ВТОРОЙ ГОД СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ
— Привет! Я новенькая в вашем классе, но со мной никто не хочет знакомиться из девчонок, а ты один сидишь. Можно сесть с тобой? Рыжего паренька, который сидел, уткнувшись в нотную тетрадь, оторвала от заучивания переведенная особа из иностранной школы — Харуко Шимада. Эта девочка в течении месяца пыталась познакомиться со своими одноклассницами, но никто не хотел, вероятно, из-за зависти: у ребенка были блондинистые волосы, зеленые глаза и высокий по сравнению со среднестатистическим ростом подростков Японии. Мальчики же подшучивали над иностранкой, когда она не могла точно описать свое мнение, переходя на английский, кликали «Гайдзинкой» и больше всего любили тянуть за косички. Однако Харуко также не была обделена вниманием романтического характера: сенпаи подходили знакомиться, как-либо прогоняли одноклассников и чаще всего дарили подарки. Чуя же не был каким-то «особенным» — он понимал японский как родной язык, так как они с сестрой росли в этой стране с его пяти лет под крылом матери-японки. Но из-за проблемного характера с мальчиком никто не дружил, и общались с ним единицы, да и те, лишь когда они играли вместе на физкультуре и на переменах исходя из общей злости на противных учителей. — Здесь занято. — Но ты ведь всегда сидишь один? — Да, поэтому тут занято. Девочку это не останавливало, и месяц она разбирала по кубикам стены вокруг этого низкорослого: как-либо шутила (это выходило у нее лучше, чем у кого-либо из класса), вытаскивала Чую на прогулки (и, как ни странно, Коё с ней отпускала), садилась к нему на переменах, уроках и обедах. Даже как-то узнала сотовый, засчет чего поддерживала с мальчиком контакт. И спустя какое-то время Чуя наконец растаял. Теперь они могли по праву называться друзьями. Их дуэт нравился всем учителям: Харуко помогала Накахаре с естественными науками, а тот ей с гуманитарными. На физкультуре они всегда были вместе и даже выигрывали у команд, в коих было больше пяти человек, ведь рост Харуко компенсировал рост парня, а скорость Чуи скорость девушки. Идеальный дуэт. Сам Чуя не мог понять, в какой момент Шимада начала ему нравиться. Не просто как друг, а как девушка. Из-за этого Накахара иногда мог засмотреться на нее, сказать на один комплимент (своеобразный, конечно же) больше, при этом каждый раз спрашивал у сестры совета. Та помогала, а после пищала с открывающейся милой стороны младшего. И если раньше Чуя считал себя самым несчастливым человеком, то больше он о себе такового не думал. На осенних каникулах третьего года средней школы он признался лучшей подруге в чувствах. И, когда тот повернулся в сторону, чтобы не показывать алых щек, его за подбородок повернули и поцеловали, обняв руками. — Ты мне тоже, Чуя-кун. Еще с того момента, как я попросила сесть с тобой. Учителя ничего не говорили ворчание учеников их класса, так как пара продолжала отличаться оценками, выигрывать в олимпиадах и соревнованиях. Как считали их идеальным дуэтом, так и продолжали считать. Однако не все то золото, что блестит, правда? Однажды эти двое сидели у Накахары дома, когда Коё уехала на фестиваль с Йосано, и произошло то, что парню до сих пор вспоминается с неприятным (и это мягко сказано) чувством. Ничего, абсолютно ничего не предвещало беды. Пара праздновала день рождения девушки. Всё идеально: приготовленная еда самим мальчиком, вкусный любимый торт с белым шоколадом, шары и цветы. Подростки много смеялись, делали кучу фото, ели, танцевали до упаду и много разговаривали. Чуя тысячный раз поздравлял Харуко, а та говорила о том, что любит его. Девушка постоянно повторяла эти слова в последние два месяца их отношений, хоть и их учеба близилась к концу. Когда рыжий уезжал с сестрой на фестивали, Шимада втайне ото всех следовала за ним: исподтишка фотографировала, снимала на видео, а потом, будучи дома, мастурбировала на своего возлюбленного. Когда пара зашла в комнату Накахары, чтобы посмотреть аниме, всё было тоже идеально: заправленная постель, чистая обитель, скачанный «шаман-кинг», рядом с кроватью стояли стаканы и бутылки с соком. Девочке выдали футболку и шорты с лого какого-то аниме-гик-фестиваля. Харуко много обнимала парня, как-либо стараясь гладить его во всех чувствительных для юноши местах: лопатки, шея, грудь, бедра и лодыжки, на что тот, посмеиваясь, просил прекратить. И если сначала это было забавно милыми действиями для рыжего, то потом это начало обретать другие краски. — Чуя-кун, я хочу получить свой подарок. — Но я ведь подарил тебе уже картонного Ичиго и наши браслеты, Хару-чан. — Нет, я хочу другого. Харуко навалилась на парня, не давая пути к отступлению. В какой момент девушка стала равной по силе с рыжим, он и сам не помнит. Чуя сперва считал это все шуткой и поддразниванием, но, когда особа стала спускаться поцелуями к паху, у Чуи началась паника: всё его тело сковало, мозг говорил вырываться, да хотя бы ударить коленом, но детская любовь боялась обидеть. Девушка сделала с ним все, что сама хотела, даже не разбираясь и не спрашивая, нравится ли ему, хочет ли он ее. После этого Чуя уткнулся в стенку, стараясь игнорировать все слова о любви, поцелуи в плечи и в шею, любимые раньше объятия со спины. На утро мальчик притворился спящим, а девушка просто тихо собралась и ушла, поцеловав в запястье и перед этим написав записку с благодарностью о таком чудесном дне рождения. По приезде Коё нашла своего брата с заплаканными глазами, сжимающегося в позе эмбриона, и с кровью на руках. __________________________________________________________________________ — Она позвонила тогда твоей сестре и Акико-чан пыталась откачать меня перед тем, как скорая приехала. Больше я не появлялся в школе, мать меня перевела на домашнее обучение и экзамены сдавал дома один на один с учителями. С Харуко поговорила Коё и, ну, меня больше не трогали. Во время всего рассказа Чуя старался шутить, рассказывал моменты с улыбкой, и в его голосе не было раздражения, обиды и всяческой злости, будто он повествовал об приключениях в школьные времена. Но немного подрагивающие больше обычного руки выдавали состояние парня. У Дазая не находилось слов: он поджимал губы и иногда закрывал глаза, глубоко вдыхая воздух, чтобы не начать злиться на абсолютно незнакомого человека, который сделал большой вклад в недоверие Чуи к людям. — Не совсем радужно, да? Дальше немного хуже, и ты, наверняка, понимаешь, о ком речь будет, — Чуя переводит взгляд с кружки на глаза напротив, грустно усмехаясь, и в этих глазах читается страх. Это совсем немного смешит, так как ранее об это он разговаривал лишь с психологами и психотерапевтом Фукудзава-доно, и одновременно огорчает Накахару, так как он вовсе не хотел портить отношения между капитаном баскетбольной команды и Осаму, который любил этот коллектив, искренне восхищаясь своим сенпаем.ПЕРВЫЙ ГОД СТАРШЕЙ ЮНОШЕСКОЙ ШКОЛЫ
Чуя все так же оставался одиноким: одноклассники его любили и частенько вытаскивали товарища гулять, играть в футбол, баскетбол, старались как-нибудь подружиться с интересным для них парнем. Он по-прежнему отличался скоростью, силой, упорством и знаниями во всех сферах. Парень продолжал быть отличником, нравиться учителям и имел хорошие взаимоотношения со всеми, однако не подпускал никого ближе уровня одноклассники-с-которыми-можно-погонять-в-майн-и-футбол. На совмещенном уроке физкультуры с классом 2.3. он по неизвестной ему причине раздражается из-за одного постоянно улыбающегося парня с проколами. Когда Чуя несколько раз не мог добросить мяч, этот старший пробегал мимо него и говорил, что может поделиться ростом, однако через несколько секунд в его кольцо попал трехочковый рыжего. — Накахара, ну ты уложил их! А Кенто-сана вообще обвел вокруг пальца! — Карма ходил всегда с Чуей, составляя тому компанию. Этот мальчик был среднего роста, с яркими волосами и красивыми глазами. Почему именно он вписался в некую компанию Накахары, никто не мог понять. — Карма прав, Чуя, но почему? — Акутагава подает полотенце с бутылкой воды в руки одноклассника. — Не знаю, он меня просто бесит. Чуя знал Акутагаву еще со старшей школы. Будучи одноклассниками, они, на удивление всех, обладали самой чарующей химией: один холодный, словно лёд, другой горит, будто пламя. Тогда же они учили малышку Гин играть на гитаре и собирались репетировать на квартирах друг у друга. На прослушивание каких-либо новинок звали Коё с Йосано, и те всегда давали объективную критику с похвалой. Проходит месяц, Чую и Рюноске Карма зовет на свой день рождения, где они встречают парочку ребят старше годом. Вечеринка проходит весело: именинник не терпел алкоголя, так что все пили газировки и соки, ели закуски, смотрели фильмы, играли в приставку. Тандем одноклассников устроил маленькое представление в виде поздравительной песни, на что Карма расплакался, обнимая своих одногодок. После все продолжили веселиться и радовать хозяина сегодняшнего дня. — Эй, ты круто забиваешь и играешь, оказывается. В чем ты плох? — О, господь, ты меня раздражаешь, — Накахара привычно закатывает глаза и цыкает, что заставляет сенпая рассмеяться: — Тебе зубы выбить, чтобы не светил ими? — Я Кенто Цугучи. — Я твоя смерть. — Да ладно, я знаю как тебя зовут. Карма тобой восхищается и очень дорожит. — Я знаю. — Хм? — старшего было изначально не узнать: тот покрасил волосы и уложил их назад, вдев кольцо в верхнюю губу. — Давай к нам в команду? — Чего? — Ну, в баскетбольную! Ты круто играешь, и твой одноклассник был бы счастлив! — младший выгибает бровь, смотря на рядом сидящего, как на полоумного. — И твой рост вовсе не помеха. — У меня крутой рост, закрой пасть. — Я знаю, поэтому и зову. Чуя смотрит на счастливого одноклассника: Карма был светлым человеком, который был тем, кто мог остудить пыл рыжего, помимо Рюноске. Чуе хоть и знатно прилетало от него, но он никогда не обижался. С ним было весело проводить время и вовсе не тяжело, он классно шутил и умел поддержать в случае чего. Слишком светлый для Чуи. Накахара поворачивается к Акутагаве, смотря вопросительно, а тот лишь пожимает плечами, мол, почему нет, дело твое. Чуя думает, что это не так уж и страшно, и соглашается на предложение. Его сразу же принимают в команду и относятся хорошо, не делают каких-либо неуместных замечаний и обидно не поддевают. Команда становится ему приятелями, и ребята начинают занимать все больше и больше призовых мест, поставив Накахару в основной состав. Проходит несколько месяцев, и на одной из командных тусовок Кенто выводит прогуляться кохая, где признается в симпатии. Чуя отвечает взаимностью. Их моментально за какими-либо взаимодействиями палят сокомандники и говорят, чтобы те не лобызались у них на глазах, иначе их начнут стебать. Коё с Йосано немного напрягаются, когда узнают о них, но надеются на лучшее. Акутагавы поздравляют, Карма радуется, как щеночек. А после все идёт ко дну. На их втором году, 26 ноября Карму сбивает машина. У Чуи развивается депрессия, он много плачет и винит себя, так как накануне они поссорились и его друг просто убежал в сторону дома от него, но на светофоре горел красный свет для пешеходов, и подросток не увидел его. Это первый опыт оказания медицинской помощи Накахары, и он оказывается неудачным. Юноша не появляется в школе, никому не отвечает и игнорирует весь мир. Шрамов становится больше, когда мать исчезает без вести, оставив всё на старшую дочь, и Чуя старается прийти в норму, чтобы облегчить жизнь сестре. Этот период занимает полгода. __________________________________________________________________________ — Я вернулся в школу и начал все заново, нагнал программу в течении недели. Вундеркинд, не иначе. Анэ-сан по ночам плакала, говорила, что не выдерживает и устает. Тогда пришлось найти подработку и совмещать со школой. Опекуны Рю и Гин помогали нам, как могли, да и в суде сестра настояла на опеке надо мной. Она удивительная… — Чуя старается рассказывать это всё без боли и грусти в голосе, и это получается, как он думает, однако пальцы сжимаются вокруг ручки кружки, и губы поджимаются сами собой. — Тогда ко мне пришел Кенто и старался выяснить, что со мной. Ну, я ему и объяснил, мол, так и так. Поревел, поистерил, пока сестры не было дома. __________________________________________________________________________ Цугучи разливает виски по кружкам с логотипами фестивалей, держа в зубах сигарету. Корни отросли и волосы были не уложены, так что челка спадала на глаза и нос. — Это не особо считается помощью, но, может, сходим на вечеринку? Ты развеешься, Чуя-чан. И это самое глупое решение в его жизни. На том празднике чьего-то дня рождения, в подсобке, Чуя еще раз становится жертвой изнасилования двух парней, один из которых был его возлюбленным. Третий парень с ирокезом и тату снимал все на видео, в котором были слышны крики и плач зверя, что был загнан в угол. Тогда Чуя убедился, что больше не хочет доверять свое сердце кому-либо. __________________________________________________________________________ — Спасибо им, что хотя бы гондоны использовали, хах. Тогда меня нашла сестра с Акико-чан, ибо по номеру меня вычислил, как оказалось, ты. Спасибо, наверное? Но ты помешал мне умереть, уродец, — Чуя легонько толкает шатена в плечо и улыбается с болью и отученным в актерстве спокойствием в голосе. — Меня отвезли в больницу, где работает ваш отец, и я пролежал там с переломами. Потом, по приезде обратно домой, я окончил школу снова на дому. Вот, как-то так. Чуя хлопает по коленям руками, улыбается и отпивает уже остывший чай, чтобы перевести дух. Осаму все так же сидит тише воды и просто смотрит в одну точку с огромными, полными ужаса глазами. Шатен не понимает почему его друг с такой иронией, легкостью рассказывает и пережитом, и это не помогет не волноваться. Будто смотришь избитого родителями ребенка за какую-то оценку, который старается прикрыть порванным свитером синяки...Он не знает, что ему говорить, что ему делать с поступившей информацией. Дазай успел ободрать бинты на запястьях из-за своей же крепкой хватки с целью сдержать злость. — А суд? — А что суд? Были мы там, но его откосил отец. Богачи и все такое, — рыжий пожимает плечами, подтягивая колено к груди, и смотри в окно. — Дазай, поверь, всё в порядке. — Ты это называешь в порядке? — медик аккуратно берет трясущимися руками чужие холодные пальцы, разворачивая тыльной стороной и показывает белесые глубокие шрамы. — Да, я это пережил, и они являются стимулом идти дальше. Проходит несколько секунд и Осаму не сдерживается: он хлопает себя по лицу, дает волю чувствам и тянется крепко обнять Накахару. Это всё происходит так быстро, что тот теряется и не успевает понять, что ему делать, отчего просто кладет тяжелую голову на чужое плечо, тихо роняя слезы. Юноша слышит разбитый голос, который будто не воспроизводился несколько лет, что нес в себе ужаснейшую боль зверя. Осаму чувствует крупную настоящую дрожь тела и цепкую хватку, словно стараясь ухватиться и не упасть. — Мне было так страшно и больно. Разве я этого заслужил? Что я сделал плохого? — Дазай аккуратно гладит рыжего по спине, слышит шепот и старается остановить влагу из глаз, но она еще больше вырывается. Чуя рассказывает подробности о том, как это происходило в обоих разах и как было боязно выходить на улицу после этого, видя в каждом прохожем потенциальную угрозу. Как он не мог довериться даже рукам сестры и при каждом шаге, который приближал человека к нему меньше, чем на метр, бился в истерике. Чуя во время всей их дружбы никогда не был тактильным, и теперь Дазай понимает почему. Даже сейчас рыжему страшно, но необходимость этого прикосновения от этого человека сильнее. Через несколько часов истерики Накахара засыпает в объятиях, и шатен укладывает того на кровать, залезая рядом под плед. Дазай гладит по волосам невесомо, шепчет клятву о защите. Рыжий жмется ближе, утыкаясь в шею, и Чуе впервые становится спокойнее. Совсем немного, но спокойнее. Осаму через некоторое время выбирается из объятий и идет готовить ужин: легкий суп — единственное, чему он смог научиться у старшей сестры, любимый малиновый чай друга. Шатен тихонечко будит театрала, неся того на руках за стол, заставляет есть. После легкого ужина, они заставляют себя пойти умыться и снова ложатся спать. Всё это так хорошо, умиротворенно и по-домашнему.