«Прошел год с пропажи Розамунд Мэри Ватсон, объявленной пропавшей без вести, ранее вызываемую в суд, как единственную…»
Ватсон сидел перед телевизором, пока Холмс возился на кухне с утренним кофе, но когда прозвучала новость оба посмотрели друг на друга. — Есть какие-то новости о ней? — Пока нет, — Холмс сел в свое кресло, после чего сделал небольшой глоток кофе и поставил на колени ноутбук. — Но к вечеру, возможно, появятся. — Что-то есть? — Не то, что бы… Ладно, пока нужно хотя бы почту просмотреть. — Я на работу, до вечера! — взглянув на часы, стрелка которых стояла показывала восемь часов утра, Джон оставил на книжном столике недопитый кофе и, прихватив пиджак, вышел на улицу.***
Первое время поиски Розамунд длились особенно ужесточено, «гончие», подключенные Майкрофтом, обыскивали вдоль и поперек район, в котором проживала Рози, опрашивали всех возможных свидетелей, но все тщетно, будто никто и не слышал о девушке. Однако в один из дней агенты встретили мужчину в Калгари, который видел девушек, низкую и чуть повыше, точно подходившую под описание, в начале лета в парке Банф, они интересовались о том, где можно переночевать, теперь у них была хоть одна зацепка. «Гончие» обыскали большую часть парка, куда смогли добраться, узнали важные вещи — в кафе действительно была девушка с татуировкой ястреба на запястье, а по камерам было видно, как парень, с той же татуировкой на правом запястье, которую можно было увидеть благодаря тому, что владелец кафе не скупился на высококачественную систему слежения, на мотоцикле подхватил обеих и увез в неизвестном направлении. Сначала Джон просто не мог поверить, что его дочь пропала. Всю жизнь она была рядом, да и кому было нужно ее похищение? Она ни в чем не была замешана, по крайней мере, в их с Шерлоком делах уж точно. Джон не спал, кошмары снова поглотили его, он снова «бросил» свою дочь, так нельзя было делать, он знал об этом, но все равно позволил себе отпустить ее. Снова появлялась Мери и наяву, и во снах, галлюцинации не перекрывали уже даже таблетки. Было страшно от неизвестности, ведь никто не знал кто ее похитил, куда ее увезли, а главное с какой целью. Ватсон ежедневно участвовал в поисках, но по прошествии полугода все же сдался и понял, что теперь не в его силах найти ее. Он мог только надеяться, что ее найдут. По приезду в Лондон он вернулся в свой опустевший дом и слезы, и воспоминания разом, как снежный ком, нахлынули, как только он ступил за порог. Он потерял все, что было ему дорого, все, что наполняло этот дом, он, как и дом, окончательно опустел изнутри. Первые дни он оставался жить в нем, но с каждой ночью без сна Джон все больше понимал, что долго так не протянет, а дом сжирает его своей пустотой и оглушающей тишиной. Ватсон принял решение переехать обратно к Шерлоку, как много лет тому назад, хотя бы на время, пока он не сможет справиться сам с собой. Чтобы иметь хоть какие-то средства для проживания и отвлечься, доктор вышел на работу, где кроме Мелиссы никто не знал о том, что происходило в его личной жизни и всех тех ужасах, что терзали его изнутри. Никто не знал, как больно ему было смотреть на фотографии дочери, ведь он до сих пор не знал жива ли она вообще, никто не знал, как он, хоть и был военным врачом и повидал многое, но рыдал от страха за собственную единственную дочь, ведь жену, которой он простил многое и которую любил, несмотря ни на что, он так и не смог спасти, но главным страхом было, что с дочуркой, которая была ему дороже всего, что он имел, которую он любил так, что казалось, когда она обнимала его, весь мир пропадал и все плохое уходило в небытие, оставались только теплые воспоминания о ней и необъятная отцовская любовь, произойдет то же, никто не знал, как он корил себя за слабость, за бездействие, хотя и осознавал, что найти ее среди двухсот пятидесяти стран, двух миллионов шестисот шестидесяти семи тысяч четырехсот семнадцати городов и восьми миллиардов человек почти невозможно, имея на руках лишь несколько фактов. Первое время на работе было тяжело, доктор не мог сосредоточиться, не мог привести мысли в порядок, он был на грани увольнения, хоть и был отличным специалистом, но начальству надоело терпеть последствия его растерянности и ошибок, однако Мелисса пообещала взять всю ответственность за него на себя и начальство, в силу того, что девушка слишком хорошо зарекомендовала себя, чтобы ей не доверять, с неохотой согласилось. Женщина убедила доктора в том, что ей можно доверять, и со временем Джон все больше открывался ей, а она давала советы, какие только могла, Ватсон, цепляясь за ее слова и поддержку, потихоньку смог отпустить некоторые мысли, основываясь все больше на рациональность и реальность, нежели на чувства и к девяти месяцам после пропажи дочери уже смог нормально жить, естественно, помогая Шерлоку и Ирен в ее поисках и делая все возможное, чтобы хоть что-то разузнать о ней. Мелисса стала для него отличным другом, раз в две недели они позволяли себе встречаться в пабе и общаться на свободные темы, обсуждать фильмы, музыку, книги, коллег, шутить, вспоминать и рассказывать теплые воспоминания из прошлого о детстве и жизни до знакомства, и просто наслаждаться обычной размеренной жизнью. Джон наконец почувствовал гармонию, которой не было в нем с момента смерти Мери, иногда даже Шерлок поражался его спокойствию. Холмсу, в свою очередь, пришлось возвращаться в Лондон не только с другом, но и с мисс Адлер, которая решила, что жить в квартире детектива будет лучшим решением, аргументируя это тем, что она продала свой дом в Лондоне и несколько лет жила в Оттаве, а значит, ей негде жить. Шерлок знал, что при желании женщина могла бы найти себе пристанище, ведь она не глупа и не бедна, но решил пойти у нее на поводу и посмотреть, что из этого получиться. Он снова вступил в игру. Шерлок понял насколько растерял за время «легких» дел и употребления наркотиков сноровку, и мысли все сложнее выстраивались в цельные цепочки, все чаще он пропускал детали, которые не складывались в общую картину, приходилось заново учиться это делать, было тяжело проанализировать даже те данные, что имелись, до кучи в его «холодном» сердце, лед иногда давал трещину, когда Холмс задумывался о том, что может произойти с Рози, он считал ее за свою племянницу, она не была для него чужим человеком, поэтому тревога за нее застилала сложившиеся теории, которые и так с трудом собирались в единую цепочку, чем усложняла расследование. Детектив давно не видел, чтобы Джон был настолько сентиментален, конечно, Холмс ожидал, что новость о пропаже Рози ударит по Джону, но чтоб настолько сильно, что доктор порой не спал ночами, а днём утопал в собственных слезах, как ребенок, у которого отобрали конфетку, было удивительно. Мисс Адлер действительно помогала всем, чем могла, анализировала данные, которые имелись у них на руках, подключала лучших специалистов, которых знала. Холмс все время удивлялся как такая умная женщина может делать такие глупые вещи, как возвращение в небезопасный для нее Лондон и проживание с ним на одной территории, но он прекрасно знал для чего она это делает. Хоть она и не являлась домохозяйкой, но она иногда крутилась на кухне, готовя домашнюю еду, вроде лимонных бисквитов, в которые Холмс влюбился, хоть и был достаточно равнодушен к еде, но они напомнили ему о матери, которая готовила почти такие же бисквиты на День благодарения.***
Ватсон зашел в кабинет, где на удобном кресле сидела Мелисса. Из-за слегка приоткрытых белых жалюзей выглядывали теплые солнечные лучи, мягко ложившиеся на лицо женщины, ее рыжие волосы, казалось, что вовсе пылали под, а зеленые глаза, которые он увидел, когда медсестра развернулась к нему лицом, со суженными от света зрачками и вовсе выглядели по-ведьмовски. Вроде обычное солнечное утро, но в воздухе витало что-то неизвестное, однако кабинет стал выглядеть пустым и серым, когда солнечные лучи попали из-за туч, скрывших их. Вся магия тоже пропала. Мелисса, уже продолжительное время ожидавшая, что Джон скажет хоть слово, первая начала диалог: — Привет, Джон. — Здраствуй, — будто выйдя из трансы, вымолвил Ватсон. — Так-с, сколько у нас сегодня пациентов? — По записи — семеро, а еще у тебя будет «окно» с двух до четырех. — Отлично, спасибо. Джон снял пиджак, повесив его на вешалку, сел на место Мелиссы и включил компьютер, где уже высвечивались жалобы и имена пациентов. Первым был парень, жаловавшийся на боль в левом плече и асимметрию, проведя осмотр, занявший около двадцати минут, Джон посоветовал ему меньше таскать сумку на одном плече и выполнять комплекс упражнений, вторым — женщина шестидесяти лет, жаловалась на то, что ее кошечка плохо ест, а во всем виноваты инопланетяне, Мелисса тихонько посмеялась, а Ватсон перенаправил ее к другому врачу, более компетентному в области маразма, третьим пациентом являлась молодая девушка, с обыкновенным бронхитом. Впрочем, в это день не было ничего интересного. Наконец на часах было два часа дня. В кабинет вошла Мелисса. — Больше никого? — спросил Джон. — Нет, ты свободен на эти два часа, — женщина улыбнулась. — Не хочешь встретиться в пабе сегодня? — Я подумаю, Мэл, честно говоря, не уверен. — Ладно, как надумаешь, сообщи, — женщина закрыла дверь, оставив доктора в одиночестве. Джон тяжело вздохнул и снова развернулся к компьютеру, чтобы заполнить нужную документацию, по прошествии часа бумажная волокита была закончена и осталось как-то убить оставшийся час. Было принято решение немного вздремнуть.***
В эту секунду время будто остановилось. Постепенно вокруг начинает все темнеть, интерьер и стены кабинета поглощаются клоакой тьмы, а пол из-под ног доктора начинает исчезать, но он не теряет равновесия. Он все также крепко стоит, как казалось, на твердой поверхности. На его лице читалось непонимание, а в голове возник вопрос: «что, черт возьми, происходит?». Сознание затуманено, ничего непонятно. Внезапно перед ним вместо мрака, начинает постепенно проявляться силуэт… Женский силуэт стройной девушки, с короткими волосами, ростом чуть ниже его. С каждой секундой, когда очертания лица и изгибы тела начинают становится яснее и чётче, он все больше видел в ней знакомые черты. Ватсон стоял посреди тьмы, не в силах оторвать взгляд от приближающегося силуэта. Сердцебиение ускорялось, дыхание с каждой секундой становилось все более частным. Пальцы двигались с трудом, ноги стали ватными и, казалось, вовсе не держали, по ощущениям, свинцовое тело. Организм его не слушался, когда Джон хотел пойти навстречу незнакомке, единственное, что его заставляло держаться в вертикальном положении, это застывший помутневший взгляд, который вцепился в силуэт. Рука девушки коснулась лба Ватсона, ладонь была холодная, но приятно остудила разгорячившееся от тревоги лицо: — Папочка, тебе не кажется, что пора отдохнуть? Ты горячий, — раздался нежный и обеспокоенный голос девушки, который отдавался эхом в голове. Услышав до боли знакомый голос, у доктора замерло сердце. Рози. В ушах слышался лишь стук крови. Глаза наполнились слезам, которые стекали по щекам, оставляя соленые дорожки, выражение его лица было неизменным, таким же обеспокоенным. Желание ответить дочери, с каждой секундой все сильнее нарастало, но он не мог вымолвить и слова. Он пытается. Мычит. Он честно старается выдавить из себя хоть что-то, но попытки тщетны, он лишь рыдает, его слёзы беспрерывно льются водопадом, но он даже не осознает и не чувствует этого. Голос подводит его, сильно дрожа, но он всё же выдавливает: — Р-рози, ты… Где ты сейчас? Где, скажи мне, милая, пожалуйста! Молчание. Взгляд напротив выражает беспокойство и страх. — Я сейчас с тобой, пап. Не шути так, ты меня пугаешь. Ты и вправду болен, ну ничего, горячка скоро пройдет, — усмехнувшись, отвечает девушка. — Н-нет, ты… Тебя же похитили. Кто они?! — выкрикнул Ватсон, используя последние силы. Он срывается. Теперь он не скрывает боль внутри себя, его глаза бешено мечутся из стороны в сторону и утопают в слезах. Крупная дрожь пробивает тело Джона, и он сжимает кулаки с такой силой, что ногти впиваются в кожу, до такой степени, что потом останутся раны. Дрожащие губы бледнеют, становясь с одного цвета с его бледным лицом. — Я… Не понимаю, о чем ты, — её лицо снова выражало волнение. — Все хорошо, папочка, я рядом и мама тоже, — улыбающееся лицо Мери появилось рядом с дочерью. — Скоро у вас годовщина, наконец-то отметим, а когда я окончу университет, съездим в Диснейленд? Папочка, помнишь, ты мне обещал? В ушах стук крови усилился, а Рози начала постепенно исчезать, становясь одним целым со всепоглощающей тьмой. — Нет! Чёрт, нет, нет, нет, нет! — Ватсон протянул руку в попытке поймать свою дочь, но он спотыкается и падает на колени и рыдает, рыдает, рыдает, неистово кричит, пытаясь излечить все те раны, что в душе зияли огромными дырами. Он утопал в омуте собственной боли, в собственных слезах, беспрерывно лившихся по щекам.***
В следующий миг, когда он открывает глаза, всё уже было на своих местах. Привычный серый кабинет, все те же темно-голубые обои с вертикальными белыми полосками, всё тот же рабочий стол. Рядом стоит Мелисса, ее лицо обеспокоено. Не было всепоглощающей тьмы. Не было Мери. Не было Рози. Не было стука крови в ушах. Этого всего — не было. Он все также сидит в кресле, сложив руки на груди, но что-то не дает покоя. Внутри него теперь пусто. Всё, что он сейчас слышит — это собственное сердцебиение и учащенное дыхание. Медсестра щелкнула пальцами перед его глазами: — Джон, ты в порядке? — Да. — Снова кошмар? — Мелисса глубоко вздохнула и положила свою руку на плечо доктору. — Да, — Джон коснулся ее ладони и немного сжал, невербально благодаря. — Тебе нужно время прийти в себя? — Нет, я в порядке, просто кошмар. Больше на работе не буду спать, — попытался отшутиться Ватсон. — Ну-ну, — женщина ухмыльнулась. — Жди пациента, — с этими словами Мелисса вышла из кабинета.***
Спустя несколько часов уже стемнело, и Джон, забрав вещи, отправился домой. Квартира на удивление оказалась пуста. Ватсон оставил вещи у двери и отправился на кухню. Вымыв руки, он взял два тоста и включил плиту, на которую поставил сковороду, чтобы поджарить хлеб, и чайник. Положив в керамический чайничек листовой черный чай, Джон стал дожидаться, пока вскипит вода, дабы добавить ее, в это время тосты уже поджарились, и он снял их со сковороды и выложил на тарелку, после чего намазал на них малиновый джем. Когда ужин был окончательно готов, доктор перенес тарелку и чашку в гостиную и поставил их на книжный столик. Ватсон стоял перед окном и пил чай кофе, размышляя о кошмаре, посетившем его сегодня. Он делает глоток чая и горячая жидкость, стекая внутрь, оставалось теплом внутри и заставляло тело расслабится, помогал прийти в себя, отрезвляя мысли. Надкусив тост с джемом, Джон расплылся в улыбке, этот вкус напомнил ему о теплых вечерах у камина, когда те же тосты ему готовила миссис Хадсон, а Шерлоку — кофе и яичницу, и маленькая Рози, пока мужчины были заняты, приносила им поесть, представляя, что она официантка в каком-то кафе и даже делала неуклюжий реверанс. Сзади него на рабочем столе Холмса был ужасный беспорядок. Повсюду валялись бумажки с зачеркнутыми номерами телефонов и стояли целые стопки документов и папок, а также открытый компьютер. Всем этим Шерлок и Ирен занимался днём — обзванивали всех, кого только можно, выискивали всех знакомых Рози, контролировали обстановку у «гончих» и искали всё возможное, что только связано с Рози. День протекал в бешеном ритме. Даже сейчас Джон не был уверен в том, что Шерлок еще в Лондоне или он просо вышел в магазин, ведь после смерти миссис Хадсон все бытовые заботы легли на его плечи. На телефон пришла смс-ка, Джон машинально тянется к телефону и смотрит содержимое. Это от Мелиссы. — Паб. Точно. Взглянув на часы, он все же решил пойти к ней, а не дожидаться Холмса, который, скорее всего, не появится в квартире до утра.***
Джон заходит в заведение и, сняв с себя верхнюю одежду, вешает ее на вешалку и замечает, что рядом висит бежевое пальто Мелиссы, значит, она уже на месте. Пройдя внутрь, он ищет глазами нужный столик, где должна сидеть подруга, и его взгляд останавливается на машущей ему руке. Подойдя ближе, он взаимно приветствует девушку и садится за стол. — Не заскучала? — задал вопрос Ватсон, улыбнувшись, параллельно складывая пальцы в замок. — Ничуть, — женщина улыбнулась в ответ. — Что тебе сегодня снилось? — Бред какой-то, честно говоря, во сне была Рози, вроде как, но у нее были короткие волосы, она что-то говорила про мою горячку, про Диснейленд, говорила, что Мери жива… — на последних словах тон Джона стал ниже. — Когда ты меня разбудила, я думал, что до сих пор нахожусь во сне, что это реальность, хорошая реальность, но вот я проснулся, увидел тебя, увидел кабинет и понял, что все это был чертов кошмар и ни Рози, ни Мери нет, — он нарочно не стал рассказывать про срыв, который был во сне, его самого пробивали мурашки от того, что он испытывал в том сне. — Может, это что-то значит? Значит, что все наладиться в ближайшее время? — Может быть, но это маловероятно. — Нужно надеяться на лучшее. Шерлок дома? — Нет, это меня и настораживает. Снова до утра придется ждать его. А где Ирен я и подавно без понятия. — Ясно… Телефон завибрировал в кармане доктора, оповещая о звонке. На экране высветилось: «Шерлок». — Прости, я отвечу… — Да, конечно. — Да, Шерлок? — Быстро в квартиру, Джон, у меня есть нетелефонный разговор, — протараторил Холмс. — Уже иду, — Джон понимал, что пререкаться бессмысленно, тем более, если он соизволил позвонить, то повод действительно важный. — Быстро! — рявкнул Холмс и положил трубку. — Извини, Мэл, нужно идти… — Да ничего, я все понимаю, — женщина улыбнулась, воя указательным пальцем по каемке кружки с кофе. Уже через двадцать минут Джон был в квартире. Пройдя внутрь гостиной, он увидел детектива, сидящего на черном кожаном кресле и рассматривающего какие-то бумаги. Ватсон подошел ближе. — Почему так долго, Джон?! — воскликнул Холмс, впиваясь серыми глазами в лицо Джона. — Как смог добраться, что случилось? — Мне… — телефонный звонок с телефона Джона перебил Холмса. — Незнакомый номер. — Так сбрось! — А у вдруг что-то важное? — То есть, это важнее того, что собираюсь сказать тебе я? — Я не знаю что ты мне хочешь сказать, так что я отвечу на звонок, а потом мы поговорим. — Какого черта, Джон? Не веди себя, как ребенок. — Тихо! Ватсон ответил на звонок, на другом конце провода раздался мужской голос: — Здравствуйте, это Уилл. — О, здравствуй. Что-то случилось? — Ну почти. В общем, мне пришло письмо из США, штата Массачусетс, там было только два слова: «Спаси меня» от какой-то Элизабет. Может, вы знаете кто это? — Да, это подруга детства Рози. Странно, что это письмо… Ладно. Больше ничего не было написано? — в Джоне заиграла толика надежды. — Нет, но сейчас я работаю в полиции. К нам в отдел позавчера поступило тело… — фраза заставила сердце Джона на секунду сбиться с ритма, особенно, как парень замялся, прежде чем продолжить. — Из Нового Орлеана, но это точно была не Рози, это была девушка, у нее была татуировка в виде ястреба на одной руке, такая же как у девушки, которая была обнаружена на побережье в Канаде, а в другой — лист, на котором было написано: «СПАСИТЕ НАС». Мне кажется, что что-то здесь нечисто… — Тебе не кажется, что-то еще, Уилл? — Да, я через несколько недель буду в Бостоне и, скорее всего, заеду в Лондон. Можем ли мы встретиться? — Да, конечно, только предупреди о своем приезде. Это все? — На данный момент, да. У вас что-то известно о Рози? — Есть лишь мелкие зацепки, но мы ее до сих пор не нашли. — Очень жаль… — Ладно, нам нужно работать. До свидания, — с этими словами Джон положил трубку. — Что ты хотел, Шерлок? — Мне звонил Майкрофт. Его люди напали на след Рози.