Тени прошлого

Пляж в этот дождливый день был довольно пустынным, хотя кое-где и можно было заметить отдыхающего с книгой на шезлонге или смельчака, что с доской для сёрфинга отправлялся покорять бурные волны океана. Пенистые буруны разбивались о скалы и брызги воды порой падали на идеальную укладку идущей по мягкому песку Маизы. Светлые брюки и элегантная блузка сидели на ней как всегда идеально, а босые ноги время от времени омывали шаловливые волны. Она прикрыла глаза, полной грудью вдыхая морской бриз. Сколько себя помнила, она любила проводить время на пляже: глядя на волны, она всегда расслаблялась, ощущая столь редкое в последние годы умиротворение. Ещё в детстве Маиза всегда приходила сюда за душевным равновесием, отдыхая от церемоний и духоты родного дома, что были постоянными после развода её родителей (а может так было и раньше, просто она этого не замечала, безмятежно счастливая, как любой ребёнок), а с тех пор как в её жизни появился Диогу Феррас, о спокойствии девушка могла только мечтать. Сначала девушка оказалась затянута с головой в головокружительный вихрь отношений с обаятельным и любвеобильным Диогу, где бурные ссоры из-за его похождений сменялись не менее бурными примирениями и полными эмоций совместными свиданиями, потом – столь же внезапно, как когда-то появился – Диогу исчез, погиб. Но судьба приготовила ей другую встречу – с его близнецом. Лукас был не похож на своего брата, тем не менее Маиза поверила, что любит его, что сможет быть счастливой с ним. Однако Лукас уже любил другую и ценил данные женщине из Марокко обещания больше брачных клятв, данных ей, и лишь совместная дочь была единственным лучом солнца в их несчастливом браке, собственно говоря, только ради Мел они не развелись и жили вместе. Гибель мужа была не менее внезапной, нежели в своё время гибель его брата: казалось, в одно мгновение они привычно обменивались взаимными оскорблениями, Лукас кричал о разводе и вылетел из дома. Она видела через окно спальни, как он на ходу отключал сигнализацию машины, поспешно уезжая, а потом им позвонили посреди ночи и рассказали про аварию. Прошли месяцы, и начинало иногда казаться, что в то время она и не жила вовсе. Бывало, даже задавалась вопросом: а были ли Диогу и Лукас в её жизни, или были лишь сном? Иначе как они могли взять и просто исчезнуть? Потеряв Диогу, Маиза заставила себя поверить, что ей суждено стать женой его брата, но гибель Лукаса очередной раз перевернула её жизнь с ног на голову, она снова оказалась на развилке и просто не знала, куда теперь двигаться. А знала ли и вовсе когда-нибудь? Где потерялась она настоящая? В доме воцарился хаос в преддверии скорой свадьбы свёкра, Далва, как безумная, принялась тут же полировать все кастрюли и сковородки в доме, словно желая обозначить в доме сугубо свою территорию, куда другим путь закрыт. Смешно: как будто жена сеньора Леонидаса, кем бы она ни была, станет себя утруждать готовкой на кухне. Сама Маиза, прожив в этом доме много лет, знать не знала, где находятся те самые кастрюли. Но имеет ли смысл спорить с Далвой? Мел кажется была рада скорой свадьбе своего деда. Дочери нравилась эта женщина, чего Маиза не могла сказать о себе. Впрочем, кто её спрашивал? Она больше не могла даже косвенно претендовать на титул хозяйки дома, будучи лишь матерью внучки Леонидаса. Откровенно говоря, она никогда таковой и не была – это дали ей понять с первых дней. – Маиза, вы ли это? – она слегка вздрогнула, услышав рядом знакомый голос. – Доктор Марони,– Маиза заставила себя сохранить полное равнодушие на лице, медленно поворачиваясь к мужчине, что вызывал в её душе странные эмоции ещё с первых их встреч, хотя она никогда бы себе в этом не призналась,– приветствую, какая неожиданная встреча. – Мы снова разговариваем столь же официально? Помнится, мы договорились называть друг друга по имени,– заметил он. Конечно же, она помнила. Это было когда они встретились около городской ярмарки, и Мел каким-то непонятным образом удалось затащить их в тир, хотя обычно Маиза никогда бы не пошла в подобное место. Признаться, было весело. Хотя она подозревала, что дело вовсе не в шумном тире, где за какофонией детских голосов и звуками выстрелов едва можно было услышать собственный голос. Всю атмосферу того дня создал один молодой доктор, всячески стремившийся её развеселить, рассказывая забавные истории из своей жизни и кажется всерьёз интересуясь её собственной жизнью, её вкусами и предпочтениями в искусстве. На памяти Маизы уже очень давно никто настолько не был заинтересован конкретно в ней, не внимал её тревогам, не старался сделать приятное для неё. Доктор Марони как-то постоянно оказывался поблизости, встречался ей на пляже, выставках и в торговом центре, они предпочитали похожие стили в искусстве и любили творчество современных художников, он первым предлагал ей свой пиджак, когда начинался дождь, он подружился с Мел и кажется получал искренне удовольствие от общения с её дочерью. Единственное, чего до конца не могла понять Маиза: было ли всё это просто случайностью, или он впрямь стремился проводить время именно с ней, заведомо оказываясь в тех местах, где она обычно проводила время? Ведь раньше они никогда не встречались! Или она просто его не замечала, занятая совсем другими мыслями? Этот мужчина настолько сильно любил детей в принципе, или относился к Мел по-особенному, потому что был не равнодушен к ней – Маизе? Что она сама к нему чувствовала? В любом случае, Маиза привыкла за последние месяцы к присутствию Франсиску Марони в своей жизни, временами ловила себя на том, что перед выходом из дома задерживалась около зеркала, задумываясь, понравится ли ему её внешний вид, размышляла о чём с ним поговорить, когда они встретятся. А потом он просто исчез – несколько недель ни одного намёка на его присутствие, и тогда Маиза поняла, что настолько к нему привязалась, что внутри что-то неприятно саднило от мысли, что Франсиску решил прекратить их общение, даже не уведомив её об этом. Впрочем, он не обязан был, они ни о чём не договаривались, не клялись в вечной дружбе, а уж тем более – о чём-то большем, тем не менее она не могла обмануть себя: она ждала его и разочаровывалась, когда он не появлялся дольше обычного. – Помнится, мы договаривались называть друг друга по имени примерно месяц назад,– после длительной паузы ответила наконец Маиза, избегая его пристального взгляда,– а за прошедшие недели очень многое могло измениться, не находите? – Неужели я вас обидел? Полагаю, в ваших словах есть доля истины, я исчез неожиданно, никого не предупредив...– он и подумать не мог, что она действительно станет тосковать по его присутствию. Один взгляд на эту девушку заставлял его затаить дыхание, но он и помыслить не мог в самых смелых мечтах, что она будет скучать по нему: Маиза редко показывала свои эмоции, её было трудно читать, только в моменты полного отсутствия контроля – когда она сильно волновалась или смеялась весело, а не притворно – её маска на мгновение обнажала истинную сущность этой девушки. В своей практике фотографа Франсиску всегда гнался именно за чистыми эмоциями, за настоящими лицами людей, его завораживала искренность, а не напускное бахвальство. Но Маизу он любил любой – это откровение к нему пришло внезапно, но не удивило, пусть обычно ему и нравились немного другие женщины. – С чего бы мне обижаться? – изогнула в вопросительном жесте идеальную бровь Маиза.– Разве вы мне что-то обещали? Нет. Так к чему обиды? – Маиза, я сорвался из города внезапно. У моего племянника был день рождения и он сломал ногу, мне пришлось уехать, чтобы о нём заботиться. Я мог бы позвонить, но буду с вами откровенным: я просто не знал, будет ли это уместным? – Удивительна неуверенность для человека, обычно кажущегося знающим всё на свете ,– заметила Маиза, скрывая лёгкую улыбку.– Значит вы, как преданный дядя, заботились о племяннике? А как же родители мальчика? Они просто оставили его вашим заботам? – Мой брат погиб четыре года назад в автомобильной аварии, Маиза,– улыбка слетела с лица девушки, когда он сказал об этом,– а невестка нездорова, потому не всегда в состоянии заниматься сыном. В силу своих возможностей я стараюсь им помогать. Извините, вероятно своими словами я разбередил ваши не до конца зажившие раны... – Нет, вы не должны извиняться, я просто удивлена, вы никогда не рассказывали, что ваш брат погиб, хотя неоднократно упоминали его, у меня сложилось впечатление, что вы говорите о живом человеке... – Я знал, как погиб ваш муж. Мне кажется, такой разговор был неуместным, кроме того, мне сложно говорить о тех временах. Иногда у меня такое впечатление, что это было не со мной. И мой брат в какой-то степени по-прежнему жив для меня. Наши близкие живы до тех пор, пока живут воспоминания о них, не находите? Есть столько теорий, мыслей о том, где нынче находятся усопшие, но никто не знает наверняка, хотя дискуссии веками идут между представителями различных религиозных конфессий, философами и простыми обывателями. Но что мы можем сказать наверняка: в нашей памяти, в обрывках сладостных воспоминаний из дней минувших, они живы. Это ли не утешение? – Если размышлять об этом в таком контексте, несомненно, вы совершенно правы, Франсиску... – Вы опять зовёте меня по имени? – Постарайтесь сделать так, чтобы впредь у меня не возникало сомнений по этому поводу,– Маиза изогнула губы в лёгкой полуулыбке, чего было достаточно для поднятия настроения её собеседника. – Торжественно обещаю,– улыбнулся он. Как-то негласно поняв желание друг друга, молодые люди неспешно побрели вдоль береговой линии.– Итак, как вы поживаете? Как Мел, ей больше не снились плохие сны? Мне показалось, вы были чем-то всерьёз обеспокоены? – Вам показалось,– Маиза вновь вдохнула полной грудью,– я просто сбежала от домашней суеты. Мой свёкор собирается жениться, в преддверии свадьбы в доме творится настоящий хаос. – Неужели? Что же, полагаю, это хорошо, что он продолжает жить дальше, после потери близкого человека главное не замкнуться в себе и позволить течению жизни подхватить себя, пожалуй, в этом и состоит наша жизнь. – Легко сказать,– неопределённо улыбнулась Маиза.– Мел находится под влиянием царящих в доме настроений, немного взбудоражена, но выглядит довольной. Кажется, она нашла общий язык с невестой сеньора Леонидаса, наверное, это хорошо, Мел нежелательно находиться в нездоровой или враждебной обстановке. – Вы говорите только о Мел. Что насчёт вас? – Честно говоря, я немного смущена. Конечно, сеньор Леонидас взрослый человек и вправе выбирать себе спутницу жизни без лишних советов со стороны, однако он шикарный мужчина, один из богатейших людей Бразилии, он мог выбрать любую, настоящую леди, а выбрал женщину совершенно не нашего круга. Слишком яркие украшения, все эмоции на виду, никакой сдержанности, непонятная родословная... – Право слово, Маиза,– слегка пожурил девушку Франсиску,– вы говорите о выборе жены, словно о выборе лошади: если хорошая родословная и не брыкается, значит можно иметь с ней дело. – Ну извините,– поджала губы девушка,– я говорю, как принято в нашем обществе. Впрочем, хорошо, что сеньор Леонидас не выбрал в жёны какую-то деревенскую маникюршу, индианку, марокканку, или кого-то в этом роде,– она изо всех сил старалась, чтобы на словах о Марокко её голос ничуть не дрогнул,– потому что я видела и не такие примеры мужской глупости. Называя свои инстинкты любовью, люди часто идут на необдуманные поступки, неподвластные рассудку! И иногда это стоит им жизни... – Маиза? – вопросительно посмотрел на неё молодой человек. Они никогда не обсуждали её брак, Маиза всегда избегала подобных разговоров, а он не настаивал, однако он давно подозревал, что не всё было так просто. – Неважно, я не хочу это обсуждать! – быстро отмахнулась она.– Наверное, считаете меня бесчувственной? А я перестала верить в любовь, Франсиску, всякий раз, когда я начинаю, она меня неизменно разочаровывает. Так какой смысл? Если она и существует, она всегда проходит мимо меня, легче верить, что её не существует, чем что я оказалась лишена того, что есть у остальных. – Я не считаю вас бесчувственной, я думаю, однажды вы разочаровались в любви, возможно, вам сделали очень больно, а может вы стали "жертвой" неразделённой любви, потому и говорите такие слова. Но вы сами себе не верите, я вижу это по вашим глазам. Вы хотите любить, хотите чтобы вас любили, но вы этого до сих пор не получили, вот в чём кроется причина вашей ярости. Я знаю, что на самом деле вы не такая холодная, какой хотите казаться,– в порыве чувств он даже взял её за руку на несколько мгновений, встречаясь с ней взглядом. – Неужели? – привычная тональность её хорошо поставленного голоса дала сбой, в глазах промелькнули отголоски сотен эмоций, настолько ярких, что она сама не сумела их опознать. Но это длилось всего миг, потом она вновь вернулась к своей привычной светской маске, даже слегка рассмеялась.– Получается, вы знаете меня лучше меня самой? Очень смелое заявление. – Просто ваши прежние заявления не могут иметь иных оснований. Только не знавший любви или разочарованный в ней человек может подобное утверждать. И когда вы говорите про какой-то непонятный круг привилегированных людей, я знаю, что это не вы. Надеюсь, я вас не оскорбил, Маиза, я просто хочу быть честным. – Вовсе нет,– иногда некоторые его заявления могли злить или приводить в недоумение, но в конце концов редкий человек был с ней всецело честным, при этом не пугаясь её честности, потому с его причудами можно смириться. – Полагаю, я не говорил, как познакомились мои родители? Отец поступил в университет, но у него не было денег на оплату учёбы, потому он после ночных смен на заводе подрабатывал разносчиком газет, а мать была дочерью очень богатого человека и никогда ни в чём не нуждалась. Они полюбили друг друга. Она рискнула всем, когда сбежала с ним из дома, но в итоге выиграла. Любовь – прежде всего вера. – Иногда верить сложно,– грустно улыбнулась Маиза. Она открыла было рот, собираясь сказать нечто такое, на что бы не решилась при иных обстоятельствах, однако она потеряла мысль, мгновение было упущено, когда её внимание привлек человек, что распластавшись на спине спал прямиком на пляже; около спящего валялась пара опустевших бутылок из-под виски.– Какой ужас! – воскликнула она. Громкое восклицание разбудило незадачливого пьяницу, он потянулся и с трудом разлепил глаза. Впрочем, едва увидел, кто на него смотрит, мужчина неестественно быстро вскочил на ноги и бросился бежать, словно если он сбежит отсюда поскорее, из памяти девушки мигом выветрится увиденное. Лобату бежал, не оглядываясь. – Вы знаете этого человека, Маиза?– удивился Франсиску. – Лучше бы не знала,– поджала губы Маиза. До чего же возмутительная и неловкая сцена!