Запрещенная жизнь

- В моей жизни возникли сложности, и я не знаю, что мне делать, поэтому решил обратиться к профессионалу, - бодро начал Куромаку, но в итоге все же замялся, - Я хочу улучшить качество общения с окружающими… Или перестать так остро реагировать на происходящее. Зонт с любопытством взглянул на клиента, ожидая, что тот продолжит фразу, но Куромаку молчал, и психолог пришел ему на помощь и парафразировал слова последнего: - Т-так, стало быть, в-ваши трудности лежат в сфере межличностных отношений? А можно поточнее? К-какого рода общение вас фрустрирует? - Да… - парень с благодарностью кивнул специалисту и продолжил уже увереннее, - Отношения в коллективе… Личная жизнь… Я остался один, сам же разорвал длительные отношения, но… Кажется, я не мог дать своему партнеру того, что ему было нужно. Я… признаюсь, я не умею общаться. И мне хотелось бы знать, можно ли улучшить этот навык, или лучше смириться и полностью переключиться на что-то иное, например, на работу. - В-вот как… Это похвально, что вы стремитесь принять ответственность на себя, однако, любое взаимодействие с окружающими — это как улица с двухсторонним движением. Н-надо четко осознавать свои границы, не беря на себя лишнее — не обвиняя себя в том, что другие люди поступают так, а не иначе, - мягко проговорил Зонт, - М-мне бы хотелось послушать вашу историю, в подробностях, чтобы лучше понять, что с вами происходит. Куромаку показалось, что его собеседник стал говорить более ровно и меньше запинаться, словно его смущение прошло, стоило включиться в работу. Он не мог не признать правоту Зонта — действительно, у Куромаку была проблема с установлением границ, его тяга контролировать ситуацию, реакции других людей, неизменно расстраивала его, поскольку получить желаемого он чаще всего не мог. Возможно, с помощью этого голубоволосого паренька, которому не хватало солидности, он, все же, сможет понять, как с этим жить. - Со мною никто не считается! - Выпалил Куро с горечью, - Мое мнение и чувства ни для кого ничего не значат, на меня откровенно забивают. А ведь я многое делаю для того, чтобы ко мне относились лучше. Помогаю коллегам, беря на себя дополнительную нагрузку, но, кажется, они этого совершенно не ценят. Во всяком случае, они не стали мне ближе. А ведь между собой все прекрасно ладят… Обидно. Что касается личной жизни — вынужден признать, меня просто-напросто грубо использовали. Я до последнего пытался сохранить отношения и верил, что мой… парень образумится, но этого не случилось. Глаза Зонта блеснули: - П-понимаю, - вкрадчиво проговорил психолог, - Вам кажется, что в общении в-вы отдаете больше, чем получаете взамен. - Верно! - признал Куромаку, - Все именно так! Я понятия не имею, что нужно делать, чтобы ко мне относились хотя бы с уважением… Про любовь молчу. И, если честно, я уже устал от напрасных попыток что-то изменить, и давно бы уже послал всех к чертям, но… Когда я совсем один, я испытываю стресс. Тревожные мысли усиливаются, это ухудшает сон и снижает трудоспособность — а ведь работа — единственное, на что я могу переключиться. Но, увы, она предполагает пребывание в коллективе, что порой превращается для меня в невыносимую пытку. Круг замыкается! Но… Я не хочу так жить. - Ч-что ж, - подытожил сказанное Зонт, - Б-было бы неплохо более четко сформулировать запрос. Сейчас я в-вижу в нем явное противоречие — ваше стремление построить гармоничные отношения натыкается на в-ваше же желание эмоционально дистанцироваться и избежать контактов с социумом. Куромаку в отчаянии запустил пальцы в собственные волосы. - Я не знаю! - почти простонал парень, - Если бы это было так просто… Я хотел бы, чтобы у меня были отношения. Но те, что были, слишком меня ранили... - Хорошо! - на губах Зонта промелькнула легкая улыбка, - Я понял. Прежде всего, надо разобраться с внутренними противоречиями, для чег-го необходимо познакомиться с вашим б-бэкграундом. К-куромаку, я хотел бы, что бы вы рассказали мне подробно историю вышей семьи, все, что помните. Н-надо понять, какие отношения были в семье, в которой вы родились и выросли — и, по возможности, вспомнить, в каких условиях росли ваши р-родители. Зачастую, психологические проблемы и травмы передаются из поколения в поколение. Д-для полноты картины упомяните всех известных вам родственников. А я составлю г-генограмму. Юноша достал из кармана джинсов смартфон и открыл какое-то приложение, очевидно, редактор, готовясь начать фиксировать на экране то, что скажет ему клиент. - Это будет непросто, - вздохнул Куромаку с обреченным видом, - Дело в том, что я уже много лет не общаюсь со своей семьей. Они ничего не знают о моей ориентации. Впрочем, им никогда не были интересны подробности моей жизни… Я постараюсь рассказать вам все, что вспомню. Про отца и мать. Они очень давно в разводе, у обоих новые семьи. А я… Я, как всегда, оказался лишним всюду. На лице Зонта отразилась грусть, но он ничего не сказал и кивком дал понять Куромаку, чтобы тот продолжал. Голос парня звучал хрипло, и ему самому казалось, что он слышит себя как бы со стороны, словно говорит не он, а кто-то совершенно чужой и незнакомый. - Мои родители познакомились во время учебы в университетах нашего города. Мать была типичным гуманитарием, готовилась преподавать иностранный язык. Отец же изучал химию. У них было мало общего, и брак просуществовал не долго — они расстались, когда мне было шесть лет, разъехались по родным городам. Куромаку умолк, и Зонт спросил: - Так вы отправились на малую родину своей матери? Или вас оставили с отцом? Лицо Куро помрачнело. - Все было не так… У меня тогда были серьезные проблемы со здоровьем, как раз с астмой, и родителям было со мною непросто, так что я остался в интернате здесь. Вы не думайте, мои родители не отказались от меня, и они не были лишены родительских прав. Иногда они навещали меня, со временем, правда, это происходило все реже. Я закончил школу при интернате с отличием, окреп физически, все же, моим лечением занимались специалисты, потом — ВУЗ, общежитие, с родными я больше не пересекался — к себе они меня не звали, и я научился обходиться без их присутствия в моей жизни. По материнской линии у меня есть младший брат, по отцовской — две сестры-погодки. Я не общаюсь ни с кем из них. И у матери, и у отца сложились хорошие отношения с их теперешними супругами, я для них — просто ошибка молодости. Нет смысла о себе напоминать. Куромаку замолчал, и психолог тоже молчал какое-то время — взглянув на него, Куро увидел на его лице осуждение. - Выходит, ваша семья просто вычеркнула вас из своей жизни? - тихо проговорил юноша, и Куромаку с недоумением заметил, что его руки непроизвольно сжались в кулаки, словно Зонт хотел еще что-то сказать и еле сдерживал свое возмущение. - Так сложились обстоятельства, - сухо произнес Куромаку, - Я ни в чем не виню своих родителей, я понимаю, почему они так поступили. Со мной было слишком много хлопот — и родитель-одиночка с ними бы не справился, а вместе они жить уже не могли, ссоры происходили ежедневно, доходило до рукоприкладства. - Они били вас? - отрывисто проговорил Зонт. - Нет… То есть, мне прилетало от отца, когда пытался заслонить собою мать. Я был тогда дошкольником. Я редко бывал дома, только по выходным - в остальное время находился в круглосуточном детском саду. Помню, я не очень-то и рвался домой, там мне было страшно. - Чего вы боялись? - Что отец однажды убьет мать. Он не пил, но у него постоянно случались приступы ярости. Но мать сама виновата — мне уже тогда было ясно, что она его нарочно провоцирует. Ей нравилось доводить его до белого каления, она все время сравнивала его с более успешными коллегами и критиковала буквально за все. Впрочем, меня тоже. Я учился превосходно, но этого ей было мало, ей хотелось, чтобы я также преуспевал в спорте и был популярен среди сверстников, а меня открыто гнобили. Зонт стал нервно разминать затекшие ладони. - Да, я хотел спросить, как складывались ваши отношения с ровесниками, в детском саду, в интернате — и после него? - Зонт глубоко вздохнул и, наконец, справившись с собой, стал быстро водить пальцем по экрану смартфона, очевидно, записывая услышанное им. - Это было… Тяжело. Друзей у меня не было. Хоть я хотел их завести. Даже в таком месте, как интернат, бывает что-то хорошее, дети тянутся друг к другу, дружат — но надо мною потешались, воровали и прятали очки, а я без них мало что вижу. Били… Пару раз бойкотировали. Я старался как-то поладить с ними, разрешал им списывать у себя, даже делал работы за других. Это помогало ненадолго. Меня ненавидел главный заводила, и он сумел сделать так, что меня травили всей параллелью, даже ученики старших классов в этом участвовали. Мне давали обидные прозвища… Может, они не все хотели это делать, но никто не собирался рисковать репутацией и идти против лидера. Так продолжалось до конца школы. - И в-взрослые ничего не сделали, чтобы помочь вам? - глухо проговорил Зонт, - Ваши родители знали о том, что п-происходило? - Да, знали, конечно, - пожал плечами Куромаку, - Однажды произошел особенно крупный конфликт. Ребята утопили в раковине мои книги для внеклассного чтения, это был первый и последний раз, когда я попытался дать сдачи. Меня избили толпой и спустили с лестницы, я получил сотрясение мозга и оказался в лазарете. Проблему замяли, я не стал никого выдавать, сказал, что подскользнулся на ступенях — но, когда об этом сообщили матери, и она все же приехала навестить меня — впервые за полгода — я попросил перевести меня куда-нибудь в другое место. Это не было сделано. - К-как часто вы видели своих родных? И что д-делали на каникулах? - Мать приезжала по праздникам, на день рождения и на новый год. Не в сами праздничные дни, а обычно после них. Отец заглядывал и того реже, когда у него случались командировки в наш город. Такое было раза четыре за все время моего обучения. Других ребят, разумеется, посещали чаще, даже забирали домой на выходные и каникулы. Я все это время проводил в интернате, а летом в лагерях. Простите… Я бы не хотел вспоминать сейчас еще и лагерь. Там… Все было еще хуже, чем в интернате. - Были ли у вас м-менторы? - тихо спросил Зонт. Куромаку непонимающе уставился на психолога: - Вы имеете в виду, учителя? - Н-не совсем. Я имею ввиду взрослых, которые проявляли к вам особое участие, и кого вы считали другом. Куромаку задумался. - Я очень много времени проводил в библиотеке. Там была очень строгая библиотекарша, которую ненавидели все ученики, но я вел себя очень тихо, аккуратно обращался с книгами — и она разрешала мне засиживаться в читальном зале дольше, чем другим. Могла дать книги, дополняющие школьную программу. Это было очень ценно для меня. - В-вы рассказывали ей о своих проблемах? - Нет, что вы. Но… Она знала, в каком я положении. Там все всё знали друг про друга. Думаю, она мне сочувствовала. - Вы сказали, в-ваша мать критиковала вас, - задал Зонт уточняющий вопрос, - А ч-что отец? Какие у вас были отношения с ним? - Никаких отношений толком и не было… Отец мною не занимался, - равнодушно сказал Куромаку, всматриваясь в начавшие было сгущаться сумерки — ему послышалось, что по дорожке, по которой они с Зонтом пришли сюда, кто-то идет, - Для обоих родителей я был пятым колесом в телеге. Однажды я слышал, как мать в сердцах ругала врачей, из-за которых не получилось вовремя сделать аборт. Единственный случай на моей памяти, когда отец ее поддержал. Куромаку замолчал — из-за поворота тропинки показались две фигуры, медленно идущие в сторону эстрады, взявшись за руки. Незваные гости не казались представителями местной гопоты — скорее, парой влюбленных. Когда они поравнялись с психологом и его клиентом, Зонт воскликнул: - О, привет! Р-ромео, Феликс! В-вы уже закончили сегодняшнюю работу? Парни оторвались друг от друга и невольно разомкнули руки, но, узнав товарища, тут же снова их соединили. Парень повыше, у которого была прическа каре с розовыми прядями, помахал свободной рукой психологу, его спутник, блондин с густой шевелюрой, не смог повторить этот жест, так как нес складной мольберт. - О, Зонтик! Да, мы уже возвращаемся, Феликс еще порисует дома. А ты что тут делаешь? Неужто в кои-то веки выбрался на свидание? И кто же счастливец? - лукаво подмигнул розововолосый. - Эт-то клиент! - быстро ответил Зонт, - М-мы не могли проводить с-сеанс в ангаре, там слишком сильно пахло краской, и п-пришли сюда. Художники переглянулись: - Извини, что помешали твоей практике, - добродушно проговорил Феликс, - Просто нам необходимо переделать половину декораций до премьеры, постановщик сошел с ума и потребовал, чтобы цветовая гамма была светлее, более радостной. - А, так это не твой парень? - разочарованно протянул Ромео, - Ну, ладно. А то я уже думал пригласить вас в гости, познакомились бы. Даже во сумерках было видно, что Зонт очень смущен и покраснел. Психолог взглянул на часы и решительно оборвал приятелей: - Нам уже пора заканчивать сегодняшнюю встречу. Вы уж простите, но побеседую с вами завтра. - Пока-пока! - Ромео снова помахал товарищу, и парочка продолжила путь, быстро растаяв в сумерках. Куромаку тоже взглянул на часы и понял, что время сеанса, действительно, на исходе. - У вас славные друзья, - вздохнул парень, - Такие веселые и энергичные. И заботливые. - А еще б-безалаберные и обожающие впутываться во всевозможные авантюры, - хмыкнул Зонт, - Ну что ж, подытоживая наш сегодняшний разговор, я хотел бы показать вам получившийся кластер. С-сейчас скину изображение на ваш номер. Раздался сигнал о полученном сообщении — и Куромаку открыл небольшую зарисовку, где в центре было обозначено его имя, а вокруг — круги, обозначавшие его близких. Эти круги были соединены между собой двойными и одинарными линиями, но между отцом и матерью была проведена вертикальная черта, а также присутствовал красный зигзаг. - К-красными линиями обозначаются конфликтные отношения, - пояснил Зонт, - Я бы хотел, ч-чтобы вы в свободное время дополнили эту схему. Добавьте на нее все, что вам известно о родителях ваших родителей, даты смертей и р-рождений, основных событий в жизни. Это нужно, чтобы составить более точный психологический портрет в-ваших близких и понять мотивы их п-поведения. Куромаку кивнул, а психолог продолжил: - Еще я хочу дать вам одно з-задание, на выполнении которого не настаиваю, потому что это может оказаться д-достаточно болезненным. Я бы хотел, чтобы вы составили список самых травмирующих событий, врезавшихся вам в память. В-возможно, это будет что-то страшное, как т-то избиение в интернате. В-возможно, что-то, на первый взгляд несерьез-зное, но причинившее вам боль. М-мы поговорим обо всем этом на следующем сеансе! И окончательно определимся с вашим запросом, и теми методами, которые я буду применять. Куромаку вздохнул. - Что же, пожалуй, так и сделаем. Когда мы снова увидимся? И где? - Д-думаю, терапия даст наилучший эффект, если проводить сеансы дважды в неделю, - сказал Зонт, отмечая что-то на экране телефона, - К-как насчет пятницы? Время то же, а вот насчет места я должен буду договориться. Я п-позвоню вам в четверг и скажу, куда подойти. - Идет, - согласился Куромаку и начал было вставать, но психолог жестом велел ему не спешить: - Я… Должен с-сказать вам пару важный вещей. В-во-первых, вы — очень сильный психически человек, и сумели справиться с большим количеством проблем, к-которые возникли не по в-вашей вине. Мой респект вам. Куромаку почувствовал смущение и отвернулся, промолчав. - И еще… Б-берегите себя, свои чувства, пожалуйста. Если в-второе задание окажется слишком с-сложным, не выполняйте его. З-заботьтесь о себе, п-порадуйте себя чем-то приятным. В-вы можете позвонить мне, если вдруг станет совсем невмоготу, б-будем искать решение. П-помните, вы не один. В-все. - Благодарю, - искренне сказал Куромаку. Поднявшись, наконец, на ноги, он достал бумажник и протянул психологу оплату — тот сложил купюры и убрал их в карман джинсов вместе с телефоном. - В-возможно, вам будет п-проще добраться до дома от центрального входа в п-парк, - подсказал Зонт, - В-вы выйдете прямо к н-нему, если пойдете прямо, в том направлении, к-куда пошли мои друзья. - Спасибо, пожалуй, я так и поступлю. До встречи! Куромаку сделал несколько шагов — затекшие от продолжительного сидения на одном месте ноги казались какое-то время ватными — и обернулся, но миниатюрная фигурка Зонта уже маячила в отдалении. Кажется, юноша возвращался на промзону. Оставалось надеяться, что ему удастся благополучно добраться до дома по дороге через такой район в столь поздний час. Куромаку ощутил легкое беспокойство и задумался, а не стоило ли ему проводить психолога — но это было бы грубейшим нарушением субординации, которое бы поставило обоих в неловкое положение. Так что парень продолжил путь через парк, в котором уже начали загораться фанари, что было очень кстати, так как даже в очках зрение Куромаку оставляло желать лучшего. Благополучно добравшись до своей квартиры, парень заварил мятного чаю и обессиленно рухнул на кровать. У него еще оставались кое-какие дела — надо было дописать пару рефератов для ленивых студентов, а также приступать к выполнению заданий Зонта — но Куро решил, что займется этим завтра. Сказалась предыдущая бессонная ночь — переутомленный парень вырубился и до утра проспал без снов.