На ощупь

Учебная неделя пролетела мгновенно. Запястье больше не давало о себе знать, а синяк на скуле давно прошёл. Тимоха заметил за собой, что стал более внимательно приглядываться к окружающим, хотя раньше едва замечал их, отдавая музыке в наушниках всё внимание. Но сейчас, сидя на подоконнике под лестницей и ожидая начала пары, он пристально осматривал каждого, кто забредал сюда. Неокрашенный участок стены уже был окрашенным, но объявление о штрафе до сих пор висело здесь. Видимо, чтоб не повадно было. В наушниках звучали Velvet Acid Christ. Тимке пришлось признать, что «вельветы», как он их про себя называл, действительно слишком быстро завоевали его любовь. Интересно, сколько ещё классной музыки он не знает? Смешение разных жанров и стилей — одна из особенностей всех его любимых треков. Особенно любил сочетание, казалось бы, совершенно несочетаемых вещей. И как же свежо и круто звучала подобная музыка! Почти каждый вечер Аноним что-то писал. Тимоха отвечал односложно. Просто потому, что не умел по-другому. Но упрямство, с каким собеседник выпытывал из него хоть несколько словечек, поневоле восхищало. И как ему ещё не надоело? Сам Тимка давно бы бросил переписку с таким угрюмым бирюком, как он, но только не этот неугомонный Аноним. Выходные принесли с собой моросящий дождь и промозглый ветер, хотя до этого всю неделю стояла тёплая погода. Осень — непредсказуемое время года. Застегнув ветровку по самое горло, Тима шагал по мокрой тротуарной плитке, засунув руки в карманы и вжав голову в плечи, как будто это спасёт его уши от ветра. Если верить 2ГИС, то нужный ему дом находился где-то недалеко от набережной. Пока лавировал между прохожими, непонятно почему гуляющими в такую мерзкую погоду по набережной, то и дело вспоминал их вчерашнюю встречу с Прошкиным в пиццерии. Они сидели за столиком, оба уставившись в ноут Серёги. Сидели, как казалось Тимохе, слишком близко. Он постоянно намеревался немного отодвинуться, чтобы колени Прошкина не касались его собственных, но тот, похоже, и не слышал никогда о таком понятии, как личное пространство, и постоянно подвигался ближе. Пока ждали, когда винда установится на ноут, уплетали пиццу и молочные коктейли. Прошкин много говорил, хотя шумная компания бывших выпускников, сидящая неподалёку от их столика, всё время норовила побить рекорд Прошкина по громкости. Поэтому получалось так, что Тимоха одновременно слушал и все сплетни, что ходили на факультете журналистики, которые самозабвенно пересказывал Серёга, и рассказ про то, как прошёл выпускной пять лет назад, и кто чего перепил в тот вечер, настойчиво доносящийся от соседнего столика. Надо было предполагать, что, как истинный интроверт, Тимка устал от такого времяпровождения слишком быстро. Но самый запомнившийся Тимке момент был, когда молодой парнишка за кассой предложил им бутерброды с авокадо, а Прошкин, поморщившись, ответил, что никогда не пробовал ничего более странного на вкус, чем авокадо. Тима же, пристально уставившись на Серёгу, размышлял над тем, не слишком ли много совпадений он замечает в последнее время. Или у него уже развилась паранойя? Миновав огромные возвышающиеся буквы, складывающиеся в слова «Счастье не за горами», Тима увидел, наконец, нужную улицу. Он поднимался в лифте на двенадцатый этаж, пока в наушниках играли «вельветы». Никогда ещё Тимохе не приходилось бывать в домах такого уровня. Мало того, что новостройка находится почти в центре города, так ещё и была под охраной. Абы кто не зайдёт на территорию двора. У него вон охранник даже паспорт проверил. Подойдя к квартире, Тимка вытащил один наушник из уха, оставив его болтаться на шее. Он делал это крайне редко. Тимоха примерно помнил, как выглядит отцовский коллега, к которому он сейчас направлялся. Высокий мужик с седеющими висками и строгим взглядом поначалу немного пугал мелкого Тимку, когда тот приходит к отцу в дежурную часть. Но после того, как он несколько раз угостил парня барбарисками, весь страх прошёл. А сейчас Тима уже взрослый, и уже давно не боится строгих взрослых дядек. Он бесстрашно нажал на кнопку звонка, ожидая, когда ему откроет дверь хозяин квартиры. На удивление, дверь открылась почти мгновенно. Но первое, что увидел Тимоха, когда дверь распахнулась, это поблёскивающий в свете лампы пластиковый бейджик на синем шнурке. Он изумлённо поднял взгляд. Вместо высокого мужика с седеющими висками, которого Тимоха ожидал увидеть, дверь ему открыл… Витальский? Тимоха на несколько мгновений замер в ступоре и испытал сильнейший диссонанс. Он даже на полном серьёзе полагал, что попутал квартиры. Староста студсовета тоже удивился. Глаза буквально полезли на лоб, когда он изумлённо произнёс: — Коваленко?! Тимоха предполагал, что вопрос этот чисто риторический, поэтому удостаивать ответом не стал, лишь нетерпеливо запустил пальцы в волосы, зачёсывая мешающуюся чёлку назад. Удивительно, что Витальский вообще запомнил его фамилию, учитывая, что сталкивались они с ним всего один раз, когда Тимоха заменял Наумова на концерте в честь посвящения в студенты. Но даже этого раза хватило, чтобы понять, что Тимоха испытывает непонятное раздражение в присутствии этого общественно-полезного студента. Было похоже, будто Витальский или только что вернулся, или, наоборот, куда-то собирается, так как держал верхнюю одежду в руках. — Что ты здесь … — начал было Витальский, затем осёкся, и на лице отразилось понимание. — Так это о тебе отец говорил?! Тимка раздражённо пожал плечами и, нетерпеливо переступив с одной ноги на другую, коротко уточнил: — У меня здесь заказ — сборка компьютера и установка винды. — Да, всё верно, — Витальский, кивнув, широко отворил дверь и отступил в сторону, приглашая его внутрь. — Где пациент? — коротко осведомился Тимоха, скинув свои ботинки у входа, ветровку снимать не стал, только расстегнул. — В моей комнате, — сказал Витальский, вешая своё пальто в гардероб, затем указал на дверь неподалёку, — иди за мной. Тимке не понравился оценивающий взгляд, которым окинул его хозяин квартиры, поэтому желание изображать дружелюбие испарилось мгновенно. Хотя, честно признаться, оно и не появлялось сегодня. Но обычно Тимоха был более дружелюбен с людьми, которые ему платили. И пусть дружелюбие для него выражалось лишь в том, чтобы хотя бы изредка отвечать на вопросы, наметив подобие улыбки на лице. — Слушай, я и не знал, что ты… этим занимаешься, — послышался голос Витальского, когда они входили в комнату. От этого вопроса Тимка почувствовал, что раздражение усилилось. Обращённая к нему фраза звучала так, как будто бы он пришёл сюда не комп собирать за деньги, а трахаться за деньги. — М, — лишь пробормотал Тимоха в ответ. Он вошёл в комнату и оглядел её. От тошнотворно-идеального порядка, царящего здесь, даже голова шла кругом. Ему вспомнилась собственная комната, каждый угол которой был забит коробками с запчастями и инструментами, старыми компьютерными корпусами и отслужившими свой срок мониторами. И настолько сильный контраст поразил Тимоху. Широкая кровать, стоящая у дальней стены, была идеально заправлена. В Тимкином же понимании заправить кровать — это значило кинуть поверх покрывало и готово! Даже дверцы у шкафа в этой комнате закрыты до конца. У Тимохи дверцы шкафа почему-то никогда не закрывались до конца, и вечно всё оттуда норовило вывалиться. Хозяин комнаты вальяжно прошествовал к столу, на котором аккуратной стопочкой возвышалась башенка из коробочек. Даже, казалось бы, стол — рабочее место, где поневоле будет хоть маленький, но беспорядок, был идеально чист. Над столом на стене висела пробковая доска. Прикреплённые на ней стикеры были на равном расстоянии друг от друга. «Вот кто настоящий параноик!» — мелькнула мысль в голове у Тимки, и он невольно усмехнулся. Подошёл к столу, затем взял в руки одну из коробок, что стопкой возвышались на столешнице. Это была коробка с материнской платой. Отличной, к слову, материнкой! Тимоха такую бы и сам себе хотел. Он завистливо оглядел и другие коробки, невольно присвистнул, увидев упаковку с дорогущей топовой видяхой. Именно о такой он мечтал, но она, конечно, ему была не по карману. — И давно ты этим занимаешься? — вопрос Витальского отвлёк его от восхищения комплектующими и вернул с небес на землю. Тот, сложив руки на груди, оценивающе и беззастенчиво разглядывал Тимоху. Но Тима не настроен вести светские беседы с ним, поэтому вопрос проигнорировал и, сняв с плеч рюкзак, спросил: — Винда какая нужна? Десятка? — Э…. да, — последовал неуверенный ответ. Тимоха аккуратно вытащил из рюкзака свой переносной жёсткий диск, флешку, тюбик с термопастой и отвёртку на магнитике. Руки прямо-таки чесались распаковать все эти коробочки с комплектующими и повертеть каждую в руке, любуясь. — Драйвер-пак нужен? — уточнил Тимка, ловким движением разорвав защитную плёнку у коробки с материнской платой. — Что? — видимо, Витальский не врубился, затем добавил. — Слушай, просто сделай так, чтобы всё работало как надо, окей? — Ты вообще не понимаешь о чём я говорю, да? — усмехнулся Тимка, увлечённо распаковывая материнку. — А зачем мне это понимать? Это твоя специализация, не так ли? — раздражённо ответил Витальский. Ого! Кажется, Тимохе удалось разозлить его! Очень необычное чувство, но, по-своему, приятное. — Мне про устройство компьютеров и не надо знать, чтобы ими пользоваться. Точно так же, как и про устройство самолётов, чтобы летать, — продолжал оправдываться староста студсовета, видимо, задетый за живое, — моя специальность — реклама и связи с общественностью, я ж тебя не гружу терминами из маркетинга и… — Я тебя услышал, — перебил его Тимоха, нагло ухмыльнувшись и едва удержавшись от того, чтобы не сказать «да заткнись ты уже, умник». Витальский умолк, рассматривая гостя исподлобья. Тимку же жутко раздражало его присутствие. Он хотел остаться наедине с этими коробочками. Да и вообще ощущал себя словно ребёнок, обнаруживший в новогоднее утро кучу подарков под ёлкой. К тому же его бесило, что Витальский пытался задавать Тимохе всякие язвительные вопросы, вроде того, много ли он зарабатывает и нравится ли ему. Тимка показательно засунул в ухо второй болтающийся на проводе наушник и, прибавив звук погромче, принялся за распаковку коробок. Краем глаза заметил, что Витальский изумлённо распахнул глаза, замерев на некоторое время. Затем, очевидно, поняв намёк, ретировался из комнаты, оставив Тимку наедине с потрясающими комплектующими. Он аккуратно вскрывал коробочки и почти любовно прикручивал каждую комплектующую деталь компьютера в корпус. Сборка нового компьютера всегда очень увлекательное дело, а уж если с такими отличными комплектующими, то Тимка и вовсе считал это занятие чем-то сакральным, не терпящим лишней пустой болтовни. Полностью отдавшись музыке, звучащей в наушниках, и чётким умелым движениям, Тимоха не спеша и очень скрупулёзно подцеплял каждый проводок блока питания. И всё, что происходило в квартире Витальского, шло фоном и категорически не воспринималось Тимохиным сознанием. И вот когда вдруг он услышал звук садящегося аккумулятора, то испытал ни с чем несравнимое досадное чувство. Блять! Ну почему он не зарядил смартфон заранее?! Тимке пришлось остановить воспроизведение музыки и поставить смартфон в режим энергосбережения. Та пустота, что образовалась вместо музыки, была непривычной, и Тимохе волей-неволей пришлось возвращаться в квартиру. Витальский, слава богу, больше не лез со своими бессмысленными разговорами, хотя то и дело заглядывал в комнату с проверкой, как идут дела. Вскоре Тимоха услышал, что к Витальскому пришла его девушка Ира. — Максик, надо поговорить, — донёсся из коридора её взволнованный голос. — Я… — Не сейчас, Ир, — резко оборвал её тихий голос Витальского, — я не один. Через минуту, Ира с любопытством заглянула в комнату. — Привет, — дружелюбно улыбнулась она Тимохе, на румяных от ветра щеках появились ямочки. Тимка в ответ лишь коротко кивнул. Она тоже, как и Витальский, пыталась с ним разговаривать, с интересом наблюдая за действиями Тимохи, но, видя нулевой отклик, бросила эти попытки. Тимоха искренне надеялся на то, что не станет невольным свидетелем их обнимашек или поцелуев. Но опасения Тимохи не оправдались. Девушка вскоре испарилась, чмокнув Витальского в щёку. Тимоха только слышал, как за ней захлопнулась входная дверь. Он почти заканчивал установку, когда услышал, что дверь квартиры вновь открывается. На этот раз, похоже, пожаловал сам хозяин квартиры. Именно ему принадлежал строгий мужской голос, доносившийся из коридора: — Запомни, Максим, если подчинённые делают всё не так, значит, дело в руководителе. Значит, ты плохой руководитель! А это значит, нужно взять жопу в руки и сделать всё как надо! Тимоха совершенно упустил начало разговора, происходящего сейчас в коридоре, но, тем не менее, был очень раздосадован тем, что стал невольным свидетелем подобной отповеди, которая явно не предназначалась для чужих ушей. И в тот момент крайне жалел, что именно сейчас его смартфон решил сесть. Сделать вид, что он ничего не слышал, было легче лёгкого. Наушники до сих пор были у него в ушах, поэтому, когда отец Витальского заглянул в комнату и, увидев Тимоху, улыбнулся, пришлось для вида всё же вытащить один наушник из уха. — Тимошка, это ты? Я помню тебя вот такенным шкетом! А ты вымахал будь здоров! — Здрасьте, — пробормотал Тимоха, пожимая протянутую руку отцовского коллеги. Он испытывал диссонанс и не совсем приятное чувство от того, как этот мужчина только что отчитывал своего сына в коридоре, а сейчас, как ни в чём не бывало, справляется о здоровье Тимохиного отца и радостно трясёт его руку. Витальский смотрел на их рукопожатие сначала с недоумением, затем с неодобрением. Отец Витальского выглядел примерно таким же, каким его запомнил Тимоха в детстве: высокий, строгий, с седеющими висками. Казалось, что Витальский-младший — его полная копия, только экземпляр помоложе. Те же иссиня-чёрные волосы, те же тёмно-карие глаза, те же высокие скулы и ямочка на подбородке. Не имея желания задерживаться здесь дольше положенного, Тимоха дождался окончания установки, без обиняков отказался от настойчиво предлагаемого ему чая и, сославшись на кучу дел, ретировался из квартиры Витальских. Тщательно пряча наличные в глубине рюкзака, Тимка выходил из квартиры и думал о том, что больше сюда ни ногой.

* * *

Тем вечером Тимоха, спрятавшись от всего мира, сидел за столом, сдвинув кучу проводов в сторону, и размашистыми движениями делал штриховку на своём очередном эскизе в блокноте. Это было абстрактное изображение тигра с вырывающимся изо рта пламенем. Пальцы держали карандаш, глаза скользили по оформленным краям блокнота, а мысли витали далеко. Ему невольно вспомнилось то время, когда этот блокнот у него появился впервые. Именно в то время он окончательно осознал и принял свою инаковость, свою нестандартность. Это было непросто. К тому же сразу после этого последовал урок, последствия которого до сих пор иногда вспоминаются Тимке даже спустя год. Они шутя называли себя «два Лерика». Лера, дочь отцовского приятеля, к которому они приехали в Питер, и её друг детства Валерий, живущий по соседству. С ним Лера познакомила Тимку в первый же день, когда они пошли гулять по петербургским крышам. То, что Валера никогда не скрывал своей ориентации, помнится, очень удивило и восхитило Тимоху. В какой-то мере он даже хотел быть похожим на него — чрезвычайно легким на подъём, жизнерадостным, весёлым и не заморачивающимся по мелочам. Почти целыми днями они проводили время втроём, и Тимка до сих пор с особой теплотой вспоминает эти дни. В тот день запланированный Лерой поход в кино сорвался бы. Потому что к Лере приехал её парень, и нужно было встретить его в аэропорту. Но её друг детства, как всегда, выручил. На фильм Тимоха пошёл с Лериком. «Назови меня своим именем» — прочёл Тимоха в своём билете и равнодушно пожал плечами. Помнится, Тимка подумал, что это какая-то сопливая девчачья мелодрама. И в конце концов, был не так далёк от истины. Это была мелодрама, но вовсе не девчачья, а про молодого парня-гея, только осознающего свою тягу к мужчинам. Смотреть в полной темноте фильм про геев, находясь в компании гея, и когда в твоей голове и так ежеминутно гонялись по кругу мысли про свою нетрадиционную ориентацию, стало настоящим испытанием для Тимки. Он то и дело исподтишка смотрел на профиль сидящего рядом Валеры и понимал, что, кажется, влюбился. После фильма Лерик повёл его в пиццерию. То, как он дразнил Тимку картофелем фри, отдёргивая руку с желанной едой каждый раз, когда тот пытался её схватить, очень смешило и забавляло их обоих. И то, как они хохотали на весь зал, запомнилось Тимке как одно из самых приятных воспоминаний, которые спустя несколько дней уже перестанут быть таковыми. После пиццерии Лерику удалось затащить Тиму в ночной клуб. Хотя в обычном своём настроении он ни за что бы не пошёл в ночной клуб. Но тогда он словно был не собой, а каким-то другим Тимохой. Тимохой, который позволял целовать себя, прикасаться к себе и вообще делать такие вещи, который Тимка делал только сам с собой в уединении. Тимке тогда словно открыли глаза. Он и не представлял, что такое возможно! Разве можно быть геем и не прятаться, а по полной наслаждаться жизнью?! Лерик это всегда умел — наслаждаться жизнью. И делал это с особым шармом и размахом. В полной мере значение этого выражения Тимоха узнал лишь через несколько дней. Несколько дней, наполненных мыслями о весёлом и жизнерадостном парне с приветливой улыбкой. Несколько дней с головой, под завязку наполненной влюблённым туманом. Туман этот развеялся довольно резко и болезненно. Это произошло в день рожденья Леры. На праздник её друг детства заявился с незнакомым Тимке парнем. — Это его парень, — ответила Лера на тихий вопрос холодеющего Тимки «Кто это такой?» — И как давно он его парень? — Уже года три, а может четыре, — беспечно ответила Лера. — Не знал, что у него есть парень, — упавшим голосом пробормотал Тимоха. — Почему он тогда… — резко осёкшись, подумал и добавил, — он… он в клубе целовался и обнимался с другим… — тихо проговорил Тимка. — О! Так Лерик в клубе опять кого-то нашёл? — рассмеялась Лера, — ничему не удивляюсь. Ну да, ты тоже не удивляйся, у них вот такие свободные отношения. — Разве такое бывает? — слегка поморщившись, уточнил Тима. — Мне тоже этого не понять, но раз их обоих это устраивает, то это уже их дело, — Лера пожала плечами. Тимка тоже никогда не смог бы этого понять. Он ощущал неприятное скользкое чувство, когда наблюдал за тем, как рука парня по-хозяйски обвивала Лерика за талию. Его обострённое чувство собственничества вряд ли позволит вот так легко и просто наслаждаться всеми прелестями и брать от жизни всё. Он тогда так и не признался Лере, что является геем и по уши втрескался в её друга. Даже сам Лерик, вероятно, не догадывался о том, что Тима — гей. Он никогда не говорил ему об этом. Тем лучше. Пусть думает, что Тимку просто потянуло на экзотику из-за выпивки. Сейчас, вспоминая те события годичной давности, Тимка до сих пор ощущал себя болваном. И пусть то мерзкое, неприятное чувство, что его использовали, притупилось, но он, наверное, никогда не сможет забыть этого болезненного удара по собственному самолюбию. От невесёлых мыслей о прошлом его прервала смена трека. Надо забыть об этом. Прекратить вспоминать. Сейчас у него другая жизнь, слишком далёкая от Питера, Леры и её приятеля. Когда трек на секунду прервался, оповещая хозяина смартфона о входящем сообщении, Тимка бросил короткий взгляд на экран. Так и есть — Аноним опять написал в мессенджере. Немного поколебавшись, Тимка всё же отложил карандаш и взял смартфон. @frozen12: у меня к тебе важный вопрос @avokadо777: насколько важный? @frozen12: вопрос жизни и смерти @avokadо777: хорошо, валяй @frozen12: почему Годзилла и прочие монстры в фильмах так легко ломают и крушат здания? Вот тумбочка мне по пояс, и я для неё большой и страшный, но ломать и крушить почему-то не могу, а мой мизинец до сих пор бо-бо Тимоха, не удержавшись, рассмеялся. Это и есть вопрос жизни и смерти? Всё ещё усмехаясь, он начал быстро печатать: @avokadо777: у меня встречный вопрос. Почему никто не додумался ввести день долбоёба? Ведь вокруг так много долбоёбов, а праздника у них своего нет? @frozen12: ты ведь улыбаешься сейчас? @frozen12: ну признайся же, что я рассмешил тебя, да? Не хотелось признавать правоту Анонима, поэтому Тимоха решил игнорить последние вопросы и вообще сделать вид, что он ушёл спать. Но следующее сообщение меняет его планы в мгновение ока. @frozen12: знаешь, почему я оставил тебе ту надпись в блокноте? @avokadо777: почему? @frozen12: меня очень заинтересовали те билеты в кино, которые находились у тебя в блокноте. Как, кстати, тебе фильм? Понравился? Тима мгновенно напрягся. Он отложил смартфон и потянулся за блокнотом, начал нервно его перелистывать, даже потряс блокнот вниз листами, но ничего не выпало. О каких билетах он, чёрт возьми, говорит? Затем он вспомнил, как из последней страницы блокнота сделал импровизированный конверт, чтобы складывать туда какие-нибудь отдельные листки, и полез туда. Так и есть. Два уже изрядно поистёршихся билета лежали внутри. Два чёртовых билета на чёртов фильм с чёртовым названием «Назови меня своим именем». Он не знал, почему до сих пор не сжёг их или не порвал на кусочки. Шумно выдохнув, Тимка нервно зачесал рукой чёлку, убирая волосы назад. А затем вновь взял смартфон, некоторое время сверлил взглядом мигающий курсор, не зная, что ответить. А затем напечатал: @avokadо777: какого чёрта ты рыскал в чужих вещах?! @frozen12: они выпали, когда я взял блокнот в руки. Это получилось случайно. Извини, если расстроил тебя. Тимка с силой сжал челюсти, чувствуя, как тревога внутри крепчает. Никто не должен догадаться о его секрете. Никто. А затем дыхание перехватило от следующего сообщения: @frozen12: тебе нравятся парни? — Блять! — непроизвольно вырвалось у Тимки, и он с силой провёл рукой по лицу, будто пытаясь стереть с себя все эмоции. Затем, немного подумав, ответил: @avokadо777: ты это решил лишь по наличию у меня в блокноте билетов на гейский фильм? Спешу разочаровать, что Шерлока из тебя не выйдет. @frozen12: жаль… @avokadо777: почему? @frozen12: мне нравятся парни. @avokadо777: ты гей? @frozen12: ненавижу эти ярлыки! Я просто признался тебе, что неравнодушен к парням, вот и всё. @avokadо777: зачем? @frozen12: Я надеялся, что мы могли бы узнать друг друга получше. Когда листал твой блокнот, чувствовал, что мы чем-то похожи с тобой. И та твоя цитата про споры мне очень понравилась. @avokadо777: так вот кто её забрал?! Ты понимаешь, как крипово это выглядит со стороны? Надеюсь, ты не маньяк. @frozen12: мне жаль, что ты так думаешь обо мне… Тимке стало неловко. Похоже, Аноним действительно расстроен сейчас. Это заметно по тону его сообщений. @avokadо777: извини. На самом деле я не думаю, что ты маньяк. @avokadо777: Так кто ты? Как тебя зовут? С какого факультета? С какого курса? @frozen12: если хочешь узнать кто я, то соглашайся на встречу. Мы оба в равных условиях и ничего друг про друга не знаем, ведь так? Тимка некоторое время сидел в ступоре, не зная, что ответить. Насколько же этот Аноним устал от одиночества, если готов встретиться буквально вслепую, чтобы использовать любой шанс? Тимка безумно боялся быть раскрытым. А Аноним был перед ним честным и сразу признался в своей симпатии. Это располагает к себе. Но и настораживает. А вдруг ловушка? Час промучившись с этими мыслями, не в силах уснуть, Тимка пришёл к единственному выводу: нужно как можно скорее узнать, кто этот Аноним. Нужно провести собственное расследование. С этими мыслями он уснул, так ничего и не ответив Анониму.