Грифон и терновник

Глава 9. На тропу неизведанного

Как же это раздражало! Привыкнув к своей несуразной способности быть незаметным для окружающих, я успел совсем забыть, что это такое – когда взгляды людей не скользят по тебе, словно ты просто стена, а останавливаются и рассматривают. Я шел, ощущая себя прохожим на улицах средневекового города, как будто в любой момент мне на голову могли вылить ведро смердящих отходов. Цепкие любопытные взгляды парней оставляли на коже ощущение как после соприкосновения с флоббер-червем, а неприязненно скривленные лица девчонок отпечатывались на душе ожогами. Ведь обычные люди с этим каждый день живут, а вот мне сейчас помогало только знание того, куда и к кому именно я направляюсь. Я пробирался по вечернему замку к назначенному месту встречи. Свидание с Киараном, которым я грезил все последние дни. Удивительно, но за несколько месяцев нашего общения я раскрыл Киарана Гриффинспайра для себя с совершенно новой стороны. Раньше, когда я только наблюдал за ним издалека и слушал, как Себастьян, Люк и Брайан обсуждают его в спальне, да и когда мы только начинали общаться, мне казалось, что Киаран такой холеный красавчик, наглый, добивающийся своих целей, не чурающийся идти по головам, надменный и эгоистичный. И поскольку блистал он только на тех уроках, на которых, как я был глубоко убежден, думать особо не надо, я считал его еще и недалеким. Но оказалось, мозгов он не был лишен, а просто скрывал их за напускной надменностью и бахвальством, которые, по его словам, нравились девушкам, да и Темные искусства – смысл жизни его семьи – не особо его привлекали с точки зрения философии. От него я почерпнул много знаний в этом вопросе, однако он ни разу не высказался в положительном ключе о Том-Кого-Нельзя-Называть или Грин-де-Вальде и об их отношении к маглам и прочим не-волшебникам, хотя признавался, что до приезда в Хогвартс грешил поддержкой взглядов родителей. – Прелестная незнакомка, позвольте узнать ваше имя и пригласить вас на приватную встречу? – знакомый голос бесцеремонно вырвал меня из мыслей. Я поднял глаза и увидел перед собой Джейми Дуэйна, моего фокусника, достававшего из рукава любые ингредиенты для зелий по моему запросу. Да что ж это такое, в теле девушки я становлюсь вейлой, что ли? Иначе не объяснишь столько внимания к моей персоне, коим я удостаивался всякий раз, как позволял себе открыто ходить по замку девчонкой. – Прости, Джейми, я тороплюсь. Может, в другой раз! – я слегка улыбнулся и поспешил удалиться от него на максимально большое расстояние, пока выражение его лица не сменилось с изумленного на любопытное. – Заметано, красавица! – услышал я его растерянный возглас, уже поворачивая за угол. Я закатил глаза и спустился по лестнице в холл перед главным входом в замок. В Большом зале еще обретались некоторые любители долго и основательно трапезничать, поэтому его я попытался проскользнуть как можно быстрее, дабы снова не привлечь чье-нибудь внимание, но попытка моя не увенчалась успехом. – Нора! – окликнул меня Люк. Тот самый Люк из «святой троицы» Коннери, что почти пять лет не замечал меня, живя со мной в одной спальне, поддакивал Себастьяну в его язвительных ремарках в сторону Киарана, а пару месяцев назад умудрился настолько разозлить слизеринца, что после этого несколько недель провел в больничном крыле под опекой мадам Помфри. Вроде бы Себастьян убеждал Люка не соваться к Норе, чтобы не связываться с Киараном, и я полностью поддерживал столь благоразумный совет. Но, похоже, благоразумие было чуждо Люку, как чужда гуманность горным троллям. Я глубоко вздохнул, поправил футболку (ткань обтянула грудь, к которой я так и не привык, поэтому я запахнул мантию и скрестил руки, чтобы грудь не так сильно выпячивалась, как мне казалось) и повернулся к нему лицом. – Добрый вечер, Люк, – произнес я таким тоном, что любой нормальный человек понял бы, что я не настроен общаться. – Идешь гулять? – парень провел рукой по волосам и улыбнулся. Похоже, ему казалось, что так он соблазняет девушку, на деле же я чуть не рассмеялся – настолько нелеп он был в своем заигрывании, особенно если вспомнить, какими «комплиментами» он осыпал меня в той стычке с Киараном. И все же я не без облегчения подметил, что выглядел он совсем здоровым – не осталось ни следа от наложенного Киараном заклятия. – Вроде того, – я неопределенно качнул головой. – А можно с тобой? – Зачем это? – я прищурился. – Ну… познакомиться поближе, составить компанию. И вообще, не опасно ли гулять за стенами замка ночью одной? – А кто сказал, что я одна? – я вскинул левую бровь и сам удивился собственной смелости. Откуда во мне эта резкость? Лицо Люка покраснело так густо, что стало похожим на переспелый помидор, и парень заметно занервничал. – Так ты все-таки встречаешься с Гриффинспайром? – наблюдать за ним было жалко до судороги в плечах. Я скривился и мотнул головой. – Нет. Ох, а вот и он, проблеск надежды в глазах Люка. Мне стало его жаль еще больше, ведь ни одной из моих ипостасей он не мог бы понравиться никогда – тупость, ограниченность, самодовольство из него так и перли, а теперь он стал просто жалок в своих попытках флиртовать со мной после того, как в лицо поливал грязью. Интересно, что же придало ему такую смелость? Не отсутствие ли Киарана в поле зрения? Меня так и подмывало пригрозить ему, что расскажу о нашем разговоре Гриффинспайру, но я сдержался. – Прости, я тороплюсь. Поговорим в другой раз, – я поспешил опередить следующий вопрос, махнул рукой и, не оборачиваясь, выбежал из распахнутых дверей замка наружу. Пожалуй, не стоило давать Люку обещаний – теперь, если ему еще раз удастся поймать меня-Нору в одиночестве, от него не отцепишься. Однако меня и так слишком задержали, а вдруг Киаран уйдет, не дождавшись? Я вдохнул свежий и влажный на вкус апрельский воздух и быстро зашагал в сторону озера, к большой старой иве, чьи ветви настолько разрослись и были такими густыми, что под ними было легко прятаться. Банальное место для тайных встреч, но вне стен замка самое удобное, даже зимой, и тихое. Молодая травяная поросль под моими ногами приятно пружинила и сопровождала меня запахом свежей зелени. Окрестности замка выглядели умиротворенными и пустыми в их нарождающейся весенней жизни. Тонкий серп луны каплями молока ронял свой свет на округу. Подойдя к иве, я неуверенно остановился, не заходя под полог ветвей-плетей, покрытый в это время года россыпью набухших почек. – Киаран?.. – тихо позвал я, хотя извечный страх и привычка к самоунижению говорили, что он уже ушел или же вообще не приходил. Но ветвяной занавес расступился, и из темноты показалось лицо Киарана. Парень улыбнулся и поманил меня внутрь полога, под прохладную сень ивы, к теплому свету огонька в банке и заботливо расстеленному на все еще холодной земле одеялу. – Прости, что задержалась, – я уселся, обхватив колени руками, и посмотрел на парня. Тот по-прежнему улыбался. – Такую красавицу грех не задержать, я понимаю, душа моя, – он щелкнул меня по носу, и я тут же сморщился. Мне его привычка щелкать меня по носу никогда не нравилась, особенно будучи приправленной подобными сомнительными комплиментами, но в общении со мной это был чуть ли не единственный его недостаток. – Начинаю думать, что во мне проснулась какая-то кровь вейлы… Иначе не объяснить, почему мерзкий болван Люк все еще цепляется ко мне, – я тяжело вздохнул и заправил волосы за ухо. Черт, что я несу? Не стоило ему говорить про Люка, да и позвал Киаран меня не затем, чтобы я тут плакался ему на нежелательное внимание парней. Я покосился на слизеринца, но он только снова улыбнулся. – Вейлы? Хм, я читал о них, но ни с одной лично не знаком, – задумчивые синие глаза остановились на нижней части моего лица. – Они довольно редкие. С чего ты взяла, что в тебе есть кровь вейлы? Ведь твои родители маглы. При этих словах я подметил, как невольно дрогнул в усмешке уголок его губ. Воспитание чистокровных сторонников Темных сил не смоешь за несколько встреч с грязнокровкой с хорошеньким личиком, равно как и некое пренебрежение к маглам, взращенное годами. Впрочем, парень явно старался самостоятельно переосмыслять многие аспекты своей жизни, так что было бы глупо корить его за некоторое презрение к тем, кто, как ему внушали всю сознательную жизнь, жалок и слаб. – Да, родители маглы, как и их родители. Но мама, например, никогда не рассказывала о своей бабушке, так что я не знаю, кем была она… Может, обычной маглой, но не исключено, что волшебницей, или даже оборотнем, или вейлой. Откуда-то же у меня появился волшебный дар, – я усмехнулся и потянулся рукой к огоньку, плясавшему в маленькой стеклянной банке, стоявшей на земле между нами. Киаран проследил взглядом за моим движением и, когда пальцы почти коснулись пламени, мягко отвел от него мою руку, после чего перебрался ближе и, заставив меня вытянуть ноги, улегся на них головой. Я улыбнулся и тут же запустил руку в его мягкие волосы, от чего он прикрыл глаза и – могу поклясться! – довольно мурлыкнул. – Ты прямо кот, – тихо шепнул я. – В таком случае ты – моя милая кошечка, – его губы растянулись в широкую умиротворенную улыбку. Хотя подобные прозвища, которые он придумывал мне постоянно, и не вызывали во мне позитивного отклика, видеть Киарана таким довольным было почему-то приятно, и я промолчал. «Пусть сочиняет, если ему нравится, с меня не убудет», – подумал я, перебирая пальцами пряди его серебристых волос. Мне так понравилось это простое и в то же время интимное прикосновение к нему, что я даже прикрыл глаза, полностью переключившись на ощущения в кончиках моих пальцев. – А что там с Люком? – после краткого молчания поинтересовался Киаран. Глаза его сузились, и я вдруг почувствовал холодок опасности, пробежавший по моей спине. Не может быть, что ревнует… – Да ничего, на днях у него сошли последние струпья, и теперь он снова ведет себя как полный болван, – я постарался сказать это как можно небрежнее и для пущего эффекта даже закатил глаза. – Знаешь, о чем я подумал? Держу пари, Флитвик на старости лет немного двинулся и ему теперь нравится наблюдать, как школьники отвешивают друг другу тумаков, потому он и ставит этого бабуина мне в пару, – Киаран хмыкнул. Я невольно рассмеялся, задумавшись над гипотезой. Флитвик всегда казался мне слегка рассеянным, но добрым, и представить, что ему нравится наблюдать за жестокостью, особенно в отношении детей, было сложно. Но ведь и правда профессор всегда ставил Киарану в пару именно Люка, и Киаран всегда опрокидывал того на лопатки легким взмахом своей волшебной палочки, а уж про то жуткое заклинание, отправившее Люка в больницу на несколько недель, вообще стоило бы промолчать. К слову, любопытно было бы узнать, из чего сделана волшебная палочка слизеринца. Я читал, что палочка может кратно усилить способности мага – не в этом ли причина, что у меня с колдовством не складывалось, ведь моя палочка была слаба сама по себе? – Да уж, – наконец кивнул я и вздохнул. – Но Люк не один. Перед ним меня звал на свидание Джейми Дуэйн из Пуффендуя, – я невольно поморщился. – Не кажется ли тебе, что ты почему-то притягиваешь одних болванов? Я опустил удивленный взгляд на юношу и вновь задумался. Его наблюдательность в столь простых вещах иногда меня поражала, но что с меня взять… Социум всегда был так же недосягаем для моего понимания, как и высшая математика, которой меня в детстве пугала сестра. – Ты вроде не болван, однако притянулся, – я хотел пошутить и неловко засмеялся, но умолк, поняв, что мой смех не был поддержан. Я опустил глаза на свои руки, продолжавшие перебирать шелк волос Киарана, и притих. Некоторое время мы сидели в шелестящей тишине. – А ведь ты и впрямь можешь быть вейлой, – тихо проговорил Киаран спустя какое-то время. Я перевел взгляд со своих рук на его лицо и уткнулся в пронизывающие синевой глаза. – О чем ты? – я нахмурился. – Не хмурься. Я просто не могу иначе объяснить, что я буквально околдован маглой и могу думать только о тебе, – спокойно произнес парень. Это его убийственное спокойствие, когда он говорил что-то, что переворачивало с ног на голову весь мой мир и заставляло желудок плясать чечетку! Его бархатистый голос эхом застрял в моих ушах, повторяясь снова и снова, пока Киаран не сел, а в следующий момент я почувствовал на своих губах его теплое прикосновение. В Выручай-комнату я вернулся далеко за полночь и как в бреду. Даже не помнил, как поднимался сюда и преодолевал все эти бесконечные меняющие направление лестницы и коридоры. Что, прокляни меня банши, сегодня ночью произошло. Все это время я даже сам себе боялся признаться, насколько сильно привязался к Киарану. Однако о романтической любви я даже не думал. Раньше я убеждал себя, что взаимоотношения с людьми неважны, что для меня главное – наука, открытия, занятие любимым делом. И все же ради Киарана я был Норой – исключительно из-за панического страха вновь остаться одному, ведь я не знал, что сделает Киаран, если узнает правду. Мои ладони начинали потеть, а уши – неистово чесаться всякий раз, как я представлял себе, что опять стану невидимкой, пустым местом, что лишусь ночных бдений под ивой, разговоров о семье, перебирания глупых сплетен. Я настолько сильно вцепился в эти отношения, что не замечал ни того, насколько глубоко сам увяз во лжи, ни того, что творилось с Киараном, который умудрился влюбиться в образ, созданный мной специально для того, чтобы мой единственный друг не покинул меня. Друг? Теперь это не самое подходящее слово, если учесть, как все развивалось. К тому же меня-Ноа Киаран по-прежнему не замечал и даже, пожалуй, не знал о моем существовании. И все же настоящий я все еще был тут и совершенно ничего не понимал, а в особенности того, почему мне вдруг понравилось целоваться с парнем. Тряхнув головой, чтобы отогнать мысли, я спешно переоделся в свою одежду и выпил противоядие. После болезненного превращения в себя покинул Выручай-комнату и двинулся в сторону башни Гриффиндора, нервно покусывая губы, еще хранившие сладковатый вкус губ Киарана. Интересно, перед встречей он ел шоколад? Иначе откуда эта сладость? И скольких до меня (и после меня, как услужливо подсказал подлый писклявый голосок внутри) он целовал?