава 1. Дрянное дельце
18 декабря 2022 г. в 20:30
Бриллиантовые всполохи теплого света, отбрасываемые роскошной многоярусной люстрой, бездарным подобием солнечных зайчиков крались по стенам и потолку. В обстановке самым пошлым образом мешалась позолота, мрамор и бакаута: дорого и безвкусно, все в лучших традициях тех, кому льстила возможность похвастать количеством нулей в своих банковских счетах. Массивные колонны, расписанные шафранными блестящими красками стены, умопомрачительно дорогие блюда в меню и еще тысяча возможностей показать всем, что ты — не курица с ободранными перьями, а павлин, и пусть кто-то только попробует возразить.
Впрочем, приятный бархатный тембр здешней певички перекрывал все негативные эмоции, которые вызывал чудовищный интерьер. Она томно прикрывала веки и изящно взмахивала облаченными в длинные шелковые перчатки руками. Короткие, черные и блестящие, — напоминающие хитин жука, — волосы были тщательно уложены плавными волнами, мягкую фигуру подчеркивало эффектное, приталенное платье. Обхватив микрофон ладонями, девушка наклонилась ближе к нему, переходя на вкрадчивый шепот, и можно было поклясться, что, как минимум, мужская половина публики забыла как дышать, в то время, как одна не слишком впечатлительная особа, ожидавшая своего спутника лишь придирчиво вздернула аккуратную темную бровь и сомкнула между густо накрашенных алых губ мундштук. Таинственная незнакомка уже довольно продолжительное количество времени сидела, вальяжно закинув ногу на ногу и скептическим взглядом буравила артистку. Не прикладывая к этому особых усилий девушке удавалось приковывать к себе заинтересованные взгляды постояльцев и персонала. Среди сплетниц-официанток, не успело пройти и получаса, поползли слухи о том, кому и кем она приходится, и почему восседает в гордом одиночестве.
На вид она была совсем юной — невысокой и худой, с капризно изломленным изгибом чувственных губ и флегматичным выражением лица. Медные завитые локоны ниспадали на её хрупкие плечи и острые ключицы, забавно подпрыгивая при любом резком телодвижении. Шелковое темно-изумрудное платье выгодно подчеркивало молодое тело, мягко огибая изгибы талии, а белая меховая накидка небрежно соскользнула к сгибам локтей, оголив усыпанные родинками белые плечи.
Такие особы в одиночку не скучали, а если и скучали, то только в ожидании влиятельного папочки или великовозрастного мужа. В том, что загадочная девушка как раз принадлежала к этой касте людей не сомневаться приходилось.
Пытавшаяся завязать с ней диалог официантка была удостоена стреляющего молниями взгляда и спровождена куда подальше. Благо, получив явный отказ, интерес персонала к скромной персоне девушки поутих, и они больше не посмели докучать ей. Не успела она облегченно вздохнуть, как за спиной послышался знакомый голос.
— Ну и ну! Кого-кого, а тебя я тут увидеть не ожидал! — мужчина быстро оказался перед ней, тут же развалившись на обитом корова-бегемотовой кожей кресле, и выжидающе уставился в ее мутные карие глаза. — Неужели ты так соскучилась по мне? Мы же виделись буквально… эм…
Он глубокомысленно сжал подбородок пальцами, и отвел глаза к потолку. Судя по всему, за день он видится с действительно впечатляющим количеством людей, раз не может вспомнить, когда в последний раз встречался со своей визави.
— Позавчера, — напомнила девушка, выпустив изо рта ровное колечко дыма.
— Да, все верно! Так зачем пришла? У меня педикюр в семь, попрошу ускориться, — деловито закинув локоть на спинку сиденья, оповестил он.
— Полагаю, ты понимаешь, что это останется между нами.
— Уверяю, если бы что-то из наших светских бесед куда-то просачивалось, то мы бы уже подыскивали себе адвокатов получше, — он поднялся с места, и уперев ладони в столешницу, приблизился к ее лицу. Мужественно отвергнув желание отвернуться в другую сторону, девушка лишь поджала губы и непринужденно склонила голову набок.
Взгляд скользил по смуглой физиономии напротив с тонкими, чуть вздернутыми кверху темными усами и безумными лазурными глазами.
— Тогда к делу, — она смахнула с накидки воображаемую пылинку, а мужчина плюхнулся обратно на нагретое местечко, скрестив руки на груди.
— Я все сделаю, как ты и просил. Но у меня есть пара условий, так что слушай внимательно. Во-первых: я работаю в режиме инкогнито, и даже если раскроется, что я была в сговоре с тобой — ты обеспечиваешь мне полную безопасность от банд, и то, что мою личность не раскроют, — видя, как собеседник открывает рот, чтобы возразить, она прицокнула языком и совершила легкое движение рукой, призывающее сначала выслушать. — Прежде, чем противиться дай мне договорить. С твоим многомиллионным состоянием ты из любой передряги выберешься без особых потерь, а я, незначительная сошка, огребу сполна, что, согласись, не слишком заманчиво звучит. Я работаю чисто, и могу гарантировать успешное завершение задания на девяносто девять процентов из ста, но не стану игнорировать тот жалкий последний, предвещающий неудачу. Поэтому, прошу, если что-то пойдет не так, не дай узнать о том, кто являлся исполнителем. А во-вторых, не впутывай Джинджер в свои грязные делишки.
Заговорщически сощурив коньячного оттенка глаза, она вновь припала губами к курительной трубке, тут же чувствуя, как губительный дым проникает в легкие. Ничего кроме согласия она не ожидала, в целом, так и произошло. Не тратя время на взвешивание «за» и «против», мужчина протянул шершавую ладонь для рукопожатия, и девушка уже было хотела ответить на него, но осеклась.
— Поклянись, — ледяным тоном потребовала она. — Эта идиотка и не в такое влезет ради карьеры, а зная, что ты обещал ей золотые горы и всемирную известность, я не сомневаюсь, что ее мозги уже основательно промыты.
— Клянусь, — поймав ее тонкую ладошку в свои, заверил он, оголив ровный ряд идеально-белоснежных зубов в хитром оскале. — «Катарсис» должен полыхать. Как и вся преступная империя Тройной Угрозы.