-
Сокджин впился зубами в нижнюю губу, как только заметил Тэхёна. Мальчик сидел на полу с серьезным выражением лица, глядя на тесто для печенья в духовке, а его руки удобно обхватили мистера Тигра. Мужчина был уверен, что если бы он специально не попросил сына не стоять слишком близко к плите, его маленький нос был бы прижат к стеклу дверцы. Они пекли пряничное печенье, тренируясь, чтобы то, что они оставят Санте в канун Рождества, было идеальным, и Сокджин не мог успокоить восторг, который он испытывал всякий раз, когда видел, что его сын ведет себя так искренне. Это было первое Рождество, которое они собирались провести вместе, как одна семья, поэтому они стремились сделать его идеальным, желая компенсировать все предыдущие, которые их малыш так и не смог отпраздновать. — Еще три минуты, и мы сможем заняться глазурью, — объявил мужчина, отпивая из чашки кофе, его глаза смотрели на только что загоревшийся экран телефона. — Джуни скоро вернется домой. Так что после совместного обеда мы сможем начать украшать елку. Они пытались объяснить все о традициях, которые будут действовать до конца декабря, но по взгляду, обращенному на Сокджина, он понял, что слов недостаточно. Его сердце сжалось в груди при напоминании о том, что наивность Тэхёна была не только доказательством характерной невинности, но и слишком болезненного прошлого. Грусть, поселившаяся в его груди, видимо, была очевидна, потому что маленький мальчик встал со своего места и поспешил обхватить руками его ноги, не говоря ни слова. — Ты забыл мистера Тигра на полу, малыш, — прошептал фиолетововолосый мужчина, проводя кривоватыми пальцами по кудрям песочного цвета. — Давай подберем его, пока он не простудился. Тэхён кивнул, но не сдвинулся с места, и Сокджин обхватил его руками, подпер бедром и поспешил в сторону плюшевой игрушки, убедившись, что она оказалась в руках его сына. Звонкий поцелуй пришелся в середину лба четырехлетнего малыша как раз вовремя, когда входная дверь была отперта, оповещая о долгожданном приходе Намджуна. Ноги Джина, не колеблясь ни секунды, двинулись в сторону вошедшего, а на губах их обладателя расплылась широкая улыбка, когда он заметил очаровательно красный нос своего мужа. — Я дома, — сказал Намджун слишком громко, не зная, что встречающие уже были в нескольких футах от того места, где он с трудом снимал ботинки. — Джуни! От громкого визга Тэхёна мужчина чуть не потерял равновесие, а его муж решил прикусить нижнюю губу в слабой попытке заглушить смех. Руки мальчика тут же потянулись к мужчине, и тот снял куртку, прежде чем принять крепкие объятия сына, на лице появились ямочки. — Привет, буба, — с любовью прошептал Намджун, окончательно снимая ботинки. Его губы нашли щеку Тэ, а затем перешли к губам Джина. — С возвращением, — ответил старший, соприкоснувшись кончиком носа со своим возлюбленным. Таймер, который ранее установил Сокджин, сработал, разрушая возможность еще одного поцелуя своим стремительным напоминанием о том, что печенье нужно достать из духовки. Поэтому фиолетововолосый мужчина направился на кухню, предоставив двум другим возможность насладиться глупым разговором, который, как он знал, последует за этим. Сколько бы Намджун ни объяснял Тэхёну, чем он зарабатывает на жизнь, мальчик все равно находил новые вопросы о времени, проведенном вдали от дома. Развлекался ли он? Были ли у него перерывы на мультфильмы? Жили ли кролики в здании, где он работает? — Тут вкусно пахнет, — произнес Намджун, как только вошел в кухню, на его плечах сидел Тэхён. — Не могу поверить, что до Рождества осталось всего четыре дня. — А ты еще сегодня работал, — с драматическим вздохом продолжил Сокджин, улыбка натянула уголки его губ, когда он почувствовал, как рука обхватывает его талию и притягивает к сильной груди. — Что же мне с тобой делать? Намджун усмехнулся и поцеловал его в затылок. — Терпеть? Фиолетововолосый мужчина хмыкнул и, схватив кончик кондитерского шприца, угрожающе направил его на мужа. — Я дам тебе знать, когда приму решение, — он пощекотал маленькую ножку в носке, которая маняще болталась перед ним. — Теперь ты, юный господин, — сказал он, глядя в большие глаза Тэхёна. — Мне нужно, чтобы ты помог мне украсить печенье. Для малыша не могло быть более счастливого задания, чем предложенное. Уже через несколько минут белая глазурь была обнаружена на его одежде, а часть ее даже попала в волосы в результате его творческого процесса. Ни у кого из взрослых не хватило духу остановить его, он с большим энтузиазмом демонстрировал им свои работы, и одно за другим все печенья превратились в маленькие картины. Единственным недостатком их деятельности был щенячий взгляд, которым их наградили, как только они сказали ребенку, что он не должен есть печенье до обеда. У них уже много лет стоит одна и та же искусственная елка. Они купили ее в первый год совместной жизни, когда окончательно решили, что миниатюрная елка, которой они пользовались еще в колледже, больше не годится. Они достали ее из кладовки, как только съели печенье, и с замиранием сердца следили за завороженным выражением лица ребенка и его вопросами, когда они расправляли ветки одну за другой. Было очевидно, что Тэхён не совсем понимает, зачем в их гостиной стоит такое большое дерево. — Итак, — сказал Сокджин, сделав шаг назад, чтобы полюбоваться результатом, положив руки на бедра. — Теперь нам осталось только сделать ее достаточно яркой, чтобы Санта мог увидеть ее из космоса. Намджун хмыкнул и покачал головой. — Санта не путешествует через космос, малыш. Его олени не могут там дышать… — О, значит, они могут летать над нашим домом, но не могут дышать в космосе, — Сокджин прервал его, пытаясь подавить улыбку, когда его тело было заключено в теплые объятия. — Понятно. — Жаль тебя разочаровывать. Фиолетововолосый мужчина оглянулся через плечо, его нижняя губа слегка выпятилась. — Ты уверен, что они не смогут? — Намджун покачал головой, отрицательный ответ вызвал еще один вопрос. — Даже Рудольф? Младший приглушенно хихикнул и поцеловал мужа в губы, пытаясь компенсировать мечту, которую он, по всей видимости, только что разрушил. Далее последовало объяснение; они рассказали Тэхёну все о дружелюбном старичке, который летает по планете Земля в рождественскую ночь, чтобы оставить подарки под елками для детей. Сокджин даже не пытался скрыть своего умиления, когда услышал, как Намджун перечисляет имена всех оленей — было ясно, что его муж проделал огромную работу. — Он спустится в дымоход, и мы оставим печенье и молоко на журнальном столике, там, — сказал Джин, указывая на то место, где, по его представлениям, они оставят угощение. — Санта обрадуется и оставит самые лучшие подарки для нашего Тэ-Тэ, — он подмигнул мальчику и опустился рядом с ним на ковер, когда Намджун начал заносить коробки с украшениями в гостиную. — Давайте посмотрим, что у нас тут есть. Не было никаких сомнений в том, что Тэхён любит заниматься творчеством больше всего на свете, поэтому с момента покупки украшений взрослые договорились, что будут следовать его советам, когда дело дойдет до украшения дома. У них был свой стиль на протяжении почти тридцати Рождеств, поэтому они собирались посвятить это Рождество своему ребенку, с любопытством ожидая, что из этого получится. Они начали с елки, к которой малыш поначалу не хотел подходить, пугаясь ее высоты. Только Сокджин включил разноцветные лампочки, рассыпанные по ветвям, и Тэхён наконец выбрал белый шар и расположил его рядом с тем, который Намджун использовал в качестве примера. — У нас есть и звездочки, — предложил фиолетововолосый, открывая одну из небольших коробок. — И сверкающие снежинки. От вибрирующего в воздухе «вау» оба мужчины заулыбались как дураки, превратившись в солдат, которые только и ждали дальнейших указаний. Поначалу Тэ стеснялся просить то одно, то другое, но, как обычно, он постепенно проникся идеей и в конце концов уверенно указал на наиболее понравившиеся ему шары, попросив Намджуна повесить их и на верхние ветки. — Что это, Джинни? — коробка, которую держали маленькие ручки, должна была быть легкой, если ее владелец сумел донести ее до Сокджина, поэтому тот сделал смелое предположение, которое оказалось верным. — Это называется мишура, малыш, — сказал он, доставая серебряную мишуру и обматывая ее вокруг шеи, словно шарф. — Что ты думаешь? Это делает меня красивее? — хихиканье, наполнившее комнату, убедило его, что его глупый поступок того стоил, но прежде чем он успел ответить на вопрос, Тэхён схватил из коробки еще одно такое же украшение. — Тэ тоже! Тэ тоже! Сокджин без колебаний исполнил желание четырехлетнего ребенка, свободно обмотав его вокруг шеи. — Смотри, Джун! Мы с Тэ подходим друг другу, — в тот момент, когда они повернулись к своему предполагаемому сообщнику по преступлению, раздалась вспышка, и они увидели фотоаппарат, который Намджун держал в руках. — Это несправедливо, ты мог бы нас предупредить! Мы знаем, как позировать для фотографий, правда? Он поднял руку в знак победы, и на его лице появилась уверенная ухмылка. Сокджин повторил его действия для первой фотографии, а затем взял его на руки и осыпал лицо поцелуями, желая запечатлеть на фото смех и неубедительные возражения. Он перекинул мальчика через плечо, затем взял третью мишуру и подошел ближе к мужу, чтобы украсить его в соответствующем стиле, оставив между ними некоторое расстояние только после того, как был удовлетворен результатом. Они сделали селфи со все еще смеющимся Тэхёном, а затем приступили к официальному снимку, зная, что он попадет в одну из рамок, которую Сокджин не мог дождаться, чтобы повесить на стены их квартиры. — А теперь вернемся к делу, — распорядился фиолетововолосый мужчина, посадив сына на плечи Намджуна, зная, что так им будет легче заполнить верхушку дерева. На протяжении всего процесса он не выпускал из рук фотоаппарат, чтобы сохранить десятки снимков этих драгоценных моментов. — Я думаю, что именно Тэхён-и должен поставить рождественскую звезду на верхушку елки, как ты думаешь, Джинни? Сокджин одобрительно хмыкнул. — Самое важное задание для самого важного маленького мальчика. Малыш завизжал от восторга и обхватил пальцами украшение, как только оно было ему предложено. Намджун поднял его в воздух и терпеливо объяснял, что нужно делать, заверяя, что он всегда может попросить помощи, если понадобится. Тэхён провел достаточно времени в новом доме, чтобы понять, что его новые родители сильно отличаются от его мамы, и что помощь — это единственное, в чем ему больше никогда не придется сомневаться. Неважно, о чем он просил — перекусить, поиграть или обняться, — Джинни и Джуни всегда старались исполнить его желание. Сначала он не решался рассказать им о своих потребностях и желаниях, потому что боялся их возможной реакции, но теперь он знал, что так будет лучше. Джинни и Джуни никогда не кричали на него и не наказывали, когда он просил о чем-то, поэтому он не боялся говорить с ними. Теперь уже нет. — Отличная работа, буба! — сказал Намджун, как только звезда заняла свое законное место, протягивая правую ладонь Тэхёну для их фирменного «дай пять». — Посмотри, как красиво выглядит наше дерево! — И все благодаря нашему Тэ-Тэ, — согласился Сокджин, придвигаясь ближе, чтобы поцеловать пухлую щечку. — Есть еще кое-что, что нужно елке, прежде чем мы перейдем к украшению остального дома, — вдруг вспомнил старший и поспешил к последней коробке, которую они не успели открыть. В ней оказалось первое, что они купили на Рождество в том году — большое украшение с тремя улыбающимися медвежатами, которое Сокджин специально заказал через интернет, потому что оно напоминало ему об их маленькой семье. Два больших медведя, обрамляющие одного маленького, сидели на санях, вокруг них была какая-то зимняя страна чудес, и они радостно обнимали друг друга. — Медвежата! — почти крикнул Тэхён, его энтузиазм заставил Сокджина захихикать. — Можно я повешу? Фиолетововолосый мужчина притворился, что задумался, прежде чем ответить. — Только если ты меня хорошо попросишь. — Пожалуйста, Джинни, — почти перебил его малыш, протягивая руки к украшению. Он разместил их на самой высокой ветке, до которой смог дотянуться сам, и убедился, что она хорошо видна, прежде чем спросить, что дальше, его круглые глаза сверкали от нетерпения. С тех пор как Тэхён стал частью их жизни, квартира перестала быть такой унылой. Теперь игрушки можно было найти в каждой комнате, некоторые из них выглядывали из-за подушек, некоторые были забыты на полу, как и разноцветные мелки и шедевры, которые их создатель забросил ради чего-то более увлекательного. Сколько бы времени они ни тратили на уборку, им так и не удавалось увидеть тот порядок, который был здесь раньше, а все потому, что уныние было заменено на живость, которую могло привнести только присутствие ребенка. И теперь, с помощью достаточного количества сказочных огней, чучел северных оленей и белых медведей, квартира превратилась в сказочную страну, в которой они не подозревали, что нуждаются, а звук бегущих маленьких ножек придал всему этому волшебство. — Что это? — спросил Тэхён, как только заметил три носка, висящие над камином. — Это носки, которые Санта наполнит сладостями, если решит, что мы этого заслуживаем, — ответил Намджун, улыбаясь красивым заплаткам, которые его муж пришил на каждый из них. — Первый — мой, — продолжил он, указывая на самый большой, синий, с белыми снежинками по всей поверхности. — На нем написано мое имя, — буквы были большими и черными. — Потом идет Джинни, — у Сокджина он был бледно-розового цвета с красным бантиком над нашивкой с его именем. — А потом Тэ-Тэ, — заключил малыш, рассматривая белый носок поменьше и нашивку с тигренком на нем. — Джуни? — Хм? — Как ты думаешь, Санта принесет Тэ сладости? Четырехлетний ребенок звучал почти обеспокоенно, поэтому мужчина опустил иллюстрированную книгу, которую они рассматривали с тех пор, как закончили работу над дизайнерским проектом, и постарался хорошо обдумать свой ответ, прежде чем произнести его вслух. — Ну, я знаю, что Тэ весь год вел себя наилучшим образом, и я уверен, что Санта тоже об этом знает, — они в этом уверены. — Но Санта — старый человек, так что если он каким-то образом забудет о шоколаде Тэ, Джуни все исправит, хорошо? — Хорошо, — радостно сказал Тэхён, возвращаясь к истории, которую они читали. Они договорились написать письмо Санте за день до того, как их друзья придут на ежегодную рождественскую вечеринку, а затем продолжить вечер как обычно, стараясь сохранить хоть какую-то привычную обстановку. Обыденность была одной из самых важных вещей, в которых больше всего нуждался их сын, чтобы чувствовать себя в безопасности, и никакие праздники не были настолько важны, чтобы пренебрегать этим. Именно по этой причине они настояли на организации вечеринки и в этом году — потому что знали, что Тэхён не чувствует себя комфортно вне дома в течение длительного времени. К счастью, их друзей и их желудки было легко подкупить. Атмосфера, царившая утром, была идеальным показателем того, как пройдет остаток дня, поэтому Намджун первым понял, что на следующий день все будет хорошо. Несмотря на возраст Тэхёна, они договорились, что в спальнях будет установлена радионяня на случай, если какой-нибудь ночной кошмар нагрянет ночью, поэтому в самые прекрасные утра они просыпались под тихое пение. Одной из самых милых привычек их сына было петь Тигру до тех пор, пока Джинни и Джуни не проснутся. В это утро звучала рождественская песня. Намджун не смог сдержать сонную улыбку, которая расплылась на его губах от тихой мелодии. Он несколько секунд тер глаза, пока не убедил себя, что поцелуй не стоит того, чтобы портить сон мужа, и встал с кровати, собираясь быстро заняться своими утренними делами. Он был свеж как маргаритка, когда вошел в спальню Тэхёна, любопытствуя, в каком состоянии сегодня кудрявые волосы их сына. — Доброе утро, малыш! — сказал он, как только выключил монитор, взял мальчика на руки вместе с его одеялом и плюшевым тигром и поцеловал в щечку. — У кого-то сегодня хорошее настроение. — У кого, Джуни? — Кажется, у моего Тэ-Тэ, — ответил мужчина, прежде чем начать щекотать малыша, который смеялся и извивался в его руках. — Или я ошибаюсь? Тэхён положил руку на губы Намджуна, как только его мучения прекратились, а карие глаза слегка расширились. — И у Джуни тоже? — ответ на его вопрос прозвучал в виде еще одного громкого поцелуя в макушку, прежде чем был сформулирован словесный, пока они шли в ванную. Намджун не мог не радоваться, зная, что следующие несколько дней он проведет со своими любимыми людьми на всем белом свете. Тэхён тщательно почистил зубы, после чего они выбрали одежду, которую он собирался носить в течение дня, остановившись на тематическом свитере с эльфами Санты и паре удобных, простых спортивных штанов. Сокджин не проснулся к тому времени, как они перешли на кухню, поэтому Намджун взял на себя задачу приготовить завтрак, остановившись на тостах с джемом за неимением лучших идей. — Не знаю, что бы мы делали без Сокджин-и, малыш, — признался Намджун, срезая подгоревшую корочку со своего первого кулинарного шедевра. Он щедро намазал его арахисовым маслом и клубничным джемом, а затем положил на тарелку Тэхёна и погладил его по голове. — Думаю, в итоге ты бы съел листья своего драгоценного бонсая, — вмешался хриплый голос, когда его обладатель подошел к столу, с любопытством разглядывая ожидающую его катастрофу. Тэхён успел откусить всего один кусочек от своего предполагаемого завтрака, прежде чем Сокджин потянулся за ним. — Ким Намджун! Ты пытаешься отравить моего ребенка? — он изучил хлеб, потрясенный тем, что он подгорел только у краев, его мозг едва успел собрать воедино физику, стоящую за такой аномалией. — И тебе доброго утра, хён, — надувшись, ответил младший. Джин достаточно хорошо знал своего сына, чтобы понять, что отнятие у него еды вызвало бы срыв; поэтому вместо этого он взял нож и убедился, что безопасная средняя часть получится в форме сердца, прежде чем избавиться от остального. — Джинни сделает тебе еще, хорошо? — Тэхён счастливо улыбнулся и откусил кусочек сердца, его щеки были слишком соблазнительны, чтобы Сокджин мог их просто проигнорировать. Он поцеловал каждую из них. — Доброе утро, Тэ-Тэ. — Доброе утро, Джинни! Кофе был одной из немногих вещей, которые Намджун умел готовить, поэтому, когда перед ним на столе поставили большую разноцветную кружку, фиолетововолосый ухватился за рукав мужа. Должно быть, его слова дошли до него, потому что нежный великан наклонился к нему, предлагая поцеловать его с любовью. — Доброе утро, красавчик, — прошептал Сокджин, изо всех сил стараясь сдержать свое веселье. — Или мне следует называть тебя волшебником? — он зашелся в смехе, как только Намджун бросил на него взгляд. — Потому что я клянусь, что ни один человек в этом мире не смог бы сделать то, что ты делаешь на кухне. — Ха-ха, — язвительно ответил высокий мужчина, скрестив руки перед грудью. Сокджин знал, что муж не примет его слова близко к сердцу — пререкания были довольно большой частью их отношений — но как только он заметил его оборонительную позу, он встал со своего места и притянул его в свои объятия. — Надеюсь, ты знаешь, что я не хотел бы, чтобы было иначе, — прошептал он, слегка поцеловав участок кожи, расположенный ближе всего к его губам. Его слова были подтверждены в виде поцелуя, заставив его распластаться на сильной груди. — Джинни! Мой джем! От возмущенного тона Тэхёна они оба разразились смехом, расстояние между их телами увеличилось, заставляя вспомнить о нетерпеливом крошечном монстре, который ждет, когда его накормят. Как только они закончили завтракать, Тэхён спросил, можно ли ему взять награду из адвент-календаря, не побоявшись высказать свои надежды на то, что она будет шоколадной. Удача была на его стороне, поэтому он все еще жевал маленького шоколадного ангела, когда Сокджин собрал все необходимое для письма Санте. Они сошлись во мнении, что почерк Намджуна самый лучший, поэтому ему предложили темно-зеленую блестящую ручку, которой он написал Дорогой Санта, после чего остановился и спросил Тэхёна, как ему продолжить. — Ты вообще хочешь его о чем-нибудь спросить? — Что едят олени? — сразу же спросил малыш, заслужив небольшую улыбку. — Ты устал? Сокджин улыбнулся, наливая только что заваренный чай в чашки, чтобы раздать их двум своим трудолюбивым мальчикам. Их ребенок был очень проницателен, когда дело касалось эмоций других людей, и ни для кого не было секретом, что он хочет, чтобы все вокруг были счастливы. — Теперь настала та часть, где ты рассказываешь Санте, что ты хочешь получить на это Рождество, — серьезно сказал Намджун, опуская ручку на стол. — Это может быть что угодно. Тэхён послушно кивнул, качая ногами под столом, пока размышлял над сказанным. Он не знал, о чем именно должен просить, потому что, честно говоря, не мог представить себе ничего, что Санта мог бы дать ему, а его новые родители — нет. — Я хочу остаться здесь навсегда, — с улыбкой заключил он, прижимая Тигра к груди. Эти слова задели сердца мужчин, но они постарались не показать, насколько это их тронуло, а рука Сокджина обхватила руку Намджуна. Вечность была данностью — то, что они поклялись предложить своему ребенку еще до подписания документов об усыновлении. — И дракона, — добавил Тэхён, его веселый тон заставил развеять возможную грусть. — Теперь я могу подписать, Джуни? Кивок — это все, что понадобилось четырехлетнему ребенку, чтобы нарисовать неуклюжее сердечко внизу бумаги, получив заслуженную похвалу за свои каракули. Большую часть дня они провели, обсуждая вопрос о драконе: хотел ли он настоящего, умеющего летать? Должен ли он быть большим или маленьким? А что если дракон съест кого-нибудь из них? На все эти вопросы Тэхён не спешил отвечать, просвещая своих глупых родителей о невинности этих существ. Разве вы не видели Беззубика? В доме еще только начинало пахнуть печеными яблоками, когда раздался звонок в дверь, оповещая о прибытии первых гостей. Тэхён сразу же помчался к входной двери, смех наполнил прихожую, а Намджун начал его догонять, заставив забыть о новых гостях. Когда Чимин и Чонгук вошли в квартиру, их пальто были усыпаны белыми снежинками, мальчик уже был заключен в крепкие объятия. — Счастливого Рождества, хён! — начал говорить Чонгук, когда его парень подошел ближе к хозяевам и снял свою шапочку, чтобы потрясти ею над головой малыша, заставляя того хихикать. — И с Рождеством моего любимого мальчика на всем белом свете! — с энтузиазмом добавил Чимин, чмокнув Тэхёна в пуговичный нос. — Я не мог дождаться встречи с тобой, — продолжал маленький блондин, снимая ботинки, чтобы вручить стоящему перед ним человечку подарок, который Чонгук и он приготовили для него. — Не ожидал, что вы придете первыми, — раздался в коридоре голос Сокджина, а его обладатель помахал деревянной ложкой в сторону друзей. Чимин был известен своей неспособностью приходить вовремя, поэтому всякий раз, когда случалось такое чудо, все из группы считали своей пожизненной миссией дразнить его по этому поводу. — Не льсти себе, хён, я здесь ради Тэ-Тэ и только ради Тэ-Тэ. Сокджин хихикнул, подошел ближе и обнял обоих мальчиков. — Тогда вы можете съесть на ужин его пирожные из Play Doh. С тех пор как они стали родителями, встречаться с друзьями было, наверное, одним из самых сложных моментов: потребность Тэхёна в организованности и стабильности делала невозможными спонтанные встречи. В первые пару месяцев малыш плохо реагировал даже на появление в квартире чужого человека, прятался в узких пространствах и плакал, пока кто-нибудь из них не убеждал его, что он в безопасности. Боязнь людей была естественной реакцией из-за психологической травмы, но молча терпеть это было нельзя, поэтому они решили приглашать своих друзей раз в неделю, надеясь, что время заставит Тэ понять, что он вне опасности. Даже после того, как истерики прошли, они не смогли убедить его делать что-то еще, кроме как прижиматься к одному из них во время визитов. Чтобы завоевать симпатию Тэхёна, друзьям потребовалось много труда, терпения и понимания, за что Намджун и Джин навсегда останутся благодарными. Медленно, но верно их весенний малыш расцветал, понимая, что не все желают ему зла, учась доверять и принимать ласку от людей, которые не были его новой семьей. — Куки хочет пирог? — спросил Тэхён, как только услышал упоминание Play Doh, внезапно вспомнив о своей собственной «кухне». Когда Чонгук кивнул, мальчик потянулся к нему, чтобы взять на руки. — Давай готовить, Куки! Чонгук был в полном восторге, поэтому он скрылся из виду, прежде чем остальные успели высказаться. Как только Тэ начал объяснять ему, какие пироги они могут приготовить, на его лице появилась огромная кроличья ухмылка. Он был единственным из их компании друзей, кто никогда не стеснялся говорить о том, как сильно он хочет стать отцом, его естественность в общении с детьми поражала. Сокджин ухмыльнулся, заметив, что Чимин разглядывает кольцо, украшающее его левую руку — то самое, которое Чонгук надел на нее чуть больше месяца назад в качестве обещания навеки. — Наш Гуки — это что-то особенное, да? — спросил фиолетововолосый мужчина, обхватив своего друга за плечи и направляя его в сторону кухни. — Он действительно такой, — с обожанием прошептал Чимин. Юнги и Хосок прибыли через полчаса, неся в руках пугающе большой пакет, который заставил хозяев забеспокоиться. Тэхён и Чонгук шли в прихожую, держась за руки, когда услышали звонкий смех Хоби. Мужчина стоял на носочках и держал ветку омелы над Намджуном и Сокджином, пытаясь убедить их в том, что если они не будут точно следовать традициям, их ждет несчастье. — Думаю, у нас нет другого выбора, — резко сказал Намджун и притянул мужа ближе для поцелуя. Юнги сморщил нос, пробормотав какой-то глупый протест, и как раз вовремя, чтобы Сокджин ответил ему взаимностью, украдкой сорвал омелу и поднял ее над головой. Все знали, что последующие жалобы не имеют ничего общего с нежеланием, а только со стыдливостью, потому что их без труда заглушил короткий чмок, который Хосок сделал своими потрескавшимися губами. — Хоби-Хоби! — взволнованно крикнул Тэхён, бросившись к новоприбывшему, чтобы обхватить его за ноги. — Юн-Юн! Привет! Его веселье было вознаграждено двумя медвежьими объятиями, которые убедили его, что он должен отказаться от их с Чонгуком затеи и присоединиться к остальным в гостиной. Ему многое нравилось, когда все приходили в гости; во-первых, то, что у него не было недостатка в людях для игр — всегда находился хотя бы один человек, который хотел помочь ему с «Лего» или порисовать с ним. Во-вторых, у него никогда не заканчивались теплые объятия и ласковые слова, стоило только попросить. Тэхён большую часть времени проводил на пушистом ковре, собирая конструктор с Чонгук-и и рисуя что-то для каждого из своих дядей, устраивая настоящую церемонию каждый раз, когда раздавал свои работы. После ужина все стали пить какой-то смешно пахнущий взрослый напиток, от которого у Хоби-Хоби щеки стали ярко-розовыми, но Джинни позаботился о том, чтобы он не остался в стороне, приготовив ему вкусный горячий шоколад. В его чашку даже положили разноцветный зефир! — А Тэ-Тэ хочет открыть свои подарки? — задал вопрос Чимин. Вопрос задал Чимин, но первым делом мальчик посмотрел в сторону своего Джуни, показывая, что не понимает, что это значит. Намджун был его помощником во всех ситуациях, когда он был в замешательстве, потому что был уверен, что в мире не существует вопроса, на который этот человек не знал бы ответа. — Санта — не единственный, кто приносит детям подарки на Рождество, — пояснил он. — Мы тоже дарим подарки друг другу. Тэхён медленно кивнул, как будто все еще пытаясь воспринять информацию, его руки крепко держали блоки, которые он хотел добавить в свою конструкцию. До усыновления он никогда не получал подарков, да и вообще мало что получал. Но с тех пор, как он переехал к Джуни и Джинни, у него было все необходимое и даже больше — еда, одежда, книги, игрушки, они стали частью рутины, которую он все еще пытался ассоциировать с реальностью. — Хочешь посмотреть, что Минни и Гуки подарили тебе, малыш? — мягко спросил Сокджин, пытаясь удержать малыша на месте, сползая на пол и обхватывая его рукой. — Давай узнаем. Четырехлетний малыш с удовольствием сорвал красивую оберточную бумагу с каждого из своих подарков, открывая сюрприз за сюрпризом. От огромного набора для декоративно-прикладного искусства и деревянных динозавров, которые купили ему Чимин и Чонгук, до пианино, которое решили купить Юнги и Хоби, ему нравился каждый из его подарков, и он не сдерживался, чтобы выразить свое счастье. — Не стоило, — вполголоса ругал Джин своих друзей, изучая руки Юнги, которые двигались по клавишам пианино, наполняя комнату детскими стишками и искренними хлопками маленького мальчика, сидящего рядом с ним. — Ну, Юнги обещал, что научит его играть, — ответил Хосок, не отрывая глаз от карт, которые держал обеими руками. Ему еще предстояло найти комбинацию, которая помогла бы ему выиграть у Чонгука. Тэхён и слышать не хотел о сне, как бы ни опускались его веки и как бы трудно ему ни было сосредоточиться на разговоре вокруг. Поэтому он заснул в объятиях Намджуна, прижавшись щекой к его груди, а теплые пальцы любовно гладили его волосы, стараясь даже во сне обеспечить ему безопасность.-
— Ребята, вы сможете выдержать, если вас оставить одних на час? — дразняще спросил Сокджин, наматывая на шею Тэхёна толстый шарф, чтобы убедиться, что каждая часть его тела будет защищена от холода, как только он выйдет из дома. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, как круто будет выглядеть ваш снеговик! — У него будет морковный нос, Джинни, — пробормотал Тэ сквозь ткань, почти полностью закрывавшую его рот, после чего посмотрел на руки Намджуна, чтобы убедиться, что у них есть все необходимое. После завтрака они прочитали «Все, что нужно для снеговика», и ему не терпелось применить полученные знания. — Следи, чтобы тебе всегда было тепло, хорошо? — сказал фиолетововолосый мужчина, скорее своему мужу, чем их сыну, когда начал надевать свое пальто. — Я доверю тебе заварить чай, когда ты закончишь и вернешься в дом. Это было почти комично, сколько беспочвенных тревог и страхов может сформироваться, как только вы становитесь родителем. Если бы не Намджун, который время от времени напоминал ему, что они живут не в средневековье и что большинство вещей, которые раньше считались смертельно опасными, теперь легко устранимы, Сокджин не знал, что бы он делал. У младшего были свои опасения, но каким-то образом Джину удавалось уравновешивать их почти без усилий; еще одно напоминание о том, как хорошо они сработались. — Я сделаю все возможное, чтобы уберечь нашего ребенка от любой природной катастрофы, которая может произойти за пределами этого здания, — торжественно поклялся Намджун, приложив руку к бьющемуся сердцу. Легкий шлепок по плечу заставил его разразиться смехом и притянуть мужа к себе для поцелуя. — Езжай осторожно, малыш. — Я просто закрою уши, когда мама будет говорить, и все будет в порядке, — вздохнул Сокджин, вспомнив мамин талант раздражать его всякий раз, когда она сидела на пассажирском сиденье. — Я тоже хочу построить с вами снеговика. Обещание Намджуна, что они вместе построят еще одного снеговика, улучшило настроение старшего, поэтому они расстались ненадолго, и последний отправился забирать свою мать с вокзала. На втором году отношений они начали чередовать праздники, пытаясь удовлетворить свои семьи, посещая их по очереди. Однако в этом году это было уже невозможно, так как много путешествовать было бы слишком сложно для Тэхёна, поэтому они предложили вместо этого принимать родителей у себя. Это был первый раз, когда они устраивали семейный праздник, и как бы они оба ни нервничали, однако не забывали, что делают это ради своего ребенка. Он думал об этом, ожидая на вокзале, когда почувствовал, как его обхватили руки, заставив подпрыгнуть от неожиданности. Улыбка появилась на его лице, как только он услышал, что его зовут по имени. — Привет, мама, — сказал он, прежде чем повернуться и заключить миниатюрную женщину в крепкие объятия. — Ты уменьшилась за последние несколько… — Йа! Ким Сокджин! Он разразился смехом в ответ на громкий протест и отпустил ее, потянувшись за багажом гостьи. В детстве он никогда не понимал свою мать — у них были разные взгляды на многие вещи, и ее холодная реакция на его признание, должно быть, стала отправной точкой их отдаления друг от друга, заставив его поверить в то, что их отношения уже не вернуть. Как ни странно, именно его отношения с Намджуном скрепили их взаимоотношения, помогли им увидеть друг друга в другом свете. Возможно, она просто хотела для него «нормальной» жизни и не понимала, что женитьба и рождение детей не являются строго гетеросексуальной практикой. А может быть, она боялась, что ее шумный, бесстыдный сын окажется в одиночестве, как и она сама. Родители Сокджина развелись, еще до того, как он научился ходить, и его отец никогда не проявлял особой заинтересованности в том, чтобы взять на себя роль родителя. Он платил ребенку алименты в срок, даже присылал подарки на день рождения и на Рождество, но Джин не мог вспомнить даже его лица, поэтому всегда воспринимал его скорее как призрака, чем как реального человека. Он никогда не задумывался о том, как трудно, должно быть, было его матери вести все хозяйство и обеспечивать его всем необходимым. Пока он сам не стал родителем. В самом начале, когда их ребенок выбрал его в качестве главного источника утешения, Сокджин думал, что у него случится нервный срыв. Тогда не имело значения, как сильно Намджун старался взять на себя выполнение определенных задач, потому что Тэ переживал всякий раз, когда его разлучали с Джинни, кричал, плакал и пинался без угрызений совести. Бывали дни, когда забота о Тэхёне была просто изнурительной, а ночью, как только он ложился на подушку, тут же начинались рыдания. Он не мог себе представить, как можно пройти через все это, не имея рядом мужа, который крепко обнимал его при каждом удобном случае, шептал ободряющие слова на ухо, чтобы он не потерял себя. Он знал, что их сын — особый случай, но он не был настолько невежественным, чтобы не понимать, что воспитание любого ребенка — дело трудное. — Не могу дождаться, когда увижу Тэхён-и! Сокджин усмехнулся словам матери, заводя машину, и на душе у него стало легче: Тэ очень повезло, что у него так много людей, желающих его побаловать. По дороге домой они оживленно обсуждали события последнего месяца, женщина нетерпеливо задавала вопрос за вопросом о своем внуке, требуя фотодоказательств каждой истории. Сокджин давно заметил, что в отношениях с Тэ его мать была гораздо менее снисходительной, чем когда-либо с ним — наверное, дело в том, что она не чувствовала прямой ответственности за его воспитание, а может, в терпении, которого в молодости у нее не было. Снеговик Намджуна и Тэхёна ждал их перед домом, на его круглой голове красовалась большая соломенная шляпа, а вокруг несуществующей шеи был обмотан синий шарф. Он махал всем прохожим своими кривыми руками-ветками, приветствуя их широкой угольной улыбкой. Он был очень милым, и, несмотря на то, что он знал, что его муж, должно быть, уже нащелкал тысячу фотографий, Сокджин потратил время, чтобы добавить еще несколько в свою коллекцию, прежде чем отправиться внутрь. Ему не терпелось узнать, как зовут их нового друга. — Мы дома! — громко сказал Сокджин, как только они вошли в квартиру. Его позабавило, что вслед за этим раздался топот, свидетельствующий о спешащем к ним Тэхёне. — Джинни! — закричал мальчик, бросаясь в объятия фиолетоволосого мужчины, не обращая внимания на его влажное пальто. — Я скучал по тебе! — Я тоже скучал по тебе, тигренок, — ответил Джин и поцеловал его в середину лба, после чего взял его на руки и направился к матери. — Но посмотри, кто к нам приехал, чтобы провести вместе Рождество. — Нана! Возможно, дело в освещении, но Сокджин мог бы поклясться, что это были слезы, из-за которых глаза его мамы были блестящими. Он опустил мальчика на землю, как только гостья закончила снимать обувь, и захихикал, увидев, как маленькие пальчики потянулись к ее руке. Тэхён хотел показать ей свою спальню, пианино и все новые игрушки, которые он получил с тех пор, как они виделись в последний раз. Намджун едва успел поприветствовать свекровь, когда она проходила мимо него в коридоре, как его глаза тут же отыскали лицо мужа, чтобы проверить его настроение. Он отразил улыбку на пухлых губах и придвинулся ближе, чтобы поцеловать их. — Говорил ли я тебе в последнее время, как сильно я тебя люблю? — тихо прошептал Джин, касаясь холодным кончиком носа губ другого. — Говорил, но моя память коротка, поэтому я не буду возражать, если ты будешь освежать ее время от времени, — эти слова принесли Намджуну еще один поцелуй, прежде чем его самые любимые три слова были прошептаны ему в губы, заставив на несколько секунд забыть обо всем на свете. — Я должен пойти и спросить у мамы, не хочет ли она выпить чашечку кофе. — Тебе стоит, — с улыбкой согласился Сокджин и перенес багаж в комнату для гостей. Не похоже, чтобы Тэхён хотел отпускать бабушку в ближайшее время, поэтому кофе ей подали в его спальне, где она внимательно слушала все, что он говорил о своих рисунках. Она все еще была там, когда приехали родители Намджуна, громкие, веселые и достаточно отвлекающие, чтобы малыш направился в их сторону и убедил себя, что ему все не привиделось. Его дедушка и бабушка тоже собирались провести Рождество с ними! — И Кёнмин тоже? — был первый вопрос Тэ, упоминание о младшей сестре Намджуна подняло всем настроение. — Кёнмин присоединится к нам в канун Рождества, тигренок, — пообещал Сокджин и взял руку мальчика в свою, приглашая всех расположиться поудобнее. Их родители не были очень близки, но при каждой встрече они ладили, их шутки были слишком ржавыми, чтобы их сыновья могли понять и насладиться ими. Намджун и Сокджин не нервничали, когда их семьи собирались вместе, и были готовы с радостью с этим смириться, поэтому они не очень-то возражали против шуток и замечаний. Снег, похоже, вымотал Тэхёна, поэтому после рассказа Джинни об их снеговике и снежном ангеле, которого научил его делать Намджун, они с мистером Тигром улеглись спать. Это позволило Джину и Джуну проводить гостей в их комнаты и убедить их чувствовать себя как дома в течение тех нескольких дней, которые им предстояло провести здесь. — Если вам что-то понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь, скажите нам, — сказал Сокджин, как только они вошли в спальню господина и госпожи Ким, раздвигая шторы и открывая вид на множество снежинок, падающих с неба. — Ваша комната ближе всего к комнате Тэ, — он сжал губы в линию, прежде чем извиниться за вероятность услышать плач малыша; ведь Тэхён не намеренно страдает ночными кошмарами. — Не беспокойся о нас, Джин-а, — голос господина Кима был теплым, доброта, сквозившая в каждом слове, заставила мужчину расслабиться. Отбросить заботы было легче сказать, чем сделать, но они оба старались делать то, что им говорили, и в итоге наслаждались следующим часом или около того в компании своих родителей, пока их сын не проснулся и не устроил очередное представление. Было совершенно очевидно, что родители очень хотели провести время с внуком — казалось, что в присутствии Тэхёна слово «нет» было неприемлемо, поэтому выполнение любого его желания оставалось единственным планом. Ужин получился более оживленным, чем обычно: Тэ болтал ногами в воздухе, расспрашивая всех об их еде, несмотря на то, что все ели одни и те же блюда. За последние месяцы его беспокойство по поводу еды уменьшилось, но оно не проходило, сколько бы ему ни давали перекусить между приемами пищи, сколько бы ни уверяли его, что еда — это единственное, что у них никогда не кончится. Взросление в режиме выживания, когда не знаешь, когда и будешь ли ты снова сыт, глубоко травмировало, поэтому терпение было единственным решением. Тэхёну едва исполнилось четыре года, он не мог провести четкую грань между своим прошлым и будущим, не мог легко поверить им, когда они говорили, что следующий прием пищи обязательно будет. Поэтому он по-прежнему ел много, долгое время после того, как чувствовал себя сытым, продлевая свое пребывание за столом, пока не мог освободить место в желудке для последнего кусочка с тарелки. — Вкусно, малыш? — спросил Намджун, наблюдая за своим ребенком, когда тот взял лапшу пальцами и поднес ее к своему уже полному рту. Тот кивнул, и он заметил, как Тэхён стал медленнее жевать, отчего в его груди зашевелилась гордость. — Наш Тэ-Тэ так хорошо ест, — продолжил он, откусив свой кусочек, как только их глаза встретились. — Думаю, он пытается покрасоваться перед Наной, бабушкой и дедушкой, — добавил Сокджин, привлекая внимание гостей и заставляя мальчика радостно визжать. Было видно, что родители были озадачены, но, тем не менее, похвалили Тэхёна за то, что ужин удался, даже не заметив этого. Малыш играл с последними оставшимися кусочками мяса на своей тарелке, когда мама Джина предложила помочь убрать со стола, почти развязав настоящий ад, протянув руку в сторону внука. Четырехлетний малыш так крепко вцепился в свою тарелку, что костяшки его пальцев побелели, а большие глаза тревожно искали понимания по всей комнате. — Я не думаю, что Тэ закончил есть, — вмешался Намджун, как раз вовремя, чтобы избежать катастрофы. — Ты закончил, буба? — Тэхён разрыдался, покачав головой «нет», его вопли испугали всех за столом и заставили высокого мужчину встать со своего места и подхватить его. — Тэхён-и, не нужно слез, малыш, — с любовью прошептал Намджун, поглаживая рукой выгнутую спинку мальчика. — Мне так жаль, я… Сокджин сочувственно улыбнулся матери, взяв ее за руку и прервав. Это был скорее испуг, чем что-либо еще, повторяющийся инцидент, с которым его муж точно знал, как справиться. — Почему бы нам не перейти в гостиную, пока Джуни помогает Тэ-Тэ закончить ужин? Плач обычно затихает через несколько долгих минут, а их гости и так выглядели ошеломленными, так что было лучше предоставить Тэхёну пространство, чтобы он успокоился. Едва они оказались в коридоре, как мать Сокджина сжала его руку, и он увидел, что ее лицо стало белым, как простыня. — Прости, Джин, я не хотела, — поспешно пробормотала она, ее глаза наполнились слезами. Ему было знакомо чувство, которое рождают подобные события — подавляющее сочетание вины и ужаса от того, что ты причиняешь боль тому, кого любишь, тому, кому уже было так больно. Случайно спровоцировать Тэхёна было для Сокджина одной из самых неприятных вещей в мире, потому что это заставляло его чувствовать себя ничтожеством. Он считал, что должен быть идеальным, удовлетворять все потребности своего ребенка, поэтому непредсказуемость Тэхёна выбила его из колеи. Потому что быть отцом нелегко, а его маленькая семья совсем не похожа на семьи с плакатов, которые можно найти в Интернете. — Ты не могла знать, мама, — прошептал он, обнимая ее, улыбка не сходила с его лица. Это были именно те слова, которые использовал его терапевт, когда он впервые раскрыл свои чувства по этому поводу. Нравится им это или нет, но у Тэхёна была другая жизнь до того, как он стал их сыном, и последствия этого не зависели от них. Лучшее, что они могли сделать, — это узнать его получше, шаг за шагом, и так же медленно разрушать все эти страхи, которые он выработал за первые годы жизни на Земле. — С ним все будет в порядке. Атмосфера стала напряженной, поэтому он вкратце рассказал о проблемах Тэ с едой, пытаясь объяснить им суть проблемы, не выдавая при этом слишком много информации о прошлом малыша. Они уже давно договорились не делиться подробностями жестокого обращения с Тэхёном, чтобы сохранить его личное пространство — ему не нужна была ничья жалость, они хотели, чтобы все относились к нему, как к любому другому ребенку. — Я быстро пойду проверю их, — сказал он через несколько минут, когда напряжение немного спало. Когда он вошел на кухню, сердце у него екнуло: Намджун сидел за столом с Тэ на коленях, а тот все еще хныкал, проталкивая последний кусок мяса. Лицо четырехлетнего ребенка было опухшим, но, судя по всему, все его мучительные мысли давно ушли, освободив место для усталости. Он начал жевать последний кусочек, как раз когда Сокджин сел за стол рядом с ними, и его пальцы заправили непокорную прядь каштановых волос за маленькое ушко. — Моему медвежонку уже лучше? — когда Тэхён громко сглотнул и кивнул, он продолжил. — Нана не пыталась отнять у тебя еду, милый. Но даже если бы она и пыталась, ты же знаешь, что Джинни и Джуни никогда не позволят своему Тэ-Тэ остаться голодным? Мальчик снова кивнул, как раз вовремя, чтобы Сокджин смог прогнать все свои пессимистические мысли. Может быть, не сегодня и не завтра, может быть, даже не в следующем месяце или следующем году, но однажды Тэ научится полностью доверять им. Когда они вышли из кухни, их сын был совершенно другим человеком, его ухмылка застыла на месте, когда он пригласил остальных поиграть с ним и его машинками. Быстрота, с которой он выходил из своего мрачного состояния в некоторые дни, была многообещающей, но не все могли вернуться в прежнее русло так быстро, как он; обеспокоенное выражение лица их гостей было самым большим доказательством. — За последний год он сильно продвинулся вперед, — спокойно сказал Намджун, усаживаясь на диван рядом с мамой. Он не любил говорить о Тэхёне так, будто его нет рядом, но он слышал, как его родители размышляют. — И он очень счастливый ребенок, — они не могли ожидать, что смогут просто забыть его прошлое — это было невозможно, но никто из них не сомневался, что их ребенок счастлив в новом доме. Он сам неоднократно говорил об этом. — Это просто застало нас врасплох, вот и все, — тихо ответила госпожа Ким, накрыв пальцы сына своими. Они редко говорили о приступах Тэхёна в присутствии других людей, и в основном потому, что не считали себя вправе жаловаться. Они знали о том, что их сын подвергался насилию, когда решили усыновить его, и понимали, что это добавит дополнительные трудности к общей сложности, связанной с тем, что они впервые стали родителями, поэтому у них не было причин поднимать шум по этому поводу. Они никогда не думали, что это решение изменит восприятие их другими людьми. Когда Сокджин решил, что пора укладывать Тэхёна спать, его мама предложила помочь с ванной, он быстро отказался, заявив, что обо всем позаботится сам. Время купания стало спокойным совсем недавно, после нескольких месяцев воя, кусаний и пинков, поэтому он не хотел рисковать возможным ухудшением. — Дедушка почитает мне сказку на ночь, Джинни? Тэхён изо всех сил пытался расставить свои плавающие утки в ряд, когда задал этот вопрос, слегка нахмурив свое милое личико. — Уверен, что да, — без тени сомнения ответил Сокджин, наливая шампунь в ладонь. Его руки начали нежно массировать голову ребенка, заставив его на секунду замереть, но затем он расслабился и откинулся на спинку сиденья. — Все такие милые, правда? — разговор с Тэ во время мытья оказался одним из самых эффективных способов успокоить малыша, возможно, потому, что так он ни на секунду не забывал, кто к нему прикасается. — Бабушка, дедушка и Нана — все любят Тэ-Тэ до безумия. Он был их первым и единственным внуком, а еще он был самым очаровательным мальчиком на свете, и, конечно, иначе и быть не могло. В канун Рождества Тэхён проснулся в довольно плохом настроении, которое родители пытались изменить во время завтрака. Казалось, что блинчики милой формы от Сокджина, как обычно, сделали свое волшебство, заставив мальчика с нетерпением ждать событий этого дня — начиная с того, что первую половину дня он проведет в пижаме, и заканчивая посещением рождественского рынка. Намджун знал, что он мало чем может помочь в подготовке традиционного ужина в тот же день, поэтому предложил Тэ посмотреть вместе рождественские фильмы, чем вызвал громкое «да». Он включил электрический камин из чисто эстетических соображений и взял две чашки горячего шоколада, после чего удобно устроился на полу в гостиной, а его сын устроился между его ног. Фильм «Как Гринч украл Рождество» звучал как единственно правильное начало, так что именно его они и включили первым, причем улыбка Намджуна становилась все шире, когда малыш хихикал над любой из сцен. Чего не ожидал высокий мужчина, так это слез, которые покатились по щекам его сына, когда Гринч начал красть у всех украшения и елки. — Нет, папа, — прохрипел Тэхён, отвернувшись от экрана, чтобы зарыться лицом в рубашку отца. — Хочу вернуть Рождество. Ребенок называл их папой и аппой все еще редко, обычно это было больше похоже на случайность, чем на что-то другое. Но даже в этом случае Намджун не мог отрицать того, что его сердце замирало в груди, когда это происходило, поэтому уголки его губ приподнялись вверх, и он поставил фильм на паузу, чтобы как следует утешить плачущего мальчика. — Давай досмотрим до конца и посмотрим, что произойдет, буб, — ласково прошептал мужчина, прежде чем поцеловать кудрявую макушку. — Папа обещает, что конец будет счастливым. Потребовалось обещание на мизинце и несколько поцелуев в лоб, чтобы убедить Тэхёна, что возобновить просмотр фильма — хорошая идея, и это окончательно убедило его в том, что Джуни никогда ему не солжет. Они посмотрели «Рождество Чарли Брауна» и специальный выпуск «Винни-Пуха», после чего Сокджин объявил, что пора обедать, и на его лице расплылась улыбка при виде того, как его самые любимые мальчики обнимаются. Тэ хотел помочь, поэтому он отнес свою пустую кружку на кухню, где аккуратно поставил ее рядом с раковиной, его жест тут же повторил Намджун. Сладкая картофельная лапша должна была занять еще несколько минут, и как только он услышал это, малыш побежал к двери, помня, что где-то в квартире его ждет Тигр. В этот момент в кухню вошла мама Намджуна и подняла Тэхёна на руки, как будто это было самой естественной вещью в мире, как и множество раз, когда она делала это раньше. Она не могла знать, что обычно утро предсказывает его настроение на весь день, и не могла предположить, что за его улыбкой скрывается тлеющий вулкан. Поэтому, когда первый крик наполнил кухню, миссис Ким опешила, но не так сильно, как когда почувствовала, как маленькая ладошка ударила ее по челюсти. Женщина едва успела осознать происходящее, как Тэхён начал извиваться в ее руках. — Вниз! — он всхлипнул, его плач был настолько громким, что его грудь начала вздыматься. — Вниз! Вся кровь отхлынула от лица госпожи Ким, прежде чем она наконец смогла опустить его на пол, ее глаза наполнились слезами, когда она увидела, как он поспешил к двери кухни, но его остановил Намджун, который шагнул ему навстречу. Все тело Тэхёна дрожало. — Куда ты собрался, буба? — голос Намджуна был спокоен, но глаза выдавали его волнение, и он громко выдохнул, присев на корточки. Не похоже было, что четырехлетний ребенок знает ответ на свой вопрос, прерывистые рыдания подчеркивали его страдания, поэтому мужчина молча раскрыл объятия, но получил молчаливый отказ. От одной мысли о какой-либо физической близости Тэхёну стало плохо. Поэтому, когда Сокджин подошел к нему, он забился в угол и закрыл лицо обеими руками в тщетной и невинной попытке заставить мир исчезнуть — если он его не видит, значит, он точно исчез. — Джинни не тронет тебя, малыш, — прошептал фиолетововолосый мужчина, и все мысли о том, чтобы отругать сына за его поведение, испарились. — Давай пойдем куда-нибудь, чтобы мы могли успокоиться, — продолжал он, протягивая руку в знак приглашения. — Только мы вдвоем. Они оба знали, что бесполезно переубеждать ребенка во время его срывов, поэтому лучшее, что они могли сделать, это успокоить его, прежде чем указать ему на ошибки и дать понять, что он сделал не так. Как только маленькая рука схватила его собственную, Джин поискал глазами своего мужа, пытаясь тихо заверить его, что все будет в порядке, а затем вышел из кухни и предоставил ему и его матери возможность побыть вдвоем. Оказалось, что приглашать людей на длительное время немного сложнее, чем они предполагали. Именно эта мысль крутилась в голове у Сокджина, пока они поднимались наверх, в спальню Тэхёна. Мальчик все еще хныкал, когда они закрыли дверь, убедившись, что никто их не прервет, и отпустил руку отца, как только заметил Тигра на кровати, чтобы прижать плюшевую игрушку к груди. Его лицо было сопливым, поэтому, как только Джин схватил салфетку со стола, он почти побежал в его сторону, позволяя мужчине вытереть его лицо самым мягким движением, прежде чем снова отойти. Психотерапевт посоветовал им утешать друг друга во время таких эпизодов, но отвращение Тэхёна к прикосновениям, мягко говоря, усложняло эту задачу. Он как будто хотел, чтобы его обняли, но не выносил прикосновений, поэтому ему оставалось только смотреть на Сокджина и плакать, раскачиваясь взад-вперед, пытаясь заставить свои плохие чувства пройти самостоятельно. — Мой Тэ-Тэ, наверное, испугался, когда бабушка взяла его на руки, да? — прошептал Сокджин, садясь на пол и скрещивая ноги под собой, его руки упали по бокам, подкрепляя факт, что объятия все еще доступны. — Тэ-Тэ не очень-то расположен к прикосновениям сегодня, — малыш наконец-то кивнул, по его щекам покатились слезы. — Бабушка этого не знала, — спокойно продолжил он, стараясь держаться подальше от темы нормальности. Не имело значения, как другие дети реагируют на прикосновения — их малыша нужно было заранее спросить, сможет ли он это выдержать, и это было совершенно нормально. — Она увидела, как ты хорошо проводишь время с Джуни, как ты счастлив, и решила, что может тебя обнять, — однако руки Намджуна были для Тэхёна таким же безопасным пространством, как и руки Сокджина, и это делало его исключением из правил в плохие дни четырехлетнего ребенка. — Она не хотела тебя напугать, — прошептал он, наблюдая, как опускаются маленькие плечи. — Так же как и ты не хотел причинить ей боль. Верно? Этот короткий вопрос — все, что было нужно, чтобы стены Тэ начали рушиться, и он сделал шаг ближе, предвещая острую необходимость обнять его. Он захрипел, когда заметил, что его Джинни не пытается сделать ни одного движения в его сторону, и стал подходить все ближе и ближе, пока его маленькие ручки не обхватили шею другого. Он снова начал плакать, на этот раз, скорее всего, от осознания того, что он сделал что-то плохое. Его рыдания усилились, как только Сокджин начал успокаивающе поглаживать его по спине, побуждая выпустить все наружу. — Все хорошо, тигренок, — прошептал фиолетововолосый мужчина, поглаживая кудри. — Мы все знаем, что ты не хотел этого, — прошло несколько минут, прежде чем плач утих, и мальчик расслабился в объятиях отца, положив голову на широкое плечо. — Мы уже говорили о том, что нельзя бить других людей, не так ли? Поначалу они не приструнивали его бурные истерики, потому что хорошо знали, какой ужас за ними стоит. Они хотели завоевать его доверие, дать ему понять, что какую бы большую ошибку он ни совершил, его никогда не будут «наказывать», как раньше. Существует тонкая грань между пониманием и нормализацией, поэтому со временем терапевт помог им установить форму дисциплины, которую они должны были использовать всякий раз, когда он нарушал какие-либо из своих правил. — Так что Тэ-Тэ побудет в тайм-ауте несколько минут, хорошо? Тайм-аут был не наказанием как таковым, а средством заставить Тэхёна успокоиться и подумать над своими ошибками. Им сказали, что нужно выбрать скучное место, которое будет как можно меньше привлекать внимание, поэтому Сокджин привел мальчика в кабинет — единственную комнату в их квартире, куда он редко заходил, — и усадил его на одно из кресел у окна. Он был слишком мал ростом, поэтому не мог видеть ничего, кроме снежинок, падающих с неба. — Три минуты, и Джинни придет за тобой. Хорошо, малыш? Тэхён кивнул, почувствовав поцелуй на макушке, и крепче обхватил своего тигренка. Сокджин оставил дверь в свой кабинет приоткрытой, затем поставил будильник на телефоне и поспешил вниз, чтобы проверить общую атмосферу. Госпожа Ким выглядела несколько оживленнее, так что он подозревал, что Намджун утешил ее после их с Тэхёном ухода. — Надеюсь, еда не остыла. — Не волнуйся, милый, мы просто накрывали на стол, — с улыбкой сказала его мать. Фиолетоволосый мужчина только открыл рот, как раздался сигнал будильника, оповещающий о том, что тайм-аут Тэхёна окончен. Он поспешно поцеловал Намджуна в щеку и побежал в кабинет, где его ждал сын, все еще молча глядя в окно. — Молодец, малыш! — закрепление урока, который нужно было усвоить, было последним шагом в их процедуре тайм-аута, поэтому, как только он взял Тэхёна на руки, сразу же сказал, — больше не будем бить, хорошо? — мальчик кивнул, прижался к нему, как котенок, спрятав лицо в ложбинке на шее. — Прости, Джинни. — Я прощаю тебя, Тэхён-и, но ты должен извиниться и перед бабушкой. Последовавшее за этим робкое «хорошо» подчеркнуло то, о чем Джин догадывался все это время: его ребенку нужно было еще несколько минут, прежде чем спуститься вниз. Воспитание с такими искаженными представлениями о хорошем и плохом не позволило Тэхёну смириться с мыслью, что ошибки не меняют автоматически его отношения с родителями. Сокджин снова сел в кресло и поцеловал Тэ в макушку. — Хочешь знать, что мы с Джуни загадали на прошлое Рождество? — его вопрос привлек внимание мальчика, заставив его немного отстраниться от него — ровно настолько, чтобы их глаза встретились. — Мы хотели ребенка, — прошептал он, как будто в его словах содержался великий секрет, который могли знать только они двое. — Я — ребенок Джинни и Джуни! — Тэхён ответил слишком громко, его карие глаза загорелись. Сокджин погладил его по кончику носа. — Так и есть! — он повторял ему это снова и снова, пока эта информация не прижилась в его мозгу. — И мы любим тебя до луны и обратно, — эта фраза обычно приводила малыша в неописуемый восторг, поэтому Сокджин усмехнулся, как только хихиканье наполнило комнату, гордясь собой за то, что смог изменить настроение мальчика. — Я тоже тебя люблю, Джинни. Они провели еще несколько минут в уединении, пока не появилась улыбка Тэхёна, давшая им зеленый свет, чтобы присоединиться к остальным. Мальчик все еще был на руках у Сокджина, когда извинялся перед бабушкой, рассказывая ей о том, как он не хотел делать ей «бо-бо» и как он был в тайм-ауте за то, что обидел ее. Его глаза расширились, когда он услышал, как она тоже извиняется за то, что не спросила его, можно ли поднять его, и слова миссис Ким убедили его наклониться вперед и обнять ее. Объятия иногда помогают лучше, чем извинения — он знал это на собственном опыте. Кёнмин постучала в дверь как раз вовремя, чтобы присоединиться к ним за обедом, ее присутствие дало надежду на более счастливый и спокойный вечер. Она как раз говорила о том, что ей не терпится провести время со своим любимым племянником, когда Сокджин поцеловал лоб Тэхёна и спросил. — Не хочешь обнять и Кёнмин-и? Как только малыш кивнул, фиолетововолосый мужчина понял, что у них нет причин волноваться дальше — не сейчас, после того, как все узнали, что у их ребенка есть границы. Младшая сестра Намджуна была в списке самых любимых людей Тэхёна, поэтому неудивительно, что он предпочитал проводить с ней большую часть времени, когда они встречались. В этот раз, однако, он быстро покинул ее колени и пересел на колени Намджуна, как только закончился обед. Его глаза были прикованы к экрану телевизора, где взрослые обсуждали нового гостя. По правде говоря, он чувствовал себя немного измотанным из-за всех этих людей, заполнивших квартиру, и их попыток привлечь его внимание, поэтому он провел несколько минут, прислонившись к отцу, прежде чем робко потянул его за рукав. — Джуни? — его голос был едва слышен. — Я хочу спать. Это был первый раз, когда он просил вздремнуть, поэтому брови мужчины удивленно изогнулись — не раз им было трудно убедить сына, что ему нужно больше спать. Опущенные веки Тэ были единственным аргументом, который ему понадобился, чтобы отказаться от разговора и подняться наверх — мальчик уже наполовину заснул, когда они добрались до его спальни. — Дверь, — прошептал Тэхён, как только опустился на кровать, и почти незаметно нахмурился. Намджун закрыл ее без колебаний. — Мы слишком громкие? — Только не Джинни и Джуни, — ответил четырехлетний малыш, удовлетворенно вздохнув, когда почувствовал, как его любимое одеяло обволакивает его. Обычно он требовал, чтобы ему читали сказки, чтобы он мог заснуть, но в этот раз он решил отступить от этого правила, довольный тишиной, которая его окружала. Его маленькая рука обхватила три пальца Намджуна, и он переместился на одну сторону кровати, побуждая другого лечь, как он иногда делал, когда укладывал его на ночь. — Тэ-Тэ хочет пообниматься? Намджуну достаточно было кивка, чтобы исполнить его желание: он обнял затылок малыша и прижал его к своей груди, а рука обхватила его крошечную, выгнутую спинку. Последнее, что почувствовал Тэхён перед тем, как заснуть, был поцелуй отца в макушку. Он не собирался засыпать, но как только проснулся, час или около того спустя, Намджун почувствовал себя отдохнувшим, как никогда. Улыбка лениво растянулась на его губах, как только он заметил маленького мальчика, слюнявящего его руку, и его умиротворенное выражение лица заставило его забыть о любой возможной вине, которую он мог чувствовать за то, что покинул негласную вечеринку. Он вырос в убеждении, что стать родителем — это то, к чему он никогда не будет готов, то, что его глупое, неловкое «я» никогда не сможет исполнить. Его всегда поражало то, как легко люди его возраста решаются на создание семьи, как будто это было чем-то, что они должны были сделать, а не чем-то, что они полностью контролировали. То, как люди относились к родительству — будто это необходимое зло, с которым можно научиться справляться по мере его наступления, — не переставало его шокировать; с его точки зрения, не было большей ответственности, чем взять на себя воспитание другого человека. Он был уверен, что если бы не вера Сокджина в него, он бы никогда не стал отцом. Дети так чисты и непорочны, что любой неверный шаг в их воспитании может надолго повредить им — страх еще больше навредить Тэхёну все еще висел над его головой большую часть дней. Ему потребовались дни копания в своих переживаниях, чтобы смириться с тем, что родительство не требует совершенства, сотни заверений мужа, чтобы он понял, что достаточно делать все, что в его силах. Быть папой Тэхён-и было самым страшным и самым прекрасным событием на свете. Его вывел из задумчивости звук открывающейся двери, улыбка стала еще шире, когда Сокджин грациозно вошел в спальню и целомудренно поцеловал его в губы. — Нам пора идти, если мы еще хотим увидеть рождественский рынок, — прошептал старший, нежно поглаживая костяшками пальцев мягкую щеку сына. Как только Тэхён начал моргать от сонливости, он наклонился и несколько раз чмокнул его в ту же щеку, чем вызвал несколько смущенную и расплывчатую улыбку. — Мой храбрый тигренок хорошо вздремнул? , — мальчик кивнул и обвил руками шею Сокджина, когда тот забрал его из теплого кокона, в котором он провел последний час. — Давай собираться и пойдем смотреть на красивые огни, а? Намджун никогда бы не подумал, что его любовь к Джину может вырасти еще больше после всех лет их совместной жизни, но то, как он относится к их ребенку, доказывало ему обратное каждый день. Их поездка в Сонбук-гу была весьма удачной: множество разноцветных огней, украшавших здания и деревья, завораживали настолько, что четырехлетний ребенок забыл о толпе, окружавшей их. Они пили горячий шоколад и ели сладости, бродя по городу, покупая маленькие подарки для всех и слушая рождественские песни, пока холодный ветер, кусающий их за щеки, не убедил их вернуться домой. — Кёнмин будет собирать пазл? — был первый вопрос, который Тэхён задал Сокджину, как только они вернулись домой, его большие глаза казались еще больше. — Почему бы тебе самому не спросить ее, малыш? Малыш кивнул и почти побежал к тете, взяв ее за руку и поведя в гостиную, как только прозвучало четкое и уверенное «да». Отказы были редкостью, когда дело касалось их сына, но Сокджин не смог удержаться от смеха, прислонившись при этом к телу мужа. — Он всех обвел вокруг пальца. Намджун одобрительно хмыкнул, прежде чем украдкой поцеловать его. — И нас в том числе. Ужин прошел невероятно спокойно, маленькому мальчику не терпелось возобновить работу, с которой ему помогала Кёнмин, и закончить ее, чтобы Санта мог увидеть ее, когда спустится по дымоходу. Его восторг, казалось, возрастал с каждой минутой при мысли о том, что позже этой ночью волшебный пухлый старичок приземлится на крышу их дома и оставит подарки под их собственной рождественской елкой. Потребовалось немало усилий, чтобы заставить его понять, что если он не ляжет спать вовремя, Санте будет трудно справиться со своей миссией, но в конце концов он сдался, поняв, что чем раньше он ляжет спать, тем быстрее пройдет ночь. — Я предлагаю дождаться полуночи, чтобы поиграть в Санту, — сказал Сокджин своему мужу, когда они вошли в спальню, и его руки инстинктивно обхватили мужчину и притянули ближе. — Полночь? Почему? Фиолетововолосый мужчина вызывающе поднял брови, на его губах заиграла ухмылка. — Потому что у меня может быть для тебя ранний рождественский подарок. Им предстояло отнести вниз и разложить под елкой множество подарков, но ни один из них не был готов сдвинуться с места, когда в двенадцать часов ночи зазвонил будильник. Сокджин задремал, положив голову на обнаженную грудь Намджуна, кончики его пальцев бесцельно двигались по теплой коже, стараясь не заходить в опасные места — у них не было достаточно времени для очередного раунда занятия любовью. — Как бы я ни хотел остаться с тобой в постели до Нового года… — театрально вздохнул Джин несколько минут спустя. — Мы должны сыграть свою роль, — ему потребовалась вся его сила воли, чтобы оставить расстояние между их телами, и это ощущение было совершенно неудовлетворительным. — Это не первый раз, когда мы играем роли, — дерзко ответил Намджун. — Ким Намджун! — высокий мужчина разразился смехом от тона своего мужа и перевернулся на спину как раз вовремя, чтобы получить легкий шлепок по заду, от которого он рассмеялся еще громче. — Йа! Вставай, негодник! Намджун сделал то, что ему было сказано, и поцеловал в губы, после чего начал одеваться. — Ты меня безумно любишь. — Люблю, — серьезно ответил Сокджин, положив руки на бедра и рассматривая груду подарков в гардеробной. Им понадобилось около получаса, чтобы пронести все в гостиную, пробираясь на цыпочках по коридорам и лестницам, чтобы не потревожить чей-то сон. На большинстве подарков было написано имя Тэхёна, и, честно говоря, им не терпелось увидеть реакцию ребенка на них. В браке они много раз заводили разговор о Санта-Клаусе, говорили о том, что не могут понять, почему родители просто не расскажут своим детям, кто на самом деле кладет подарки под елку; видя, как загораются карие глаза Тэ, когда они упоминают что-нибудь волшебное о Санте, они понимали, почему каждый родитель во всем мире безмолвно берет это на себя. Они положили свои собственные подарки впереди, чтобы они были первыми, за которыми потянется четырехлетний малыш, добавив это в список «привилегий хозяев», который они составили для этого события. — Нам стоит взять письмо? — спросил Намджун, отпивая из стакана молока, предназначенного для утоления жажды Санты. Сокджин усмехнулся, глядя на маленькое сердечко, нарисованное ребенком внизу страницы. — Это определенно отправится в коробку памяти, — он надежно спрятал лист в карман своих спортивных штанов, а затем взял с тарелки третье печенье и принялся за дело. — Напомни мне посадить Санту на диету в следующем году. Намджун хихикнул и кивнул. — Разве это не успокаивает? — спросил Джин, его губы украсила легкая улыбка. — Мысль о том, что следующее Рождество будет таким же, как это? Такое же Рождество, как это — с маленькими ножками, бегающими по дому, и звонким хихиканьем, наполняющим всех счастьем. Намджун не хотел бы, чтобы было иначе. Именно Тэхён разбудил их на следующее утро, ловко открыв дверь в спальню и подбежав к кровати, крича во все горло. — Рождество! Джуни! Джинни! Рождество! — сонная реакция двух мужчин, должно быть, пришлась ему не по вкусу, потому что он не стал дожидаться приглашения, забрался на их кровать и начал прыгать, нетерпеливо ожидая их полного пробуждения. — Вставай, Джинни! Рождество! — Я слышал тебя уже пять тысяч раз, малыш, — полусерьезно выругался Сокджин, обнимая его. — Счастливого Рождества, Тэ-Тэ! — он с обожанием поцеловал пухлую щечку. — Именно так мы приветствуем друг друга в этот день. — Счастливого Рождества, Джуни! — громко сказал Тэхён, заставив все мысли о сне, оставшиеся у Намджуна, выпрыгнуть в окно. — Счастливого Рождества, буба! — в следующее мгновение Тэхён понял, что его посадили на плечи высокому мужчине, и они все направились в гостиную, чтобы узнать, действительно ли Санта приходил накануне ночью. — Похоже, наш Тэ-Тэ весь год был очень хорошим, — сказал Намджун, как только услышал вздох сына. — Не так ли, милый? — Похоже на то, — подыграл Сокджин, стараясь, чтобы его голос не дрожал от чистого восторга, написанного на лице их ребенка. — Подарки для Тэ? — спросил мальчик, пытаясь убедиться, что он не ошибся, что все, что ему рассказали, было правдой. — Почти все, — пообещал Намджун и, опустив его на землю, поцеловал в макушку. — Однако нам стоит подождать, пока все проснутся, прежде чем мы начнем их открывать, — как бы ему ни хотелось увидеть реакцию Тэ на подаренный ему фиолетовый велосипед, он не хотел оставлять без внимания остальных членов их семьи — каждый заслуживал того, чтобы начать свой день с наблюдения за заразительным счастьем малыша. — Но… — запротестовал Тэхён, его нижняя губа уже выпячивалась. Мало что заставляло рассудок Джина рушиться быстрее, чем вид надутого сына. — Как насчет того, чтобы открыть один из них сейчас, а остальные оставить на потом? — он сдержал смешок, заметив недоверчивый взгляд Намджуна, и игриво высунул язык. — Какой? Сокджин сделал вид, что долго думает, что сказать, а затем указал на ближайший к ним подарок. — Как насчет этого? Тэхён усмехнулся и послушно кивнул, после чего направился к указанному подарку, еще не зная, что в этой самой коробке его ждет плюшевый дракончик.