-4-
12 июля 2022 г. в 18:34
— Дай мне то, что я тебе дал, — проговорил Старк, протягивая руку. Стив бросает цепочку и металлические продолговатые предметы в руку Тони.
Мужчина растягивает их, растягивая цепочку, а затем поднимает и немного поворачивает. Он нажимает на один конец зажима, а другой открывается, как крошечные квадратные челюсти.
— Это зажимы для сосков, — говорит Тони Стиву. — Обычно я бы согрел тебя для них. Кусая и щипая свои соски, пока они не станут чувствительными. Но мы будем делать это вслепую, пока не получим больше информации. Твои соски обычно чувствительны?
Стив, который никогда не обращал особого внимания на свои соски, если не считать того, что они у него есть, качает головой.
— Понятия не имею.
Тони перекладывает зажимы в одну руку и проводит большим пальцем другой руки по одному из сосков Стива.
Дыхание Роджерса слегка прерывается от мягкого вибрирующего ощущений, и Тони делает то же самое с другим. Его прикосновение оставляет соски слегка прохладными, и Стив чувствует, как они напрягаются, и смотрит вниз на свою грудь, наблюдая за происходящем. Тони слегка ущипнул один из них и слегка покрутил — совсем не больно, — но Стив определенно это почувствовал. Мужчина повторяет движение другой рукой. Яйца Стива немного напрягаются, и он делает глубокий вдох
— Я собираюсь начать с чувствительности, — бормочет Тони, и Стив слегка разочарован, когда убирает руку. Стив наблюдает, как Тони снова раздвигает цепь, и на этот раз вид зажимов вызывает у Стива легкое напряжение в животе. Он также может представить, как они будут выглядеть на нём, и это усиливает рывок до нежной пульсации. Он завороженно наблюдает за рукой Тони, когда тот раздвигает их и прижимает к груди Стива, каждый из сосков Рождерса сжимает зажимы.
Когда Тони отпускает его, возникает острая боль, которая заставляет Стива выгнуться от удивления, но потом это проходит, и его соски просто становятся теплыми и немного странными, просто давление и осознание ощущения. Стив смотрит на них и на цепь, натянутую между ними, и его лицо неожиданно вспыхивает. Он думал, что, возможно, преодолеет это, но, очевидно, нет. Они выглядят… декоративно, или что-то похожее на это, что-то такое, что заставляет его хотеть надеть рубашку, чтобы никто не видел.
Он бросает взгляд на Тони, на Старка, который смотрит тёмными от удовольствия глазами, и слегка вздрагивает, его плечи опустились. Тони почти рассеянно отодвигает один из них, и Стив послушно выпрямляется, даже не заметив, что делает это. Затем его горячее лицо становится еще горячее, и ему приходится бороться с собой, чтобы не отвернуться. Тони отрывает взгляд от зажимов, его лицо напряжено от удовлетворения.
— Больно? — спрашивает он, но небрежно, как будто уже знает ответ Стива.
— Не совсем. Тепло, — признаётся Стив. Тони протягивает руку и крутит левый сосок Стива, зажимая, и Стив издает удивлённый звук боли, хотя на самом деле это не больно. Не то чтобы это была совсем боль. Он не уверен, каково это. Он уже был готов к ощущениям, когда Тони проделывает то же самое с его правым соском, и не издает ни звука, но звона боли-давления-почти-удовольствия достаточно, чтобы заставить его слегка вздрогнуть.
— Хорошо? — Спрашивает Тони и улыбается, когда Стив осторожно кивает. Он берет цепочку с груди Стива и тянет ее вверх.
— Открой, — говорит он, и Стив озадаченно открывает рот. Тони тянет цепочку вверх, — Стива снова трясет от этого непонятного ощущения, — и засовывает её в открытый рот. — Подержи, — говорит Тони, и Стив закрывает рот, прикусывая цепочку, чтобы удержать ее. Прикосновение к его соскам теперь непрерывное, что-то покалывающее и незнакомое, но приятное. Тони слегка дёргает за каждый зажим, словно проверяя, надежно ли они закреплены, а затем отодвигается и встает на ноги.
Стив наблюдает — слегка откинув голову назад, дергая цепочки, тем самым натягивая зажимы, но это все еще не больно, поэтому он игнорирует это, насколько может, — как Тони пересекает комнату к стене ремней и кнутов. Стив так сильно отвлёкся на задницу Тони (и на мысль о том, что Тони, вероятно, позволит ему в какой-то момент засунуть член в его задницу), что на самом деле не видит, что делает Тони, пока он снова не поворачивается и не идет обратно. Это похоже на хлыст для верховой езды.
Стив моргает, и тогда Тони оказывается достаточно близко, чтобы Стив мог убедиться, что это на самом деле хлыст. Он беспомощно напрягается, но Тони не делает ни малейшего движения, чтобы ударить его. На самом деле, как только Тони, кажется, уверен, что Стив хорошо рассмотрел его, Старк снова опускается на колени и протягивает Стиву хлыст.
— Обеими руками, — говорит Тони, когда Стив тянется к нему. Стив протягивает вперед другую руку и берет хлыст. Он просто держит его несколько секунд, а затем Тони опускает его, чтобы положить Стиву на колени. — Держи свои руки при себе. Не отпускай ни по какой причине. — Тони бросает на него пронзительный взгляд, и Стив понимающе кивает. — Хлыст в его руках тугой и шершавый, толще, чем Стив себе представлял. Он гадает, каково это, когда тебя бьют, когда Тони наклоняется вперед и касается губами правого соска Стива, неожиданно горячего и влажного, и Стив слегка дергается от удивления, а затем ощущение поражает его, как язык Тони поводит по зажиму, а затем облизывает открытый кончик соска. Стив стонет сквозь зубы, его член тупо пульсирует. Тони переключает внимание на другой сосок Стива, и на этот раз Стив дёргает так сильно, что цепочка натягивается у него во рту, и оба соска вспыхивают короткой яркой болью, даже когда горячий язык Тони касается кожи Стива. Он резко выдыхает, чувствуя себя немного неуверенно на низкой скамье. Он не может изменить свою позу шире — джинсы удерживают его на месте, — и Тони отвлекает его, опускаясь вниз, чтобы облизать языком головку члена.
Стив старательно держит себя в руках, но, похоже, это не имеет значения. Его соски покалывает, а член так стоит, что на несколько секунд ему кажется, что он сейчас кончит. Тони останавливается, прежде чем это может произойти, и Стив слегка расслабляется.
— Закрой глаза, — шепчет Тони. — Ты уже сделал лужу на полу, чую ты быстро кончишь. Закройте глаза и доверьтесь мне, капитан.
Стив долго смотрит на Тони, нервы сжимаются в животе, а затем слегка наклоняет голову, чтобы потянуть зажимы для сосков, просто позволяя себе почувствовать, как они ощущаются на нем. Он все еще не может решить, удовольствие это или боль, но это ярко, мощно и хорошо, и он уже доверял Тони всё это время.
Он закрывает глаза, и едва мгновение спустя раздается сильный удар боли в его беззащитном члене, и Стив кричит и сгибается в шоке, маленькая цепочка вываливается у него изо рта. Его руки сжимаются вокруг кнута, и он быстро моргает, чтобы прояснить голову, но его член горит от желания, и он отдаленно осознает, что Тони только что ударил его по члену, но это кажется неважным. Острая боль желания в паху становится невыносимой, и он открывает рот, чтобы сказать Тони — что-то, он не знает что, вообще не может думать — и чувствует, как цепь втягивается ему в рот, прежде чем он успевает это сделать, его рот автоматически закрывается, зубы сжимаются, когда он тянет её.
По его виску струится пот, и он смотрит на Тони, ожидая и не понимая.
— Это очень мило, — говорит Тони, слегка задыхаясь. — Боже, ты выглядишь так, словно вот-вот кончишь на месте.Тебе было хорошо, не так ли, капитан? Скажи мне. — Он обхватывает рукой член Стива и поглаживает его всего раз но все тело Стива напрягается от желания, цепь во рту натягивается на зажимах, а член немного болит от удара. Он слышит, как умоляюще стонет от неподдельного удивления. — Скажи мне, — повторяет Тони и вытаскивает цепочку изо рта Стива. Прежде чем Стив успевает придумать, что сказать, Тони перекатывает цепочку между пальцами, и соски Стива превращаются в две горячие искры боли, которые соединяются где-то прямо за его яйцами. Он издает отчаянный, жалкий звук, и у Тони вырывается низкий стон, как будто он не может сдержать его, как будто реакция Стива настолько хороша для него, что вытесняет звук из его груди. Все тело Роджерса реагирует на этот звук, как будто каждый дюйм его кожи был покрыт ласками кончиков пальцев, и Тони бормочет — Я знаю, что ты хочешь снова почувствовать это — и Стив снова закрывает глаза, не в силах придумать, что еще сделать, чтобы выразить свою готовность.
Несколько секунд ничего не происходит, только учащенное дыхание Тони, и Стив чувствует, как дрожит от страха и предвкушения. Он думает об этой огромной волне боли, и его член сильно дергается и раскачивается. Он слишком ошеломлен, чтобы возражать. Он так ошеломлен, что может думать только о Тони и о звуке, который он издал, и о том, что Стив хочет услышать его снова.
— Тони, — беспомощно просит Стив, и Старк дёргает цепочку и стягивает зажимы с обоих сосков Стива. Они вспыхивают болью, и Стив скулит и чувствует, как хлыст прогибается под давлением его рук.
Рот Тони смыкается вокруг соска, невообразимый, невозможный жар, зубы Тони задевают и освещают кожу Стива. Он чувствует себя горячим и каким-то хрупким, и Стив хнычет, пока Тони не отстраняется, и Роджерс даже не удивляется шлепку руки Тони и огромной дуге боли вдоль его члена, это кажется неизбежным, неудержимым. Он дрожит, он так близко, и Тони скользит двумя пальцами по головке члена Стива, размазывая предэякулят по всей длине, и Роджерс кончает так сильно, что падает вперед со стула на Тони, который просто мягко опускает его на пол, в то время как Стив корчится и издает хриплые звуки.
Он чувствует на себе руки Тони, теплые и поглаживающие, нежно тянущие его за волосы, прежде чем убрать их с потного лица. Это помогает, просто знать, что Тони рядом, чувствовать его запах сводит с ума и успокаивает одновременно, его руки, огрубевшие от работы, цепляются за кожу Стива. Он не уверен, как долго — кажется, это всего лишь мгновение, но это не может быть правдой, потому что Тони касается его везде, и мгновение не дало бы ему достаточно времени — но в конце концов он открывает глаза и смотрит на Тони, моргая от яркого света комнаты.
— С возвращением, — говорит Тони, широко улыбаясь, и в уголках его глаз появляются морщинки. Стив поднимает руку и дотрагивается до морщинок, что-то, чего он хотел, может быть, с тех пор, как впервые увидел их. Они тёплые и мягкие, как и вся кожа Тони. Старк поворачивает лицо и запечатлевает поцелуй на ладони Стива. Рука Роджерса сжимается в кулак, и он отдергивает ее, чувствуя что-то непонятное — он знает, что не думает ясно — о том, чтобы сохранить поцелуй. — Тони убирает волосы Стива с лица. — Скажи мне, — мягко приказывает он.
— Я не знаю, как, — честно отвечает Стив.
— Подумай минутку, — говорит Тони, встаёт и уходит. Стив провожает его глазами, не в силах отвести взгляд. Он подходит к огромному шкафу и открывает одну дверцу. Он наклоняется, и Стив видит, что на дне шкафа стоит крошечный холодильник. Есть и другие вещи, ящики и крючки, держащие вещи, которые слишком далеко, чтобы опознать, но Тони достает что-то из холодильника. Когда он оборачивается, Стив видит, что это бутылка воды. Стив трогательно рад это видеть. В горле и во рту пересохло.
Тони опускается перед Роджерсом и помогает ему снова встать на колени — каким-то образом, пока он это делает, Старку удаётся снять с него джинсы, хотя Стив не может понять, как это сделать, — и Тони открывает бутылку. Капитан впервые осознаёт, что все еще держит хлыст обеими руками. Он удивленно моргает. Прежде чем решает, что с этим делать, Тони наклоняется и подносит горлышко бутылки к губам Стива. Он открывает рот — теперь он делает это автоматически, — и Тони осторожно наклоняет бутылку.
Вода просто восхитительна, и Стив еще больше запрокидывает голову назад. Стив пьет до тех пор, пока не чувствует, что его горло более или менее пришло в норму, и опускает подбородок вниз, пока Тони в конце концов не убирает бутылку и не закрывает ее крышкой, отставляя в сторону.
— А теперь рассказывай, — твердо говорит Тони.
Стив до сих пор не знает, как.
— Меня словно вывернуло наизнанку, — говорит он наконец. — Мне показалось, что ты коснулся моей кожи изнутри.
Глаза Тони немного темнеют, и Стив не может устоять перед теплом, которое разливается по нему при виде этого зрелища.
— Ты прирожденный, — говорит ему Тони.
— Не думаю, что мне нравилось держать глаза закрытыми, — неуверенно говорит Стив. — Я хочу. Я имею в виду. Если бы я мог видеть, как ты это делаешь… — Он не знает, как продолжить.
Тони медленно кивает.
— Я велел тебе закрыть их, чтобы ты не увидел этого и не отреагировал. Не думаю, что в этом была необходимость. — Он прикладывает палец к хлысту и нажимает. — Ты хорошо выполняешь приказы. — У него теплый голос. — Но в первый раз мне показалось, что лучше ошибиться ради осторожности.
Стив издает удивленный смешок.
— Шлепать меня по члену — это ошибка в сторону осторожности?
Тони улыбается ему.
— Я знаю, в это немного трудно поверить, но небольшой шлепок по члену — который я, кстати, сделал не очень сильно — на самом деле менее болезнен, чем почти все, чем я мог бы тебя ударить. Это, в сочетании с тем фактом, что ты был тверд целую вечность, и что ты Капитан Америка, так что все, что не было хорошего в этом, исчезло бы почти сразу, сделало шлепки по твоему члену наиболее логичным развитием событий.
— Плюс идея, — говорит Стив. — Это. Ты прав. Дело не только в том, что у меня в голове, но и в том, как я себя чувствую. Но мне бы хотелось увидеть его.
— В следующий раз, — легко соглашается Тони. — Давай поговорим о вариантах прямо сейчас. — Он нежно сжимает член Стива. — Ты вообще никогда не был мягким. — Его голос звучит восхищенно, что заставляет Стива слегка вздрогнуть при мысли о том, что может придумать очарованный Тони.
— Ты сказал, — нервно говорит Стив.
— Я знаю, что сказал, — говорит Тони, сверкая глазами. — Я просто хочу убедиться, что мы на одной волне. Если тебе нужно немного времени, чтобы все обдумать, я могу отвести тебя обратно в спальню и трахать до тех пор, пока ты не начнешь умолять. Или я могу привязать тебя почти к любому оборудованию в этой комнате и сделать то же самое. Тебе не обязательно все делать сегодня вечером.
Стив бросает взгляд на Андреевский крест.
— Если бы ты знал. Я имею в виду. — Он бросает взгляд на стену с висящими вещами. — Откуда ты знаешь, что использовать?
— В равных долях опыт, догадки и эксперименты, — говорит Тони, немного резко улыбаясь. — Я выберу что-нибудь, что, по-моему мнению, тебе понравится, буду бить тебя этим до тех пор, пока ты не скажешь мне, хорошо это или плохо, и это даст мне ориентир относительно того, что еще тебе понравится, а что нет.
— Думаешь, мне не понравится… э-э… всё? — Спрашивает Стив, не обращая внимания на жар в животе.
— Это маловероятно. Для большинства людей существует определенный вид боли, который подходит им. Острая боль. Жгучая боль. Глухая боль. Некоторым людям нравится больше одного вида, но это необычно, когда кому-то нравится все подряд. — Затем он поднимает голову. — Необычно, но не неслыханно. — Он бросает взгляд на хлыст, который Стив все еще держит в руках. — Я начну с этого. Ты действительно отчаянно хочешь попасть на этот крест, не так ли? — задумчиво спрашивает он.
Стив краснеет, но не знает, что сказать. Он почти так же боится этого, как и его влечет к нему, и что-то в этом заставляет его немного сходить с ума от потребности знать.
— А что на втором месте? — Спрашивает Тони. — Я знаю, что ты, вероятно, не можешь сузить круг тем, для чего на самом деле предназначены некоторые из этих вещей, но что еще привлекло твое внимание?
— Кресло, — признаётся Стив, и его румянец стал ещё ярче.
— Это возможно, — говорит Тони. — Я могу настроить его так, чтобы он держал тебя лицом вниз или вверх.
Живот Стива сводит от жара, но он ничего не говорит. Он просто смотрит на Тони и надеется, что тот не заставит Стива сказать это вслух.
Тони тут же разбивает надежды Стива вдребезги.
— Скажи мне, — тихо приказывает он.
— Крест, — едва слышно признаётся Стив. — Это может меня удержать, — пытается объяснить он.
Тони издает короткий звук.
— То, что тебе не придётся сдерживать себя, используя что-то, за что ты можешь тянуть, держаться и бороться, если захочешь. — Он пристально наблюдает за лицом Стива, и Стив не уверен, что Тони там видит, но это, кажется, удовлетворяет его. — Если этого не произойдет, я устрою что-нибудь такое, что точно произойдет. Но я думаю, что это сработает. Это двухфазная сталь высокой плотности, прикрученная болтами к полу и стене, которые сильно армированы. Не мог бы ты разорвать его на части, если бы тебе это было абсолютно необходимо? Возможно. Можешь ли ты сделать это легко, не используя свою силу в качестве оружия? Я искренне в этом сомневаюсь.
Стив немного сгорбился, лицо все еще горело. Тони обеими руками расправляет плечи, и Стив снова выпрямляется, слегка наклоняясь к Тони. Тони запускает обе руки в волосы Роджерса, слегка дёргает, внимательно наблюдая за ним.
— Прости, — говорит он наконец. — Я слишком много болтаю, и моя потребность знать всё иногда заставляет меня забываться. Я знаю, что лучше не спрашивать тебя. — Он наклоняется и нежно целует Стива в губы, а затем встает на ноги. — Вставай.
Стив так и делает, все еще держа хлыст перед собой. Его член тяжело тянется между бедер и слабо пульсирует от жара и боли. Он очень хорошо осознает это, боль, которая лишь частично является удовольствием, но это совсем не заставляет эрекцию Стива угасать. Вместо этого движение стоя, кажется, натягивает его кожу и посылает заикающиеся маленькие дуги ощущений по всей его длине.
Тони снова смотрит на него, на этот раз немного горячо.
— Иди, встань перед крестом — приказывает Тони, и тело Стива, кажется, разом заливается жаром, одновременно ожиданием и каким-то смущением, таким глубоким, что это почти стыд. Стив колеблется лишь мгновение, но этого времени достаточно, чтобы Тони развернулся и резко шлепнул его по заднице. Стив удивленно делает полшага вперед. Он никогда бы не подумал, что Тони может ударить так сильно; задницу покалывает от удара. Его смущение превращается во что-то, что определенно больше похоже на стыд — его лицо горит от этого, — но оно также демонстративно скручивается у основания его позвоночника, что-то вроде боли от удара по его члену, что-то приятное, потому что это почему-то причиняет ему боль.
Он обходит вокруг предмета, похожего на скамью для взвешивания, но это не так, а затем цепляется за край стола-их два, низких и неглубоких, больше похожих на прилавки, чем на столы, по одному с каждой стороны креста, — пока не оказывается перед Андреевским крестом- вблизи он выглядит еще больше. Он смотрит на цепи, свисающие с плеч, и теперь, когда он понимает, на что смотрит, видит, что они достаточно длинны, чтобы справиться с Тони. Эта мысль заставляет его чувствовать отчаяние и неуверенность одновременно. Он отворачивается от этого; он подумает о том, каково ему будет ударить Тони в другой раз.
Тони кружит вокруг него и тянется, чтобы поправить цепь с одной стороны креста, где она проходит через петлю, припаянную к руке. Стив молча наблюдает, как Тони укорачивает одну, потом другую; он не может видеть, как они прикреплены сзади, но они должны быть каким-то образом прикреплены. Об этом он тоже избегает думать. Он не хочет знать потенциальные слабые места. Осознание этого вызывает новый стыд, закручивающийся спиралью в его животе, и член Стива, кажется, не понимает, что он кончил всего пятнадцать минут назад.
— Хлыст, — говорит Тони и протягивает руку. Стив передает его и тут же сгибает пустые руки, которые дергаются, как будто не замечая твердого присутствия этой штуки. Тони ставит его на один из столов, где расставлено еще несколько вещей, на которые Стив пока не обращает внимания. — Руки вверх, — приказывает он, и Стив, не дожидаясь указаний, выравнивает свои руки по подлокотникам креста. Тони тянется за крестом и достает блестящие стальные кандалы шириной почти в три дюйма; сердце Стива учащенно бьется. Тони быстро обводит запястье Стива одной рукой, а затем открывает наручник и защелкивает его вокруг того же запястья. Стив чувствует, как она со щелчком запирается на его коже. Металл холодный, и Стив просто смотрит на него какое-то мгновение, а затем раздается слабый скрежет, и он внезапно плотно обхватывает его запястье. Тони делает что-то, чего Стив не видит, и наручник крепко прикреплен к цепи. Стив дергает его почти вполсилы — металлический край впивается ему в предплечье, — но ничего не делает, только натягивает цепь над головой. Тони повторяет все с другой стороны, и Стив, кажется, не может удержаться, чтобы не проверить и этот тоже. Он сопротивляется желанию вложить в это все свои силы, просто чтобы увидеть, просто чтобы узнать.
Тони кладет руку ему между лопаток и легонько толкает. Стив позволяет ей опрокинуть его вперед на поверхность, которая ощущается ледяным холодом на его руках и животе. Тони легонько подталкивает его левую лодыжку ногой. — Раздвинь, — говорит он.
Лицо Стива горит, когда он раздвигает ноги, смещаясь достаточно, чтобы сохранить равновесие; более широкая поза заставляет его запястья больше подниматься вверх, оставляя ощущение, что он почти растягивается до полного разгибания, фактически не дергая за наручники. Тони прикрепляет что-то к левой лодыжке, холодный металл, хотя это не затягивается, когда Тони переходит к другой лодыжке. Стив не проверяет фиксаторы на лодыжках; то, как он распластан на твердом металле, заставляет его чувствовать себя ненужным.
— Дыши глубже, капитан, — говорит Тони из-за плеча Стива, и Стив замечает, что он дышит быстро и неглубоко, делает длинный выдох и медленный вдох. Тони проводит рукой по задней части левого бедра Стива, по заднице и снова до середины спины. — Видел бы ты, как ты выглядишь, — хрипло говорит Тони, а потом снова тянется за крестом и возвращается с толстым куском кожи с рядом металлических пряжек с одной стороны. Тони обматывает его вокруг талии Стива, и Стив чувствует, как он продевает кожу через пряжки одну за другой.
Яйца Стива сжимаются, а руки дергаются над ним, пока он не чувствует края подлокотников креста под своими ладонями, а затем мгновение спустя цепи над ним. Он крепко обхватывает руками цепи, но все равно чувствует легкое головокружение. Он пытается дышать ровно, но ему это не удается.
— Капитан, — говорит Тони, и Стив машинально поворачивается к нему. Тони, кажется, держит свой телефон, на который Стив моргает, а затем Тони движется к нему с телефоном в одной руке. Стив смотрит на него в замешательстве, и Тони поднимает экран, чтобы Стив мог его видеть.
— Вот, смотри, — говорит он, и Стив смотрит на себя, прислонившегося к кресту, связанного по рукам, лодыжкам и талии, все его мышцы напряглись в резком рельефе от этого положения, лицо нежное от возбуждения, глаза яркие и ошеломленные. — Дыши глубже, — повторяет Тони. — Надеюсь, тебе не нужно, чтобы я говорил, какой ты сейчас великолепный. Если бы это не было потенциальным нарушением национальной безопасности, я бы сделал тебя заставкой на своем суперкомпьютере и проецировал на каждую плоскую поверхность.
Губы Тони прижимаются к спине Стива и скользят по его коже; Кожа Стива покалывает в ответ, и он чувствует отдаленное, отчаянное возбуждение, в то же время прикосновение Тони — это просто утешение, что-то знакомое и реальное. — Никогда в жизни я никого так сильно не хотел, — бормочет Тони. В его голосе слышится легкое удивление, и по какой-то причине Стиву хочется ему поверить. — У меня такое чувство, будто я не кончал десять лет, я так хочу трахнуть тебя. Я хочу знать, будешь ли ты плакать под кнутом так сильно, что мне придется постоянно напоминать себе, что нельзя просто взять что-нибудь и разорвать тебя на части. — Голос Тони немного хриплый, его теплое дыхание на плече Стива. — Я должен знать, что ты остановишь меня, если понадобится, капитан. Скажи мне свое стоп-слово.
— Кварк, — тут же отвечает Стив, и Тони прижимается лбом к спине Роджерса на долгое мгновение, просто тихо дыша. Стиву удается выровнять свое дыхание с дыханием Тони, и это успокаивает его.
— Хорошо, — наконец выдыхает Тони. — Я собираюсь ударить тебя несколькими разными предметами, чтобы определить дальность твоего полета, капитан. Если тебе что-то особенно нравится, ты скажешь: «пожалуйста». Если ты особенно ненавидишь что-то, ты скажешь: «Нет, спасибо». Если ты равнодушен к этому, ничего не говоришь. И наконец если ты не уверен и хочешь, чтобы я повторил, ты скажешь: «Еще раз, пожалуйста».
Стив вздрагивает от голоса Тони, жесткого и бескомпромиссного, и его лицо снова горит, или все еще, он не знает. Он просто говорит: «Да, Тони», и Старк целует его между лопаток.
Стив чувствует как в нем переплетаются страх и воодушевление, когда Тони отходит от него. Цепи в его руках слегка лязгают о металл креста, и он тянет их, то, как они успокаивают его запястья. Он поворачивается, чтобы посмотреть на Тони, который держит хлыст в руках, но все еще смотрит на Стива.
— Я построю платформу, — грубо говорит Тони. — Чтобы потом я мог тебя трахнуть. Я едва могу смотреть на тебя; это все равно что быть в десяти секундах от того, чтобы ослепнуть от яркого света.
Жар заливает живот Стива и бурлит там, а глаза щиплет. Он будет плакать на кресте по Тони, он это знает. Тот факт, что Тони хочет этого, почти достаточен для того, чтобы говорить о какой-либо боли.
— Ты не должен сидеть спокойно, — говорит ему Тони. — У меня отличная цель.
А потом Тони поднимает хлыст, и Стив может только смотреть, как Тони входит в качели, и укус плетки ударяется о плечи, оставляя после себя горячую, широкую боль. Стив непроизвольно дергается и прикусывает нижнюю губу, и хлыст снова ударяет его, чуть ниже первого, так быстро, что Роджерс поднимается на цыпочки, так горячо, что капитан слышит, как издает тихий стон боли и усилия. Третий раз приземляется по диагонали, разделяя пополам первые два, Стив срывается на крик, его член кажется невероятно твердым, более готовым, чем все, что он когда-либо ожидал.
Ударов больше нет, только долгая пауза, и Стив медленно моргает в своем теле настолько, чтобы прохрипеть: «Пожалуйста».
— Хорошо, — бормочет Тони, обходит Стива и кладет плетку на другой стол. Возвращаясь, он проводит рукой по рубцам, и Стив стонет, беспомощно покачивая бедрами. — Боже, — говорит Тони и проводит ногтем большого пальца по одному из них, а Стив вздрагивает. — Так хорошо для меня, капитан.
Цепи лязгают в руках Стива, и ему нравится чувствовать их, холодную, бескомпромиссную сталь, силу, с которой ему не нужно бороться. Он смотрит, как Тони берет толстый широкий кусок кожи. Один конец закольцован, и Тони просовывает сквозь него кулак. Взгляд, который он бросает на Стива, — темный, знакомый, но в то же время немного остекленевший. Он пронзает Стива, цепляясь где-то в мозгу и потрескивая у основания позвоночника. Тони в муках низменной похоти. Его рот немного наполняется слюной, и он чувствует, как его тело тянется к Старку, чувствует, как его останавливают цепи и наручники, и все это переполняет желание.
Тони качается вперед, размахивая кожаным ремнем, и тот попадает Стиву в середину спины, удар меньше, чем хлыст, хотя все еще вызывает теплую вспышку боли. Тони едва делает паузу, прежде чем замахнуться снова, снова ударяя чуть ниже первого рубца, и это хорошо, но этого недостаточно, терпимость Стива к боли высока. Третий удар пересекает оба других, что лучше, ярче, но не застилает туманом в голове, как это было с хлыстом. Хорошо, но не так. Он не знает, как сказать Тони об этом в рамках заявленных им параметров, и предпочитает промолчать. Они могут вдаваться в подробности позже.
— Хм, — хмыкает Тони, как будто ему просто интересно, и кладет ремень немного поодаль от посоха. Он снова проводит рукой по новым рубцам, и Стив сгибает спину, чтобы сильнее надавить; ощущение от этого не хуже, если не лучше, чем от самого ремня. Тепло ладони Тони скользит по уже теплой коже, и Стив резко выдыхает.
— Недостаточно, — говорит Тони у него за спиной. — В следующий раз я попробую что-нибудь потолще и пошире. Может быть, тебе просто нужен еще один удар. Он подходит к столу и берет короткий хлыст. Он долго рассматривает его, его руки сгибаются вокруг рукояти и единственного хвоста. На этот раз его взгляд становится немного острее, когда он смотрит на Стива, немного более настоящим. Стиву это нравится и не нравится одновременно. Наконец, Тони скользит рукой по рукоятке и позволяет хлысту болтаться. Он делает качающийся шаг вперед, и Стив слышит треск, прежде чем он касается его, и когда это происходит, это холодный кусочек горькой боли, ничего похожего ни на что другое, тугой порез, что-то, что, кажется, должно кровоточить.
— Нет, спасибо! — кричит он, страх и адреналин внезапно делают мир ярким и неприветливым. Стив сгибается в своих оковах, пытаясь уклониться от следующего удара, и он чувствует шепот воздуха на своей коже, когда Тони прерывает свой замах.
Затем Тони резко прижимается к его спине, его руки крепко обхватывают живот Стива, бормоча:
— Ты в порядке, не сопротивляйся, — прижимаясь к шее Стива, в то время как руки Тони блуждают по его животу и груди, нежно теребят соски и двигаются вниз, чтобы проложить дорожку слегка вниз по его члену и по яйцам. — Тебе ничего не нужно делать, я все улажу, просто расслабься, просто позволь мне обладать тобой.
Стив чувствует, что откликается, внезапно расслабляясь от облегчения, что Тони поймал его и больше не ударит кнутом, и руки Тони неотвратимо гладят кожу и обводят мышцы, теплое и настоящее утешение. Стив делает глубокий вдох, и Тони бормочет что-то ободряющее, когда Стив возвращается в… в подпространство, вот что это такое, вот каково это — быть управляемым Тони, когда разум Стива легок и открыт. При этом он успокаивается еще больше и чувствует, как это давит на него, своего рода мягко пробужденная ясность.
— Ты можете сказать, почему? — Спрашивает Тони, как только Стив снова освобождается от своих оков.
— Похоже на треск льда. Это похоже на резку стекла. — Стив долго сопротивляется, а потом говорит — Холодно.
Руки Тони блуждают по телу Стива, оставляя после себя желание и уверенность.
— Значит, ты чувствуешь боль как горячую или холодную? — Спрашивает Тони.
— И, — говорит Стив, подыскивая слова. — И размер, — наконец произносит он. — Или, может быть, «ширина». Мне очень жаль.
— Не извиняйся, ты само совершенство, — говорит ему Тони. — Ты делаешь именно то, что должен делать.
Он еще раз обнимает Стива, и потная кожа Тони заставляет некоторые рубцы на его спине жечь, так что Стив прерывисто дышит.
Тони отстраняется и отодвигается в сторону от Роджерса. Он поднимает хлыст с пола, где, по предположению Стива, он его уронил, и осторожно наматывает его на руку. Затем он подходит к столу, где разложены другие вещи, и берет еще один хлыст, наматывая его, и что-то похожее на палку с ручкой для Стива.
Он переносит эти вещи на дальний конец другого стола и оставляет их там.
Остается, замечает Стив, широкое, толстое деревянное весло — при виде его он краснеет — и еще один хлыст, на этот раз с десятками кожаных хвостов в нескольких различных конфигурациях. Стив недоверчиво смотрит на него, но когда Тони снова появляется перед столом, он сразу же бросается за ним. Тони смотрит на него.
— Доверьтесь мне, капитан, — серьезно сказал Тони. — Я знаю, что тебе подходит. Просто позволь мне.
Стив не кивает, не качает головой и вообще ничего не делает, но то, что Тони видит на его лице, кажется, удовлетворяет его. Он делает шаг вперед, и Стив отворачивается, опустив голову, не в силах смотреть.
Звук его приближения становится более глубоким и жестким, чем раньше, и когда он ударяется, звездная вспышка боли, которую он посылает спиралью по спине Стива, становится приливной. Все тело Стива качается от этого, вся его спина покрыта горячей волной ощущений, и он скулит что-то похожее на «Хнг!», а Тони издает гортанный звук удовольствия.
— Вот именно, это чертовски великолепно, — резко говорит Тони, и на этот раз звук, кажется, поражает Стива одновременно с болью, и Стив просто раскачивается вместе с ней, яркая вспышка цвета застилает его зрение, ощущение как теплое одеяло, пронзенное крошечными крючками поперек спины. Его рот открыт, как и глаза, но он безмолвен, незряч, и когда следующий удар обрушивается ниже, кожа горит на его задницу, а также на спину, он чувствует, как слезы текут из его глаз от того, как он огромен, как оглушителен, и он задыхается:
— Пожалуйста- еще раз, пожалуйста, — и не знает, намеренно ли он злоупотребляет инструкциями Тони или это произошло просто так, бездумно и нуждаясь.
Тони не колеблется, хотя он должен осознавать, что все тело Стива должно предать его, но основная часть удара приходится на его задницу, немного задевая заднюю часть бедер, и Стив издает беспомощный, отчаянный звук, его член отчаянно дергается. Следующий удар снова обрушивается на спину Стива, покрывая рубцы от хлыста и ремня, и колени Стива подкашиваются, и он повисает на ремнях, издавая короткие всхлипывающие звуки, его кожа ощущается почти такой же нуждающейся, как и его член, как будто у него тысячи новых нервных окончаний, предназначенные только для этого, для этого единственного ощущения, для резкого ожога от него. Когда Тони снова ударяет его по заднице, Стив может только кричать, его бедра бесполезно раскачиваются, глаза горят от слез, и он хочет попросить больше, ему нужно больше, но он не может заставить себя спросить снова нарочно, это слишком похоже на ложь, поэтому он хрипит.
— Пожалуйста, пожалуйста, — и пытается сморгнуть слезы, чтобы посмотреть на Тони.
Тони оказывается так неожиданно близко, что Стив слегка отстраняется, но Тони только подталкивает его вверх, его руки настойчивы.
— Мне нужно, чтобы ты встал, капитан, — требует он, но его голос такой хриплый, что Стив едва понимает, что он говорит. Однако Тони все давит и давит, и в конце концов Стив встает на ноги, чувствуя боль в тех местах, где наручники впились в запястья, и наслаждаясь ею, хотя и понимает, что не должен этого делать. Тони быстро и компетентно проверяет его пульс, а затем все свое внимание уделяет лицу Стива. Он проводит большим пальцем по щеке Стива, что-то собственническое в этом жесте, и Стиву хочется рассыпаться в этом ощущении. — Ты потрясающий, — говорит Тони. — Ты чертовски очаровательный, капитан, Я чертовски очарован. Если бы я был лучше, я бы продолжал пороть тебя, пока ты не стал бы умолять меня прекратить.
— Пожалуйста, — говорит Стив, искренне и страстно.
— Вовсе нет, — говорит Тони, хотя его голос все еще такой хриплый, что в нем нет того воздействия, которое он обычно оказывает. Скорее, воздействие другого рода. Тот, который заставляет Стива хотеть делать все, что говорит Тони, не принимая во внимание его собственные желания. — У меня есть еще одна вещь, и я не знаю, смогу ли я даже пережить еще один приступ проб и ошибок, то, как ты отвечаешь, заставляет меня чувствовать себя сумасшедшим, и я знаю, что тебе это понравится, и я хочу, чтобы ты это получил, а потом мне нужно трахнуть тебя, пока ни то, ни другое никто из нас не может идти.
— Пожалуйста, — снова говорит Стив, полностью соглашаясь, он сделает все, что угодно, и Тони кладет руку Стиву на затылок и слегка сжимает.
— Ты не можешь быть настоящим, — шепчет Тони, закрыв глаза. Он наклоняет лоб и прислоняется лицом к бицепсам Стива, лениво обводя линии мышц губами. — Если бы я был лучшим человеком, я бы не делал этого с тобой.
— Я хочу, чтобы ты это сделал, — говорит Стив, немного уязвленный тоном Тони. — Это должен быть ты.
У Тони на мгновение перехватывает дыхание, а потом он говорит: «Стратегически». В его голосе нет горечи, но он такой ровный, что Стив уже привык это понимать.
— Больше нет, — честно отвечает Стив. — Может быть, никогда. Может быть, это был просто предлог сделать то, что я хотел.
— Почему ты здесь? — Спрашивает Тони, нежно касаясь губами плеча Стива. Однако все тело Тони излучает напряжение, и Стив жалеет, что его руки сейчас прикованы, жалеет, что не может обнять Тони и успокоить его таким образом, жалеет, что не знает, может ли Тони хотеть такого успокоения.
— Потому что ты здесь, — говорит Стив, не пытаясь уклониться от ответа. Тони чуть сильнее прижимается к руке Стива.
— Я плохо на тебя влияю, — с болью в голосе говорит Тони.
— Мне не нужно хорошее влияние, я не ребенок, — говорит Стив. — Мне нужно чувствовать себя живым, ты заставляешь меня чувствовать, что я выжил.
Тони резко выдыхает воздух.
— Правда, Стив, — тихо говорит он. — На меня нельзя положиться.
— Думаю, можно, но это не имеет значения. Я здесь не потому, что мне нужен кто-то, на кого можно положиться. Я здесь, потому что хочу быть здесь, с Тони Старком, и я думаю, что ты хочешь быть здесь со мной. Клянусь тебе, Тони, я никогда не проснусь рядом с тобой и не буду ожидать, что ты станешь каким-то другим. Мне не нужно ничего, что ты не хочешь мне дать. Но я возьму все, что ты мне дашь.
— Я не могу отделаться от мысли, что ты понятия не имеешь, что предлагаешь, — говорит Тони, но его рука блуждает по спине Стива, кончики пальцев касаются или тычут в рубцы, обжигая спину Стива, и большая часть напряжения выплеснулась из его тела и голос.
— Даже если я этого не сделаю, это все равно мое решение, — тихо говорит Стив. Тони пахнет потрясающе, и Стив сейчас не может по-настоящему бояться. Он слишком глубоко погрузился в это, его разум слишком занят всем, что касалось Тони, его кожей, его губами, его голосом, положением, в котором он связал Стива, метками, которые он оставил на теле Стива. В другой раз этот разговор был бы страшным, но сейчас Стиву ничего не нужно делать, кроме как говорить правду. И, может быть, именно поэтому они сейчас это делают. Чтобы Тони был уверен, что Стив скажет правду. Отстраненно он понимает, что это несправедливый способ для Тони использовать свою силу в этой ситуации, если это так. Но и это его не волнует. Стиву нечего скрывать. Он рассказал Тони свой единственный секрет.
— Я ревнив и мелок, — тихо предупреждает Тони.
— Я ревнив и способен разорвать пополам любого, кто несет за это ответственность, — криво замечает Стив.
Тони фыркает, и Стив чувствует прилив победы от этого звуке.
— В чем-то ты прав. Скажи мне что ты знаешь, что делаешь.
— Я знаю, чем рискую, — говорит Стив. — Я готов принять их.
— Ты не можешь быть настоящим, — вздыхает Тони, но отступает назад. Лицо у него немного грубоватое, непривычно открытое. — Я собираюсь отшлепать тебя по заднице, капитан. Несмотря на то, как это может выглядеть, это будет гораздо более болезненно, чем ты ожидаешь. Готов?
— Пожалуйста, — тихо говорит Стив.
На лице Тони мелькает улыбка, в которой есть немного веселья, немного удовольствия и много зла. Но он просто говорит:
— Мне нравится, когда ты об этом просишь, — и это звучит тепло, собственнически и искренне.
— Ударь меня им, — говорит Стив. — Сделай мне больно.
Глаза Тони становятся острыми и блестящими, он поворачивается и поднимает весло. Она толщиной не меньше дюйма, а может, и больше, сделана из какого-то светлого дерева, отполированного до блеска. Он длиной с предплечье Стива и выглядит немного великоватым для рук Тони. Однако хватка Тони знакома и надежна, так что Стив не беспокоится об этом. Он просто наблюдает, как Тони немного отступает назад и поворачивается всем телом, рука с веслом тянется назад, пока не исчезает из поля зрения Стива.
Он не напрягается — его тело кажется почти неспособным напрягаться прямо сейчас, — но он перестает напрягаться, чтобы увидеть Тони. Он ждет, и ему не терпится; Тони сказал, что ему понравится, и Стив ему верит, и порка была так хороша. Он ждет, и когда слышит звук дерева, рассекающего воздух, у него есть мгновение, чтобы почувствовать облегчение и благодарность, а затем весло шлепает его по заднице с таким громким звуком, что Стив вскрикивает от удивления и только тогда осознает горячую, широкую полосу от боли она легла на обе половины его задницы, ощущение было другим, чем от флоггера, не таким экспансивным, но плотнее как будто Стив чувствует, как от удара сотрясаются все его кости. Второй удар быстрее, лучше, и Стиву приходится согнуть колени, содрогаясь от грубого ощущения, как будто его вывернули наизнанку, как он сказал Тони, как будто у него другое тело, тело, которое реагирует на боль, как на удовольствие, и другой ум, ум, который любит то, что Тони делает с ним, что любит это, что открыт и приветствует боль. Третий удар — все трое наслаиваются друг на друга — это такой грохот ощущений, что тело Стива изгибается под ним, и на его щеках снова появляются слезы, и его задница, кажется, пульсирует в такт сердцебиению, его член в том же ритме.
— Пожалуйста, — говорит Стив и собирается оставить все как есть, но вместо этого хнычет: — Сильнее, пожалуйста.
Тони мрачно усмехается и снова замахивается. На этот раз он ловит Стива под изгибом ягодиц, поднимая его на цыпочки, и он теряет весь воздух в легких от сильного жжения, от того, как он заставляет каждый мускул его задницы напрягаться, натягивая нежную кожу и мышцы. Следующий удар такой же тяжелый, весло такое тяжелое, и тело Стива качается вперед, немного напрягаясь против рамы креста, и мышцы на его шее расслабляются, вся его спина чувствует себя ободранной, а задница чувствует себя ободранной и ушибленной, и он едва может дышать — это так хорошо. Последний тяжелый треск удара перекрывает оба места, которые Тони уже ударил, и причиняет такую боль, что у Стива вырывается крик, и он беспомощно дергает цепи. Они хороши, они совсем не поддаются, и сочетание этого и горячей агонии его задницы заставляет Стива беспомощно содрогаться на кресте, и ему так сильно хочется кончить, если бы Тони ударил его еще раз, Стив уверен, что сделал бы это, но вместо этого он шепчет
— Пожалуйста, — выдыхает он, когда слезы обжигают его глаза.
Рука Тони яростно сжимает его затылок, удерживая неподвижным с опущенной головой.
— Ты хочешь прекратить? — Требует Тони.
— Пожалуйста, — умоляет Стив, чувствуя себя лишенным всякой другой потребности, почти слепым от желания.
— Ты можешь кончить, пока я буду тебя бить? — спрашивает Тони, но его голос звучит немного настойчиво и хрипло, как будто он умирает от желания узнать, отчаянно требуя «да».
От этого звука у Стива внутри все переворачивается, и он бормочет:
— Да, Тони, ударь меня, заставь меня кончить, ты мне нужен, тебе это нужно, сделай мне больно, мне это нужно, — и рука Тони резко сжимается на его шее.
— Весло или флоггер? — Тони нажимает, и Стив издает прерывистое рыдание.
— То, что ты хочешь, не имеет значения, все что тебе нужно, — выдыхает Стив, а затем рука Тони исчезает, и несколько секунд его ничто не касается, и он издает какой-то низкий и болезненный звук, который может исходить от слез, а может быть, просто исходит из его потребности не быть одиноким.
— О Боже, ты невозможен, — хрипло говорит Тони, и затем тяжелый звук многохвостого хлыста, флоггера, его горячая спина искрами возвращается
на передний план его сознания, жар, да, но сила его, сильнее и шире, и мелкие уколы боли вонзились в него. Стив кричит что-то непонятное, но Тони, кажется, понимает его, и Тони говорит:
— Да, вот так, прими это капитан, — и снова бьет его. Тело Стива пытается отпрянуть, не может, меняет направление, не может, и оседает на крест, удерживаясь на ногах только потому, что думает, что Тони остановится, если не сможет. Следующий удар обрушивается на его задницу и бедра, и Стив кричит и беспомощно содрогается, он тонет в красной, сырой боли и беспомощном, скручивающем желании, и Тони говорит -Ты идеален, ты лучше, чем идеален, ты самое прекрасное, черт возьми, что я когда-либо видел. Ты когда-нибудь видел, как ты плачешь под кнутом, твой член, блядь, истекает, и тебе это нравится, ты этого хочешь, ты возьмешь все, что я хочу тебе дать, и когда ты, блядь, наконец кончишь, я повалю тебя на пол и трахну, пока ты все еще беспомощен от боли.
Стив стонет, хочет этого, и Тони снова ударяет его в середину спины, прямо туда, где, как ему кажется, боль разливается повсюду, даже в тех местах, где его не трогали, и Стив крепче сжимает цепи, его бедра дрожат, и он так близко, что не дышит, он так близко, что его глаза крепко зажмурены, а спина выгнута дугой, и он так сильно нуждается в этом, и флоггер Тони врезается ему в задницу, где ему больнее всего, и боль подобна быстродействующему яду, Стив уже чувствует, как ослабевают его руки и ноги, кисти и ступни, но большая часть его сознания нацелена на член, и Стив может только влажно, благодарно вздохнуть, когда его яйца сильно сжимаются, и он кончает, и он не может удержаться на ногах, и он горит, и он дергается от удовольствия, и его крепко держат путы Тони, и ему не нужно ни о чем думать, не нужно делать все, что угодно, только переждать его волны, пока он не обмякнет, не будет болеть и не успокоится.
Проходит некоторое время, в течение которого Стив чувствует себя выжатым наилучшим образом, как будто замешательство и сомнения невозможны, а руки Тони скользят по его спине и заднице, попеременно нежные и достаточно жестокие, чтобы заставить Стива вздрогнуть и содрогнуться.