***
Около девятнадцати лет назад любовница Антона по имени Мария стала настаивать на ребенке. Можно было бы конечно послать ее и найти другую или другого омегу, но, поразмыслив, Кастилио все же согласился обзавестись наследником. После рождения Диего альфа принял решение воспитать сына таким же, как он, — сильным и готовым к любому будущему. Но когда стало известно, что вместо ожидаемого альфы родился омега, все надежды Антона рухнули. Ни для кого не секрет, что, как бы Кастильо ни старался, какие бы жесткие методы ни применял, ему никогда не удастся из омеги вырастить альфу. Отчаявшись, он потребовал от любовницы еще одного сына, но после сложных родов с Марией что-то случилось, и забеременеть никак не получалось. А после медицинского обследования доктор вынес приговор — бесплодие. Это было ударом не только для Маркесса, но и для Антона. Смирившись, Кастильо снова взялся за воспитание сына. Но, что бы он ни делал, Диего рос милым, веселым и добрым мальчишкой. Став президентом Яры, Антон переключился на более важные дела, стал часто отлучаться из дома, и взросление Диего проходило практически без его участия. А когда Кастильо, наладив положение в Яре, снова вернулся в семью, мальчишке уже исполнилось восемнадцать . Диего расцвел, превратился из мелкого и тощего в довольно-таки милого, стройного, с еле уловимым перед началом первой течки ароматом магнолии юношу. Вот тут-то Антону и сорвало крышу. Сначала он корил себя за то, что испытывает влечение к сыну. Прикрываясь делами, покидал дом на несколько дней, затрахивал любовницу до изнеможения, лишь бы не думать о сыне, как о любовнике. Но ничего не помогало, Кастильо влекло к Диего, как ни к кому в жизни. И тут ему в голову пришла гениальная мысль: раз Мария больше не в состоянии забеременеть, а Диего не желает идти по стопам отца, то пусть он подарит Антону еще одного сына — альфу. К сожалению, первую течку омеги Кастильо пропустил. Сраный «Либертат», а точнее их помощница Дани Рохас пробралась в одну из лабораторий, где производилось «Вивиро», и, установив там взрывчатку, уничтожила не только готовую партию лекарств, но и добрую часть людей Кастильо. Пришлось срочно выехать в Мадругаду. Но ко второй течке омеги Антон тщательно готовился. Задаривал сына подарками, был с ним ласков, как никогда раньше, и отвез того в резиденцию, в которой Диего любил бывать. Но этот паршивец отверг Кастильо, когда тот пришел к нему в спальню в первый день. И Антону от злости так снесло башку, что он взял омегу силой, несмотря на сопротивление и крики о помощи. Привязав Диего к кровати, он трахал и трахал его, не в силах остановиться. Угрожал и избивал, когда тот при попытке освободится кусался и отпихивал Антона ногами. Кастильо никогда бы не подумал, что может быть настолько жестоким по отношению к сыну. Он корил себя за это, просил прощения, но, стоило омеге вновь воспротивиться близости, как Антон, вновь приходя в ярость, связывал и брал сына силой. И ведь Диего сам в этом виноват, нужно было просто сдаться и наслаждаться первым в своей жизни сексом.***
— Почему ты это делаешь, папá..? Почему мучаешь меня..? — еле слышно спросил Диего, приходя в себя. — Ты сводишь меня с ума Диего: твой аромат, твоя привлекательность. И поэтому я хочу, чтобы именно ты подарил мне достойного наследника. Того, кому я смог бы доверить правление Ярой, когда меня не станет, — ответил Антон, поднимаясь с постели и накидывая халат, — но ты упорно сопротивляешься нашей близости, не желаешь принять меня и мою любовь, поэтому мне ничего не остается, как брать тебя силой. Кастильо накинул на сына покрывало и несколько раз провел пропахшей яранским табаком рукой по слегка влажным волосам. — Поспи, тебе нужно как следует отдохнуть! — больше приказывая, чем прося, сказал Антон, подходя к столу в намерении наконец-то выкурить любимую сигару. — Мне нужно будет уехать на пару дней, может, неделю. С тобой останется Ильза, она присмотрит за тобой и приготовит еду, — проговорил альфа, прикуривая сигару золотой зажигалкой. — Как ты понимаешь, домой отвезти я тебя не могу. Если Мария узнает о нашей связи, устроит скандал, который может выйти за стены особняка. Выпустив дым в приоткрытое окно, Антон повернулся к сыну и окинул того сверлящим взглядом. — И даже не думай сбежать, тебе это все равно не удастся! Докурив сигару и спешно приняв душ, Кастильо опустился на край кровати и провел кончиками пальцев по щеке Диего. Легонько огладил припухлость под скулой, очертил большим пальцем линию губ и припал к ним в жадном поцелуе. Омега дернулся, пытаясь увернуться, но почувствовал руку на шее, чуть сдавливающую ее, и затих, позволяя отцу проникнуть языком в приоткрытый рот. Нехотя оторвавшись от сладких губ омеги, Антон с сожалением посмотрел на сына. Как же ему не хотелось уходить и оставлять Диего одного. Но взять его с собой он не мог, мальчишка был слишком слаб после трех дней принудительного траха. К тому же если сын все время будет рядом, Кастильо снова не сможет устоять перед дивным ароматом омеги, а в Мадругаде ему будет не до сексуальных игр. — Надеюсь, пока меня не будет, ты обдумаешь свое поведение и в следующий раз не будешь так противиться неизбежному. — Антон поднялся, снял со спинки стула бежевый мундир и направился к выходу, но у дверей резко затормозил. — Пожалуйста, будь хорошим мальчиком, Диего, не наделай глупостей! Диего вздрогнул от громкого стука двери и забрался под покрывало с головой. Попробовал заснуть, как велел отец, но сон все не шел, хоть омега и был ослабшим и уставшим. Диего казалось, что его душа разодрана на части. Хотелось разрыдаться, завыть побитым волком, а лучше закричать что есть силы, выпуская всю ту боль, что накопилась за эти три самых кошмарных в жизни омеги дня. Как, как мог отец так поступить с ним, с родным сыном? Как мог насиловать и избивать и при этом утверждать, что любит? И как ему, восемнадцатилетниму подростку, теперь пережить все это и не сойти с ума? Не желая больше думать о случившемся, Диего отбросил покрывало и, постанывая от пронзившей все тело боли, еле-еле поднялся с постели, а после на трясущихся ногах поплелся в ванную. Сидя на холодном кафельном полу, отрегулировал воду и осторожно смыл с себя все, что сейчас напоминало о насилии отца: пот и его запах, засохшее семя и пятна крови. Свою одежду надеть Диего не смог, та была разодрана отцом в порыве ярости и страсти. Закутавшись все в то же покрывало омега подошел к окну и вдохнул свежий воздух. В комнате все еще стоял густой аромат магнолии, сигар, терпкого виски и секса. Не в силах больше выносить все эти запахи, Кастильо-младший распахнул все три окна, впуская в помещение озорной ветерок, который тут же растрепал его волосы. Облокотившись на подоконник, Диего выглянул как можно дальше, осматривая выложенный мозаичной плиткой двор. Вспомнив слова отца о побеге, омега невольно усмехнулся. Даже если бы он и захотел сбежать, у него действительно ничего бы не вышло. Антон его запер, а комната находилась на втором этаже. И даже свяжи он простыни и покрывало, дальше мальчишке не уйти. Двор, как и сам дом, охраняется лучшими солдатами отца, а мимо них даже муха незамеченной не пролетит, не то что еле передвигающийся омега. Диего опустился на пол под окном и прикрыл глаза. Впервые в жизни он не хотел, чтобы отец возвращался. Не желал его любви и надеялся, что тоже окажется как мать, не способным зачать ребенка от отца. Сейчас омега бы предпочел лучше умереть, чем произвести на свет не то сына, не то брата. Но вот незадача: даже если бы он и решился на это, то все равно не смог бы ничего с собой сделать, потому что папаша позаботился и об этом, не оставив в комнате ни одного острого предмета. В голову настырно лезли мысли о намеке отца, что, когда он вернется, все повторится заново. От отчаяния вновь захотелось выть, лезть на стену или биться о нее головой. Никогда, никогда Диего добровольно не сдастся и не ляжет под отца. Пусть лучше тот изобьет его до смерти, лишь бы больше не мучиться, не чувствовать унижения и боль. Закусив кулак, Диего заскулил и, свернувшись калачиком, лег на пол. Слезы отчаяния и боли текли по щекам, и вывернутая наизнанку душа рыдала вместе с ним. Все его мечты на счастливую жизнь оборвались в одно мгновение. И никто к нему не придет и не поможет, потому что кроме отца и матери у него больше никого нет…