Oh please, we're not children

      Светало. Воздух из полночного хрусталя по капле распускался в тонкое медовое кружево, стоило солнцу кошачьим загривком показаться из-за гор. Перед рассветом лес будто забывал как дышать, сверчки царапали лапками тишину, оставляя засечки, отмеряя новый день.       Симфония совершенства. И лишь один звук выбивался из её неспешного потока — звонкий, озорной, весёлый детский смех.       Мальчишки, белобрысые, шумные и совершенно неудержимые, со всех ног мчались к громадному уродливому замку, ведь до него отсюда оставалось совсем недалеко. Детям, опасность для которых зверь невиданный, никогда бы и в голову не пришло не задержаться на прогулке до рассвета. А торопиться, однако, стоило.       — Давай, Герберт, а то мы не успеем посмотреть, как всходит солнце! Ты сможешь. Всего пара шагов, я тебя поймаю! — ободряюще воскликнул один, кудрявый желтоглазый птенчик.       Друг его, Герберт, высокий, бледный, с тонким белоснежным каре, обрамлявшим будто кукольное лицо, ловкостью похвастаться не слишком мог.       — Сейчас! Я... сейчас!       Герберт закрывал глаза, считал до десяти, как учила тётушка Лиза Цепеш, и делал прыжок. Приземлялся тяжело и неуклюже, точно слепой котёнок, и всё же на лапы.       ...и натыкался на лучезарно ухмылявшуюся мордашку своего приятеля.       — Говорил же, поймаю! — самодовольно хихикал тот. — А ты боялся.       — Я не боялся... почти.       — Я почти верю. Слушай... давай наперегонки до ворот?       — Ну не-е-ет, — недовольно протянул Герберт. — Ты снова станешь играть нечестно!       — А если ты проиграешь, я уговорю маму, она всё расскажет отцу, отец будет ворчать, а потом пойдёт к дяде Кролоку и уговорит его оставить тебя у нас ненадолго. Идёт?       Герберт вздохнул. Устоять перед столь заманчивым предложением — провести недельку в живом, наполненном магией замке Дракулы Цепеш — представлялось невозможным.       — На счёт три... три! — и мальчишка, вспыхнув алым сиянием, в мгновение ока умчался, не оставляя Герберту ни малейшего шанса сорвать его планы.       Юный Кролок поспешил следом.       — Погоди, Адриан! Адриан!..       — Адриан?.. Алукард Цепеш, — на одном дыхании, с удивлением, в котором плескалась то ли растерянность, то ли ирония.       — Герберт. Герберт фон Кролок, — уважительно, так приторно торжественно.       Сотню лет спустя глаза Алукарда были всё так же лукавы. Но тени его преждевременного взросления оставили свой неизгладимый, видимый отпечаток.       — Чем обязаны? — поинтересовался Герберт.       Кролок держался холодно, но любопытства утаить не выходило.       — Я не могу навестить старого друга? — улыбнулся Цепеш.       Голос его казался Герберту мучительно непривычным — точно говорил он шёпотом, спокойно и размеренно. Не таким он помнил златовласого мальчишку, что не способен был усидеть на месте и мгновения. Кролок едва различимо фыркнул.       — И что же должно было случиться, чтобы старый друг понадобился тебе сотню лет спустя? — ядовито произнёс он.       Алукард ожидал подобного недоверия. Откровенно говоря, он не мог и представить, что их встреча когда-либо ещё состоится. Ведь тогда в лесу, прямо возле их замка, сын Влада и Лизы Цепеш, вампир-полукровка, играл в догонялки с обыкновенным человеческим ребёнком. Он не понимал тогда, что Герберт вынужден был жить по законам ночного мира, поскольку граф фон Кролок всегда знал, что однажды обратит его.       — Всё просто, — без тени насмешки ответил Адриан. — Я узнал, что ты жив, Герберт. Узнал, где ты жив, как тебя найти, и вот я здесь. Позволишь?       Лёд треснул. Кролок жестом пригласил Алукарда войти и проследовать за ним. Узнал, что жив. Вот спасибо! Сотню лет, отчего не двести? Триста? Он помнил. Всё это время помнил... Да хоть тысячу лет помни! Куда же ты пропал, золотой сыночек графа Дракулы? Герберт необъяснимо для себя рассердился, но не мог отрицать: ему было приятно узнать, что Адриан вернулся. К нему ещё никто прежде не возвращался. Кролок резко остановился.       — Что случилось в тот год, Адриан? — не оглядываясь, спросил он.       Алукард вздохнул, будто силясь дыханием содрогнуть горный хребет.       — Помнишь тот дом, где жила моя мать, когда отец, повинуясь её воле, отправлялся путешествовать по свету?       Герберт коротко кивнул. Домик, где добрая тётушка Лиза не позволяла им с Адрианом трогать ничего лишнего. Там были лекарства и травы. Там тётушка Лиза спасала людей от скорой встречи со смертью.       — Они сожгли её на костре. Точно ведьму, — каждое слово — раскалённый стеклянный бисер, — Отец потерял рассудок и устроил человеческий геноцид. Видел тех тварей в лесу? Это была его армия. Я... Мне пришлось убить его.       — Вот как...       — Но я встретил потрясающих людей. Основал деревню Бельмонт. А после до меня дошли слухи, будто в этой глуши есть замок, куда не ступает годами нога человека. Они говорили о юноше с серебряными волосами, который приходил в ночи, а с первыми лучами солнца точно растворялся. Я был уверен, что это ты. Ни один вампир так не ценит мгновения перед рассветом.       Герберт невольно улыбнулся. Грустно, но тепло.       — Я больше никогда не смогу увидеть солнце. Я думал также, что впредь никогда не увижу тебя, но... Как ты говорил? «Будто мой день был недостаточно ужасен. Так-так, это же сам Адриан Цепеш!»       Алукард смеялся.       — Умоляю. Мы не дети.       — Тогда что насчёт вина?       Адриан прикрыл глаза в знак согласия и, поддавшись взявшим контроль эмоциям, осторожно поймал ладонь Герберта. Кролок вздрогнул, Алукард мог поклясться, что ему не почудилось. Но руки не отпустил. Приободрившись, Герберт повёл его дальше в замок, ни на минуту больше не умолкая. Сто лет прошло. Им было что обсудить.