POV. Орочимару.
Моё счастье! Моя радость! Мои талисманы! Жизнь не имеет никакого смысла, и существование человека бесцельно. Но какая же тогда разница, родился человек или нет, живет он или умер? А разница в том, что человек может сам дать своей жизни смысл. Сам решить, ради чего он должен жить. Ровные ряды ампул: моя «Коллекция Ужасов». Моя гордость. Моя Прелес-сть. Стальные ящики со стеклянным содержимым укладываются в запечатывающие свитки. Парочку же ампул я всё же оставлю. Мне не терпится испытать Вас, но не в подземных катакомбах Корня. Вы, не должны пылится, в холодных стенах моего подвала, нет! Вы достойны быть применёнными в реальной ситуации, максимально приближенной к боевым условиям. Я хочу вас использовать, а не читать отчёты. В созданной дотоном нише укладываю рядами запечатывающие свитки. Набралось штук сорок. Да, разошёлся я, скоро придётся свитки для свитков заказывать, а, признаюсь, удовольствие не из дешёвых. Взрывная печать и пара ампул со стопроцентной смертью: теперь любой, кто найдёт этот тайник, встретит свою смерть. Растяжка установлена и ниша заделывается дотоном. Как и не было её. Да, как вспомню, как на одной миссии с заказным убийством пришлось строителя изображать… Были времена. Но буду честен: препаратов я сделал очень много, и каждый из них, — напоминание о раскрытой тайне человеческого тела. Почему бы, поставив себе цель постичь само мироздание, не начать с познания человека? Бросаю взгляд на опустевшие полки. Жаль, но делать это надо. Нужно заделать вход в эту маленькую лабораторию дотоном, не дай Ками, ученица проберётся, а фактор «шаловливых ручек» сбрасывать со счетов нельзя. Причём, не только со стороны Узумаки. Как говорится, такая жизнь, из кого угодно сделает параноика. Ну и заменить ловушки. Иглы, смазанные моими творениями, на стандартные нелегальные препараты Корня. Да и две трети придётся убрать. Хм, поставить ли в лаборатории летальные ловушки? Ну, не выкидывать же отравленные сенбоны. Всё равно, чтобы сюда попасть нужна определённая компетенция. Сказано, — сделано. Доукомплектовываю интересующей меня химией расширенную аптечку Корня, и закрываю свою маленькую лабораторию стенкой из земли. Пара секунд, и спрессованная земля приобретает плотность камня. Отлично. Наверху, ещё стенка, для надёжности. Ну и переклинить шкаф со свитками, что скрывает секретную дверь. Неплохо. Теперь, можно и сварить немного кофе. А клон пока натаскивает «поломанную аптечку» по контролю. Подумать только, сколько прекрасных вещей, человек создал в помощь себе. Взять, хотя бы, содержимое вот этой маленькой ампулы: прозрачная лимонно-жёлтая жидкость, что при внутримышечном воздействии вызывает гиперстимуляцию мышечных волокон, приводящую к судорогам. Боль, сравнимая с болью при пытках электричеством, с той лишь разницей, что они оставляют за собой ярко выраженные следы от клемм да ожоги кожи, похожие на паутину молний. Кроме того, электропытки крайне опасны для здоровья и жизни допрашиваемого и требуют исключительного мастерства дознавателя, дабы тот не переборщил. И даже глупо и смешно сравнивать это с обычным избиением. А ведь это всего лишь один из стандартных препаратов Корня, что хорош, когда нужно быстро и без следов объяснить всю серьёзность своих намерений. Собственно, ввести его Красноволосой Они рука просто невероятно чесалась. Ампула возвращается в свой контейнер. А вот уже и моя маленькая разработка. Моя гордость. Доказательство превосходства Разумного Замысла над беспорядочными силами Природы. Забавно, во время её доработки Шимура смотрел на меня с видом человека, которому на яйца очень сильно наступили да ещё и потоптались. Ну а что, пять партий материала ушли коту под хвост. Но, когда была создана эта формула, старик меня чуть с ног до головы не облизал! А сам считал направление бесперспективным. Идиот. Во всём всегда есть перспектива, главное, — суметь её узреть. Препарат оказывает весьма схожее действие с предыдущей наработкой. Вернее, его основной компонент. Как и в предыдущем варианте, он снижает восприятие окружающей обстановки, блокируя критичность мышления и вызывая многочисленные когнитивные искажения. Как правило, человек не может дать после его введения ни объяснения тому, где он находился во время действия, ни сколько продлилось действие. При этом, не наблюдаются характерные провалы памяти, а вот спутанность воспоминаний после воздействия препарата, связанно с заметным изменением восприятия реальности. Второй же компонент необходим для того, чтобы человек не испытывал сильного немотивированного страха и крайне болезненных галлюцинаций. При этом, препарат вызывает сильнейшую эйфорию, вкупе с гипердоверием, чувством безопасности и защищённости. Всё портит только серьёзный галлюциногенный эффект, из-за чего все данные, полученные от человека, нужно сначала делить на два, а потом откидывать восемьдесят процентов. Но зато человек в подобном бреду способен выдать ценную информацию, которую он бы при других обстоятельствах бы и не вспомнил. Эх, все же как полезно глубокое понимание процессов человеческого тела и сколь безгранично их применение. Столько восхищения и восторга разумным замыслом, что превосходит природу. Любовь, ярость, доверие и страдание. Даже сама Смерть, запечатанная в стеклянной ампуле. Всё это, — всего лишь инструменты, что дают влияние. И это не избавляет меня от детского восторга, когда сама природа, усердно хранящая свои тайны, решает открыть их мне, сдавшись под напором моего интеллекта. В такие моменты, когда ты вновь и вновь проникаешь за грань знаний, доступных человечеству, можно почувствовать себя вновь любопытным ребёнком, что разглядывает не знакомую букашку на столе дерева. Какая жалость, что подавляющее большинство человеческой расы, больше похожи на коров, что жуют траву и не вспоминают ни о чем, прежде чем угодить на скотобойню. Или на свиней, что живут в хлеву, по шею в собственном дерьме. Они сами выбрали свою жизнь, и теперь боятся поднять голову и осознать собственное свинство. Эти существа не могут вызывать ни жалости, ни сострадания. Они не способны наделить свою жизнь смыслом. Кроме бесконечного скотства и свинства. И высшее милосердие, — дать таким людям смысл жизни. Сделать их материалом, что может стать частью чего-то важного. Чего-то, что будет иметь смысл.Pov. Узумаки Кушина.
— Отличный же круг, Датеббане! Сенсей посмотрите! — Я отсюда вижу что он неровный. — Вы не смотрите даже! — У истинного Шиноби глаза на затылке есть. — Ааргх! Как же он иногда бесит, -ттебане! Казалось бы, причём тут круг? А все дело в его симметрии. Окружность идеального круга удалена от центра на равные расстояния. И это делает круг оптимальным для концентрации чакры. А ещё, форма круга обладает максимальной прочностью, так как не имеет слабых точек. На зубок выучила, полдня тогда угробила на все эти определения! Беру новую доску, мне ещё рано пытаться выжечь печать на живом дереве. Его клетки, как и клетки любого другого организма, сопротивляются внешнему вмешательству. Поэтому, пока я не научусь выжигать ровный круг, на деревянной доске, мне нет смысла подходить к живым деревьям. Складываю серию печатей. Формирую ровный круг. — Ну же, давай. Ну… Немножко дыма. Ксо. — Кушина-чан. — окликает меня сенсей — Ты отлично стараешься. — Правда? — Он так правда считает? Или просто приободрить хочет? Эх, не прочесть его эмоций никак. Даже с Нояре-сенсеем гораздо проще было, а он, — как стенка. — Да, правда, иначе я бы этого не говорил, можешь поверить. Но кроме старания, тебе нужно так же научиться выжигать чакрой хотя бы круг. А не казюльку какую-то. — Казюлька? Нет у меня никаких «казюлек», нормальные круги, чего он к ним пристал-то? Орочимару-сама бесстрастно смотрит на мой немой укор в его сторону и также бесстрастно отвечает на него. — Они у тебя всё равно на овал похожи. Чуть-чуть, но похожи. И не надо изображать жажду убийства на лице, я хомячков не боюсь. — Я НЕ ХОМЯЧОК! — Сенсей шлепает себя рукой по лицу. Бли-ин! Мне нужно намного больше стараться! Он мне правда очень помог. Я теперь знаю как избавилятся от проблем с концентрацией. Нужно просто хорошенько потренироваться, и тогда я избавлюсь от избытка энергии, что и мешает мне концентрироваться. — Кушина-чан! Ты создаёшь технику, позволяющую выжигать печати взглядом? — А такая техника есть? — Пятый раз за сегодня, сенсей бьёт себя по лицу. Теперь даже начал стонать. Нет, а что? А вдруг есть, спросить-то надо? — Кушина-чан. Давай помогу! Смотри, ты не можешь сделать нормальный круг, так? — У меня нормальный круг, Даттебане! — В эту секунду, мне стало очень холодно. И больно дышать. Горло как будто сдавил сильным страхом и я услышала, как бьётся сердце в ушах. Даже чудится, что цвета бледнеют. — Кушина-чан. Тебе тяжело сделать нормальный круг из-за твоего плохого контроля. — Плохого контроля? — Выдавливаю ответ, и страх начинает потихоньку отступать. Сенсей ещё ни разу не повысил на меня голос. Только давит вот так — Да, и я знаю как это можно решить. Этот способ, называется «Шаг вперёд, шаг назад». Тебе нужно, усложнить задачу, а потом вернуть все как было. И она станет намного проще. — Проще? — Мне опять стало холодно. Бр-рр, да а он умеет заставить слушать. Даже без крика. Не то, чтобы я против такого расклада, но непривычно как-то пока. — Смотри, ты сейчас будешь удерживать себя на отвесной поверхности. Вот на этом дереве, и пытаться выжечь круг. А потом, когда опять окажешься на земле, тебе будет уже проще это сделать. — Сенсей. — В голове назрел один большой, как арбуз, вопрос: какое-то странное название у способа. Вперёд и назад! Я хочу только вперёд! Мне назад нельзя. Но только я набрала воздуха в грудь, чтоб спросить, как меня тут же перебили. — Именно поэтому ты и не можешь в сенсорику, потому что вокруг тебя из-за плохого контроля, кокон из чакры. Ты сама глушишь свои способности. Для того, чтобы научиться нормально чувствовать, тебя нужно обучить технике сокрытие чакры. А для этого, улучшить контроль. — Ладно, но вопрос задам. — Сенсей, а почему «Шаг назад, — шаг вперёд». Я могу сделать два шага вперёд, Сенсей! — Рука сенсея влетает ему в лицо, после чего он исчезает с громким хлопком в облачке белого дыма. — Сенсей! — Что случилось? Он что, обиделся? Ну я же и правда могу, даже три. Я стала бегать по всей полянке, но, к несчастью, мои поиски ни к чему не привели. Есть хочу-у! Рамен хочу, солёный! Так, отставить. Потерпишь, Кушина. Мы не дадим ему поводов себя «хомячком» называть! Ну, раз уж поиски ни к чему не привели, то пришлось мне брать доски и лезть на дерево под старательно игнорируемое бурчание живота. Раз сказано: «Усложнять тренировку», то надо усложнять. Нужно, приклеившись к поверхности, удерживать себя, а ещё и доски. И выжигать чакрой круг. Который нормальный, а не «казюлька». Спустя где-то пять испорченных досок Орочимару-сама вернулся. — Сенсей, а что вы сейчас делали? — Пил кофе. Как успехи? — Кофе? Бе-е-е, гадость! на мою скорченную по этому поводу физиономию он никак не отреагировал. Ну, или сделал вид, что не отреагировал. Он не отрывал взгляда от досок. Вот что он на них пытается рассмотреть? — Ну, пока я не держалась на дереве. У меня получались более ровные круги. — Тогда спускайся и пробуй тут. — Я наконец-то спустилась, и тут произошло невероятное. У меня получилось сделать ещё более ровный круг. — Знаешь, Кушина-чан, у тебя получается лучше, чем до этого. Даже не поднимается рука это «казюлькой» назвать. Но, до круга ещё есть путь, а потому, — нужно больше стараться. — Я стараюсь! — Сенсей оценивающе взглянул на меня. — Хм, я похоже знаю как тебе помочь. — Правда? — Ура-а! Ура, ура, ура! — У тебя ведь есть свитки Мито Узумаки? — Да, конечно! — Не то что «есть», а «ЕСТЬ» большим шрифтом: куча выше двух меня ростом, если в пирамидку сложить. Я измеряла. — И, возможно там есть знания, что помогут тебе улучшить свои навыки? — Сенсей видимо оживился, даже вопросительно загнул бровь, чего за ним я не видела ещё. — Я не знаю. — на это он удивился и начал часто моргать глазами. — Ты можешь их открыть? — Нет, не могу. — Тот ещё больше удивился. Для других, может, и не сильно, но для него, как я поняла, — очень. — А почему? — Потому что я не могу использовать печати, которые нужны для открытия свитков. Они есть в свитках, но пока я не освою более простые, не смогу открыть более сложные. Вы ведь мне поможете? — Сенсей задумался. Серьёзно так задумался, с чувством, с толком. Но потом спросил с надеждой на что-то. — Да, конечно же. У тебя есть ключи от печатей, но пока ты не освоишь фуин, то не сможешь открыть их. А без твоей крови и чакры эти ключи бесполезны, так? — Ну, получается да. — Орочимару просто подошёл к дереву, прислонился к нему спиной и сел, уставившись в одну точку. Я хотела спросить его, но вместо этого засмотрелась. Волосы его лениво шевелились на лёгком ветру, одна прядка даже упала на глаза, но он не заметил, продолжив думать о чём-то. И лицо вовсе и не жуткое даже, -ттебане. Да не жуткое, а, скорее, загадочное, интересное. Красивое. — Сенсей, Вам помочь? — Тот будто вышел из оцепенения от моего вопроса. — Я просто думаю, как мне быстрее повысить твой контроль. Возвращайся пока к выжиганию круга. Ну, или финтифлюшек. — «Финтифлюшки». Эх-х, хорошо, что хоть не «казюльки».