POV. Орочимару
Волею судеб, Джирайя в кои-то веки решил покинуть больницу. А виной тому, что он там задержался на целую неделю, вовсе не ярость Аловолосой Бестии. Та с самого начала не хотела причинять ему существенных травм, да и уплотненные в результате длительного использования сенчакры мышцы являются неплохой бронёй. Мышечной массы Джирайе хватает с избытком. Ну, он, конечно же, тебе не монстр из мышц по типу Суйказана Ибуки, но и дистрофией не страдает. Ну и сверху те прикрыты неплохим таким амортизирующим слоем жира, пока ещё не перешедшим все мыслимые нормы. Для ученицы Мито простая печать труда не составила. А вот после снятия блокирующей чакру печати, Цун-цун решила одного «великого мудреца» споить. И причём, спаивать она умеет. У неё в этом, к сожалению, неплохой опыт. Но даже хваленная регенерация Сенджу не особо-то и спасёт от разрушающего влияния алкоголя. Замедлит, — да, но не спасёт. Алкоголь, являясь органическим растворителем, сворачивает белковые молекулы, что приводит к разрушению клеток на биохимическом уровне. И в свою очередь, к медленной но необратимой деградации тканей, что в последующем способно привести к отказу органов. Как наиболее чувствительные, нервная система и головной мозг страдают от отравления больше остального организма. Это приводит к снижению интеллекта, а также к ухудшению памяти. Кроме системного токсического действия, алкоголь приводит и ко вторичному отравлению продуктами распада спирта и разрушенных клеток. А потакать пагубной привычке Цун-цун, — всё равно, что спаивать её. Поэтому, будем решать проблему. Конечно, всё можно было сделать и проще: добавить в сакэ немного кристализированного капсицина, но последнее чревато ожогами желудка и пищевода. Такое бы даже Хаширама-доно не выдержал. Так что будем сегодня самим проявлением гуманизма, благо одна аловласая катастрофа, что оказывается ещё и извращенка, прикупила бычью дозу самого крепкого слабительного. Да-да, извращенка! Так прилипла к книжке, которую должна передать своей дальней родственнице, с которой горит желанием познакомиться. И ещё краснеет, пыхтит, возмущается дуется (хочу признать, что у «аптечки» это гораздо интересней выглядит), но читает! И перечитывает! Ужас. Положив в карман свёрток с белым порошком, отправляюсь в больницу, заодно прихватив ещё и большую корзину яблок. Ну, не с пустыми же руками друга детства в больнице посещать. А яблоки вкусные и полезные. Интересно, есть ли способ вправить мозги этому антисоциальному элементу, что ведёт образ жизни «отброса общества»? Или только могила исправит? А что, программа лечения есть, так почему бы и не опробовать. А вот и больница, правда Цун-цун, я не стал искать. Нужно сначала, проведать друга. — Джирайя, как у тебя самочувствие? — А вот и целехонький извращуга и «позор всея Конохи». И количество бутылок из-под саке явно говорит, что Цун-цун где-то рядом. — Да вот, немного простудился. А ты яблоки принёс? — Именно! Яблоки. Твой любимый сорт. — «Медовый хруст». Сам иногда даже беру. — И как так, получается что ты вдруг решил напиться в гордом одиночестве? — Ну, если хочешь, можешь составить мне компанию? — Да, почему бы и нет, Джирайя. Почему бы и нет. — Приняв из его руки начатую бутылочку саке, смотря за ним и подходя к окну разворачиваю свой свёрток и лёгким движением отправляю порцию слабительного в неприятно пахнущую жидкость. Губы касаются содержимого, и я опускаю руку, взбалтывая бутылку, и делаю вид что сделал глоток. — Орочимару, ну ты совершенно не умеешь пить! — Я считаю, что нужно распробовать. — Хотя, что пробовать в этой дряни? Говорят, люди где-то ещё из каких-то ягод алкоголь делают, причём разный по крепости. Чушь какая. — Ну, вкус хорошего Сакэ, я думаю ты точно знаешь. Ведь знаешь? — Ты не находишь это словосочетание странным? Хороший Саке. — Идиот поморщился. А на правду не стоит обижаться. Алкоголь, — это системный яд, Джирайя, разрушающий нервную систему и психику, да и весь остальной организм. Только в твою башку толстокостную это всё никак не дойдёт. — Это то тебе, чем не понравилось. — Да, так. — Совсем не умеешь пить. Давай научу! — И он уничтожил одним махом всю бутылку! — Вот только не нужно смотреть, как будто ты хотел мне что-то добавить! — Порой твои шуточки бывают смешными. Вот только, слово «хотел» здесь не совсем корректно. Порой, ты десять раз на дню заставляешь очень сильно хотеть тебя убить! Нет, слово «хотел» тут совсем не подходит. — Джирайя, если бы я принял такое решение, ты был бы мёртв. — Дебил ответил мне своей фирменной лыбищей. — Но ты не принял! Значит, ты просто корчишь из себя буку. — Шлепок об лоб. Хуже Джирайи, только пьяный Джирайя. Пьяный, как свинья, Джирайя. Да, свинья. — Знаешь, мне бы было тяжело, после этого смотреть в глаза Цун-цун. — Орочимару, вот что у тебя получается так это говорить глупости, с серьёзным лицом! Смотреть ниже нужно. — И он, жестом руками показывает на что нужно смотреть. Как же я тебя придуш-шить хочу! Животное похотливое! — Джирайя! Как же ты бываешь невыносим! — А вот и украшение нашей команды. Вернулась с новым ящиком. Лучше бы просто с парой бутылок. А этот расплылся, как кот перед рыбой. — Цу-чан! Знаешь, ты одна из тех, кому я могу сказать «рад видеть». — Дружелюбный хмык. — Орочимару, ты не поверишь. В этом я с тобой солидарна. — Взгляд на нажравшегося свинтуса. — Может, пойдём, поговорим. — Предлагаешь мне оставить саке с ним наедине? — Ну, если он даже сможет уничтожить все, это не будет большой проблемой. На одного идиота меньше. — Не хочешь чтобы я опять пила? — Да, тысячу раз да. — Ты даже не представляешь, как! — Как обычно! — И насупилась. Не морщи лоб, Цун-цун, морщины тебе не к лицу. — Так, может всё же… — Ладно, порой ты тоже…бываешь невыносим. — Неужели, как этот умственно неполноценный? Хм. Цун-цун, мы с тобой опять сидим на подоконнике, как тогда, прежде. Хотя я знаю, что как прежде, уже не будет. Нет ни единого варианта, чтобы стало как прежде. Дальнейшая медленная, но неотвратимая деградация психики под действием этилового яда. Психики, раздавленной жестокой реальностью, ставшей для меня единственно верной, неизбежной и закономерной. Медленная смерть той бойкой, весёлой и жизнерадостной девчонки, и мужественной куноичи, а также лучшего медика в мире. Неотвратимая, как сход снега весной. Ничего нельзя исправить. Ты с каждой выпитой пиалой будешь медленно превращаться в живой труп, который никто не хоронит, поэтому тебе придётся жить дальше. Слишком больно. Как-то, в одной деревеньке, я слышал историю. Или байку. Про то, как можно угробить бешеную собаку. У собак происходит отёк мозга, разрушение кровеносных сосудов и многочисленные кровоизлияния. Как следствие, прекращают действовать рефлексы. И если смазать зубья пилы мёдом, то бешеная собака начнёт лизать их, и, пьянея от вкуса собственной крови, все сильнее будет резать свой язык, пока не умрёт от кровопотери. Как так получается, что я, вновь и вновь, прихожу посидеть на подоконнике с подругой детства, а в итоге, вижу подтверждение того, что и так знаю? Зачем? У идиотов есть надежда и вера. Они не могут просчитывать сотни вариантов на несколько шагов вперёд. Поэтому им живётся намного легче. А я, как чёртова бешеная собака, продолжаю лизать пилу, опьянев от собственной крови и боли. У меня нет и не может быть ни веры, ни надежды. Их заменяет знание, что все будет только хуже. Знание, переходящее в отчаяние. И медленное угасание одного из самых ярких людей в моей жизни.***
— Невероятно доставучий, мелкий пацан! — Цун-цун, устало тыкает себя кончиками пальцев по лбу. О, какие лица! — Каждый день, приходит к Джирайе? — Ага. И поначалу, он просто доставал с фуин. Ну я ему и показала печати блокировки чакры и парализации. — Лёгкий ментальный импульс, совсем без жажды убийства. Просто, чтобы парнишка повернул голову. — Псссс, парень. Джирайя скоро спустится. — Последние слова вызывают усмешку. Ведь, если Джирайя спустится «скоро», то вполне может избежать праведного гнева. Хоть гнев Цун-цун и не знает берегов, но она просто поразительно отходчива. И заляг Джи на дно, — отделается парочкой синяков. Цун-цун, твоё зло неудержимо, и ты выпускаешь его, вне зависимости от того, есть на кого или нет. А вот если промедлит, — задержится в больнице. — Да, конечно. Я подожду его внизу. — Ну, посидеть и помолчать с Цун-цун получается редко: у меня миссии как официальные, так и «халтурки» от одного властелина подземелий. Цунаде часто пропадает в госпитале. Но злиться на мелкого, что прервал нас очень глупо, всё-таки его наивная забота об одном обалдуе бывает трогательной. Хотя, оглядываться на меня, когда спускаешься по лестнице, было очень глупо. — Хлобысь! Внезапно раздался грохот, и одно недоразумение уже сидело верхом на одной Красноволосой Катострофе, при этом сжимая своими руками здоровые достоинства куноичи, целого третьего размера. Мозг юного блондина был отключён убийственной дозой гормонов, что неизбежно сопутствуют первому сексуальному опыту, наложившемуся на абсолютное непонимание ситуации. Но, при этом, хватательный рефлекс никуда не делся и он рефлекторно сжимал и разжимал внушительные достоинства Куноичи уровня Джонина своими руками. Шок сменился резким покраснением, и Тамае приобрела цвет своих глаз. Всё-таки, ситуация для той ой какая непривычная. Союзная деревня, а не поле боя. Вроде бы, её насилуют, причём на глазах у кучи людей, что невероятно стыдно. Нужно угробить насильника. Но вроде, он ещё слишком мелкий. И физически не может с ней справится. Что ещё прибавляет стыда в голове куноичи, оказавшейся в столь унизительном положении. — Вот так, юный воин и сумел, силой овладеть прекрасной принцессой Они! — Комментарий, одного похабного придурка, выбил оцепенение из Принцессы Они. — Джирайя! — Возглас Цун-цун был наполнен всей скорбью мира, уставшего от крови и бессмысленного насилия. И от бюрократов. Резкий, как удар хлыста, шлепок рассек воздух, разорвав тишину больницы, и парнишка свалился со своей добычи, вцепившись рукой в щеку. Из рассечённой губы струйкой сочилась кровь. — Мелкий Извращенец! Сбил меня и решил лапать! — Девушка вцепилась тому пальцами в ухо и резко подняла, звук разрывающегося хряща заставил меня испытать фантомную боль в своём ухе. Рвал пару раз, аж до сих пор до зубовного скрежета больно. Но парнишка оказался не промах: вцепившись руками в руку Узумаки, он спас свое ухо, в результате чего то продолжило находится на его голове. Тамае-чан же, пронеся его до двери, при этом активно матерясь, изо всех сил пнула «мелкого изврата», как она того называла, под зад. А учитывая, что боковой удар ноги, у той был поставлен, хоть Тамае и не владела тайдзюцу в должной мере, он вылетел с неплохой такой скоростью, достойной тигра в прыжке. — Джирайя! Зачем ты взял себе, эту приютскую крысу! Он же тебя опозорит! — Цу-чан! Ты хоть понимаешь, что ты сказала?.. — Выразительный взгляд в глаза. — …Опозорить Джирайю! Скорее, наоборот. — Спасибо, Орочимару! — Эй, я не заступался за твоего ученика! Цун-цун выразительно шлепнула себя по лицу. — Джи, во всем мире не найдётся никого, кто-бы мог тебя опозорить! Ты сам с этим слишком хорошо справляешься. — Мысленно я ей аплодировал. Лучше не скажешь: воистину, «Позор Конохи»! — Цу-чааан. Ты не хотела бы поговорить со своей дальней родственицей? — С тобой, я позже разберусь Джирайя!***
Обычный день, обычные радости жизни, зайти что-ли за кофе? А почему бы и нет. Не в моих привычках, себе в чем-то то отказывать. Уж, это точно лучше, чем слушать женскую болтовню, или бред, вконец упившегося дегенерата. Ноги спокойно несут по улице, и я неспешно покупаю всё, что мне нужно. Так, осталось передать прощальный подарок своей помощнице. Она уже отдала книгу Цун-цун. Обратный отсчёт пошёл. Наверное. Просчитать женщину, — невозможно. Всегда, всегда присутствует слишком большой фактор вероятности. Хотя, я пока успешно просчитывал, что Джирайя ещё очень долго будет оставаться девственником. Пока его кто-то не надоумит заглянуть в бордель. О, идёт. — Ты ведь передала свой подарок? — Угу. — Кивок головой. Ура! В этот раз удалось. — Тогда это тебе. — Расширение глаз, подняты брови, дернувшаяся вверх верхняя губа, чуть приоткрывает зубы. — П…прав…правда? — Конечно! Чистая правда, я даже позволил ради этого момента уронить себя в глазах Тамае-чан. Но ничего, это не критично. — Это что такое? — Флейта. Из белой кости, длинной чуть меньше, чем у тебя от сгиба локтя до лучезапястного сустава. Пожалуйста, не заставляй меня ещё сильнее портить о себе впечатление. Это даже хуже, чем врать и притворяться тем, кем ты не являешься на самом деле. — Прощальный подарок. — Правда? — Ты, похоже, очень сильно любишь издеваться над людьми. — Если не хочешь брать, я заберу. — Ну, это так дорого… — Наконец-то, она понимает. Да-да, стоило протянуть руку, как это существо доказало способность к дрессировке. Ну надо же, — прижимает к груди флейту. Ненавижу, когда меня достают подобными идиотскими вопросами. Ну правда. Я ещё в детстве врать научился. Иначе от баек одного кретина про судьбу и предназначение не отделаться. Узнал бы, какой придурок поимел обезьяну, чтобы это родилось ВОТ ЭТО . Судьба и предназначение, — это утешение для слабых ничтожеств, неспособных принять мир таким, какой он есть на самом деле. Судьбы нет, — есть причинно-следственные связи. Но зачем мне врать ей? Я ведь не патологический лжец, чтобы ложь, доставляла удовольствие. Она, как и правда, являются инструментами для достижения цели. — Но, она дорогая. — Для тебя, — может быть, а для меня нет. У меня талант к созданию денег. Брошюры выпускать начать, что ли? — Зато её ты не сможешь так просто сломать. — Ну, давай, надуй щеки, — всё равно не впечатлишь. Мой личный Хомячок лучше делает. Забавно: ты совсем не понимаешь, что это за аттракцион невиданной щедрости. — Давай тогда я тебе сыграю. — Давай. Только, я бы не хотел, чтобы ты сломала мне пальцы. — Попытка осознания. Понимание намёка, выпячивание губ. Намёк принят. — Нет. Я не имела в виду, что я хочу погрузить тебя в гендзюцу. Но мне говорили, что я неплохо играю! — Тамае-чан начала играть. Спешу признать: действительно неплохо, даже хорошо! Люди, — поразительные существа. И зачастую, в них играет их собственное воспитание против них. К примеру, дай человеку что-то просто так, и он захочет тебя отблагодарить. Люди, как правило, не могут просто что-то взять, не чувствуя себя обязанными. И зачастую, это отлично играет против них. Стакан чая или кофе, и человек уже, старается отблагодарить тебя и решить вопрос в твою пользу. Другой вариант: заставить человека идти у тебя на поводу, чтобы он потом сам придумывал, зачем он это делает. Ну не будет же он признаваться себе, что его водят за нос? Гордость не позволит. Так и этот маленький аттракцион имеет куда более приземлённую цель, чем ронять себя в грязь перед наглой аловолосой стервой. Порой, получая что-то, люди не могут отдать что-то равноценное. Хоть и считают себя «обязаными», и начинается веселие. Вопросы к себе, навязчивые мысли, самокопания. И нужное нам желание «сделать в замен» и «отплатить» уходит на глубину. Как заноза, которая уходит глубоко под кожу, и рана на её месте затягивается. Так и тут. Достаточное по значимости, вознаграждение, может полностью, сломать устоявшуюся линию поведения. Что в последующем приведёт к тому? что Тамае-чан станет намного более сговорчивой и подверженной влиянию. Игла, воткнутая в Узушио. Которую можно будет использовать в течение времени. Ах да важная деталь: для «Атракциона Невиданной Щедрости» нужно, чтобы щедрость была невиданной. Если вытирать о человека ноги, а потом дать ему в сто раз больше, чем давал до этого-он будет ползать перед тобой на карачках. А если, как всякие идиоты, ползать перед объектом обожания, то купи той хоть дом-ничего не поменяется. Вот только, рев одной бестии разорвал ночь и прервал прекрасную мелодию. — Джирааааайяяяя! — 3вон бьющегося стекла, и топот ног одного дегенерата, осознавшего, что стоит убегать. Хм, забавно. А, вот и слабительное подействовало! Шоу начинается!