* * *
— Что-то не так? — поинтересовалась классная руководительница, когда Антон вышел вместе с врачом из кабинета. — Нет, всё прекрасно. Мне просто надо кое в чём удостовериться. Мы буквально на полчасика, — спокойно разъясняет Арсений, несильно подталкивая подростка за спину, чтобы тот шёл вперед. — А прививка? К этому времени все её уже пройдут. — Я его сам лично доведу до кабинета, — обещает педиатр. Оксана Максимовна чуть хмурится и переводит взгляд на Антона. — Нам тебя ждать? Просто почти половина уже прошла. — Нет, не надо. Я сам дойду, — отвечает подросток. — Ладно. Только отпишись мне, чтобы я знала, что ты жив здоров и ничего не произошло. А то зная тебя… — Хорошо, я обязательно отпишусь, Оксана Максимовна, — вздохнув, обещает Шастун и закатывает глаза. Все в нём видят ребёнка, боятся, что до дома он не дойдёт. А он уже гражданин взрослый: как-никак в десятом классе учится. Классная руководительница, кивнув и убедившись, что с Антоном всё будет хорошо, уходит в сторону процедурного кабинета, где собрался весь её класс. — Пойдём, Антош. Напою тебя вкусным чаем, — улыбается Арсений, кладя руку на плечо подростка. Шастуну такое предложение нравится. Чай он любит. Антону начинает даже казаться, что он просто пришёл к Попову на работу, чтобы почаевничать и поболтать.* * *
— Проходи, Антош, садись. Пока, я думаю, никто не должен прийти. Все работают. Поэтому посидим в тесной компании, — Арсений отходит к столу и ставит электрический чайник с водой нагреваться. Антон садится на небольшой мятного цвета диванчик. — А у Вас больше нет работы на сегодня? — спрашивает Шастун. — На сегодня нет, у меня только осмотр перед прививками. Ваш класс был последний, — объясняется врач. — Понятно, — Антон в ожидании болтает ногами и смотрит за Арсением. Педиатр достаёт из холодильника шоколадный рулет и ставит перед парнем на столик. — Бери, не стесняйся, Антош. Я сейчас чай налью и тоже присоединюсь, — ласково обращается Арсений, выключая закипевший чайник. Врач разливает по кружкам кипяток, разбавляет холодной водой и, размешав сахар, ставит на стол. — Ну, что расскажешь? — садясь рядом с подростком, спрашивает Попов. — Давненько я тебя не видел. Всё эта работа, — вздыхает он. — Да ничего интересного, — отмахивается Антон, а затем всё же продолжает. — Учителя выносят мозги по поводу экзаменов. Хотя они только через полтора года, — Шастун ненадолго замолкает, делая глоток чая. — Дома всё хорошо. Родители вот недавно компьютер новый подарили. — За какие такие заслуги? Или просто так? — уточняет Арсений, улыбнувшись. — Ты рулетик-то бери, Антош. — По физике и химии у меня впервые четверки начали появляться. Скорее всего, они и в четвертные пойдут. Поэтому папа с мамой решили мне на радостях подарок сделать. Сказали, что для мотивации, — объясняет подросток и берёт небольшой кусочек рулета. — У вас как дела? Что нового? Арсений чуть хмурится и отставляет чашку с чаем. — Да у нас заведующий на пенсию уходит, поэтому сейчас активно решается вопрос, кто же на почетном месте пригреется. — и всё же, сделав глоток чая и тяжело вздохнув, продолжает. — Изначально рассматривали меня и моего коллегу. А он — старый пень — небось, левую ключицу от правой не отличит. Ну так и по итогу больше склоняется к нему. — Это обидно, — коротко отвечает Антон, но другого ничего сказать не может. — Ну, возможно, ещё передумают? — неуверенно предполагает он. — Да это навряд ли. Молодые глупые и неопытные — так все считают, — разочаровано поясняет врач. — Так у вас же есть опыт работы! — не понимает Шастун. Ему вдруг становится обидно за Арсения. — Вы и не глупый. Мне наоборот, поскольку я не люблю врачей, больше нравятся молодые: они добрее и мягче. — Спасибо, Антош, — Арсений ласково улыбается и поглаживает парня по голове. — Я рад, что ты обо мне такого мнения, конечно, но это не показатель для других. Опытными и неглупыми зачастую считаются те, что отдали медицине лет пятьдесят. Хотя это не всегда так, — педиатр пожимает плечами. — Такая вот справедливость. — Нечестно так! — заключает Антон. — Ладно, нечестный мой, кушай и не забивай этим голову. Уверен, у тебя своих проблем хватает. Антон, кивнув, продолжил уже молча есть рулет, иногда запивая чаем. Шастун только сейчас, после разговора, пускай недлинного и в каких-то моментах не особо содержательного, внезапно осознал, как он по всему этому скучал; но больше всего, конечно, он скучал по Арсению. Иногда Антону даже начиналось казаться, что они с Арсением больше не увидятся, потому что в последнюю неделю их общение свелось к нулю. Арсений тоже очень по Антону соскучился. В перерывах между полнейшими завалами на работе он иногда думал о том, что ему не хватает общения с парнем; теперь хотелось восполнить все, обо всем поговорить, чтобы даже ощущения долгого перерыва не было. Но Арсений смотрит на часы и понимает, что времени-то на самом деле впритык; время, отведённое на отвлекающие разговоры, истекло. — Что же, время прошло, — Арсений указывает на настенные часы. — Нам уже нужно идти в процедурный. Настроение Антона резко изменилось: он побледнел и сжал в руках уже пустую кружку. Только ведь всё было хорошо. — Уже? — тихо произнёс он: горло сдавливали подходящие слёзы. — Да, мы иначе опоздаем, — врач встаёт изо стола и берет направление Антона. — Вставай, пошли. Антон, опустив взгляд в пол, не двинулся с места. — Давай скорее, Антош, — Арсений, нагнувшись, чтобы посмотреть на мальчика, положил руку на его плечо. — Не начинай себя накручивать, все быстро пройдёт. — Давайте попозже пойдём, — ком в горле мешал ровно дышать и говорить. — Давайте вообще не пойдём, — конец Антон проговорил почти шёпотом и закрыл лицо руками. — Отставить, — в шутку строго сказал Арсений и положил руку на спину парня. — Давай не будем плакать, все. Мы с тобой уже через столько прошли. Давай, пошли, — он помог Антону встать со стула, убирая от его лица руки и вытирая слёзы со щёк. — Мне такое, по-моему, никогда не делали, — признаётся Антон, икая от слез. — Ну вот, а ты уже себя накрутил. Ты даже не знаешь, правда ли это больно — все равно плачешь, — Арсений усмехается, но улыбка снова спадает с его лица. — Все, пошли. Вот правду говорю, нисколько не больно. Антон недоверчиво смотрит на врача: все они так говорят. И все равно Антон выходит из кабинета за руку с Арсением и приходит по коридору к другому кабинету. Очереди тут не было, и его одноклассники уже ушли. Что ж, с какой-то стороны, так спокойнее… — Готов? — …а с какой-то не спокойнее. Ему придётся прямо сейчас идти на неприятную процедуру. Антон промолчал, прислонившись к стенке спиной и смотря в пол. — Возьми себя в руки, — Арсений забавно сжал кулаки, и Антон усмехнулся. — Вспомни вот стихотворение Михалкова. Как там, «Я уколов не боюсь, если надо — уколюсь…», да? — Кажется, это точно не про меня… — Антона немного позабавила попытка врача отвлечь его от скорой процедуры. Жаль, что не сработала. — Я с тобой буду, рядом, солнце, — Арсений снова берет парня за руку и стучится в кабинет, чувствуя, как его ладонь крепко сжимают. Услышав разрешение, врач открывает дверь и заводит Антона в процедурную. За небольшим столиком сидит молодой парень, занятый заполнением, наверняка, документов. Антону такое не нравится. Ему обещали медсестру. Хорошую. — Здравствуйте, — здоровается парень и встаёт изо стола. — Давайте направление, зачем пожаловали? Арсений передаёт листок парню и так же непонимающе смотрит на него. — Молодой человек, а Вы… — парень перевёл взгляд с бумаги на врача. — Я практикант, студент. Меня сюда недавно отправили, — он садится снова за стол, просматривая направление. Антон дергает врача за рукав халата. — Мы так, что ли, будем? Я так не хочу, Вы обещали по-другому, — говорит парень, нервно постукивая по полу ногой. — Вы мне хорошую медсестру обещали. — Тш, подожди, — шепчет в ответ Арсений. — Какой «подожди»? — так же шёпотом возмущается Антон. — Я так не дам сделать, — на глаза Антона снова навернулись слёзы, и он отвернулся. — Тише, сейчас, — Арсений обращается к студенту. — Извините, как Вас…? — Артём Владимирович, — представился парень. — Артём Владимирович, понимаете, нам нужно, чтобы Вы… — Арсений замолкает, не зная даже, как сказать. — В общем, не могли бы Вы пойти отдохнуть. Мы сами все сделаем, — уверяет Арсений. — Но это моя работа… — противится Артем. Было видно, как он приуныл. — Мы справимся, — повторяет Арсений, и Антон, вытерев слёзы, в надежде смотрит на парня. — Ладно… — расстроенный, Артём взял со стола телефон и вышел из кабинета. — Мне как-то даже, наверное, жаль его… — признаётся Антон, тоже загрустив. — Вернуть? — Нет! — Хорошо, проходи в ту комнату и садись на кушетку. Я сейчас заполню документы и подойду к тебе, — Арсений легонько подталкивает подростка в сторону комнаты, где проводятся процедуры, а сам отходит к столу.* * *
— Ну что, Антош, готов? — спрашивает врач, уже закончив с документами. — Давайте не будем, пожалуйста? — тихо просит Антон, вцепившись ладонями в колени, чтобы хоть как-то себя успокоить. — Я тебя обещаю, что это не больно. Не стоит волноваться, — успокаивающе говорит Попов и отходит к умывальнику. Арсений моет руки, надевает перчатки и начинает готовить инъекцию. Антон всё это время пытается высмотреть, что делает врач, но тот, почти сразу заметив пристальный взгляд, встал так, что подросток не мог ничего видеть, кроме его спины. — Солнце, рукав закатай. Прививка в плечо, — мягко попросил Арсений, положив готовый шприц в карман халата. Шастун растерянно смотрит на свою школьную рубашку с длинными рукавами и понимает, что закатать их не получится, и от этого начинает нервничать ещё больше. — Я не смогу. Рукав не получится поднять. Арсений, видя напряжение подростка, подошёл к нему и заботливо потрепал по голове. — Успокойся, Антош. Ничего страшного. Тогда просто растегни несколько пуговиц, — Шастун дрожащими руками тянется к горловине рубашки, пытаясь растегнуть верхнюю пуговицу. Арсений вздыхает. — Тош, давай ручки по швам. Я сам сделаю. Антон обреченно всхлипывает и поднимает голову. По глазам начинают катится слёзы. — Ну всё, тише, малыш. Ну что такое? — педиатр прижимает парня к себе и целует в висок. — Что же ты так разнервничался? Ты же смелый мальчик. Помнишь, летом я уколы тебе делал? — вспоминает врач, а Антон коротко кивает. Забудешь такое. — Тогда был антибиотик, а он болезненный достаточно, но ты же всё вытерпел. А сейчас безобидная, совершенно безболезненная прививка. Уж её же сможешь перетерпеть? — Смогу, наверное. — Ну вот и славно. Тогда давай успокаивайся, — Арсений чуть взъерошил парню волосы и остранился. Антон, как и просил врач, убрал свои руки и положил их к себе на коленки, смотря, как мужчина растегивает верхние пуговицы, а затем чуть приспукает рубашку, оголяя правое плечо. — Теперь отвернись и закрой глазки. Смотреть не надо. Шастун хоть и по-прежнему боится, но всё равно выполняет просьбу врача. Врач дезинфицирует место укола спиртовой салфеткой, а затем, чуть похлопав по плечу и дождашись, когда мышца расслабиться, быстро снял колпачок со шприца и ввёл иглу. — Ай, больно, — хоть покалывание и было лишь слегка неприятным, Антон всхлипнул, не задумавшись, что сказал. — Тише-тише, мой хороший. Осталось совсем малость, — Арсений быстро ввёл лекарство и вынул иглу, вновь приложив салфетку. — Все, зайка, ты молодец, — похвалил он, чуть массируя место прокола. Попов выкинул всё ненужное в урну и подошёл к Антону. Антон опустил голову, так и не решаясь смотреть на врача. Однако причина была далеко не в прививке. Шастун долго размышлял в последние дни над этим, даже прокручивал диалог, и вот вроде и случай подходящий, но всё равно боязно. Его ведь могут и не понять, либо не воспринять всерьёз. — Ну что ты так пригорюнился, друг мой? — ласково спросил Арсений, обнимая поникшего подростка. — Больно было, что ли, Антош? — М-м, — Шастун коротко мотнул головой и обнял мужчину в ответ. — Спасибо Вам большое. Я вас люблю, — робея, признаётся Антон, надеясь, что врач не поймёт его признание. Шастуну даже эти мимолетные слова дались сложно. Он ещё около двух месяцев назад понял, что любит Арсения, но сказать боялся. Потом вообще они стали меньше общаться, а последнюю неделю и вовсе было затишье. Но сейчас почему-то казалось, что время подходящее. И даже если Арсений не поймёт намёка, Антону всё равно будет спокойнее от того, что он хотя бы сказал. — Не за что, малыш. Я тоже тебя люблю, — педиатр погладил мальчишку по спине и поцеловал в лоб. — Ну всё, успокоился? — Антон кивнул. — Тогда пойдём одеваться и можем немного прогуляться. Погода позволяет. Арсений немного смутился такому полупризнанию, но решил оставить этот вопрос на потом. Уж точно не в больнице такое обсуждать, да ещё и в процедурном кабинете.* * *
Редко когда прогулки по парку, сопровождаемые разговорами, бывают такими несуразными, неловкими. В рабочий день здесь так мало народу; оно и понятно: не у каждого выдаётся возможность рано уйти с работы, убежать со школы. А зря сегодняшний день — рабочий, ибо погода сегодня на редкость превосходная: спокойный тёплый ветерок и не слишком яркое солнце. — Есть в этом кордебалете нечто приятное, — задумавшись, сказал Антон после неловкой паузы. — В прививке, что ли? Что в ней хорошего? — удивившись, улыбнулся Арсений. — Вот когда бы мы с Вами встретились, если б не это все? — Антон мечтательно откинул голову назад, подставляя лицо солнечным лучам. — А теперь вот, гуляем. — Тоже верно, — соглашается врач. Ещё пару минут проходят в тишине, неловкой и давящей. Но Арсений разрывает ее, задавая вопрос, который крутился в его голове ещё с момента, когда они были в процедурном кабинете. — Антон, — парень взглянул на мужчину. — А вот ты сказал мне в кабинете что, — он запнулся, и Антон нахмурил брови. — Ты сказал, что любишь меня. Что это для тебя значит? Каково это в твоём понимании? Антон задумался, не зная, как правильно сказать, что он думает. Не то чтобы он стеснялся своих чувств, но… — То и значит, — Антон сунул руки в карманы и увёл взгляд на зелёные аллеи парка. — Вот что в прямом смысле значит, то и у меня значит, — Антону хотелось стукнуть себя ладонью по лбу. Что он вообще несёт? — Любить по-разному можно, — не сдается Арсений. — А ты как любишь? — Не знаю, — признаётся Антон. — Но у меня так тепло сейчас в душе. И когда мы разговариваем, сейчас например, и когда мы ещё были в кабинете тогда. Это все воспринимается как-то по-особенному, — мысли Антона путались. Он даже не был уверен, поймёт ли его Арсений. — Что же, я, — услышав откровения подростка, Арсений смутился и растерялся. — Я тебя услышал, Тоша, — мужчина улыбнулся. — А Вы ведь сказали, что тоже любите меня, — Антон останавливается, заставляя Арсения тоже замереть. — Вы испытываете то же самое? — Да, — не думая, ответил Арсений. — То же самое, — на лице парня расцвела улыбка. Подойдя вплотную к мужчине, Антон обхватил его одной своей рукой, прижимаясь ещё ближе. Арсений положил руку на спину парня и еле заметно погладил его. — Я так рад, что мы прошли все это с тобой…