My Magnificence|Мое Великолепие

      Ну, что? Снова "здравствуйте":D       Рада видеть всех поклонников Малек. Рада тех, с кем встречаемся вновь, после предыдущей работы по ним. Надеюсь, это приключение от начала и до конца мы пройдем вместе и останемся счастливы и довольны)       Еще раз спасибо Softlis, автору заявка, по которой будет писаться работа)) Надеюсь, не разочарует.       Всем приятного чтения:)       Традиционно трек:       DJ Snake – In the middle       Звонок в дверь.       Всего один звонок оказался подобен пушечному выстрелу.       Алек Лайтвуд ощутил это яснее ясного, как только открыл дверь.       Такое возможно?       Он не был уверен до сегодняшнего дня.       До сегодняшнего дня Алек вообще ни в чем не был уверен. Его это устраивало. Он тихо и смиренно проживал свою жизнь под диктовку, не слишком сопротивляясь, потому что так было правильно.       Совмещая учебу в университете и работу, Лайтвуд не имел слишком много времени на то, чтобы неспешно и по-философски размышлять над тем, что с ним стало.       Алек усердно осваивал маркетинг, сразу же получая великолепную практику на фирме своей семьи. Родители вложили в него огромное состояние, видели в нем будущее компании, и он не мог и не имел права их подвести.       Кроме того, уклад его жизни позволял совмещать полезное с приятным, потому что его лучший друг, практически брат, Джейс Эрондейл также работал на компанию Лайтвудов, часто бывая в офисе в качестве юриста.       Вместе с тем, работа была удобным предлогом для того, чтобы свести к минимуму встречи с будущей невестой, а позднее и женой Лидией.       Брак по расчету.       У Алека не было никаких причин не любить Лидию, однако и испытывать к ней что-то большее, чем обычную дружескую симпатию, просто не выходило.       Впрочем, это было взаимно.       Лидия Бранвелл была прекрасной девушкой, необычайно красивой, умной и доброй. Она также была дочерью бизнес-партнеров и друзей семьи Алека, что автоматически сделало ее лучшей парой для старшего сына Лайтвудов.       Ни Алек, ни Лидия не относились к планам родителей с особым энтузиазмом, встречаясь только на официальных приемах и крайне редко лично только для того, чтобы отвести подозрения насчет их отношений. Их общение чаще проходило в приятельских переписках.       Однажды они пообещали друг другу, что будут оттягивать «неизбежное» до последнего, и только если ни у кого из них не сложится личная жизнь, свяжут себя узами брака друг с другом взаимно. Это не было клятвой на мизинчиках, но это был момент, который позволил Алексу считать Лидс, как ласково он ее называл, своей подругой. Как только были расставлены приоритеты и определены личные границы, всё стало правильно.       Как с Лидией, так и со всей своей жизнью Алек руководствовался только одним правилом: если все планомерно движется вперед, без лишних усилий и передряг, значит, все так и должно быть.       Лишь изредка после многочисленных серьезных разговоров с отцом и матерью о будущем компании, Алек, сидя дома, в своей съемной квартире на маленькой, но уютной кухне, задумывался над тем, как можно было бы жить по-другому.       Так, как жила, например, с некоторых пор его сестра Иззи.       Изабель Лайтвуд была младшей сестрой Алека и изгоем собственной семьи по причине жажды исполнения своих собственных желаний и ожиданий.       С самого детства отличаясь бунтарским характером, она разлагала любую дисциплину, влюбляла в себя окружающих и совсем не следовала по стопам родителей, предпочитая бизнесу танцы.       Окончив школу, Иззи заявила, что не видит себя офисным планктоном или подобием Скруджа Макдака, загребающим деньги тоннами. Собрав небольшую сумку вещей первой необходимости, она после очередного скандала просто ушла из дома, решив жить отдельно и самостоятельно лишь для того, чтобы никто не имел права рассказывать ей, что делать.       Родители не простили такого предательства и отреклись от нее, пообещав вычеркнуть из завещания и не оставить ни копейки на существование, когда она поймет, что ее желания ведут только к банкротству.       Алек тогда был на стороне родителей, считая идеи Изабель несостоятельными и безрассудными, но, к счастью, она не спрашивала его мнения и не ставила перед выбором, что позволяло им сохранять нейтральные, даже дружеские отношения.       Позднее ее страсть к танцам и спорту все же принесла ей известность, позволив совместно с друзьями открыть целую студию танцев с небольшим спортзалом, где она также подрабатывала тренером.       Все это обеспечило ей полную свободу и независимость от окружающих всего за какой-то год с небольшим. Родители так и не дождались возвращения нерадивой дочери.       Алек с той поры втайне гордился сестрой, но все же старался сводить общение с ней к минимуму. Изабель наводила смуту в его собственной душе, которая, как говорила девушка, все еще «не дозрела» до вызова самостоятельности.       Иззи понимала, что у брата проблемы с самоопределением и уверенностью в собственных силах, и лишь просила его вовремя одуматься и не опоздать с тем, чего он хочет получить от этой жизни.       Девушка обладала удивительной проницательностью, чтобы даже по голосу понять, насколько Алеку осточертела его жизнь, но тот лишь отшучивался и попусту кивал головой на все ее предостережения, желая поскорее избавиться от гнетущего чувства, каждый раз возникавшего из-за таких тем.       Изабель просила его завязать с маркетингом, взяться за то, что ему нравилось больше. На день его рождения она даже прислала ему дорогой фотоаппарат и записку с призывом начать жить свою жизнь, но Алек не смог.       Закинув фотоаппарат в самый дальний ящик своего шкафа, парень уверил себя, что еще не время. В конце концов, он до сих пор еще не купил себе квартиру, довольствуясь съемной, с трудом отстояв у родителей свое желание жить отдельно и по своим средствам.       Жить по средствам оказалось тяжело. Во многом этот факт еще дальше отодвинул его личные планы на жизнь.       Алек хоть и не бедствовал, но квартиру снимал вместе с Джейсом.       Последний, однако, довольно быстро решил остепениться, однажды посетив выставку начинающих художников, что в дальнейшем усугубило положение Лайтвуда.       Чертова Клэри Фэйрчайлд, о которой Алек даже не знал почти ничего до последнего, мгновенно окрутила его лучшего друга, сделав зависимым от себя настолько, что тот не поскупился на покупку новой квартиры, которая должна была стать подспорьем их начинающейся семейной жизни.       Переезд Джейса был не единственной причиной, по которой Алек практически ненавидел эту художницу, но о других он предпочитал умалчивать, не признавая их даже перед собой.       Джейс съехал, напоследок пообещав Алеку мгновенно найти нового компаньона, и с той поры жизнь Алека превратилась в бесконечный кастинг, где ему не нравился никто.       Проблема всех потенциальных жильцов была лишь в том, что они не были Джейсом.       В конце концов, придирчивость Алека по надуманным причинам надоела даже Эрондейлу.       Надоела настолько, что в начале прошлой недели он позвонил Лайтвуду и безапелляционно сообщил, что в пятницу в его комнату уже заедет новый съемщик, не нуждающийся в одобрении второй стороны.       Лайтвуду это не понравилось, но когда Джейс поставил вопрос об истинных причинах проблем Алека с людьми ребром, мгновенно согласился на нового жильца.       По правде говоря, Алек теперь был согласен на все, лишь бы эта тема более никогда не всплывала в разговорах с Джейсом. Он никогда не должен узнать правду.       Ради этого Александр был настолько на все согласен, что безропотно принял позицию Эрондейла по телефону и уже покорно шел открывать дверь новому соседу по квартире, мысленно успокаивая свои эмоции, полные недовольства находчивостью Джейса.       Выстрел.       Пушечный выстрел так громко раздался в голове Лайтвуда, что на мгновение он совершенно растерялся, крепко сжав в руке дверную ручку, пока осматривал своего визитера.       – Магнус Бейн, – кивнув, чинно представился последний, взаимно осмотрев Алека.       – И? – зачем-то произнес Лайтвуд, не найдя ничего лучше, побудив Магнуса вопросительно изогнуть бровь в ожидании.       По правде говоря, Алек мог придумать себе оправдание, но слова не шли так синхронно, как хотелось бы, со взглядом, который от обилия особенностей гостя не знал, за что зацепиться.       Тот самый Магнус Бейн был слишком...       Слишком даже для воображения Алека, что уж говорить о реальности.       Парень, на вид лет двадцати девяти, с азиатскими тонкими чертами лица, горящими карими глазами, ярко оттененными фиолетовыми тенями, все еще терпеливо ожидал чего-то более разумного от Лайтвуда, пока тот снова и снова проходился по нему взглядом.       Черные волосы Магнуса также заявляли о себе и своей принадлежности ко всему образу яркими прядями фиолетового. Картину дополняли кожаные зауженные к низу брюки, удивительно без какого-либо намека на броскость в тон им приталенная черная рубашка, и пиджак, полностью покрытый узорами, вышитыми блестящими и, конечно, фиолетовыми нитями.       Алек мог бы назвать этот образ странным или неуместным, слишком парадным, но ни одного комментария так и не появилось в голове, уступив место удивлению и доле восхищения смелостью вида этого парня.       Сам Лайтвуд не решился бы надеть подобное ни за что в жизни и в силу сферы, в которой вращался со своим окружением, никогда не видел подобного на других.       – И? Мне должны вернуть часть денег, так как в наших договоренностях уже минус один пункт. Мне обещали сообразительного соседа, – не дождавшись окончания визуальной проверки, наконец, устало произнес Бейн.       – Эй, ты ещё даже не переступил порог, – возмутился Алек, понимая, что именно в этот момент, пока он произносит свою гневную тираду, Магнус отодвигает его в сторону одним лишь жестом руки и проталкивает в квартиру свои чемоданы, которых в общем количестве более семи.       – Переступил, – язвительно подытожил Магнус, оказавшись в квартире, и, захлопнув дверь.       – Так же легко ты можешь оказаться по ту сторону двери, – бросил в ответ Алек, растерянно глядя в спину Магнуса, приступившего к осмотру квартиры.       – Ты хоть иногда убираешься? – брезгливо проведя рукой по кофейному столику в гостиной, произнес Бейн, поставив Лайтвуда в тупик как вопросом, так и игнорированием его нападок.       Он действительно не помнил, когда последний раз наводил порядок в квартире, а заезд нового жильца не считал важной причиной отодвинуть все свои дела.       – Ты вообще слышал, что я сказал? – повысив голос, спросил Алек, все же сумев привлечь внимание Магнуса.       – Не надрывай связки, сладкий мальчик. Я прекрасно слышу, но только то, что мне хочется. Твои пламенные речи не относятся к этому пока что. А что касается двери… Я уже внес плату за комнату на полгода вперед непосредственно владельцам квартиры. Учитывая, что ты проплачиваешь квартиру строго за каждый месяц, я в общей сумме почти хозяин этой территории, – растягивая слова, спокойно произнес Бейн, нисколько не меняясь в лице.       – Какого черта? – только и спросил сам у себя Алек, когда Магнус, кивком спросив, в каком направлении его комната, скрылся за очередной дверью.       Одно мгновение.       Один звонок в дверь, и ход жизни нарушен целиком и полностью, так как что-то подсказывало Алеку, что прежним ни в этой квартире, ни в его нервной системе уже ничего не будет.