Ахелоид

***

Оставшись один, Вова сел на кровать и оглядел свой новый «люкс». Кровать была железная, разборная, но разбирать ее было нечем. Стол был складной, стул тоже. Железный шкаф до потолка. Стеллаж с книгами. В общем, хотя Жека и говорил что здесь не часть, комплектование было подозрительно армейское. Вова потянулся и приоткрыл шкаф. Там было три пустых вешалки и стопка белого бязевого белья. На столе лежала школьного вида тетрадь и несколько толстых черных фломастеров: писать, наверно, можно ухитриться, но заколоть охранника никак. Вова просмотрел корешки книг на стеллажике. Стандартный развлекательный набор для вшивого интеллигента: Стругацкие, Агата Кристи, Филатов, ранний Пелевин. И, неожиданно, Солженицынский «Раковый Корпус». Вова взял его, лег опять, и открыл наугад. Из книги выпал разлинованный листок бумаги, явно выдранный из маленького блокнота. На листке одна фраза, поперек линий, красной ручкой. Почерк с наклоном, красивый, но довольно плохо разборчивый, если бы не многолетние Вовины навыки работы с рукописными показаниями: «Это все, что я смог сделать.» Вова повертел листок, вставил его обратно в книгу, и положил книгу под плоскую подушку. В двери заскрипел ключ, и в камеру вошел угрюмый русый солдат с автоматом. «Так, переоделся и на выход,» буркнул он. «Что?» Вова подумал, что ослышался. Угрюмый солдат (мудак Сидоров?) повторил команду переодеться, приправив ее на сей раз трехэтажным матом. Вова уже раздумывал, куда лучше вмазать гниде, - в нос, в уши, по глазам, или везде по очереди – как вдруг солдат добавил: «На медосмотр, бл***.» Это меняло дело. К доктору надо бы переодеться в чистое. Особенно к такому импозантному. «Во что переодеваться-то?» резонно спросил Вова. «Белье в шкафу, бл***» Вова достал из шкафа стопку жесткого пахнущего чем-то больничным белья. Оно оказалось не постельное, а нательное: рубашка с длинным рукавом и брюки на резинке. Носки тоже были. Не было только тапок. Вова встал спиной к солдату и стянул с себя пропахшую потом майку. Затем выкарабкался из шорт, оставаясь в темно-синих тайтсах. Пока расправлял чистую белую рубашку, косил глаза на угрюмого. Тот пялился вовсю, только что рот не раскрыл. Вова дал солдату возможность полюбоваться секунд пять, потом сел на кровать, стянул свои тайтсы и быстро натянул брюки. Хорошенького понемножку. Хотел надеть кроссовки, но получил очередной окрик и остался в одних носках. «Руки давай,» сказал угрюмый солдат. Вова дал заковать себя в наручники, и они направились по очередному бесконечному коридору.