Грифон и терновник

Глава 10. Фото на память

Когда Киаран, практически держа на руках, довел меня до больничного крыла, каким-то чудом не наткнувшись на преподавателей, беспокойно курировавших коридоры, мадам Помфри пришла в ужас. Видимо, она решила, что на меня тоже напали. Но пока я по ее указанию и с помощью Киарана медленно стаскивал с себя искромсанную одежду, слизеринец объяснил медсестре, что мы «всего лишь» подрались (мадам Помфри при этом недовольно поджала губы и пробормотала что-то вроде: «Мало нам нападений, так еще и между собой цапаетесь!»). И все же, обрабатывая мои раны, она сообщила нам, что жертвой в этот раз стала Джинни Уизли и что школу действительно закроют, а завтра всех учеников отправят домой. Я живо вспомнил улыбающуюся девочку с копной ярко-рыжих волос, что поздоровалась со мной на банкете 1 сентября. Дрожь прошла по всему телу, а мадам Помфри только ворчала: – Не дергайся, не то вместо двух ребер будем сращивать три! После того, как она закончила превращать меня в мумию и перевязывать глаз, а Киаран помог мне переодеться в больничную пижаму, мадам Помфри вызвала Снегга и выпроводила Киарана вон, сославшись на то, что больничное крыло закрыто во избежание повторных нападений на пациентов, а мне нужен отдых. Когда парень ушел вслед за обеспокоенным Снеггом, похожим на громадную разгневанную летучую мышь в своей развевающейся черной мантии, мадам Помфри заставила меня выпить целый стакан «Костероста» и велела отдыхать. Морщась от мерзкого вкуса во рту и боли в каждой мышце, я улегся на больничную койку, свернувшись клубком, и уже через несколько минут задремал. …Проснулся я рано утром. В окно палаты просачивался бледный розоватый рассветный луч, в помещении было тихо, но откуда-то издалека я слышал шум голосов и звякание посуды. Что стряслось? Хогвартс с кем-то сражается? Что-то празднуем? Потирая сонные глаза (раненый глаз уже почти не болел, только немного саднил и видел все расплывчато), я попытался сесть, но почувствовал на своих ногах что-то тяжелое. Посмотрел туда и в предрассветной мгле различил темный силуэт человека, который спал, сидя на стуле рядом с моей койкой и положив голову мне на ноги. Блестевшие в тусклом свете серебристые волосы подсказали мне, что это был Киаран. Что он тут делает? Разве он не должен сейчас спать в своей постели в подземелье Слизерина или собирать чемодан на поезд, который утром увезет учеников домой? – Киаран, – шепотом позвал я его, осторожно тронув за плечо. Парень вздрогнул и резко сел, растерянно и сонно оглядываясь по сторонам. – Что происходит? Почему ты здесь? Киаран, наконец, смог сфокусировать на мне взгляд, и его губы тут же расплылись в широкой улыбке. – Я пришел рассказать тебе новости, но ты так крепко спал, что я не смог тебя добудиться, – хриплым спросонья голосом сказал он. – Новости? Какие? – я все еще чувствовал смутную тревогу. – Джинни Уизли спасли! Я растерянно моргнул. Спасли? Это значит, что наследника поймали и угрозы больше нет? Что школу не закроют? И что всех предыдущих жертв наконец-то оживят? Я не успел задать слизеринцу все эти вопросы – он сам начал негромко рассказывать мне историю о Гарри Поттере, спасении Джинни, василиске и Темном лорде. И о возвращении Хагрида и Дамблдора. И о том, что лекарство из мандрагоры уже готовят, а значит, скоро все жертвы вернутся к жизни. И еще о том, что экзамены отменили. Я же только и мог, что пытаться держать челюсть не отвисшей, удивленно вскидывать брови и шептать: «Да ладно!». Когда Киаран замолчал, я даже не знал, что сказать, но тут в тишине явственно раздалось урчание. Слизеринец удивленно посмотрел на меня, а потом рассмеялся и поднялся на ноги. – Все сейчас празднуют в Большом зале, так что принесу тебе чего-нибудь поесть. А ты не вздумай вставать! – сказал он и, подмигнув мне, вышел из палаты. Я откинулся на подушки и погрузился в размышления. Так, значит, я был прав насчет василиска? И в истории снова замешаны Гарри Поттер и Тот-Кого-Нельзя-Называть. Интересно, хоть один год после поступления в школу Поттера у нас пройдет спокойно? Я пролежал в больничном крыле еще два дня, пока мадам Помфри не осталась довольна моим состоянием, а потому застал и момент, когда с помощью зелья из мандрагоры оживили всех тех, кто подвергся губительному воздействию глаз василиска. Разумеется, после пробуждения они тут же подтвердили, что это был именно василиск. А Гермиона Грейнджер, кажется, была очень расстроена тем, что отменили экзамены. Все время, что я провел на больничной койке, Киаран прибегал ко мне по несколько раз в день, чтобы убедиться, что я выздоравливаю, и поболтать. Он не упоминал о нашей ссоре в Выручай-комнате, из-за которой я и оказался в столь плачевном состоянии, но по тому, как он заботливо помогал мне переодеваться или приносил кусочек пирога с патокой и постоянно спрашивал, как я себя чувствую, я понял, что он ощущает свою вину за мои увечья. Я же чувствовал себя неловко из-за этого, но был безгранично рад его присутствию. А в один из своих визитов он даже сообщил, что сам пересадил гортензию в моей лаборатории, и я почувствовал укол совести за то, что так и не рассказал ему правду о Тензи. Но мне казалось, что так будет лучше – поведай я ему правду, парень мог бы решить, что я создал Тензи намеренно, а ведь я даже не думал, что нечто подобное вообще возможно. Жарким июньским днем после выписки из-под опеки мадам Помфри я сидел в тени дерева на лужайке перед замком и рисовал. Поскольку экзамены были отменены, окончания семестра большинство учеников ждали, проводя время как вздумается – кто-то, как я, валялся на лужайке и занимался своими делами, кто-то играл с друзьями в плюй-камни, а кто-то просто попивал холодный тыквенный сок и грелся на солнышке. Я хотел отыскать Киарана и сообщить ему, что полностью выздоровел, но в Большом зале снова увидел его с той девушкой из Когтеврана – Дженни, кажется, и решил, что мешать им не стоит. Похоже, поимка «наследника» Слизерина и устранение угрозы на всех подействовало крайне благотворно – во всех смыслах. – Почему не сказал, что тебя выписали? – голос Киарана раздался над самой моей головой и звучал недовольно и требовательно. Я поднял голову и виновато улыбнулся. – Прости, я хотел, но ты был с Дженни… – Пф. Я расставался с Дженни, если быть точнее, – Киаран присел рядом со мной, положив руки на согнутые в коленях ноги, и заглянул в блокнот. – Знаешь, если бы ты всерьез этим занялся, то мог бы сколотить состояние на своих картинах. – Рисование – просто хобби. Да и состояние мне не нужно, – я пожал плечами и несколькими мелкими штрихами дорисовал крышу у Башни Астрономии на маленькой копии Хогвартса, что была изображена на листе. – В тебе вообще ноль амбиций, душа моя, – Киаран цокнул языком. – А это плохо? – я закрыл блокнот и посмотрел на парня. – Нет, но я бы так не смог. – Знаю. А почему ты вдруг решил расстаться с Дженни? У вас вроде… кхм… все так хорошо складывалось. Киаран недовольно фыркнул и вдруг улегся головой мне на колени, прикрыв глаза. Я смутился и не знал, куда деть руки, поэтому просто сложил их на своем животе. – Она сказала, что я несерьезен, бросаю ее всякий раз, как найдутся дела поважнее, и вообще использую только ради секса. Я невольно покраснел. М-да, такие разговоры заставляли меня чувствовать себя неловко. – И… тебя это обидело? – Нет. Не вижу смысла обижаться на правду, – Киаран приоткрыл один глаз и лукаво улыбнулся. – Но мне именно такого и хотелось, и я ей это объяснял еще в начале. Серьезные отношения – это что-то на взрослом. Я хотел задать еще один уточняющий вопрос, чтобы убедиться, что правильно его понял, но тут парень что-то заметил сбоку от нас и резко сел. Я проследил за направлением его взгляда – мимо по лужайке шел Колин Криви с ярко блестевшей на солнце фотокамерой, висевшей на ремешке на его груди. – Эй, малец! – позвал его Киаран. Колин резко остановился и посмотрел на парня широко открытыми от ужаса глазами. Пожалуй, я бы тоже испугался, будь я такого крохотного роста первокурсником, который полгода пролежал в виде каменной статуи в больнице, а меня вдруг позвал шестикурсник-слизеринец, за спиной которого сидит мрачного вида шпала с прической туземца. – Подойди-ка, – Киаран дружелюбно улыбнулся и сделал рукой приглашающий жест. Колин, крепко сжимая в руках свою камеру, медленно подошел поближе. – Скажи, твоя камера работает? – поинтересовался Киаран у первокурсника. Лицо Колина тут же просветлело. – Да! Первую сжег василиск, но у меня была запасная! Эта не такая классная, но тоже отлично снимает! – с воодушевлением пропищал Колин. – Ясно, – протянул Киаран и оглянулся на меня. Улыбка его мне не понравилась. Неужели заставит фотографироваться? – А ты можешь нас сфотографировать, Колин? – обратился Киаран вновь к гриффиндорцу. Так я и знал, черт… Колин после этого вопроса весь аж засветился и чуть ли не запрыгал на месте. Причем мне отчего-то показалось, что порадовала его не столько просьба Киарана, сколько то, что дружелюбный шестикурсник-слизеринец назвал мальчика по имени. – Конечно, с удовольствием! – Отлично! – Киаран тут же поднялся на ноги, отряхивая брюки от травинок, и выжидательно уставился на меня. Делать нечего, отмазаться от затеи у меня вряд ли получилось бы… Я неловко поднялся, чуть не потеряв равновесие и не упав, и встал рядом с другом. Чувствовал я себя максимально неловко и вообще не представлял, что делать. А Киаран вдруг обнял меня одной рукой за шею, заставив слегка наклониться, а пальцами второй руки изобразил знак V и, широко улыбаясь, сказал Колину: «Снимай!» Я не успел среагировать – так и остался стоять, неловко наклонившись и с выражением полной растерянности на лице, а Колин уже щелкнул камерой, и я моргнул от ослепившей меня вспышки. – Получилось? – спросил Киаран у первокурсника. Тот бросил на меня быстрый взгляд, и Киаран сразу же все понял. – Давай еще разок. В этот раз Киаран развернул меня спиной к себе, велел не смотреть в камеру и «сделать лицо попроще». Пока за моей спиной он сам принимал какую-то позу, я пытался сообразить, что это значит – сделать лицо попроще. Я чувствовал, что Киаран встал ко мне спина к спине и наклонил голову в сторону моего плеча, видимо, чтобы смотреть в объектив. Оборачиваться мне было запрещено, а потому я вообще не представлял, как будет выглядеть снимок. Но мысль о том, что у меня будет совместная фотография с настоящим другом, заставила меня улыбнуться. Щелкнула вспышка, я повернулся и с облегчением увидел удовлетворенную улыбку Колина. – В этот раз гораздо лучше! – сказал он Киарану. – Только фотографии нужно проявить… – Ничего, Колин. Пришлешь нам копии совиной почтой, когда будет готово? Малыш активно закивал, и Киаран записал ему на листке из моего блокнота два адреса. Глядя, как слизеринец быстрым крупным росчерком выводит на листке мой адрес, я ощутил в груди воздушный шарик радости – он помнит мой адрес наизусть! После Колин убежал к своим друзьям-первокурсникам. Я тяжело опустился на землю, неловко потирая затылок. – Ну не дуйся, душа моя, – Киаран опустился рядом и легонько толкнул меня плечом. – Я не дуюсь, просто… я никогда раньше не фотографировался, – буркнул я. – Странное чувство. – Привыкай, ведь ты дружишь с такой яркой звездой, как я! – Киаран рассмеялся и вновь улегся головой на мои колени. Я тихо рассмеялся и, немного расслабившись, запустил руку в волосы парня. Кажется, ему это раньше нравилось – вот и теперь он довольно зажмурился и растянул губы в улыбке. Легкий летний ветерок теребил его серебряные волосы и приносил с собой запахи травы, теплой земли и влаги. Вокруг звучали веселые голоса студентов и шелест листьев, над головой сияло мягкое июньское солнце, а сердце не жгли тревоги и домыслы. И мой друг снова был рядом. Я вдруг подумал, что хотел бы продлить этот день навечно. – Я рад, – вдруг тихо сказал Киаран после довольно долгого молчания. – Чему? – спросил я, опустив глаза и тут же наткнувшись на пристальный синий взгляд. – Что история с наследником Слизерина закончилась. И что мы помирились. Я скучал. – Я тоже. – Знаешь, может, я даже приеду к тебе в гости этим летом? Киаран смотрел на меня своими пронзительно синими глазами, в которых солнечными бликами поблескивало что-то озорное, и я вдруг понял, что грядущее лето будет замечательным. Даже если мы будем просто обмениваться письмами.