Конец ноября. Среда. 9:51
Город Зеркал — Улица фонарей
Комната Нико потонула в темноте и пыли. Как зажили раны внутренние, так и открылась рана на самом сердце. Мир медленно сходил с ума вокруг альфы. Кошмары не оставляли его, а после беспокойного сна не приходили силы. Он медленно тлел в своей постели, едва ли вставая один-два раза в день. И как кошмары не давали альфе спать, так и не давал уснуть настойчивый страх перед Эвансом. Несмотря на то что старший вовсе перестал пить, в целом как данность, Нико всё равно не мог себя успокоить. Он всё ждал и ждал повторения, что снова такой любимый человек сделает ему больно, покалечит любым из возможных способов. Больше всего Нико ждал даже не насилия, а Юджина, но того не было уже неделю, с самой последней встречи. Всякие странные мысли лезли в голову Нико, за которые он себя ругал. Часто посещал его и незнакомец, пытаясь вытащить его из совсем страшного состояния. Но ни усилия омеги, ни усилия Эванса не приводили ни к чему хорошему, но и ни к чему плохому. Нико просто продолжал медленно истончаться, гложимый собственной виной, жалостью и несказанными словами. Он шептал их в подушку каждое утро, каждый вечером. Шептал слова, которые больше ему были не нужны. И как бы незнакомец не уговаривал Нико признаться, ведь терять уже было нечего, альфа уже просто этого не хотел, как ни хотел ничего. И страх перед Эвансом его останавливал лишь сильнее. — Нико, ты ведь зашёл так далеко, — говорил незнакомец. Они лежали вместе, в одной кровати, солнечным утром. Холодный иней покоился на стекле, в которое ударялись мелкие снежинки первого запоздалого снега. Нико всё думал, что слышит звон, с которым они разбиваются, врезавшись в окно, но ему всё то лишь казалось. А смотрел он только в глаза омеги, ища что-то в серебряном взгляде, но так того и не находя. — Ты, наверное, снова наваждение. Настоящий мальчик не приходил уже очень давно, — прошептал альфа, протягивая руку и прикасаясь к щеке неизвестного. — Как он там? Стук в дверь отвлёк Нико. Он сел, а незнакомец действительно исчез, всё же оказавшись миражом, хотя и в этом Нико уверен не был. А в дверном проёме стоял Эванс, такой привычный, словно из детства сбежавший. Каждый раз видя его такого, Нико боялся поверить, что не спит, или же, наоборот, хотел, чтобы это был сон, чтобы внутри этого человека не сидело что-то злое и страшное. Тоскливо посмотрев на альфу, чувствуя, как проснулось собственное сердце, Нико спустил ноги с кровати. Пол оказался холодный. — Нико, пойдём завтракать. — Эванс прошёл ближе, аккуратно прикасаясь к плечу альфы, чтобы не напугать его. — Давай, тебе нужно поесть. — Я не хочу. Спасибо тебе, но я не хочу. Нико безучастно посмотрел на старшего, сдержавшись только, чтобы не вздрогнуть от его прикосновения. Они оба молчали. Эванс тихо вздохнул, присаживаясь на корточки перед альфой и нежно беря его руки в свои. Нико вновь сильно похудел за такое короткое время, потому его тонкие пальцы выглядели совсем соломинками в ладонях старшего альфы. Сейчас же он слабо улыбнулся, боясь потревожить свеженький шрамик на губе, оставшийся от удара Эванса. — Ты прекрасен, — едва шевеля губами, неслышно прошептал Нико, и Эванс его не слышал, говоря что-то. — Нико, после еды нам обязательно нужно поговорить, — единственное, что из слов старшего Нико понял. — О чём? — Узнаешь, а если не пойдёшь есть, то и не узнаешь. — Это шантаж. Я не пойду. Эванс приподнял брови, закусив губу. Они снова молчали, а Нико так и смотрел в глаза альфы совершенно безучастным взглядом. Руки его слегка дрожали. Мысли были где-то очень далеко. Кажется, что он предавался воспоминаниям. Как бы всё сложилось, признайся Нико в своих чувствах? Было бы всё, как сейчас? Вопросов было так много, а ответов совсем не было, ни одного, даже самого притянутого за уши. Нико внезапно очнулся от прикосновения к своей щеке. Он сразу же подумал, что это его знакомый незнакомец, но и с удивлением понял, что это рука Эванса. Неожиданное желание продлить касание, заставило прижать ладонь альфы к щеке своей никчёмной ручонкой лишь сильнее. Тёплая волна спокойствия сразу же окатила и захлестнула. Нико готов был захлебнуться в ней, как в мечте, как в желанной ласке, до которой он никак не мог дотянуться. — Я бы хотел поговорить о нас. Терять уже всё равно нечего, — сказал Эванс, смотря в глаза альфы. — Ты так отдаляешься от меня… — Потому что я обуза, которая мешает твоим отношениям? — Нико горько хмыкнул, замолчал на секунду и бездумно проговорил: — Раз уже всё равно терять нечего… В тот день, когда я помешал вам, я пришёл лишь затем, чтобы сказать как люблю тебя. Я счастлив, что ты нашёл свою вторую половинку, но и вместе с тем мне безумно больно. Я такой идиот, что пытался сохранить нашу дружбу, не говоря о любви. Видишь, куда это меня привело? Наверное, мне стоит радоваться, что хоть два раза, но мы занялись сексом. — А я всё думал, как подвести лучше. — Эванс тихо засмеялся и выпрямился. — Я думал сейчас признаться тебе в любви, что не нужен мне никакой другой человек, что я просто искал подделку. — Не смешно, — вздохнул Нико. — Это уж я подделка, нет разве? Но вместо ответа альфа опрокинул его в постели, пусть и напугав, но целуя в губы. Неожиданный поцелуй заставил сразу же покраснеть. Нико даже не нашёл в себе сил посмотреть альфе в глаза, когда тот отстранился, только руки на животе сложил и взгляд смущённо отвёл. — Долго же ты тянул, — прошептал Нико. — И ты всё ещё не прощён за те два изнасилования. Страшно было ужасно. — Этого больше не повториться. Я обещаю, — сказал альфа и чуть тише добавил: — Чувствую себя ужасно, что сделал тебе настолько больно… Нико тихо вздохнул и прикрыл глаза. Мысль, что это может быть лишь обман, неприятно грызла, но терять уже было нечего. Эванс уже знает о его чувствах и может сделать с ними что захочет, может бережно оставить у себя, а может сломать и выкинуть, бросив самого Нико медленно умирать. Однако, альфа не собирался этого делать. Он лёг рядом с Нико, обнимая его одной рукой. А Нико лежал, продолжая думать, что и это тоже может оказаться сном, что не мог Эванс так внезапно быть влюблённым, но, чёрт, это был слишком хороший сон, чтобы внезапно проснуться. И Нико не просыпался. Он постепенно вновь начал жить. День за днём, ночь за ночью, касание за касанием, поцелуй за поцелуем. Страх быть обманутым не оставлял, но постепенно терялся, как и терялся страх перед альфой, именно тем человеком, о котором Нико мечтал. Оставили Нико и кошмары, но покинул и незнакомец, возможно, который и не дал альфе совсем сойти с ума в этом кошмаре. Наступил декабрь. Нико полноценно уверился, что его жизнь наладилась, что он наконец-то отмучался и получил заслуженное. Очередным вечером засыпая в объятиях Эванса, альфа вновь думал о том, какую жизнь проживёт, как всё сложится дальше, и пришёл к выводу, что всё должно быть хорошо. Глаза закрывались, сон приходил плавно и неспешно. Нико вновь открыл глаза. Распахнул их и не обнаружил рядом с собой альфы. Страх пробежал по спине холодком. Что это? Сон? Наваждение? Вместо ответа из темноты вынырнул тот самый незнакомый омега. Он встал перед Нико, худенький и уставший, со слабенькой улыбкой на губах. — Ты счастлив, да? — спросил он. — Что происходить? — тихо прошептал Нико. — Я... Сплю? Но незнакомец кивнул, успокоив его. — Я пришёл с тобой попрощаться, я тебе больше не нужен, — заговорил омега, проходя ближе к Нико и беря его за руки. — Спасибо, что позволил любить тебя, пусть ты этого не замечал. Это были самые лучшие ощущения, что я испытывал. Он тихо засмеялся, смотря на Нико, на его совсем ошарашенное лицо. — Кто ты?.. — Меня зовут Нико, — ответил мальчик и неожиданно толкнул альфу, опрокинув на постель. Но упал Нико уже на траву. Резко поднявшись, он оглянулся и обнаружил себя на кладбище, у совсем заросшей могилки, подписанной, как могила Эванса. Рядом стоял помрачневший, весь в чёрном Юджин. Нико обратился к нему, но омега не слышал. Альфа невольно попятился, но споткнулся и вновь рухнул в траву, ставшую на секунду белой плиткой психлечебницы. Однако, сел Нико вновь в траве кладбища. Вены на его руках были вспороты, но он не чувствовал боли, даже не замечал того. — Нас зовут Нико, — прошептал голос незнакомца в голове альфы и повторил: — Нико… А кладбищенская трава только мерно покачивалась под волнами молчаливого ветра.