mother mother — hayloft 2
Юан с Осаму разговаривали пару-полторы точно, пытаясь прийти к общему мнению, сделать выводы и построить план действий. Звонок на последнее дневное занятие прозвенел десять минут назад — значит, секция баскетбола уже открыта. Шатен спешит прямо туда, попросив своего одногруппника и соседа, Тачихару, принести его вещи в их комнату, ибо Ему нужно задержаться. «Дазай, я дам тебе только один совет: никогда не смей сомневаться в силе Чуи, иначе сам ощутишь на себе его гнев». Он настигает зала за минуту и видит Кенто Цугучи — молодого лидера одной из сильнейших команд среди токийских университетов, которого назначили выпускники того года, несмотря на возраст студента. Капитан, видя быстро идущего Дазая, из-за потерянных линз может лишь присматриваться и с улыбкой махать рукой, мол, давай, кохай, хэлпани сенпаям разобраться, кто круче; но тут же получает настолько сильный удар в нос, что отлетает на несколько шагов и падает на паркет. — Разошлись все, иначе будете как он лежать, — никто и никогда не слышал такой интонации от шатена и, даже если это парни, они выходят из зала и закрывают за собой дверь. — Какого черта, Осаму?! За что?! Ты совсем— — Ты, сукин сын, как мог вообще повести себя так, а, ходячий недотрах? — юноша хватает за грудки Кенто и читает написанное на его лице непонимание, из-за чего смеется, — ты что, настолько тупой, что даже не понимаешь, о чем я? Блестяще, никчемный кусок дерьма, — Дазай пинает по лицу лежачего так, что голова того поворачивается, и сенпай делает первый плевок с кровью. — Поверь, мы не до первой крови, — юноша садится на бедра и тянется к шеи. — Какого черта?! Что с тобой и о чем ты говоришь? Ты кукухой по—, — не успевает Цугучи договорить, как ему наносят несколько ударов по лицу, целясь в нос и держа при этом за горло мертвой хваткой. — Три года назад, Йокогама, старшая школа при католической церкви. Вспоминай, паскуда, что и кому ты тогда сделал, — Дазай шипит, глядя темными бездонными глазами: зрачок от злости настолько расширился, что оставлял от радужки всего несколько миллиметров. И шатен улыбается свирепо, когда видит на чужом лице понимание. — Как ты узнал? Они тебе рассказали? — тело под первокурсником чертыхается, пытаясь вылезти, но знание слабых точек и всех связок дает преимущество, из-за чего тот сжимает горло сильнее, выворачивая свободной рукой праву оппонента. «Дазай, это было дерьмовое время в жизни Чуи. Тогда он влюбился в девушку, которая после его бросила из-за насмешек подружек про рост и из-за того, что он не был хорош во всем, что интересовало её. Они разошлись, и единственный, кто помогал ему выходить из подавленного состояния, были не ваши сестры, а его друг годом старше. Так получилось, что у них что-то завязалось-завертелось, и они начали встречаться, как было по мнению нашего рыжика. Однако им только пользовались и тут и там, доходя до изнасилования. Этот человек также имел связь с бывшей самого Чуи, и пытался применить насильственные действия к самой Коё-сэнсей… Осаму-кун, ты знаешь кто это был?» — Ты даже не каешься, подонок, — шатен заламывает чужое запястье настолько, что слышит хруст и крики снизу. «Это был капитан баскетбольной команды нашего универа, Кенто Цугучи, который недавно получил от самого Чуи за провокацию Коё сливом голых фоток Накахары с вечеринки, где он был изнасилован». Когда крики становятся более отчаянными от сломанной руки и ушиба колена за счет ударов локтем Осаму, в зал обратно возвращается команда, чтобы оттащить шатена от пострадавшего. — Падаль, только попробуй подойти к ним ближе, чем на четыре метра, я оторву тебе все конечности, включая член, чтобы ты был тряпичной куклой и тебя, накаченного наркотой, так же ебали. Я устрою тебе ад на земле. Ты не то что вылетишь из команды, ты никуда не сможешь устроиться, — Осаму уже не кричит, он срывает связки в гневе, вырываясь к телу, и, когда у него получается, подлетает к нему, отталкивая от себя товарищей по команде, и хватает за волосы Цугучи, — я в силах устроить тебе чертову преисподнюю на земле, и ты будешь молить о смерти, — он ударяет с силой голову об пол, сплевывает тому на форму, где белым выведен номер «1» и уходит из зала. Ему не нужно возвращаться сейчас в таком состоянии в комнату, только не тогда, когда он готов крушить. И— Жизнь не такая классная штука, да? Чуя стоял справа от дверей в зал, и, как Осаму понял по виду парня, слышал абсолютно всё. Рыжий, подняв на того глаза и посмотрев исподлобья, отталкивается от стены и идет прямо мимо него, смотря вперед.***
mr.kitty — after dark
— Чуя-чан! Ты решил меня подождать? Как это мило с твоей стороны… Ах, еще и сумку мою взял! Мечта, а не парень. Будь ты девушкой, я бы—, — девушка забирает в попыхах вещи, стараясь не смотреть в глаза лучшему другу, и слышит вопрос, который никак не ожидала. — Что ты ему рассказала? — Что? О чем ты? — Юан, что ты рассказала Дазаю? Девушка не понимает стоит ли ей бояться, так как по парню не видно, что тот злится или расстроен, наоборот, он говорит спокойным тоном, от которого еще больше кровь в жилах стынет. — С чего ты взял? Чуя-кун, ты такой смешной, мы ведь только-только с Дазай-куном познакомились и он попросил меня помочь с делами замов, так почему же ты спрашиваешь? — Тогда, если я пойду в сторону спортивного зала, то просто увижу тренирующихся баскетболистов? — Ну… да? У них же тренировка сегодня, разве нет? Хочешь с Дазай-куном поговорить? — Значит, ты так и не поняла, что у него в бошке, — тихо говорит юноша, устало убирает волосы назад, крутя кольцо в губе языком, затем обнимает девушку за плечи и прощается с ней. — Спасибо, Юан-чан, но не стоило говорить того, что тебя не касается. Девушку будто током прошибает: её лучший друг похудел, круги под глазами стали больше виднеться с момента завершения прошлого концерта; он реже уделяет ей время, но все же больше, чем кому-либо. Она всматривается в уходящую фигуру, наблюдая, как ей машут «пока-пока» и руки Чуи ложатся в карманы брюк. Юан уходит с парой слезинок и обидой, злостью на саму себя.Иногда слова хуже физических атак настолько, что после на восстановления могут уйти годы.
Либо же некоторые могут вспороть старые шрамы.
***
Двое идут в полнейшей тишине, хотя и нельзя сказать, что они идут вместе: шатен с разбитыми кулаками плетется в нескольких метрах от низкорослого в черном пальто. У Дазая в голове рой мыслей: правильно ли он понял действия парня впереди, чтобы сейчас идти за ним; нужно ли ему будет оправдываться, так как тот взгляд был весьма многозначительным, надо ли ему побаиваться, ибо рыжий с одного удара Цугучи тогда вынес. По виду Чуи, правда, не было видно, что он в том же настроении, как сам думающий: что-то уж больно у того глаза уставшие и щеки впалые. И когда Дазай доходит до 216 комнаты, дверь перед ним не закрывается. Он заходит, разувается и стоит на пороге, пока рыжий тянется в маленький холодильник за банками пива и ставит их на стол. Чуя снимает одежду и бросает к себе на кровать, оставаясь в одной черной майке, через телефон подключается к колонке и включает музыку на среднюю громкость. Разминает руки с шеей, смотрит на гостя, кивая идти за стол. Они открывают банки в полной тишине, и все в такой же атмосфере напряженности (со стороны медика) допивают первую, затем открывают по второй. Осаму все время смотрит на друга, когда тот устремляет взгляд в окно, абсолютно игнорируя присутствие первого. В один момент появившейся раздраженности Дазай не выдерживает и ставит банку на стол слишком громко, как, на самом деле, не хотел и говорит: — Ты хочешь мне что-нибудь сказать? — А должен? — Я не знаю? В смысле, ты игнорировал меня, а теперь притащил к себе в комнату и даешь пить пиво. Могу поинтересоваться, откуда у нашего господина возникло такое расположение к плебеям? — Дазаю становится обидно от своих же слов, и он впервые не сдерживается в выражении раздраженности, когда стоило бы. Его вопросы остаются без ответа, но фигура напротив двигается к шкафчикам и достает оттуда маленькую аптечку, выбирая перекись с ватой и зеленкой. Чуя подходит к шатену, пододвигает под себя стул и берет чужую руку в свои. У хозяина комнаты они холоднее, чем у гостя, но это не чувствуется некомфортно. Осаму хочет одернуть руку, но его хватают сильно, притягивая к себе, начинают прижигать ранки и дуют на них, когда щиплет зеленка. После обработки одной руки он вдруг слышит: — Это было некрасиво с моей стороны так себя вести, мне жаль. Видимо, тебя правда задело. Прости, — Чуя не поднимает глаз, но по интонации можно понять, что тот искренен. Дазай хмурится и чувствует уже себя виноватым, однако продолжает ждать каких-то мыслей дальше. Они сидят в тишине вплоть до того момента, когда Накахара поднимает голову и берет Дазая за подбородок, осматривая маленькие ранки, — ты слишком агрессивно разговариваешь, знал? Не похоже на тебя. — Твоя забота сейчас продлится недолго, да? — Кто знает. Этого ответа и легкой полуулыбки достаточно, чтобы злоба и обида немного прошли, и медик сидит, рассматривая лицо напротив. Он правильно заметил потемневшие круги, впалые щеки, даже веснушки будто потускнели, губы искусаны и немного приоткрыты. Чуя дует на ранку возле глаза, и Дазай немного забывается. Осаму тянется к губам напротив, накрывая своими, и в этот раз ладони нет: лицо Чуи немного напряглось, он не отталкивает шатена от себя, как мог бы уже сделать, но он все ещё неуверенно касается шершавыми пальцами чужой щеки, едва ли отдавая тепло. На его руку так же неуверенно ложится чужая, и поцелуй становится чуть смелее: Дазай изучает мягкость покусанных губ, зализывая ранки и притормаживает, когда чувствует ответные действия.Их первый поцелуй получается со вкусом светлого пива, крови и слабого отчаяния.
Остатки вечера они проводят за продолжением марафона «Гравити Фолс», иногда посмеиваясь, и во время просмотра перекидываются парой фраз о том, что ситуации, в которой оказываются персонажи, слишком глупая и выход из неё уж очень просто найти, о том, что кто-то лох, а кто-то из них похож на такого-то персонажа. К 11 часам заваливается Соускэ с Ямадой. Агасэ входит первым, махает рукой в знак приветствия и, когда Киришима заглядывает посмотреть что происходит и видит рыжего, дремлющего на плече шатена, пока тот трепетно гладит его по волосам, быстро хватает своего человека и выводит из комнаты. — Соускэ? Почему мы развернулись? — блондин смотрит с удивленными глазами на своего парня, когда тот, потягиваясь, кладет руки за голову и неоднозначно (даже победно) улыбается. — Наконец-то лед тронулся.***
Дазай сам не помнит, когда его друг начинает дремать на его плече, немного касаясь своей рукой руки другого, лежащей на ногах. И Осаму правда не осознает, когда скрещивает свои пальцы с чужими и обнимающей рукой гладит рыжие волосы. Наконец-таки чувствуется счастье? Спустя часа полтора студент просыпается от того, что ему жарко. — Сколько время? — Половина первого, — Дазай все так же держится за руки с Чуей и немного, совсем немного, расстраивается, когда чужая ладонь расплетает их замочек и рыжий накрывает свое лицо пальцами. — Твою мать, завтра на пары. — У тебя ведь первая завтра Коё? — Ага, у нас начинается проверка конспектов. — Не иди, поспи подольше, у тебя круги под глазами почти как у трупика. — О, спасибо за комплимент! — Чуя выбирается из-под одеяла и сразу же съеживается от холода. Он идет к столику с бутылкой воды, отпивает из неё и, достав из шкафа одеяло с подушкой, бросает их в приятеля. — Поднимемся к первой паре, ты будишь. — Не вопрос, — Дазай ловит все, что к нему прилетело, и сразу же укладывается по старинке, но, когда через него пытаются перелезть, он усаживает за плечи Накахару на кровать и тот смотрит на него устало. — Не смотри на меня так, ты пугаешь. — Ты сам назвал меня трупом, дай поспать. — Ты ведь понимаешь, что мы должны будем поговорить? И Чуя хмурится, кривится и закатывает глаза, когда сквозь тени уличных фонарей видит серьезный взгляд глаз цвета коньяка. Дазай смотрит на него так, будто от этого зависит чье-то спасение, и он устало вздыхает, накрывая чужие ладони своими. — Это правда так важно? — Это правда важно для меня. Чуя на несколько секунд поражает и отдает чем-то слева вся серьезность человека напротив, что у него не остается выбора кроме как включить защитную реакция в виде закатывающихся глаз и наигранной беспечности. Чуя садится полностью на кровать, подминая под себя ноги, и держит руку у лица, делая вид отреченности и легкомысленно говорит: — Ну не знаю, там не о чем говорить. — Чуя. — Дазай? — юношу смешит весь серьезный вид парня напротив, так что он тихо хмыкает. — Не обещаю. — А ты пообещай. — Не нарывайся, парень. Я все еще сильнее тебя, дубина, — Чуя хватает и убирает от себя руки, заваливаясь под одеяло прямо в одежде, все также проделывая махинации с подушкой и рукой, опирающейся на стенку. Тело рядом отворачивается от него, но Накахара уже научился понимать обиженное состояние Дазая, поэтому прохрипывает. — Обещаю, мистер-сама-серьезность-как-мамочка. Чуя чувствует вес руки на своей талии, и от этого появляется привычное от такого действия ощущение малого спокойствия бури внутри него.