Меня тошнит от альф

      «Зачётные ножки, закинешь ко мне на плечи?»       «Задница ничего так, но ты лучше ещё подкачай».       «Спасибо, подрочил. Ещё фотки будут?»       Хлопает крышка ноута, пальцы дрожат от злости, мне хочется убивать. Я держусь. В конце концов, это всего лишь придурки по ту сторону экрана, так? Всего лишь тупые комментарии недалёких альф, да? Но правда в том, что стоит выйти на улицу, и те самые придурки уже станут реальностью.       На фотках Энди улыбается, играет с кленовыми листьями и хорошо проводит время со мной. На нём не надето ничего вызывающего: разноцветные лосины в полоску, расстёгнутое пальто, объёмный шарф. Мне нравится ловить в объектив его улыбку, длинные пальцы и яркую россыпь листвы. Мне нравится делиться тем, каким я вижу мир через камеру. Волшебные моменты застывают в кадре, мгновения, которые никогда не повторятся. Их больше нет. Щёлк, щёлк, щёлк.       «Я бы вдул».       Аррррх!       — Ты чего?       Энди наваливается сзади, обнимает за плечи и тянется к ноуту — не мешаю. Он скачет взглядом по строчкам и вздыхает, а я взрываюсь:       — Ненавижу их! У них что, священный узел, который даёт право нести весь этот бред? Приставать, лапать и подкатывать? Кастрировал бы каждого! — сбиваюсь и замолкаю от осуждающего молчания Энди, ему такие разговоры не нравятся. Мы спорили уже множество раз.       — Ты же знаешь, не все альфы такие. Просто отсталые и закомплексованные орут громче всего, — за усталость в его голосе стыдно. Сколько раз он это говорил? — Да и ты сам иногда комментируешь их внешность. Задницы, к примеру, — он фыркает, и меня отпускает. Остаётся только ворчать.       — Ага, только тебе. А если напишу это под фоткой фигуриста или пловца, меня омеги же и сожрут, а не поддержат. А альфы? Напишут что-то про психушку и что пороть надо. Или на кол покрепче посадить, чтобы таких извращённых мыслей не осталось.       Энди обречённо выдыхает в висок, и я разворачиваюсь, чтобы поймать его губы. Не хочется его расстраивать.       — Что там с пиццей?       — О, чёрт!       Энди кричит уже на бегу, чуть не врезаясь в дверной косяк, но я уверен, что с пиццей всё в порядке, горелым не пахнет. А вот у меня зад припекает.       Резко открываю крышку ноута, новый документ и вместо ответов на комментарии выливаю всю свою желчь на белый лист. Потому что препираться с этими идиотами — впустую тратить время. Стирать низкосортные мысли? Навалят ещё три кучи сверху.       Я не ищу этому стаду оправданий — мне нужны ориентиры, которые меня успокоят. Начинаю издалека, просто выписывая строчки, приводя себя в порядок.       Мартин Робинсон. Альфа, который меня поразил не так давно. Журналист, чьи статьи помогли мне взглянуть на альф по-другому.       На альфу давит ответственность. Давит общество, давит созданный образ. Альфа-завоеватель, альфа-защитник, альфа-самый-крутой-бизнесмен. Альфа без эмоций и слабостей.       В какой-то момент альфа может стать заложником своей же самцовости. Среднестатистический альфа. Вроде как нормальный. Как все. Все свистят вслед омеге — и он тоже гогочет, чтобы свои же не потопили в луже.       Нет, не хочу сейчас оправдывать альф. Где нормальные? По-настоящему нормальные.       Вспоминаю про брата Энди.       Рик на два года нас младше. Он не скрывает своих эмоций, не прячется за стеной альфовости и недавно заплакал на улице, когда его собаку чуть не сбила машина. Он понимает себя и это даёт ему возможность понять других. Эмпатия для него не пустой звук. Многим альфам не помешало бы разобраться в себе вместо того, чтобы скапливать хлам из подавленных эмоций. Кроме агрессии. Ею они, конечно же, делятся с щедростью.       Ещё Рик никогда не приставал к омегам и не отвешивал дурацкие шуточки… ладно, Рик не совсем удачный пример. Ему до омег просто нет дела — он западает на альф.       Если бы их родители были живы, они бы от горя и смеялись, и плакали: Энди — по омегам, Рик — по альфам. Интересно, если бы родился бета, куда бы он подался?       Мысли уходят от изначальной темы, но за пустым стуком клавиш я ощущаю, как злость меня покидает.       Ненавижу ли я альф? Сожалею. За всей этой мишурой им сложно быть настоящими. За всеми этими усвоенными схемами поведения. Красивый омега — я б вдул — окей, плюс один. Можно хвастаться перед друзьями за бутылкой пива. Очередной трофей.       — Я спас пиццу, ты идёшь?       Энди в перепачканном кухонном фартуке смотрится таким домашним, что рука тянется к камере. Щёлк. Это воспоминание лишь для меня.       — Я в тебя верил.       Пицца у Энди с божественной корочкой. Сыр тянется, я закатываю глаза и мычу. Каждый кусочек домашней пиццы — словно признание в любви. Я обожаю, когда Энди готовит, а готовит он постоянно, потому что я не умею. А ещё, конечно же, мы заказываем доставку.       — Люблю тебя.       Энди на признание отвечает лёгкой улыбкой, его губы испачканы в соусе, и я тянусь лизнуть. Знаю, он по-настоящему доволен — тащится от того, как я искренне восхваляю его еду. Это происходит само собой.       — Сытый омега — счастливый омега? — он смущается, вытаскивает остатки кекса к чаю, и я киваю — да что мне дело до альф, когда рядом Энди?       Мягкий Энди. Страстный Энди. Понимающий Энди.       Мой.