Яблочко упало далеко

      — Добрый день, мисс Эванс, — я подняла глаза, отстранилась от Вики и посмотрела на привлекательного латиноамериканца, вошедшего в маленькую камеру для допросов, в которой мы находились. Я сощурилась, заметив на его щеке шрам. Следом за ним в камеру вошёл Адам, и на мгновение это заставило меня растеряться, но я быстро взяла себя в руки. Если СКП считает возможным впустить Толкача в свою штаб-квартиру, это исключительно их проблемы.       — Значит, они рассчитывают, что я буду больше тебе доверять из-за… — я указала на его щёку.       Он помедлил секунду, а затем усмехнулся.       — О, нет, вовсе нет. Моя… особенность на самом деле скорее мешает работе. Я ваш адвокат, мисс. Если дойдёт до суда, перед присяжными буду выступать не я; говорят, моя внешность производит на людей довольно отталкивающее впечатление. Вероятно, это не совсем то, что мне следовало бы вам говорить, однако, вы, похоже, носите свои шрамы с гораздо большим достоинством, нежели я. Уверен, что, учитывая вашу компанию здесь, вы могли бы исцелить их с лёгкостью, которая недоступна мне.       Я пожала плечами.       — Это дало бы им понять, что они победили.       — Более чем верно. Что ж, добрый всем день, для тех, с кем мы ещё не знакомы — меня зовут Куинн Калле, и я специализируюсь по делам с участием паралюдей.       — На самом деле он специализируется по злодеям, — прокомментировала Вики рядом со мной, подозрительно сощурившись. — Тейлор, ты уверена, что хочешь, чтобы твои интересы представлял этот человек?       — Эй, Барби, ну-ка заткни свою дырку! — заявил Адам, беззаботно плюхаясь на один из свободных стульев. — Калле — лучший в своём деле среди этих мудил. Пора бы уже перестать бегать у мамочки на поводке. Этой фетишистской хуйнёй можешь заниматься в спальне.       — Адам, — резко оборвала его я.       — Знаю, знаю. «Веди себя прилично, Адам. Заткнись, Адам. Помолчи, Адам. Следи за своим языком, Адам». Я пытаюсь, ага?       — Я имела в виду «не оскорбляй мою подругу», но да, это всё тоже.       — Подругу? Был уверен, что это называется по-другому, учитывая, что она сопровождает тебя на допросе, а до этого унесла на руках с места, где ты слетела с катушек, но, в конце, блядь, концов, откуда мне знать, да?       Вики привстала со своего места, сжав кулаки, но в этот момент нас прервал смех Калле.       — Я в самом деле обожаю семейные драмы. Но как бы мне ни было жаль вас прерывать, нам и правда нужно сосредоточиться на деле, потому что чем дольше мы откладываем, тем хуже становится наше положение. Мисс Эванс, я предлагаю вам попросить мисс Даллон подождать немного снаружи, потому что следующая часть разговора является конфиденциальной между клиентом и адвокатом.       Вики встретилась взглядом с Калле и кивнула. Затем она повернулась ко мне и, прежде чем я успела среагировать, наклонилась и заключила меня в короткие объятия.       — Я вернусь. Прошу тебя, не сбегай и никуда не исчезай. Нам всё ещё нужно поговорить — независимо от того, как здесь всё обернётся.       Я с трудом сглотнула, не в состоянии говорить из-за комка в горле. Я понятия не имела, что сейчас между нами. Я была уверена, что мы расстались. Но тогда почему она кинулась меня защищать? Почему утащила меня оттуда, когда я превратилась в рыдающую развалину?       Всё… закончилось. Я сделала, что хотела. Я…       Ничего не чувствовала.       Вики не должна хотеть иметь со мной ничего общего. Не после прошлой ночи, и особенно не после того, как у меня больше не осталось никаких эмоций, которые я могла бы кому-нибудь подарить.       Дверь захлопнулась, прежде чем я успела осознать, что её руки больше не обхватывают меня за плечи. Встряхнувшись, я усилием воли заставила себя сконцентрироваться. Время разобраться с личными проблемами будет позже.       — Ну так как эти выпердыши намерены трахнуть моего ребёнка?       Что ж, по части прямолинейности на Адама можно полностью положиться. Я потерла двумя пальцами висок и застонала.       — Ты не мог бы, пожалуйста, хотя бы попытаться притвориться, что знаешь, как разговаривают приличные люди?       — Это я уже притворился. Смирись.       Калле вытащил из портфеля на стол папку, разложив передо мной несколько листов.       — Не буду врать, дела не слишком хороши. Однако наша позиция всё же довольно сильна. Ваша история и чрезвычайно публичное пробуждение парачеловеческих способностей идут очень на пользу вашей защите, мисс Эванс. Как и вопиющая двойственность отношения Империи к этому на протяжении последних нескольких месяцев. То, что не последовало никаких заметных репрессий в их адрес ни на одном из фронтов, также играет нам на руку. Вы оставили Руну в живых, что показывает, что вы обладали некоторым контролем за своими действиями и не кидались на всех, как бешеный зверь. Наконец, самое главное. Вы позаботились о Бойне Девять. Одно только это значительно укрепляет нашу позицию. Общественность просто не позволит сделать что-либо серьёзное против того, кто избавился от этих людей.       — Херня, — мотнул головой Адам. — Я знаю, как это всё работает. Ты переоцениваешь этих пиздолизов. Говнюки радостно схавают любую сказочку, которую им впарят.       — Как бы мне ни хотелось верить в обратное, вы правы, — признал Калле. — Если у СКП будет достаточно времени, контроль над средствами массовой информации позволит им исказить ситуацию и повернуть историю против нас. Вместо травмированной девочки-подростка, взявшей правосудие в свои руки, после того как законные методы оказались неэффективными, вас могут представить опасной психопаткой, такой же, как те, кого вы уничтожили; чудовищем, затаившимся в ожидании шанса напасть; чудовищем достаточно сильным и умным, чтобы устранить невероятную угрозу наподобие Джека Остряка и ему подобных. Проще говоря, кем-то, полностью достойным Птичьей Клетки.       — Ага, ну, давайте постараемся этого избежать, — кивнула я.       — Согласен, — он выложил на стол ещё несколько бумаг. — Однако как я уже упомянул, общественное мнение в данный момент в основном на вашей стороне. Никто, на самом деле, не любит нацистов. То есть да, некоторых можно таковыми считать, но большая часть расистов в стране не станет выступать на стороне злодеев — или открытых нацистов — публично, а потому их мнением можно пренебречь. Всё это вместе приводит к тому, что никто в действительности не заинтересован в судебном процессе: ни вы, ни СКП, ни общественность — никто.       Я подалась вперёд, нахмурившись.       — То есть как — СКП не хочет выдвигать против меня обвинения? Я убивала людей. И я осознанно транслировала их смерть в эфире.       — Да, об этом, давайте не будем заострять на этом моменте внимание? — он улыбнулся. — Они не совсем уверены, было ли это намеренно или случайно, и избегают задавать этот вопрос, чтобы вам не пришлось на него отвечать. Не заставляйте их спрашивать, мисс Эванс.       — Принято.       — Спасибо, — он пододвинул одну из стопок и развернул ко мне несколько страниц. Я отшатнулась. — В СКП очень хорошо отдают себе отчёт, в чём заключается основная причина произошедшего, и в равной степени осознают, что не уделили достаточного внимания вашей внешкольной деятельности. Я мог бы выдвинуть огромное количество встречных исков по поводу необходимого социального сопровождения, участия в программах поддержки детей, подвергшихся жестокому обращению, социализации для детей из неблагополучных семей и получивших травмирующий опыт. — Он постучал пальцем по изображению на листе. Это был скриншот видеозаписи, на котором был запечатлён один из моих похитителей, как раз перед тем как его молоток сломал мне бедренную кость.       У меня заболела нога. Та самая единственная травма, которую я позволила исцелить Панацее. Я хотела иметь возможность ходить. То, что она была полностью восстановлена, не мешало ей болеть время от времени.       — Ни у кого нет вопросов по поводу того, почему произошёл этот инцидент, Тейлор, — проговорил Калле. — Основная проблема в жестокости, с которой ты действовала. Также вызывает беспокойство тот факт, что всё было преднамеренно и тщательно спланировано. Именно это, по сути, и является главной трудностью в нашем деле.       Он откинулся назад, забрав с собой изображение. Мои мышцы расслабились, и я выдохнула, только сейчас осознав, что задерживала дыхание.       — В конечном итоге, СКП не желает демонстрировать свой просчёт, и кроме того, как это ни удивительно, они, похоже, искренне хотят помочь тебе. Забавно, что приложи они немного усилий несколько месяцев назад — и мы могли избежать всего этого. Хотя, полагаю, если бы люди вовремя и с толком пользовались мозгом, я бы остался без работы, — он снова хмыкнул, и я невольно слегка улыбнулась вместе с ним. В конце концов, он был совершенно прав.       — Итак, вот что мне нужно знать: что вы хотите получить в конечном итоге, мисс Эванс? Как далеко вы готовы зайти?       Я кинула взгляд на Адама. Отец только пожал плечами и небрежно махнул рукой.       — Решай сама, девочка. Ты знаешь, кто я. Они решают играть жёстко — бери свою мышь, сноси всё нахуй, я дам тебе людей, и можешь делать с ними, что хочешь. Захочешь править этой кучей дерьма — мы поможем. Захочешь сорвать нас с места и перетащить в другой город, чтобы там начать всё сначала? Охуенно, я за! Хочешь остаться здесь и подлизывать им как маленькая ссыкушка? Не могу сказать, что понимаю, я не согласен с этим, я не обещаю, что не попытаюсь вытащить тебя, если они решат отправить тебя в какую-нибудь ёбанную психушку, но дай мне несколько дней, и я постараюсь с этим смириться.       — Мисс Эванс?       Я расправила плечи и несколько раз глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Посмотрела на папку с документами. Подняла глаза и встретилась взглядом с адвокатом.       И ответила.

***

      Директор Суинки медленно опустила своё внушительное тело на стул напротив, старательно избегая даже взгляда в сторону Адама. Окружной прокурор был гораздо менее сдержан и откровенно пялился на моего отца.       — Что он здесь делает?       — Не надо. Вы просто даёте ему повод… — Суинки не успела закончить мысль, потому что Адам уже открыл рот.       — Слушай, мудло, я имею полное право тут быть как законный представитель, официальный опекун и любящий отец…       — Живой кровный родственник, — вздохнула я.       — Живой кровный родственник, — исправился Адам, — Тейлор Энн Эванс! Это я плачу этому хуесосу адвокатишке, и если бы вы сжали ваши разъёбанные сфинктеры и взялись выполнять свою работу хотя бы вполовину так хорошо, как её делаю я, мой чудесный, дорогой ребёнок не сидел бы тут, как пизда распоследняя!       — Спасибо за столь пылкую поддержку, Адам, — буркнула я. — Пожалуйста, постарайся больше не говорить.       — Конечно. Хорошо. Как скажешь, доченька.       — Блядь, просто пристрелите меня кто-нибудь, — пробормотала я себе под нос.       Я встретилась взглядом со Суинки, и она слегка склонила голову в жесте, который я истолковала как сочувствие. Мы каким-то образом всегда находили удивительное взаимопонимание, когда дело касалось Адама и Шеррил. Мне всегда казалось довольно забавным, что, будучи дочерью одного из самых одиозных злодеев в Заливе, я ладила с этой женщиной лучше, чем кто-либо ещё из Стражей.       Возможно, свою роль здесь играло то, что я не так уж часто мозолила ей глаза. Калле откашлялся и широко, фальшиво улыбнулся.       — Давайте не будем усугублять ситуацию? Мы все знаем личность мисс Эванс в обеих её ипостасях, и, хоть я и уверен, что у вас есть некоторые предположения насчёт сидящего рядом со мной человека, но, учитывая, как мы все оказались в нынешнем положении, возможно, будет лучше, если мы не станем озвучивать эти предположения.       — Поняли, ёбан…       — Адам!       — Да-да, помню, — проворчал он и жестом изобразил, будто застёгивает рот на молнию, откинулся назад и скрестил руки на груди.       — Прежде чем мы приступим к изложению нашей позиции, — заявил Калле, — я полагаю, правительство подготовило сделку о признании вины?       — Разумеется, — язвительно отозвался окружной прокурор. Он подтолкнул документ к адвокату и продолжил: — Если мисс Эванс признает себя виновной в нападении с использованием парачеловеческих способностей, непредумышленном убийстве и преступном сговоре, мы снимем с неё обвинения в убийстве первой и второй степени и подлоге. Мы также снимем с рассмотрения вопрос о Птичьей Клетке и строгом режиме, и будем ходатайствовать о назначении пяти лет общего режима.       Губы Адама приподнялись в беззвучном рычании. Калле фыркнул и покачал головой.       — Простите, но это просто смешно. Я думал, мы все согласились, что не хотим, чтобы дело дошло до суда?       — Ваша клиентка, как достоверно известно, убила одиннадцать человек. Ни на одного из которых не было Приказа на убийство.       — Один из них был приговорён к Птичьей Клетке, что всего в полушаге от Приказа, ещё на двоих заочно проходили суды по тому же приговору. Досье одного только Алебастра содержит столько эпизодов убийств и изнасилований, что мне потребовалось бы около пяти минут, чтобы просто перечислить их.       — А кроме того, у нас есть Бойня, — добавила Суинки.       — Я был бы благодарен, если бы вы мне не мешали, директор, — окружной прокурор развернулся и ожёг её взглядом.       — Я буду мешать вам, сколько захочу. Я не соглашалась на эту идиотскую сделку, и я заранее могу вам сказать, что они тоже на неё не согласятся. Эванс исчезнет раньше, чем успеют простыть чернила, и мы получим ещё больше проблем сразу по нескольким направлениям. Придумайте что-то понадёжнее, или предоставьте мне разобраться со всем самой.       — Вы не обладаете полномочиями, чтобы…       — Я всё ещё являюсь директором Службы Контроля Параугроз отделения Восток-Северо-Восток — по крайней мере до тех пор, покуда меня не отстранят, — отрезала она. — Так что будьте любезны делать вашу работу, или убирайтесь к чёрту!       Окружной прокурор криво усмехнулся. Покачав головой, он поднялся и направился к двери.       — Что ж, оставляю вас наслаждаться крахом вашей карьеры.       Дверь захлопнулась, оставив меня напряжённо смотреть ему вслед.       — Сторонник Империи?       — Не исключено, — кивнула Суинки, складывая документы. — Или, быть может, ему просто не по душе мысль, что человек, убивший едва ли не треть от всех паралюдей в городе, отделается лёгким испугом.       Калле сложил перед собой руки домиком.       — Исходя из опыта наших с вами прошлых отношений, мне с трудом верится, что вы сами с такой лёгкостью готовы с этим смириться, мадам директор.       Суинки невесело рассмеялась.       — Эванс очистила город от грязи, с которой мне приходилось мириться в течение многих лет, в моей системе координат это называется «оказать городу гражданскую услугу». К тому же, надо быть полным имбецилом, чтобы провоцировать доказавшего свою опасность парачеловека, сидя с ним в одной комнате. — Она встретила взгляд Адама, и выражение её лица потемнело. — Не стоит заблуждаться, мистер Мастейн. Вас я презираю. Однако я не слепа. Я вижу, как изменился ваш образ действий за последнее время. По какой-то причине вы, кажется, в определённой мере дорожите мнением этого ребёнка. Вы — по-прежнему отбросы, и я бы мечтала избавиться насовсем от вашей организации. Но я — реалист, и отдаю себе отчёт, что невозможно полностью победить торговлю наркотиками. Пока вы избегаете насильственной вербовки и не ищете клиентов среди уязвимых групп населения, я буду игнорировать ваше существование, занимаясь более серьёзными угрозами.       — Я долж…       — Адам.       Он досадливо шикнул, но заткнулся, так и не начав тираду.       Суинки снова повернула голову ко мне.       — Я хочу помочь этому городу настолько, насколько это в моих силах. Эванс сделала то, что было необходимо. Я могу это принять.       — И здесь, я уверен, должно последовать какое-то «но», — заметил Калле.       Суинки ухмыльнулась.       — Мы обязаны назначить ей наказание. Я с удовольствием закрыла бы глаза на её действия, останься она в тени. К сожалению, этот поезд уже ушёл.       — Так что же вы предлагаете, мадам директор? — на губах Калле снова зазмеилась лёгкая усмешка. Очевидно, настало время хорошо знакомого им обоим танца.       — Официально Эванс останется в Стражах, однако вместо метода невмешательства, которого мы придерживались раньше, теперь в дело вступают строгие протоколы испытательного срока. Ей придётся регулярно отчитываться перед несколькими сотрудниками разного уровня, она не сможет покинуть город без предварительного разрешения, а также должна будет посетить определённое количество мероприятий — они больше не будут необязательными. Одно нарушение — и испытательный срок заменят колонией для несовершеннолетних.       Я нахмурилась.       — Это гораздо более строго, чем у Призрачного Сталкера. А она на протяжении нескольких месяцев пришпиливала людей к стенам, оставляя медленно истекать кровью.       Суинки выдержала мой взгляд.       — Эванс, ты распылила четверых людей на атомы. Перерезала горло двум другим. И я до сих пор не знаю, как ты убила Крестоносца.       — Сталкер заставляла расистскую падаль страдать. Быстрая смерть — слишком жирно для выро…       — Мистер Мастейн! Вы немного мешаете, — оборвал Калле. Затем он повернулся к Суинки. — Тем не менее, отец моей клиентки кое в чём прав. Ни одна из жертв мисс Эванс не мучилась.       — Это не колония и не обвинение в убийстве.       — Она избавила нас от Бойни Девять. Если бы она предстала перед судом, любое жюри присяжных оправдало бы её только за это. Не говоря уже о том, что произошло раньше между ней и Империей, и как она получила свои силы.       — Я готова согласиться назначить ей единственного куратора, но по остальным пунктам не уступлю ни на дюйм. И взамен ей также придётся заниматься общественными работами.       Калле покачал пальцем.       — Это вдобавок к обязательным мероприятиям Стражей? Либо то, либо другое, либо вы распределяете обязанности 50 на 50. Она всё ещё несовершеннолетняя, и хотя Стражи и не попадают под трудовое законодательство нашей страны, для неё по-прежнему действуют ограничения на максимальное количество часов нагрузки в неделю. В конце концов, она всё ещё должна продолжать обучение.       — Чушь собачья, — фыркнула Суинки. — Я прекрасно знаю, что она почти закончила подготовку к GED.       — Однако так говорит закон.       Суинки нахмурилась.       — Хорошо. 75 к 25, с перевесом в сторону обязанностей Стражей.       Калле посмотрел на меня, я кивнула.       — Это приемлемый для нас вариант.       — Ей вменяется также обязательное посещение психотерапевта.       Адам фыркнул.       — Эта пропиздень так и так нужна. Тут жируха права.       — Адам! Язык!       — Да ну нахуй! Я отдал им тебя, чтобы они о тебе позаботились, потому что сам нихуя не мог это сделать! Я не рассчитывал, что они облажаются ещё хуже!       — Да плевать, ты не имеешь права говорить такое людям в лицо!       — Определённо имею, раз сучка всё ещё сидит и слушает!       Не то чтобы он был полностью неправ. Губы Суинки сжались в тонкую линию, а мышцы на руках были напряжены до предела, но она действительно ничего не сказала. Я восхищалась её самообладанием. Нужно было как-то вмешаться, чтобы не усугублять ситуацию. Иметь дело с Адамом было непросто и в лучшие годы.       Калле прокашлялся, и мы прекратили буравить друг друга сердитыми взглядами, вместо этого дружно уставившись на него.       — Мы согласны. Мне показалось, что у вас есть ещё замечания. Что ещё вы планируете нам навязать? Есть ограниченное число условий, которые мы согласны принять.       — Смена имени, — неохотно проговорила Суинки.       Я растерялась.       — Прошу прощения, что?       — Не смотри на меня так. Это приказ сверху. Я этого не понимаю, я об этом не просила, и это, по всей видимости, не подлежит обсуждению. Либо ты меняешь имя на… Господи, я его когда-нибудь убью… на Мыштрис… Либо отправляешься в колонию.       Я онемело таращилась на неё. Адам разразился таким хохотом, что не удержался на стуле. Калле вздохнул, покачав головой.       — Что ж, похоже, мистер Чемберс проявил к этому делу личный интерес. Мисс Эванс?       — Мне нравилось моё имя… Ладно, какая разница. Я имею в виду, это совершенно ужасно, но, вроде как, в некотором роде и круто, может быть, это в самом деле привлечёт внимание Мыши-Защитницы? Хотя, конечно, я бы предпочла, чтобы мне предоставили выбор.       — Что-нибудь ещё?       Суинки вскинула палец.       — Последние три пункта. Во-первых, это встреча с новым консультантом по связям с общественностью, на которой, я так понимаю, будет решаться, уместно ли будет в этой ситуации проведение интервью или пресс-конференции. Не факт, что это действительно будет нужно, пока от тебя требуется только поговорить с ними, и они решат, способна ли ты с этим справиться.       — Звучит как потенциальная катастрофа, — сказали мы с Калле в один голос. Суинки хмыкнула.       — О да, согласна с вами полностью. До моего вмешательства пресс-конференция предполагалась обязательной. Во-вторых, ты обязана будешь повторно пройти тестирование способностей. И на этот раз ты должна…       — Рассказать всё, что я умею на самом деле? — вздохнула я.       — Полагаю, это само собой разумеется, Эванс.       — Да, я так и думала. Хорошо.       Она кивнула и перелистнула последнюю страницу своих записей.       — И последнее, — она подняла глаза, встретившись со мной взглядом. — Тебе, Эванс, это не понравится.       Я нахмурилась. Адам наконец взял себя в руки и поднял стул, чтобы сесть как следует.       — Тебе больше не разрешается жить одной.       И Адам, и я начали возмущаться, но она просто повысила голос, с лёгкостью перекрикивая шум.       — Если хочешь, можешь остаться в своей прежней квартире, однако в этом случае у тебя будет два варианта. Первый — разрешить одному из наших сотрудников переехать к тебе в качестве опекуна.       — Против! — выкрикнула я. — Это моё место! Моё! НИКОМУ туда нельзя! Это моё!       Суинки сложила руки на столе и впилась в меня пристальным взглядом, пока не убедилась, что полностью удерживает моё внимание.       — Вариант два. Мы сносим стену между твоей квартирой и квартирой Ханны. Она будет иметь немедленный доступ к твоим комнатам, фактически не находясь рядом с тобой, за исключением чрезвычайных ситуаций. Однако тебе нельзя будет установить между вашими квартирами дверь или как-то блокировать проход. Если хочешь, можешь завесить его простынёй, но не более. До тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать, или пока не закончится твой испытательный срок, в зависимости от того, что произойдёт раньше.       Калле поднял руку, и я с усилием проглотила рвущиеся с языка возражения.       — Звучит так, будто бы в этом случае в её привычном укладе ничего не изменится.       — Официально будет считаться, что она больше не живёт одна. У Ханны будет полный доступ в её квартиру в любой момент. Неофициально могу пообещать, что Ханна будет относиться к её личному пространству с уважением и воспользуется указанным доступом только в случае необходимости.       — Но это — то место, где я живу! — огрызнулась я. — Где я могу быть в безопасности!       Калле выдержал паузу. Посмотрел на меня, затем на Суинки.       — Насколько это обсуждаемо?       — Ни насколько. Это лучшее, что мы можем сделать. Она опасна и может скрыться в любой момент, если захочет. Теперь мы знаем это очень хорошо. Мы должны создать хотя бы видимость того, что надели на неё поводок, иначе как только шум утихнет, последует ответная реакция, — она снова посмотрела на меня. — Эванс, твоя личность не является секретом. Ты способна изменить свою внешность как угодно, но, похоже, не собираешься это делать. Я понимаю это лучше, чем ты, вероятно, думаешь. Это было бы для тебя унизительно. Но также это означает, что ты всё время будешь находиться под угрозой. На одном хорошем отношении далеко не уедешь. Да, ты помогла очистить город. Но ты всё равно убила много людей, и у них остаются друзья. Которые придут за тобой, если мы не сделаем вид, что ты под надёжным контролем. Это лучшее, что я могу для тебя сделать.       Я заскрежетала зубами. Квартира была моим личным, безопасным местом. Но стоила ли она того, чтобы отправиться в тюрьму? Или, ближе к правде, стоила ли она того, чтобы бросить всё, что я знала, лишь для того, чтобы создать себе новое безопасное место? Разве не значило бы это, что я позволила ублюдкам победить? Даже мёртвые, они продолжают побеждать!       — Как насчёт компромисса? — предложил Калле. Я развернула к нему голову так быстро, что у меня хрустнула шея. — Допустим, вы сносите стену, но вместо мисс Вашингтон туда переезжает мистер Мастейн?       — Так, блядь, попридержи коней, я делаю что?! — Адам вытаращился на адвоката.       Но тот ещё не закончил.       — Мы признаём, что моей клиентке требуется кто-то из Протектората или СКП, чтобы присматривать за ней. Таким образом, что если мистер Мастейн присоединится к вашей организации?       — Э, э, э! Что за!..       — Обоснуйте, — Суинки потёрла подбородок.       — Вас определённо не удовлетворяет статус-кво, а моя клиентка испытывает серьёзные сложности с кем-либо, кого она лично не пригласила в своё жилое пространство. Такой вариант был бы выгоден всем.       Я положила руки на стол. Во рту пересохло.       — Может быть, я… могла бы смириться с присутствием Адама. Не идеально, но лучше, чем признать, что они победили.       — Я ни на что не соглашался!       Я потянулась за чашкой воды, и только тогда заметила, что нервно барабаню пальцем другой руки по столу. Нахмурившись, я остановилась на полпути к чашке, и вместо этого обхватила и сжала непослушную кисть. Проделав несколько дыхательных упражнений, я попыталась унять дрожь. Получилось плохо.       Руки Мышки на плечах, к счастью, чуть-чуть помогли. Я опустила голову, позволяя ей разминать мне плечи, и осознала, что все прекратили спорить. Вообще-то… создавалось ощущение, что они даже перестали дышать. Я неохотно оттолкнула Мышку и заставила её исчезнуть.       Суинки молчала, глядя на меня. Костяшки её пальцев побелели от того, с какой силой она стиснула руки. Калле рядом со мной также молчал, но, по крайней мере, был достаточно профессионален, чтобы не казаться встревоженным, просто… как бы давал мне время… наверное? Мне не понять юристов.       Первым вместо них заговорил Адам.       — Ты серьёзно так расстроилась из-за хуевой стены, Тейлор?       — Это… моё место. Там я в безопасности, — пробормотала я. — Прости. Если тебе это не удобно, я… попробую смириться с тем, чтобы у Ханны был доступ.       Его лицо приняло какое-то незнакомое мне теперь выражение. Выражение, которое я не видела давным-давно — с тех пор, как умерла мама.       — У меня есть серьёзная причина держаться от тебя подальше. Я буду плохо на тебя влиять.       Калле выбрал этот момент, чтобы снова вступить в разговор.       — Мне раньше не раз приходилось работать с наркозависимыми. Могу посоветовать несколько хороших программ реабилитации.       — Протекторат тоже может… посодействовать, — казалось, эти слова причинили Суинки почти физическую боль. — Надеюсь, вы осознаёте, что это даже отдалённо не то решение, которое я имею право принимать самостоятельно. И чтобы у меня был действительно хороший шанс продвинуть это предложение, я должна, по крайней мере, заявить о привлечении обоих оставшихся у Барыг кейпов.       Калле нахмурился.       — Скрип не имеет к этим переговорам никакого отношения. Она не связана с этим делом. Вы перегибаете палку, директор.       — Нет, — буркнул Адам, — ладно, Калле, забей. Стоит мне, блядь, заикнуться об этом Шеррил, она тоже захочет сменить квартиру. Не может же она, в конце концов, управлять половиной Барыг, в то время как другая половина пытается легализоваться?       Горло сжало спазмом, и мне действительно было необходимо глотнуть воды, но я всё ещё не могла отпустить непослушную руку.       — Ну что ж, — Суинки приготовилась встать. — Похоже, у нас есть некоторый предварительный договор.       Адам легонько стукнул меня по плечу.       — Точно уверена, что не хочешь попробовать править Заливом, о всепобеждающее дитя? Одно слово, и банда твоя. Не подумай, я просто к слову, хочешь принять оливковую ветвь у этой старой пизды — мы это сделаем, но если вдруг ты захочешь переиграть — у меня есть люди, готовые помочь тебе научиться управлять делами.       — Адам! — зашипела я.       — Просто как вариант. Ничего больше.       — Адам, просто… — Я замолчала, вздохнула и уткнулась лбом ему в плечо. — Спасибо.       — Может, я и проебался почти во всём, но я всё ещё твой старик.       — Ага. — Я сморщила нос и отстранилась. — Фу-у, боже, ты что на себя пролил?