Грифон и терновник

Глава 10. О тайнах и волшебных палочках

Весна во всей своей цветущей и пахнущей красе опустилась на Хогвартс внезапно. Приближались экзамены, а мне и Киарану, как и всем пятикурсникам, предстояло сдавать СОВ, поэтому наши встречи стали происходить гораздо реже. После того поцелуя апрельским вечером я несколько дней ходил в полном раздрае, не понимая, что чувствую сам, и уж тем более не понимая, что чувствовал Киаран. И хотя сомнения раздирали мне голову, я, наученный прошлым горьким опытом, решил дождаться, когда слизеринец сам объяснится, и вскоре он оставил мне послание, которое помогло хоть немного расслабиться и сосредоточиться на экзаменах. Да, я тонул и захлебывался в общении с ним, благо больше попыток меня поцеловать он не предпринимал, но вместе с тем в моей душе голову начал поднимать закопанный мной в глубины подсознания зануда, неистово хотевший все-таки сдать экзамены, не вылететь из школы и продолжить изучать зелья, травологию и древние руны на уровне ЖАБА. «Душа моя, я много размышлял и потому теперь хочу извиниться перед тобой за тот поцелуй. Вернее, за то, что я поцеловал тебя, не обратив внимания на то, хочешь ли этого ты. Не стану идти на попятный и отрицать, что влюблен в тебя, как кентавры в гадание по звездам. Но с моей стороны было как минимум грубо не поинтересоваться, что чувствуешь ты. Зная тебя, предположу, что тебе, скорее всего, будет трудно признаться, даже если мои чувства взаимны, и потому не хочу на тебя давить. Я люблю тебя и буду ждать столько, сколько потребуется, не тревожа твое хрупкое душевное равновесие. И даже если ты не сможешь ответить мне взаимностью, я все же хотел бы продолжать наше общение, потому что не хочу терять тебя. Конечно, если ты сможешь принять тот факт, что мои чувства к тебе не совсем дружеские. Твой Киаран». Я читал и перечитывал это письмо, пожалуй, сотню раз и расчесал себе уши до сочащихся сукровицей ссадин. Как и писал Киаран, я сам толком не понимал, как к нему теперь отношусь, но в то же время испытывал сильнейшее облегчение из-за того, что не нужно ему это объяснять. «Киаран, ты не представляешь, какое облегчение ты принес мне своим посланием. После того случая я не знала, куда себя деть и как себя вести, и я безмерно благодарна тебе за понимание. До тебя я в принципе мало с кем общалась и потому мне очень сложно разобраться в том, что я сейчас испытываю, а еще и экзамены на носу… Прошу, дай мне время понять саму себя. Нора». «Ведь я сказал, что готов ждать столько, сколько потребуется, душа моя. Я буду рядом, пока ты не прогонишь меня. P. S. Мы могли бы готовиться к экзаменам вместе. Я силен в заклинаниях и трансфигурации, а ты – гений по части зелий и травологии, так почему бы не помочь друг другу?» «Порой я сомневаюсь, кто из нас гений». Я всерьез задумался над его предложением, но была одна загвоздка. С приходом тепла и солнца на лужайках вокруг Хогвартса тут и там стали появляться целующиеся парочки и не только. Большинство студентов предпочитали душным пыльным помещениям замка более приятное времяпрепровождение на свежем воздухе, еще пропитанном зимней прохладой, и потому наше с Киараном местечко под ивой уже не было столь укромным. Мы могли бы заниматься в пустых классах, но эта идея мне не нравилась. Я размышлял над тем, не показать ли слизеринцу мою любимую полянку в Запретном лесу, на которую я приходил, чтобы покормить фестралов и порисовать. По правилам школы, ходить в Темный лес было запрещено из-за множества опасных существ, что там обитали, однако дружба с Хагридом дала мне возможность завести знакомство с фестралами и кентаврами, что делало мои посещения леса относительно безопасными. Не сказать, что те и другие существа были сильно дружелюбными, но меня, по крайней мере, не трогали. От того, чтобы показать Киарану это место, останавливало одно: меня с фестралами и кентаврами познакомил Хагрид, который пользовался их доверием, а вот про себя я такого сказать не мог – кто знает, как столь непредсказуемые существа могут отреагировать на незнакомца, которого к ним приведу я, а не Хагрид? Да и вообще, безопасно ли мне самому появляться там в теле Норы? Узнают ли они в Норе меня? Одно из последующих посланий Киарана все же заставило меня решиться. «Сегодня за завтраком Драко спросил меня о тебе. Похоже, наше с тобой место встреч больше не является тайной. Знаю, что ты не выносишь лишнего внимания, а я же его привлекаю, потому не представляю, как поступить. Возможно, у тебя есть идеи?» Я тоже стал замечать, что всякий раз, как мы с Киараном мирно болтали в тени нашей ивы, кто-нибудь ненароком да бросал взгляд в нашу сторону. По большей части это были девушки, за которыми Киаран раньше ухаживал, но и парней, обращавших внимание на Нору, было немало, что, разумеется, подпитывало мою нервозность. Конечно, я понимал, что Киаран Гриффинспайр – личность выдающаяся во многих аспектах и его обаятельность подкупала даже многих гриффиндорцев, что рядом с ним я тоже окажусь под шквалом внимания и что требовать от него распугивать всех вокруг, только чтобы мне стало комфортнее, было бы по меньшей мере эгоизмом, а по большей – идиотизмом, однако поделать я с собой ничего не мог. Я злился на глазеющих и на себя настолько сильно, что хотелось бежать и прятаться подальше от любопытных взглядов. Вот почему я так обрадовался, прочитав ту записку. «Я уже думала об этом, и у меня есть мысль, но только если ты не боишься Запретного леса». «Душа моя, ради тебя я украл у Филча ключи от Башни Астрономии, заколдовал Люка и несколько часов стоял под промозглым ветром. Почему ты решила, что я побоюсь идти за тобой в какой-то там лес?» Я живо представил себе самодовольную ухмылку Киарана, когда он писал эти строки. Да уж, хорошо, когда ты уверен в себе и твоя самооценка не скачет по трамплинам от отметки «как же я хорош, боготворите меня!» до уровня «я самое жалкое ничтожество на планете, убейте меня!». «Прости, совсем забыла, что ты хулиган из банды близнецов Уизли. В таком случае давай встретимся за тыквенными грядками Хагрида сегодня вечером, и я покажу тебе то место». «Буду ждать, душа моя». На закате того же дня я сидел, прислонившись спиной к дереву, на земле на опушке леса в ожидании Киарана и небрежными штрихами делал набросок в своем многострадальном блокноте. – Долго ждешь, тыковка? – слегка запыхавшись, Киаран опустился на землю рядом со мной и посмотрел на морду единорога на листе у меня на коленях. – Ого, как красиво! Я смущенно улыбнулся и поспешил убрать в сумку блокнот и пенал – подарок слизеринца на Рождество. – Спасибо. Жду довольно долго, но это не страшно, у меня уроки закончились пару часов назад, вот и решила прийти сюда пораньше, чтобы порисовать. – Прости, росинка, меня задержал Снегг, потому что я умудрился перепутать настойку полыни и экстракт растопырника. Снегг заметил, что мое зелье вышло не того цвета, начал распекать меня, и тут произошел взрыв, так что все вокруг оказались облиты моим варевом, – Киаран покачал головой и устало вздохнул. – Пришлось голыми руками отмывать половину подземелья. – Зато теперь ты способен понять, что приходится делать домовикам ради нас, волшебников, – я понадеялся, что моя улыбка вышла ободряющей, а не кривой. – Пойдем? Киаран кивнул и пошел следом за мной вглубь леса. Пока мы пробирались через густой кустарник подлеска, я невольно отметил про себя, что скрытность в принципе не является сильным качеством слизеринца – еще не прогревшаяся влажная земля под его ногами громко чавкала, а поломанные ветки оглушительно хрустели. – Душа моя, скажи честно, ты не только вейла, но еще и дриада? – громко прошептал Киаран примерно через десять минут пути. – С чего ты взял? – я посмотрел на него через плечо. – За все это время ты и листика не шевельнула. Я рассмеялся и невольно передернулся, потому что громкий звук моего смеха тут же съела влажная моховитая тишина, и это было жутко. – Просто я люблю животных, а они зачастую довольно пугливы – или агрессивны. Да и тут я уже не первый раз гуляю, – я улыбнулся и зашагал дальше. Хотя моя полянка располагалась не очень далеко от опушки – примерно в 20 минутах ходьбы, нетренированному для пеших прогулок по густому лесу Киарану, должно быть, показалось, что мы шли целую вечность. Когда мы, наконец, выбрались на открытое пространство, солнце уже зашло, оставив после себя лишь персиково-сиреневые разводы в небе, а парень тяжело дышал, и на его щеках рдел румянец. Немного успокоив дыхание, он пригладил растрепавшиеся волосы, отряхнул с мантии прицепившиеся ветки и колючки и внимательно осмотрел местность. – Это оно? – поинтересовался Киаран, выходя в центр неровного круга, которым и являлась моя полянка. Круг сформировался изогнутым корнем огромного старого дуба, который мешал другим деревьям и кустам разрастись здесь. Пустое пространство было не очень большим, но кроны деревьев здесь не смыкались над головой и пропускали довольно много света. А еще сюда почему-то очень любили приходить фестралы – лежали порой целыми группками и будто грелись на солнышке. – Да. Подойдет для нас, как думаешь? – я снял с плеча сумку и осторожно положил ее на корень у основания ствола дуба, которым часто пользовался как скамейкой. Затем, сцепив руки за спиной, вышел в центр поляны и встал рядом со слизеринцем, осматривая «свою территорию» и краем глаза наблюдая за парнем. Пару минут Киаран оглядывался, будто оценивая местность, а потом довольно долго смотрел туда, откуда мы пришли. Выражение лица его было сосредоточенным и задумчивым. Что он там высчитывал? – Идеально подойдет, душа моя, – наконец он посмотрел на меня с широкой улыбкой. Я нервно выдохнул, потому что только теперь понял, что ждал все это время, затаив дыхание, и улыбнулся. – Отлично. Это местечко было только моим, но, знаешь, пожалуй, я разрешу и тебе приходить сюда, когда пожелаешь, – я постарался сделать голос шутливо-повелительным, будто с барского плеча отдал парню свою милость. Его это рассмешило. – Только лучше пока не приходи сюда один, хорошо? – Почему? – В это место часто забредают кентавры и фестралы. – Кентавры? Они ведь вообще не любят людей. Почему тогда ты сюда приходишь в одиночку? – голос Киарана звучал напряженно. – Хагрид познакомил меня с табуном, так что я для них вроде как… друг. Или нет, скорее они просто приняли меня к сведению и теперь не трогают. Хотя есть Флоренц, с которым мы несколько раз даже болтали, – я смущенно почесал правую бровь. – Что еще за Флоренц? – Киаран нахмурился. – Один кентавр со светлыми волосами. Он отличается от остальных – гораздо дружелюбнее их. Подозреваю, его в колонии не очень любят, но он будто обитает в своем мире и не замечает этого. Такой мечтательный, знаешь, и отлично читает звезды. – О, бусинка, да ты притягиваешь к себе не только странных личностей вроде меня, но еще и всех магических существ. Не удивлюсь, если однажды к тебе явится просить дружбы единорог – я слышал, они тут тоже водятся, – парень негромко рассмеялся и, подхватив меня за талию, вдруг закружил в неспешном вальсе. Честно говоря, я никогда не танцевал, и потому еле поспевал за ним, так что в конце концов он попросту поставил меня на собственные ступни, позволив не делать ничего, кроме как удерживать равновесие. – И все же благодарю, душа моя, я ценю твой жест, – нараспев произнес Киаран и стал негромко напевать какую-то очень знакомую мелодию, продолжая кружиться по поляне под робким светом убывающей луны. Мы кружились в танце еще несколько минут, в течение которых я не переставал удивляться количеству талантов слизеринца. Обаятелен, внимателен, обходителен, умен, блестящий волшебник, а теперь еще оказалось, что прекрасно танцует и неплохо поет. Я бы не удивился, если бы он еще и в квиддич играл не хуже Поттера. Неужели отсутствие таланта к зельеварению – его единственный недостаток? – О чем задумалась? – Киаран остановился, но придержал меня за плечи, чтобы дать восстановить равновесие и унять головокружение. – О том, есть ли у тебя еще недостатки, кроме неспособности отличить настойку полыни от экстракта растопырника, – я улыбнулся и, отойдя от парня, сел на корень рядом со своей сумкой. – Разумеется, есть, – Киаран подошел ко мне, и я заметил, что на его переносице появилась едва заметная морщинка. Она появлялась всякий раз, когда мы говорили о чем-то важном или интересном, но я еще не научился толком понимать, о чем конкретно она сигнализировала. Например, когда Киаран рассказывал о своей семье, этой морщинки не было, а вот когда слушал мои истории об отце – была. – Какие же? – Не думаю, что мне стоит самому тебе о них рассказывать, иначе могу тебе разонравиться, – слизеринец хитро улыбнулся и подмигнул мне. – Я все равно узнаю, вопрос в том – сколько времени на это потребуется, – хмыкнул я. Немного помолчав, добавил: – Помнишь, ты говорил о том, что мы могли бы помочь друг другу с экзаменами? Киаран сел рядом, подогнув под себя ногу и повернувшись ко мне лицом. – Разумеется. Как ты уже поняла, мне нужна основательная подготовка к зельям. Не то чтобы я сильно хотел оставаться в классе Снегга, но выбора особо нет. – Почему же нет? – После школы я хочу стать мракоборцем, а для этого нужны зелья на уровне ЖАБА и хорошие оценки, – пожав плечами, сказал Киаран таким будничным тоном, будто речь шла о том, какой галстук ему завтра надеть. – Мракоборцем? – переспросил я, удивленно таращась на него. Киаран кивнул. – А что не так, звездочка? – Ничего, я просто удивилась. А твоя семья не будет против? Ты ведь рассказывал, что во времена расцвета Сам-Знаешь-Кого они были его сторонниками, как и Малфои. – Конечно, будет, – Киаран тяжело вздохнул и посмотрел в небо. – Если я попробую хотя бы заикнуться об этом в разговоре с отцом, меня ждет самый настоящий скандал с лишением наследства и отлучением от семьи, – он немного помолчал, а потом вдруг посмотрел на меня со странной улыбкой. – Но, с другой стороны, мои родители уже немолоды – я поздний ребенок, и мать вряд ли позволит отцу выгнать из дома единственного наследника. Мы никогда с ней не говорили на эту тему, но мне всегда казалось, что она с опаской относится к Темным искусствам. Возможно, она и Сама-Знаешь-Кого поддерживала только из страха или в угоду отцу. – Ты довольно циничен, – подметил я, покачав головой. И все же я не мог не услышать в его голосе, когда он говорил о матери, трогательную нежность сродни той, с которой он обращался ко мне со всеми теми нелепыми ласковыми прозвищами. – Возможно. Родителей я люблю, но идти на поводу у их дряхлых традиций, попахивающих экскрементами гриндилоу, не хочу. Хочу делать что-то полезное людям на основе своих талантов. Я кивнул и задумался над его словами. И действительно, о своей семье Киаран всегда говорил открыто и прямо, не приукрашивая, но и не ругая ее. Да, они были сторонниками Того-Кого-Нельзя-Называть, да, их взгляды на жизнь были довольно ограниченными и даже устаревшими, по меркам самого Киарана, но эти люди воспитывали его, заботились о нем, были его семьей. Что, однако, не давало им права указывать, как ему жить. В который раз я невольно восхитился им и его смелостью – нужно иметь убежденную решимость и сильную волю, чтобы отважиться пойти против порядков семьи, которую любишь, несмотря на их взгляды. – Так, а чем же я могу помочь тебе, душа моя? – Киаран прервал мои раздумья. – М-м-м… – я густо покраснел и, подтянув ноги к груди, уткнулся в них лицом. – Ну, знаешь, не то чтобы я собиралась исследовать заклинания, трансфигурацию и защиту от Темных искусств на уровне ЖАБА, но и «тролля» по ним получить тоже не хочется. В отличие от тебя, я еще точно не знаю, чем хочу заниматься после школы, но уверена, что эти предметы и в жизни могут пригодиться. – О, так у тебя не ладится с колдовством, бусинка? – левая бровь Киарана изогнулась. – Вроде того, – буркнул я, с опаской выглянув из-за баррикады коленок. – И насколько плачевна ситуация? Я тяжело вздохнул и поднялся на ноги, доставая из внутреннего кармана мантии волшебную палочку. Ладони вспотели, так что гладкое дерево выскальзывало из пальцев. – Пожалуй, проще будет показать. Если учесть, что обычно я не выносил никакого внимания к своей персоне и уж тем более не хотел никому показывать свои ошибки, то сейчас чувствовал себя как на каком-то испытании под слепящим обжигающим светом софитов. Сердце бешено колотилось, в ушах гудело и они страшно чесались, а я пытался вспомнить хоть какое-то заклинание, любое, пусть даже самое простое. Ну же, голова, думай! Наконец, глубоко вдохнув через нос и стиснув палочку в руке, я сделал ею взмах и произнес: «Люмос!». На кончике палочки замерцал бледный огонек, но уже через пару секунд пропал и он. Бессильно опустив плечи, я повернулся к Киарану и посмотрел на него виновато. – Видишь? Я совсем ни на что не гожусь, даже дурацкий Люмос сотворить не могу, – я тяжело вздохнул и хотел уже убрать волшебную палочку, как вдруг Киаран протянул руку. – Позволишь взглянуть, искорка? – он осторожно взял мою палочку и принялся внимательно осматривать ее, вертя так и этак и прощупывая кончиками пальцев, как хирург или ювелир. Я ощутил внезапный укол паники: вдруг вспомнились инструкции по уходу за палочкой, которые давал мне Олливандер, пока запаковывал ее для меня пять лет назад, и я попытался сообразить, когда в последний раз ее чистил. Но Киарана, казалось, интересовало не это. Сжав мою палочку в руке, слизеринец негромко, но уверенно произнес поочередно несколько заклинаний, и каждый раз внимательно наблюдал за результатом. Его Люмос вышел настолько ярким, что я невольно отступил на шаг и прикрыл глаза рукой. Какое-то, видимо, боевое заклинание стрельнуло в землю между нами слабенькой бледно-желтой молнией, которая не повредила даже молодой траве. Затем парень вызвал его излюбленный маленький огонек, который он обычно сажал в банку, но в этот раз огонек лишь юркнул по пальцам парня и почти сразу погас. Киаран слегка нахмурился, а потом, будто вспомнив еще что-то, встал на ноги и сделал широкий взмах. Между мной и слизеринцем тут же вырос магический щит, да такой мощи, что меня как будто оттолкнуло от него потоком энергии, а в ушах назойливо загудело как от слишком сильного электрического напряжения. Киаран убрал Щитовые чары и посмотрел на меня с любопытством. – Можешь подсказать, что у нее внутри? – спросил он. – Волос единорога, – я озадаченно нахмурился. Киаран что-то обнаружил? – Я так и думал, – парень кивнул и вернул палочку мне. Сунув руки в карманы брюк, слизеринец продолжал смотреть на меня, чуть наклонив голову вбок, и на губах его играла легкая теплая улыбка. – Что-то не так? – я не на шутку забеспокоился и принялся осматривать палочку, хотя, честно признаться, даже не знал, что искать. – Вовсе нет. Но я даже не сомневался, что у тебя именно такая палочка – она тебе идеально подходит. Я вскинул на Киарана вопросительный взгляд, и он начал терпеливо объяснять. – Дело в том, что палочки из орешника с волосом единорога считаются, пожалуй, самыми слабыми. Они не отличаются особой мощью и с ними хорошо получаются только защитные чары. Кроме того, они довольно капризны: тяжелее всего переходят на сторону Темных сил и являются самыми преданными, а когда к ним относятся пренебрежительно, волос может даже «умереть» от тоски, то есть потерять свою магическую силу, – Киаран ненадолго замолчал, потирая подбородок. – Дед рассказывал мне, что палочки с сердцевиной из волоса единорога и корпусом из орешника даже умирают вместе с хозяином. Говоря это, Киаран все время смотрел на меня и мягко улыбался. Я же разглядывал свою палочку, увидев ее для себя в новом свете. Вот, значит, как… Палочка, предназначенная для защиты и преданная своему хозяину даже после его смерти. Вот, значит, какова моя палочка. Я всегда думал, что у меня просто вообще нет способностей или что Олливандер подобрал мне не ту палочку, и потому я относился к ней довольно небрежно, примерно как к одному из многих инструментов в своей лаборатории: есть и есть, а сломается – не столь важно. Даже свой блокнот с заметками и рисунками я ценил больше, чем волшебную палочку. Но Киаран, да и Олливандер тоже, говорили о волшебных палочках как о живых существах, имеющих собственные мысли и чувства. Оказывается, палочка страдала из-за моего пренебрежения, потому и работала плохо? Конечно, вряд ли дело было только в этом: магического дара, как у Киарана, у меня все равно не было – ведь парень даже с такой палочкой смог выполнить почти идеальные заклинания, но мне вдруг стало гораздо легче на душе. К тому же я вспомнил, что, когда мы на защите от Темных искусств проходили Защитные чары, они и правда получались у меня неплохо, хотя никто этого не заметил, разумеется. – Ну что, искорка, теперь, приобретя столь ценные знания, готова ли ты потренироваться со мной? – Киаран достал свою палочку и шагнул ко мне. Я улыбнулся ему и кивнул, готовый со всем возможным усердием начать заново постигать основы волшебства.