***
Которую ночь Диего вскрикивал и плакал во сне, заставляя Дани переживать за него. Укачивая по нескольку раз за ночь мальчишку на руках, она молилась лишь об одном — чтобы Диего поскорей смог забыть все те ужасы, которые творил с ним Кастильо, и снова смог спать спокойно. — Давай я смажу твои ссадины, — предложила Рохас с утра, доставая небольшой тюбик с заживляющей мазью. — Но они уже почти прошли, — улыбнувшись, сказал Диего и покрутил рукой перед спасительницей. — Ну и что, раз я их еще вижу, значит, не до конца зажили, и я не хочу, чтобы у тебя началось воспаление, — ответила Дани, осторожно нанося мазь на раны, — в твоем положении любая инфекция опасна. Диего наблюдал за действиями омеги с неподдельной благодарностью в глазах. Он бы никогда не подумал, что кто-то из Либертад будет обращаться с ним так, словно он не враг, а сын. От этого на душе становилось тепло и светло. Даже его родная мать не обращалась с ним так ласково, как Дани. Да и Игнасио с таким же отеческим теплом смотрел на мальчишку, когда омега просила присмотреть за ним. Пока Диего окончательно не пришел в себя, Дани полностью взяла на себя уход за ним — кормила, переодевала и следила за его чистотой. И старалась не обращать внимания на тех, кто называл ее чокнутой. Постепенно Диего окреп настолько, что стал покидать стены «спальни» и выходил подышать свежим воздухом. Правда, делал это редко, так как ловя на себе чуть ли не испепеляющие взгляды, чувствовал себя неуютно среди других участников движения. Примерно через неделю после прибытия Диего в лагерь кто-то не выдержал и настучал Кларе о том, что отпрыск Кастильо находится там под защитой Рохас. Таких оскорблений в свой адрес Дани еще ни разу в своей жизни не слышала. Гарсия больше часа отчитывала омегу за ее не вовремя проснувшиеся материнские чувства, которые будут мешать в завоевании Яры. Требовала не дурить и отправить мелкого засранца назад или пристрелить. Но стоило Дани пригрозить, что, если Либертад так неугоден мальчишка, она уйдет с ним, Клара поостыла и, скрипя зубами, согласилась оставить Диего в лагере. Оно и понятно: терять опытного бойца, благодаря которому они отвоевали больше половины Яры назад, ей не хотелось. Вот и приходилось соглашаться на предъявленные условия Рохас. К тому же на ее сторону встали и другие участники — Игнасио, Матео, Кортес и недавно вступившая в их ряды Анисса. Но, хоть Клара и согласилась на это, все же она тайно надеялась, что мальчишка либо сбежит, либо сольдадос Кастильо найдут и заберут его назад.***
Спрятавшись от недобрых глаз, Диего уселся под дерево и устроил руки на животе. Жмурился от удовольствия общения с сыном, который толкал своей крохотной ножкой туда, где находилась ладонь. Он уже любил свое маленькое чудо, предпочитая считать его своим и только своим. Он будет хорошим родителем, он ни за что не поступит с ним так, как отец. Он будет холить его и лелеять, и даже баловать будет немного; его сын получит то, чего сам Диего в детстве был лишен. — Вот ты где, — раздался сбоку голос Дани, — я принесла тебе поесть. — Спасибо, — с благодарностью улыбнулся мальчишка, забирая миску у Рохас. — Будет лучше, если ты будешь предупреждать меня, куда идешь, — ласково проговорила она, погладив Диего по волосам. — Думаешь, кто-то ослушается тебя и причинит мне вред? — Да, я переживаю за тебя, — ответила омега и, обняв мальчишку за плечи, притянула к себе, — может так оказаться, что кому-то плевать на свою жизнь, лишь бы избавиться от тебя. Поэтому держи меня в курсе своих передвижений по лагерю, хорошо? — Хорошо, — улыбнулся Диего, для которого Дани за такой короткий срок успела стать если не матерью, то старшей сестрой точно. — Спасибо, что спасла меня и приютила в своем лагере. И за заботу и защиту тоже спасибо. — Боже, Диего, ну сколько еще ты будешь благодарить меня за это? — усмехнулась Рохас и поцеловала мальчишку в висок. — Наверное, всю жизнь, — ответил он, прижимаясь к Дани поплотней.***
Кастильо сидел за столом рабочего кабинета и дрожащей рукой старался как можно разборчивей подписать документы. Это было завещание, в котором он оставлял все, и даже Яру, хоть и не имел на это право, единственному своему сыну — Диего. Прошло уже несколько месяцев с момента, когда он был похищен. Антон верил в то, что Диего еще жив. Труп не был найден, да и из Либертад никто не хвастал, что его сын убит. А это значит, они удерживают его у себя, и есть крохотный шанс, что после смерти Кастильо завещание все же попадет к Диего. — Антон, тебе нужно отдохнуть, — обеспокоенно сказал Эдгар, наблюдая за кашляющим Эль Президенте и замечая на платке кровь. — К черту! Мне все равно недолго осталось, — ответил Кастильо на заботу друга, пододвигая к себе следующий документ, — я должен хоть немного успеть доделать свои дела. Ночью Антону стало хуже, и прибывший по первому звонку Рейес сообщил, что срочно нужно ехать в клинику. — Я не смогу надолго задержать болезнь, — сказал Эдгар, подключив Кастильо к аппарату и ставя капельницу, — но тебе придется провести здесь хотя бы неделю, если хочешь, чтобы твое состояние не ухудшилось еще сильнее. — Хорошо, черт возьми, хорошо, я останусь здесь столько, сколько понадобиться, — сказал Кастильо, понимая, что выхода нет. Антон все еще надеялся на то, что его сольдадос все же удастся найти Диего в одном из лагерей Либертад. По истечении нескольких дней Кастильо стало чуть лучше, и он просматривал кое-какие доставленные по его приказу бумаги о новых условиях поставке «Вивиро». От чтения его отвлек какой-то шум, а вслед за ним прозвучало несколько выстрелов. — Обыщите каждую комнату, — раздался в коридоре приглушенный голос. — Забираем только те медикаменты и принадлежности, которые могут нам пригодиться. На все про все у нас не больше пяти минут до прибытие спецназа. Кастильо отложил документы и, не отрываясь, смотрел на дверь, к которой быстрым шагом кто-то приближался. Через пару секунд та распахнулась, в комнату ворвалась Рохас, и, заметив Антона, замерла в нерешительности. Опомнившись, Дани выхватила пистолет и прицелилась, смотря в карие глаза. — Убьешь меня? — спросил Кастильо ровным голосом. — А что потом, кому дастанеться Яра? Кларе? А сможет ли она дать жителям что-то больше, чем свободу? Как она собирается помочь им справиться с голодом, бедностью и болезнями? — Ты загоняешь рабов на плантации, из-за тебя гибнут сотни людей! — гневно ответила Дани, с неновистью глядя в глаза Антона. — Всегда приходиться чем-то жертвовать, — сказал Кастильо, чуть повысив голос, — чтобы накормить миллионы, иногда приходиться жертвовать сотнями. Думаешь, так просто править страной? Думаешь, так легко возродить рай в Яре? Сможет ли ваша Клара отстроить страну после окончания революции, вернуть ей былое величие? — Из-за тебя погибли мои родители, твои сольдадос убили мою подругу и других дорогих мне людей! — сквозь зубы процедила Дани, продолжая держать Антона под прицелом. — А скольких убила ты, а, Рохас? Сколько дорогих для меня людей погибли от твоей руки? — спросил Кастильо, заметив, как руки омеги чуть дрогнули, но, тут же снова напряженно перехватив пистолет, продолжали направлять дуло на него. — Как видишь, я умираю — острый лейкоз, если ты, конечно, знаешь, что это. Более десяти лет мне удавалось сдерживать болезнь. Но она вернулась, оставляя мне всего несколько месяцев. Ты можешь убить меня прямо сейчас, я думаю, Клара будет благодарна тебе за это. Или можешь подождать, и тогда Яра будет твоей. — Мне не нужна власть, — отрезала Дани, — я просто хочу спокойной жизни! Я не убью тебя, — добавила она, опуская оружие, — не потому, что мне тебя жаль, а потому, что у меня еще осталась честь. Никто не узнает об этом разговоре… — Где мой сын? — прервал омегу Кастильо. — Где Диего? — В безопастности! Ты никогда не доберешься до него, не причинишь больше боль… — Ты можешь пообещать, что никогда не оставишь его, что будешь всегда заботиться о нем и нашем с ним сыне? — спросил Антон с, как Дани показалось, мольбой в глазах. — Обещаю, пока он будет со мной, он будет в безопастности! — ответила Рохас. — Поэтому будет в твоих же интересах отдать своим сольдадос приказ оставить меня в покое. — Я сделаю это, — кивнул Кастильо, — но, если ты обманешь, если предашь Диего, отдав на растерзание Гарсии и ее людям, я клянусь, я вернусь с того света и своими руками придушу тебя! — Дани, где ты, сольдадос на подходе! — раздался голос рядом с дверью. Омега бросила последний взгляд на Кастильо и выбежала из помещения.***
Передвигаться и захватывать новые территории с беременным омегой с каждым днем становилось все сложнее. К тому же приближался срок предполагаемых родов, а это значит, что на какое-то время им придется задержаться на одном месте. Эль-Эсте уже практически полностью перешел под контроль Либертад, и впереди был самый сложный этап на пути к победе — завоевание Эсперансы. Клара по-прежнему была недовольна тем, что Диего до сих пор находился в лагере и тормозил их. За последний месяц Дани чуть ли не каждый день приходилось выслушивать упреки от Гарсии, и это уже начинало бесить. Рохас подумывала свалить из Либертад, но единственное, наверно, что пока останавливало ее — нежные чувства, которые она испытывала к Игнасио. На то, что он пойдет за ней, бросив своих, Дани даже не надеялась, а остаться одной с омегой на сносях ей совсем не хотелось. Вот и приходилось терпеть, хотя бы пока не родится ребенок и Диего хоть немного не окрепнет. Будь кто другой на месте Дани, и мальчишка, наверно, уже был бы мертв или возвращен отцу. Но она всего за несколько месяцев успела полюбить Диего, как родного, и была готова заменить ему мать, которой он недавно лишился. Похоже, Клара была права, когда ругала себя за то, что взяла в свои ряды омегу, — стоило Дани увидеть мальчишку, и у нее проснулся материнский инстинкт. И сейчас она собственноручно свернет шею любому, кто причинит Диего вред. И ей плевать на косые взгляды участников, она и дальше будет продолжать заботиться о нем, а позднее и о его ребенке. Дани по-прежнему так и спала рядом с Диего, боясь оставить его одного даже во сне. Помогая мальчишке умыться и переодеться ко сну, она заметила какое-то беспокойство в его глазах. — Что-то случилось? — спросила она, стягивая наски и слегка массируя чуть отекшие ноги омеги. — Нет, — ответил Диего, вздыхая, — просто мне как-то неспокойно. — Не волнуйся, ты же знаешь, я как всегда буду рядом, и с тобой ничего не случится, — успокоила Дани мальчишку, помогая улечься и укрывая одеялом. — Обещаю. — Я знаю, — кивнул он и обнял устроившуюся рядом Рохас. Дани проснулась от жалобного стона и, включив фонарь, увидела, что мальчишка не спит. — Что такое? — взволновано спросила она. — Мне нехорошо, — проскулил Диего, — живот очень болит. — Что? Боже, но еще же три недели до предполагаемых родов, — проговорила Рохас, вскакивая с постели. — Потерпи, я сейчас. — Игнасио, мне нужна твоя помощь, — подойдя к постели беты, тихо проговорила она. — Похоже, у Диего начались роды, но он еще совсем юный и не сможет разродиться сам, — объяснила Рохас спешащему за ней мужчине, — его нужно срочно доставить в клинику. Отнести Диего в машину, а я пока разбужу Аниссу и Рино, их помощь нам понадобится. Через десять минут они уже мчались к клинике, где чуть больше двух недель назад Дани встретила Кастильо. Единственное, о чем она сейчас могла думать: лишь бы успеть добраться до места, пока не станет поздно. Чтобы попасть в клинику, пришлось потратить немного драгоценного время на устранение охраны. И спустя еще полчаса Диего осматривал доктор с побледневшим лицом и пушкой у виска. — Вы усп-пели в-вовремя, — заикаясь, проговорил он, косясь на стоявшую рядом Рохас, — я еще смогу сделать к-кесарево. — Отлично, тогда пошевеливайся, и, если попробуешь позвать охрану… — Что вы, это же Диего Кастильо, сын Эль Президенте, если с ним что-то случиться, вы будете не единственной, кто захочет отправить меня на тот свет. Оставив товарищей охранять вход в операционную, омега вошла в комнату вслед за врачами. Стоя у дверей с направленным на докторов оружием, Дани наблюдала за происходящим и уже через четверть часа услышала тоненький писк младенца. Осмотрев малыша, доктор передал его Рохас и, отойдя подальше, ожидал, пока закончится операция и их наконец-то всех отпустят. — Ему нужно пробыть под наблюдением хотя бы несколько дней, — сказал доктор, подключив Диего к капельнице, — иначе швы могут разойтись, и начнется кровотечение. — Хорошо, но вы все это время будете здесь, — ответила Рохас, продолжая держать врачей под прицелом, — и обеспечите мне и моим товарищам место для отдыха. Проведя для безопасности Диего и ребенка в клинике пять дней, они наконец-то вернулись в лагерь. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Дани, протирая мальчишку влажным полотенцем. — Нормально, — ответил он ослабевшим голосом, прижимая к себе сына, — живот только болит. — Хочешь, я дам таблетку? — Да, наверно, — кивнул Диего, который за эти дни устал от ноющей боли в области шрама. Подождав, пока мальчишка уснет, Дани вышла из помещения, попросив Аниссу присмотреть за ним, и, отойдя подальше, набрала Клару. — Ты звонила? — Рохас, твою мать, где вы опять пропадали? — как всегда на повышенных тонах наехала Гарсия. — В клинике, — ответила Дани, уже предчувствуя скандал, — в клинике, у Диего начались роды, и ему сделали кесарево. — Мне плевать на это! — отрезала Клара. — Ты должна была оставить его там, я уверена, там нашлись бы те, кто о нем позаботился бы. — Я ничего тебе не должна! Я здесь по доброй воле! — злясь, ответила Рохас. — А кто тебя взял в движение, кто дал тебе крышу над головой и оружие? — возмущенно сказала Гарсия. — Нет, дорогая, ты мне должна, и ты немедленно соберешь команду и отправишься захватить последний аванпост перед наступлением на Эсперансу. — Я никуда не пойду! — рявкнула Рохас. — Пока Диего не окрепнет, я не отойду от него ни на шаг! — Знаешь, Дани, ты совсем помешалась на этом мальчишке, и у меня не остается выбора. Мне придется избавиться от него, чтобы вернуть тебя в строй. И, кстати, Кортес со мной согласен. — Ты не посмеешь! — Еще как посмею и прямо сейчас отдам приказ! — Да пошла ты со своим Либертад! — прокричала Дани. — Если бы не смерть Литы, я бы ни за что не вступила в ваши ряды! Переживая за Диего, Рохас отключилась и рванула в сторону спального помещения. Похоже, Клара совсем помешалась на захвате Яры и напрочь забыла о простых человеческих чувствах. — Диего, как думаешь, сможешь немного потерпеть, пока мы не уедем отсюда подальше? — спросила Дани, собирая в рюкзак свои и Диего вещи. — Что случилось? — испуганно спросил он, наблюдая за суетящейся омегой. — Клара, вот что случилось, — ответила Рохас, цепляя дробовик к рюкзаку, — она сошла с ума и жаждет твоей смерти, мы больше не можем оставаться здесь. Ради вас и вашей безопасности, мы должны убраться отсюда как можно скорей. — Дани, Дани, боже, что случилось? — Подбежавший Игнасио в недоумении наблюдал за действиями омеги. Дани замерла на секунду, а потом, обняв бету, прижалась к его губам. — Прости, но мы не можем здесь больше оставаться, — смахивая слезу, прошептала она, — иначе… иначе они убьют их. — Куда ты пойдешь? — спросил Игнасио, помогая ей натянуть рюкзак. — Не знаю, — ответила Дани, беря на руки младенца, — найдем, где на время затаиться, пока Диего не будет в состоянии путешествовать, а потом отправимся в США, как я и собиралась, пока не вступила в ряды Либертад. — Я не могу отпустить вас одних, — возразил бета. — Пожалуйста, Игна… — Я пойду с вами, я не брошу тебя, — перебил бета, — подожди, я соберу вещи и оружие. Дани смотрела вслед удаляющемуся мужчине, не веря, что он и правда хочет отправиться вместе с ней. — Здесь неподалеку есть заброшенная деревенька, — после часовой езды сказал Игнасио, сверившись с картой, — мы можем какое-то время пожить там. — Отлично, тогда поехали туда, — согласилась Дани, не видя другого подходящего варианта. Найдя менее пострадавший дом, они перенесли в него Диего с сыном и собранные вещи. Пусть здесь тесновато и всего одна кровать и небольшой диван, но на некоторое время хватит. И сейчас Дани ощущала себя по настоящему счастливой. Пусть ей так и не удалось самой отомстить Кастильо, но болезнь рано или поздно сделает это за нее. А сейчас… Сейчас для Дани было важно только одно — ее новая семья: Диего и его сын, о которых она должна позаботиться, и мужчина, которому она наконец-то может подарить свою любовь.***
Диего сидел на балкончике небольшого домика, читал книгу и иногда задумчиво посматривал на катившиеся к берегу волны. Рядом, на коленях у Дани сидел его сын Маркос и пытался читать свою любимую сказку. — Смотри, это буква «м», а ты прочитал «н», — ласково поправила малыша Рохас, поцеловав в макушку. — А это? — указал Маркос маленьким пальчиком на букву, которую никак не мог запомнить. — Это «ф», скажи «ф-ф», — улыбнулась она, терпеливо изо дня в день объясняя малышу одно и тоже. Диего, оторвавшись от чтения, потрепал сына по волосам и, наклонившись, чмокнул в пухлую щечку. — И как у бабушки только хватает на тебя терпения? — улыбаясь, спросил он своего непоседу. — Оня меня лубит, — пролепетал Маркос и, повернувшись, крепко обнял омегу. — Похоже, у нас гость? — лукаво улыбаясь, проговорил Игнасио, вышедший на балкон с чашкой ароматного кофе. Диего отложил книгу, поднялся и, облокотившись на перила, выглянул вниз. Из подъехавшего автомобиля вышел симпатичный молодой человек с рыжими волнистыми волосами и, посмотрев наверх, помахал омеге рукой. Диего, с нежностью смотря на парня, помахал в ответ и, еще раз поцеловав малыша в щечку, поспешил вниз. Том, двадцатидвухлетний альфа, с которым Диего познакомился около восьми месяцев назад при поступлении в университет Майами, уже полгода ухаживал за омегой. И даже несколько раз успел сделать предложение руки и сердца. Однако Диего пока не отказывал, но и не торопился принять его. Переживая о том, как Том отнесется к его сыну, Диего познакомил их всего пару месяцев назад и был приятно удивлен, когда эти двое сразу нашли общий язык. А когда малыш однажды сообщил ему, что был бы не против, если бы Том стал его папой, Диего понял, что лучшего мужа ему не найти. И вот вчера, согласившись пойти на свидание в ресторан, Диего догадывался, по какому поводу Том пригласил его именно туда. И сегодня омега наконец-то решится и ответит «да».