«Our Life»

      Дождь льёт как из ведра — стоит плотной серой стеной, размывая все фигуры вокруг и превращаясь в реки на асфальте. Айра без зонта, а капюшон на его чёрной кожаной куртке не предусмотрен. Вода заливается ему за воротник, ручьями бежит по телу, холодит кожу. Порывистый ветер пробирает до костей, и Айра периодически ёжится, чтобы как-то спастись от всепроникающего холода. Холодно на душе. Он стоит в трёх метрах от остановки, под козырьком которой прячутся люди, ожидающие свой транспорт, которые изредка высовываются из укрытия и смотрят на него как на помрачившегося умом. В самом деле: только отчаянный безумец будет стоять под таким ливнем вне крыши. Капли хлещут его по лицу, блёстками искусственной росы повисая в его спутанных, слипшихся от воды, кудрях. Сигарета в руке намокла и потухла. Бредовая была идея, покурить в такой дождь. Хуже всего, что пачка в левом кармане вымокла насквозь, а зажигалка наверняка отсырела. Айра судорожно вздыхает, присаживается на корточки (мокрые штаны неприятно облепляют и без того сырые и окоченевшие ноги) и затуманенным взором смотрит вперёд, на шоссе, где проносятся мимо машины, окатывая обочину ниагарским водопадом брызг из луж. Отражения фар и огней неоновых реклам в серости пасмурного дня разноцветными разводами на воде затопляют дорогу и тротуары. Воздух такой промозглый, что от тёплого дыхания остаётся слабое облачко пара, которое моментально рассеивается, стоит Айре выпустить его изо рта. Погода дышит с ним в унисон. Ливень льёт из самых недр его сердца, точно слёзы души. Если бы душа могла плакать, конечно. А так — ей просто тошно, тягостно и мучительно тесно сидеть в клетке рёбер, и она бьётся о них, как тоскливый заключённый о прутья решётки. Сегодня Айра поругался с Эриком. Ну, как “поругался”. Они просто поспорили из-за (вот глупость-то!) съёма квартиры. У Эрика была своя квартира в центре города, а Айра снимал студию в складчину с друзьями. После того как они начали встречаться, Эрик предложил Айре переехать к нему, и Айра согласился: это было разумно — жить в одной квартире и вместе платить за жильё. Вот только Эрик получал не в пример больше Айры, потому что должность доктора требовала определённых навыков и умений. А Айра, уже год работавший в интернатуре, не мог себе позволить потратить на оплату даже лишний цент. В итоге квартиру всё так же оплачивал преимущественно один Эрик, и это маленькое «финансовое» обстоятельство мало-помалу наступало Айре на горло собственной гордости, пока наконец однажды он не психанул. Это случилось утром, во время завтрака перед работой. Айра всё обдумал. Он предложил Эрику поискать для съёма квартирку поменьше где-нибудь в черте города. Эрик поначалу не придал этому значения, но увидев, что Айра не шутит, оказался сконфужен. “Но... чем тебе не нравится эта квартира? Она находится в центре и отсюда роскошный вид...” “Именно этим. — (Когда Айра злился, тон его голоса делался раздражённым). — Потому что она — в центре, и имеет роскошный вид”.       В Северной Америке за роскошный вид из окна и удобное расположение апартаментов арендодатели, как правило, запрашивали баснословную сумму. Эрик проглотил кусок бутерброда так, словно тот намеревался застрять у него в горле. “Только не говори мне, что ты это из-за денег...” Эрик всегда опасался того, что рано или поздно Айра взбесится, что он получает меньше и имеет менее значимый (чем у Эрика) социальный статус в обществе. К тому, чтобы Айра чувствовал себя «содержанцем» на его попечении он не стремился никогда. Лицо его сделалось хмурым и приобрело легкий оттенок выражения «я так и знал». Айру это разозлило ещё больше. Потому что — да, Эрик говорил ему об этом ещё когда они начали встречаться: о том, как он искренне переживает за то, что когда-нибудь Айре надоест быть “на вторых ролях” и жить с «шуга-дэдди», а Айра тогда всего лишь посмеялся над его словами.       ...и вот теперь оказалось, что Эрик был прав. Айра ненавидел себя за это и за то, что обманул ожидания Эрика. Но он не собирался сдаваться. Да, эта квартира находится ближе к их работе, чем какая-либо другая. Ну и что? Они вполне могут позволить себе лишний час провести в транспорте, тем более что у Эрика была машина. Айра так и вовсе мог ездить на метро — что в этом такого? Он полжизни пользовался общественным транспортом. Эрик проглотил непрожеванный бутерброд. “Но на это будет уходить в два раза больше времени... Ты же знаешь, что я врач. У меня очень плотный график...” Вот оно. Наконец-то оно прозвучало. Айра стиснул зубы. Он врач. А Айра — всего-навсего никому не нужный и не приносящий должной пользы обществу интерн, коими земля полнится. Его раздражение достигло своего апогея. Отодвинув недоеденный завтрак, Айра крепко сжал в руке вилку и бескомпромиссно заявил: “Или мы переезжаем, или разъезжаемся”. Вот так. Пусть это и звучит как ультиматум, но у него тоже есть гордость. На краткий миг он заметил, как взгляд Эрика увлажнился, и сердце у него тут же сжалось, но отступать было поздно. В ответ Эрик проронил только одну фразу: “Делай как хочешь”. Айра, рывком поднявшись из-за стола, вышел в прихожую и, на ходу сдёрнув с крючка вешалки свою куртку, покинул дом, громко хлопнув напоследок дверью. Это было так по-детски. Разумеется, сейчас-то Айра это в полной степени осознал — сидя здесь, на корточках возле остановки, под проливным дождём. Весь день он слонялся по улицам, выкурив полпачки, но до сих пор чувствовал себя идиотом. Не потому что, как дурак, отказался от дешёвого и вкусного «куска пирога», который предлагала ему сама жизнь, а потому что так тупо обидел Эрика. ...Эрика, который понимал его с полуслова. Эрика, который любил его так сильно, что Айре временами казалось, что он этого не заслужил. Возможно, и правда. Не заслужил. Айра расстроенно и горько вздохнул, пребывая в растрёпанных чувствах, и в то же мгновение почувствовал, что вода больше не стекает ручьями ему за воротник; чьи-то тёплые пальцы аккуратно поправили этот самый, сырой и помятый ворот сзади. Он обернулся и увидел Эрика, который стоял, держа над ними чёрный зонт. Вид у него был грустный, хоть он и улыбался. — Будешь тут сидеть, попадёшь ко мне на приём. Юмор ужасный, но Айре тотчас захотелось расплакаться от одного звука его голоса. Он поднялся на ноги. — Слушай, я... — Всё в порядке. Эрик смотрит на него мягко и понимающе, но при этом от боли, скрытой в его взгляде, Айре хочется выть волком. — Ничего не в порядке. — Он берёт Эрика за руку (сухая ладонь кажется такой тёплой для его мокрой озябшей кожи). — Я был идиотом. Чуть приподнявшись на цыпочки, он тянется вперёд и быстро и рвано целует Эрика в губы. Когда он отсраняется, то замечает, что Эрик смотрит на него удивлённо: Айра нечасто проявляет чувства на людях, обычно он куда более робкий на публике. — Прости. — Как я и сказал: всё в порядке. Эрик примирительно улыбается. Айра всё ещё держит его за руку, притягивая к себе, и они идут под одним зонтом по безлюдному тротуару вдоль шумной автомобильной дороги. — Если тебя так напрягает высокая плата за квартиру, то мы можем пе- — Меня напрягает не это, — мгновенно обрывает Айра. — Я знаю, ты считаешь это глупыми стереотипами, но... я мужчина. И, хотя деньги не имеют ничего общего с гендером или мужественностью, в отношениях я тоже должен чувствовать себя мужчиной, понимаешь? Хочу сам платить за себя. Хочу иметь возможность сводить тебя в дорогой ресторан. Не хочу быть тебе обузой... — Кто сказал, что ты для меня обуза? — Эрик улыбается, так искренне и по-доброму, что в уголках его глаз тотчас собираются лучики морщинок. Айра кусает нижнюю губу, прежде чем продолжить. — Я понимаю, что ты занятой человек, что ты врач, и что у тебя не так много свободного времени... — ...Айра, Айра! — Эрик даже останавливается, чтобы остановить этот «ливневый» поток слов, по лицу его расползается широкая улыбка. — Я сказал тебе про свой плотный график вовсе не потому, что дорожу своим временем, а потому что дорожу своим временем с тобой. Айра замирает. — Если мы переедем в район подальше от больницы, то время, которое у нас обычно уходило на сборы и дорогу, теперь будет крастся у нашего личного времени. — Эрик пристально смотрит в глаза Айре, чтобы убедиться, понимает ли он. — О... Айра понимал. Чёрт возьми, а он и правда был идиотом. Оказывается, Эрик заботился вовсе не о работе. Оказывается, он заботился о них. Чёрт!.. Айра сжимает руку Эрика в своей ладони с удвоенной силой, и Эрик глухо смеётся в ответ на этот жест. Они всё ещё понимают друг друга без слов. — А что касается твоей мужественности, — продолжает Эрик и иронично смотрит на Айру, — то я никогда и не претендовал на ведущую роль в отношениях. Айра вновь замирает, уставившись на него. — Но... ты же... Глаза Эрика смеются. “Старше?” “Выше?”  — подсказывают они ответ. Только сейчас Айра осознаёт, что каждый раз, когда Эрик в личном плане проявлял активность, это были лишь попытки вызвать на активность его. Лицо его моментально меняется. — Блядь, я реально осёл. — Он наклоняется, чтобы постучаться лбом о плечо Эрика. Эрик всё ещё беззвучно смеётся.