Завтра

Курт — злая, желчная ухмылка и бокал вина. С того самого момента, как Блейн сказал, что изменил ему, он чувствовал, как что-то внутри трещало. И сегодня, когда оно лопнуло и разлетелось на сотню осколков, он понял, что это была любовь. - Поговорим, дорогой? - язвительно спрашивает он. - О чем, Курт? Блейн, конечно, насторожен. Он ощущает предгрозовую тяжесть, которая исходит от Курта, но думает, что опять где-то накосячил, наверное, бросил на пол в ванной сырое полотенце и забыл о нем. - Например о том, как я пошел в клуб и трахнулся в туалете с парнем, не зная его имени. По лицу брюнета начинают ползти красные пятна. - Прекрати. - О, нет, нет, нет! Я только начал! Я хочу рассказать тебе столько замечательных вещей! Например, о том, что Стайлз, наш сосед, намного лучше в постели, чем ты. Отпивает вино, ставит бокал на стол. Начинает отбивать по столу стаккато пальцами. - Ты сделал вид, что твоя измена — что-то столь незначительное. Что это не обрушило мой мир на части. Что это было лишь маленькой, миленькой ошибочкой идеального Блейна Андерсона. Курт криво усмехается. - Так поднимем бокалы за идеального Блейна! Половина вина из бокала разливается, когда парень резко поднимает его вверх. - Ты… сколько ты выпил? Знаешь что? Я пойду. А утром, когда ты проспишься, нам нужно будет поговорить. Блейн уходит, сбегает подальше от злых слов, злых взглядов. Подальше от некрасивой правды. Курт допивает свой первый бокал за сегодня. Он отвратительно трезв. Если бы Стайлз мог говорить, то орал до хрипоты. Но вместо этого он может лишь бить широкую, крепкую грудь Дерека. Если бы он мог говорить, то начал бы с того, что ненавидит хмуроволка. - Ты поранишься, - тихо шепчет Хейл. - Больно ведь. Стайлз поднимает глаза. Оборотень берет его ладони и целует красные костяшки. «Я устал, волчара. Я очень сильно устал». - Мы связаны. И это так просто не исчезнет. «Уходи. Пожалуйста». - Никто из нас не виноват в том, что случилось. Стилински натягивает на лицо фальшивую улыбку — гримасу, скрывающую чувства. Из его горла вырывается хрип. - Как бы ты ни старался это отрицать, то, что между нами… оно просто так не исчезнет. На остриях его зрачков Стайлз видит свою погибель. Он пихает оборотня двумя ладонями в грудь, сжимает кулаки и отступает на шаг назад. Прячется в тени своей квартиры, мотает головой, болезненно щурится, стараясь не расплакаться. - Я подожду, - говорит Дерек, когда дверь захлопывается перед его носом. - Подожду. Он всегда будет ждать Стайлза. Оборотень не обращает внимания на вылетевшего из соседней квартиры парня. Дерек стоит несколько секунд, буравя дверь глазами, затем резко разворачивается и уходит. Стайлз бьет посуду. Можно представить, что это его крик. Что разбитая тарелка это «Пошел ты к черту, Дерек!», что высыпавшиеся на пол бокалы это «Хватит сюда приходить!!!», что полетевшая через всю комнату ваза - «Я ненавижу тебя!». Можно представить, что он сам, сползающий по стенке, это разбитый стеклянный графин. Склеенный, затем разбитый. Снова. И снова. И снова. И снова… И… Когда стучат в дверь, Стайлз не отзывается. Он смотрит на поле боя — разбитую посуду, осколки по всему полу, на разорванные листы бумаги, на все то, что он сломал. Это так сильно напоминает его жизнь. Точно так же он разрушил все, что у него было. Не оставив себе ничего. В дверь стучат. Говорят знакомым, мелодичным голосом: - Стайлз, ты в порядке? Говорят: - Я слышал шум. И: - Ты там как? Стайлз проходит по осколкам, искренне надеясь, что за дверью гуль, принявший внешность Курта. - Я волнуюсь за тебя. Стайлз. «Не надо. Не трави себе душу, Курт. Живи прекрасной жизнью». Он открывает дверь. - Боже, у тебя кровь! Что здесь случилось?.. Стайлз пожимает плечами и лишь сейчас замечает жжение в ладонях. Видимо, осколки от тех бокалов. - Пойдем! Пойдем, я тебя перевяжу. Курт тянет его за локоть, выводит из лофта на свет. - Пойдем, пойдем, - приговаривает он, ведя парня в сторону своей двери. Он проводит Стайлза на кухню, бегом забирает из ванной аптечку, усаживает парня за стол, хлопочет вокруг него. Дезинфицирует порезы, отмечая про себя то, что Стилински даже не морщится. Он сидит, безучастный ко всему, погруженный в себя. А Курт говорит. Не затыкается ни на секунду, перескакивая с темы на тему. Начинает с распродажи, потом обрывает сам себя, вспоминает смешной случай на работе, говорит о школе, рассказывает о своих друзьях. Перевязывает раны, говоря о том, как Тина напугала директора школы, притворившись вампиром. Стайлз пожимает прохладные пальцы, накрывает его руку своей. «Спасибо». Он вновь окунается в то чувство безопасности, которое ощущает только рядом с Куртом. Словно Стайлз может все. Словно прошлое не имеет значения. Словно он имеет право на надежду.