Kkangpae

Я был бы крысой в клетке, я был бы рабом здесь Ты не знаешь, как я боролся за выживание Проснулся вопреки тому, что меня бросили умирать

— Чонвон... — Не начинай, не надо,— Бомгю лишь поджимает губы и утвердительно кивает Яну. Они сидят вдвоем на остановке, расположенной прямо напротив резервного штаба Драконов. Это было тем местом, до которого у красноволосого хватило сил дойти, потому что хотелось упасть прямо на дороге и желательно, чтобы сверху проехалась машина. Чтобы наверняка. Переломать кости и превратить в безжизненный мешок с органами. Губы все еще горят, Вон ощущает, как влажный от его слюней воротник неприятно липнет к шее, а голова начинает болеть от большого количества слез. Его накрыло нехило. Он буквально рыдал в кабинете на полу порядка десяти минут, пока его не привел в чувства Хисын: насильно поднял и дал пощечину, чтобы взял себя в руки, после чего объяснил, что Чонвон всего этого заслужил. Только вот сам Ян не понимает, чем или за что он заслужил такое отношение. Такое понять сложно. Уроки, которые давал Глава Драконов, запоминались для всех надолго: Ли искусно ломал людей и клеил из них новые версии, улучшенные и усовершенствованные, одновременно выбрасывая из них чувство вины, совесть и подобные ненужные вещи. А зачем? Проще без них, они только мешают жить. — Мы оба оказались в ситуации, где не было другого выхода. Идти против Хисына — себе дороже, а идти против Хисына с пистолетом в руках можно считать чистым самоубийством, — здраво рассуждает Ян, — Так что просто забудь, это наилучший вариант развития событий для всех. Бомгю рассматривает асфальт, на другие действия он не способен в данную минуту. Он ощущает теплоту внутри живота и от этого становится мерзко, — фантомные касания Яна все еще ощущаются на теле. Противно от самого себя, но напарнику не лучше. Чонвон открывает рот, собираясь сказать что-то еще, но не успевает: он отбегает к газону у рядом находяшегося дерева и его нехило выворачивает снова. — Если Хисын хоть что-то узнает о Джее и о моей связи с ним, то все это было зря. Понял меня? — Можешь не беспокоиться об этом. Чонвон распрямляется и вытирает рукавом слюни и рвоту с подбородка: не та ситуация, чтобы думать о внешнем виде. Голова кружится, красноволосый ощущает себя, как на каруселях, только вот остановить их он не может.

***

Неделя проходит для Бомгю совершенно никак. Ощущение, что абсолютно все проходит мимо него, а он — зритель какого-нибудь дурацкого шоу. Неприятный осадок внутри все еще ощущается, хоть он и не раз пытался прокрутить в голове слова Чонвона, сказанные после публичного унижения Яна перед Драконами. Виноватый во всем случившемся был. Просто никому не под силу его соответствующе наказать. — Твое новое задание. Папка с листами падает на стол, пролетая прямо перед носом Бомгю, после чего прокатывается по скользящей поверхности, пока рука парня не останавливает ее. Хисын складывает руки в карманы и стоит напротив рабочего стола, вероятно ожидая того, что документы будут изучены сию минуту: он терпеть не мог долго ждать, это его нервировало ужасно и выводило из себя. Медленный размеренный темп не про него. Черт, Бомгю даже не заметил, как Ли зашел к нему в кабинет. Чхве отрывается от переписки с юристами по поводу недавнего поджога их штаба и оставляет экран ноутбука гореть. Взяв документы, он шелестит страницами и бегло изучает только недавно напечатанные в кабинете Ли листы, — это было ясно по тому, как тепло от них пробивалось даже сквозь файлы. Бомгю ненароком вспоминает, что руки Тэхена гораздо теплее. По шкале от одного до десяти Чхве сейчас испытывает страх на все одиннадцать, а ненависть практически на целые двенадцать балов. В любой другой ситуации он не терпел бы таких вещей, но жизнь вынуждает мириться со своим положением и быть пешкой для Хисына: в обществе всегда существовала элита, коей Хисын и являлся, находясь выше Гю по статусу уж точно. И все-таки гнусно, что власть и деньги являются тем, что способно вознести одного человека над бесконечным количеством других людей. — Чонвон ничего не говорил тебе после того, как я заставил его тебе отсосать? Сразу и в лоб. Такому спокойствию можно только позавидовать, потому что Хисын расслаблено ходит вдоль окна, рассматривая стоящие на подоконниках цветы (будто он знал их название). Бомгю способен в ответ лишь глупо пару раз хлопнуть ресницами, заставляя себя сдержаться и не съязвить в ответ, но его опережают: — Да и в целом, он тебе что-нибудь рассказывал? — Хисын видит то, как его подчиненный сжимает челюсти и виднеются скулы, — Да успокойся, все еще боишься, что убью тебя? — смеется, как припадочный, прикрывая рот рукой. Если честно, то да. Хисын тогда мог спокойно пристрелить парня. Бомгю многократно думал о том, что еще неделю назад ничего не мешало Ли пробить ему голову из травмата, и сейчас он бы уже валялся где-то на уровне трех метров внизу под землей: не очень перспективное будущее для Гю, поэтому необходимо свести риск такого к минимальному. — Не боюсь, все в порядке, — хрипло начинает и кидает взгляд на босса, останавливаясь на второй странице документов, в которые сейчас вчитаться не получалось, — И нет, ничего не замечал такого за Чонвоном. Все обычно. Но полагаю, что его собака заболела, поэтому он часто уходит раньше положенного, — вероятность, что Ли ему сейчас верит около двадцати жалких процентов. — Да? Он мне не рассказывал. Надо же, носится со своей шавкой, прям как с хрустальной вазой, — треплет по волосам и смеется. Бомгю улыбается в ответ. В некоторые моменты необходимо было играть дурачка, чтобы было проще. Только вот подобные вопросы не вызывают никакой радости, потому что парень начинает медленно понимать, к чему клонит сейчас Ли. И слава богу, если он сейчас верит вранью Чхве. Или же они оба прекрасные актеры. Но если и играть, то по-крупному. — Ознакомился? — Хисын кивает на документы. Бомгю в очередной раз теряется и встряхивает головой, после чего внимательно перечитывает проклятую первую страницу: это было похоже на обычную сводку о каком-то парне из "Семи Звезд", что-то вроде досье (всякая информация о детстве и о жизни человека на данный момент, а так же его фото). Чхве этого человека не знал. — Окей, и что мне нужно сделать? — кусая губы, Бомгю поднимает взгляд на старшего. — Убить. Бомгю так-то наемным убийцей не являлся, но в мафии без смертей банально никак. К этому можно лишь привыкнуть, снова смирившись с тем, что такое в порядке вещей. Да и в целом, все самое ужасное — в порядке вещей. Все самое плохое — это стандарт либо норма, которые являлись центром вселенной их мира. — Сколько? — Бомгю откладывает документы и возвращается к переписке с юристом, заканчивая диалог. В мире ничего не бывает бесплатно. К сожалению. Даже смерть стоит денег. Бомгю сейчас находился не в том положении, чтобы раздумывать долго, поэтому ощущает необходимость узнать цену, хоть он и близок к согласию за хотя бы какие-нибудь деньги. — Сто миллионов вон, — склоняет голову на бок и победно цокает. Хисын знал, что Бомгю согласится. Потому что Бомгю лучший в их организации, он входил в золотую драконью пятерку, состоящую из самого Ли, Чонвона, Джейка и еще какого-то парня, который пока что не числился в их составе: проходит реабилитацию в Японии после тяжелого ранения во время перестрелки. Если честно, то сумма, вылетевшая из уст мужчины, довольно внушающая. Даже слишком. Этого бы хватило на многие мечты, которые Гю похоронил давно и думал, что почти навсегда. Одна из них — это жизнь без долгов. Пожалуй, это было апогеем вселенной Чхве, ведь бесконечная работа в ноль в течении трех лет осточертела. Моральные принципы стираются со временем, справедливость так же постепенно уходит в прошлое. На смену этому приходят лишь качества, которые способны помогать выживать. Хисын делает из обычных людей именно вот таких, каким сейчас Бомгю и становится, переступая черту гуманности. Парень откидывается на спинку кресла и разминает руки, выпрямляя их вперед и поднимая взгляд на Хисына: — Я согласен. Даже по примерным расчетам в черепной коробке Бомгю, сделанных наспех, такого количества денег хватит для закрытия долгов перед японской мафией, которые остались у парня от матери. Свободная жизнь звучит заманчиво, поэтому все "за" перевешивают на чаше и выбор становится очевиден. — Я в тебе не сомневался, Бомгю. И они пожимают друг другу руки, что свидетельствует заключением сделки.

***

Хисын предоставил Чонвону целую неделю, чтобы отдохнуть. Это действительно то, что ему было просто необходимо. После случившегося Ян превратился в непонятное существо, что слабо можно было назвать человеком. Казалось, что в Чонвоне уже нечего убивать, но нет: самую последнюю надежду растоптали и выбросили в мусорное ведро, вытерев перед этим об нее ноги. Около пяти дней Чонвон находился просто дома, спал по четырнадцать, а то и больше часов в сутки. И это было можно назвать естественной психологической реакцией на произошедшее: не хотелось ничего, абсолютно ничего, поэтому проще было убежать из реальности. Грустно и банально, но это было правдой. Всегда было проще игнорировать проблемы, чем пытаться их решить. Чонвон это понимал, осознавал, что закапывает сам себя, но побороть эту слабость было слишком сложно. Чонвон ошибочно считал себя взрослым. Просыпаясь утром, смотрел на наручные часы, чтобы узнать время, и засыпал обратно практически на весь день, просыпаясь временами на полчаса, чтобы приготовить поесть и принять душ. Лишь к вечеру его активность достигала пика, и он выходил на прогулку с Виски, где мысли о случившемся накрывали по полной. Любимая собака отвлекала и спасала, за что Вон был бесконечно благодарен псу. Единственное смс, которое было отправлено Чонсону лишь вчера, предательски крутится в голове. DragonWon09: "Прости, что не отвечал. У меня возникли проблемы в штабе. Позвоню завтра тебе сам, на сообщение не отвечай". Он смотрит на горящий экран смартфона и осознает, что это завтра кончится уже через три часа. Снова хотелось лечь и уснуть до утра, только вот неделя не резиновая и завтра последний свободный день, в понедельник его ждет в штабе Хисын, поэтому мысли о встрече с Чонсоном мигали в голове разноцветными огнями.

***

— Значит, в понедельник вернешься на учебу? — Да, ситуация стабилизировалась, и мое постоянное присутствие на работе уже не нужно. — Понятно, — Тэхену действительно теперь понятно, почему Бомгю так долго отсутствовал на занятиях, целую неделю. Пустое место каждый раз противно мозолило глаза, а в груди все противно скрипело, это ощущалось так, словно забыли смазать дверные петли и от любого движения ощущалось отсутствие Бомгю масла. Очевидно, что его не хватало Тэхену. Очень. — Чонвон в порядке? — Тэ кутается в джинсовку, усаживаясь подальше в глубь кресло. Лето наступило и принесло столь ожидаемое тепло в людские жизни, только по ночам все еще бывает холодно, как и сейчас. Бомгю придвигает имеющийся в одном экземпляре в гараже обогреватель ближе к парню, чтобы он согрелся. Чхве нормально и так, он уже привык. И все-таки надо было ехать домой, в теплую квартиру, а не по гаражам таскать Тэхена в субботний вечер. Чхве корил себя за опрометчивость и некую наивность, мол ночью не будет так подмораживать, ведь отказать горящим глазам Тэ после предложения показать свое логово и гитару, а еще сыграть для него, было невозможно. Гю действительно сыграл, но только одну песню. Для младшего это была словно трехминутная сказка, только вот после этого Бомгю задумался, что это все слишком романтично, он никогда таким не был и ни для кого не играл. В присутствии Тэхена он вел себя несколько иначе и начал замечать, что что-то в нем меняется. Бомгю меняется для Тэхена или из-за Тэхена? Ведь между этими двумя понятиями была колоссальная разница. — Думаю, да. Многое случилось, из-за чего Хисын отправил его на недельный отпуск. Полагаю, что в понедельник вернется уже, — Бомгю отпивает непонятную газировку и ощущает противную кислоту на языке, но виду не подает: Тэхен притащил ее специально для него, значит надо выпить до последней капли. — Я хотел встретиться с ним на неделе, но даже не дозвонился, телефон отключен. Надеюсь, он в порядке, — Тэ отпивает напиток следом, только вот видимо ему он очень по душе, и вздыхает. Гю хочется досадно рассмеяться от услышанных только что слов, потому что действительно быть в порядке уже невозможно. После такого? Нет, определенно нет. По понятным причинам Чхве молчал и не говорил ничего Паку младшему, ссылаясь на большую занятость разбирательством последствий поджога, который устроили якудза. Тэхен продолжал молчать и разглядывать полки, на которых при тусклом освещении лишь одного ночника ничего не было видно. Сначала он даже удивился, когда Бомгю сказал, что у него есть гараж. Правда для чего он Чхве, — Тэхен так и не понял, потому что никакого автомобиля здесь в помине и не было. На самом деле младший просто не знал, что под ними на несколько метров в глубь сделан нулевой этаж, на котором и находится машина Гю, — просто рассказывать сразу и обо всем опрометчиво. — Тэхен, думаю, что нам нужно поговорить? — начинает неуверенно Бомгю. Это желание у него еще с самой первой встречи никуда никак не исчезает. У этих двоих парней одна большая проблема, висящая над головой, как грозовая туча, и Гю боится, что когда это природное бедствие начнется, то будет уже очень поздно думать о том, как спасаться. Они были из враждующих кланов, и это было действительно проблемой. Пока что не такой глобальной, потому что Тэхен признался, что у него еще нет татуировки, поэтому не все потеряно, но когда младшему сделают метку, то можно поставить крест. На них и их только начинающихся отношениях. У Чонвона и Джея ситуация конечно гораздо критичнее, они были словно Ромео и Джульетта. Только вот конец этой трагедии повторять не хотелось. Никому из этих четверых парней. И как эти двое будут выкарабкиваться из западни, Чхве не понимает. — О чем поговорить? — Лучше я буду честным, да? — Гю берет себя в руки и ставит баночку на журнальный столик, выгибая вопросительно бровь. Такое ощущение, что он спрашивает это у самого себя. — Мне теперь страшно. Что-то случилось? — Тэхен поджимает ноги и обхватывает колени, отводя взгляд. — Да. Случился ты в моей жизни,— Чхве горько улыбается и вздыхает, вскидывая бровями, — Ты знаешь, кто я, а я знаю, кто ты, верно? — Ты имеешь ввиду, что я из Звезд, а ты из Драконов? — Именно. Это огромная проблема. Сейчас все относительно хорошо, и это хорошо стабильно и никуда не двигается. Однако я боюсь того, что может произойти в будущем, — Гю опирается руками о колени и поворачивает голову в сторону Тэхена: по его блестящим глазам становится ясно, что разговор ему уже не нравится, но выбора нет. — Джей и так не разрешает делать татуировку. И сам я теперь думаю, что она мне не нужна, — признается Тэ, — Так что не переживай об этом, — и практически умоляет закончить неприятный разговор на этой ноте. — Дело не в татуировке, а в том, что ты брат Джея. И если он еще сможет принять меня, то Хисын принять тебя — нет. Тэхен, я не хочу, чтобы тебе было больно, уж тем более, чтобы с тобой что-нибудь случилось из-за меня. Мое самое большое желание — это, чтобы ты был в порядке, но осуществить его не могу, к сожалению... — подбирать нужные слова становится трудно, Бомгю запивает горечь на сердце остатком газировки и кидает банку в мусорку, заполняя тишину металлическим звоном банки об урну. — Я знаю, что это все опасно. Однако Чонвона и Джея ничего не останавливает, верно? Да, ситуация откровенно говоря, очень хуевая, — Тэхен в порыве эмоций дает себе право выражаться нецензурно, — но мы найдем выход. Единственное, что нам нужно, так это время? Бомгю, прошу тебя... — Тэхен, время ничем не поможет, все плохо уже сейчас, а дальше будет хуже. Ты не виноват, я не виноват, никто не виноват, — отрезает Чхве и поднимается с места, — Я думаю, что нам следует прекратить наши отношения. Навсегда. Прости, но я не смогу обеспечить тебе безопасность. Ты мне действительно нравишься, и при других обстоятельствах у нас бы могло все получиться, но не сейчас. Лучше будет, если мы не станем видеться вообще. Чхве жмурится и закусывает язык, забывая дышать. Страшно смотреть в глаза Тэхену, потому что он боится, что тот его возненавидит после услышанных слов. Бомгю ненавидит сейчас сам себя, если честно: стоит как статуя, пока со стороны младшего слышится копошение, он встает с кресла. — Бомгю, знаешь...Я считал тебя сильным, но ты оказался жалким трусом, — Тэхен подходит к парню и встает прямо перед носом, — Даже сказать это все не смог, смотря мне в глаза. Не смог. Потому что на всю жизнь запомнил бы этот взгляд, с которым сейчас Тэхен смотрит на него в данную минуту. Бомгю не хотел причинять ему боль, но у него не получилось, он сделал больно словами и своим поступком. Так действительно поступают только трусы. — Это все? Все, что ты можешь мне сказать? — Тэхен начинает плакать, а голос срывается. Бомгю желает провалиться под Землю. На тот самый нулевой тайный этаж гаража, где припаркована иномарка. — Я люблю тебя, поэтому должен отпустить, — по щекам младшего текут слезы вовсю, он шмыгает носом, потому что не в силах слышать все это от Гю, — Тэхен, ты замечательный. Ты самое прекрасное, что со мной случалось, но я не прощу никогда сам себя, если Хисын с тобой что-то сделает. Это станет катастрофой, поэтому...уходи, пока не стало слишком поздно. — Когда любят — не бросают. Значит ничего я для тебя и не значил никогда, — за Тэхена говорит обида, потому что по другому чувствовать себя он не может. Не получается, — Мне жаль, что ты так легко отступил и сдался. Уходить от любимых людей — это самоубийство. Бомгю убил сейчас сам себя.

***

Напиться и оказаться прямо перед дверью квартиры Джея, — да, очень взрослый поступок, на который был сейчас Чонвон способен. Полчаса в такси и кривой походкой до подъезда, пока внутри неизвестное количество алкоголя, — Ян может, без проблем. Когда у какой-либо эмоции наступает пик, то становится поздно, еле видимая черта пересекается и вернуться в обратное положение становится нереально. В случае Чонвона — это было бесстрашие. Теперь его у парня хоть отбавляй. Становится абсолютно все равно. — Открывай! — Ян нещадно бьет по железной двери, после чего медленно сползает по стеночке на пол. Чонвон без понятия, каким образом завтра поедет на учебу, а вечером в штаб, потому что напился он знатно. По ту сторону стены слышится щелчок замка, после чего дверь открывается. — Японские боги, Чонвон, ты ахуел? — Сону видит в полуотключке Яна, который,услышав голос, пытается встать с пола. — Я не ахуел, а пришел к Чонсону, пропусти! Вон бесцеремонно вваливается в огромную квартиру, толкая Кима в плечо, чтобы пройти. Хотелось одного, — высказаться Джею о наболевшем и в туалет. Первое пожалуй подождет, поэтому Ян сворачивает кривой дорожкой в уборную. — И что он себе позволяет только, — негодует Сону и закрывает дверь. По прошествии примерно пяти минут Сону сообщает Чонсону о незваном госте, а сам этот гость выходит из туалета. Хотя выходит — очень громко сказано, идет, собирая все углы по пути. — Джей! Прости меня! — Чонвон просто валится в ноги старшему. Пак в шоке распахивает глаза, нагибаясь сразу к Яну вниз, чтобы поднять его. Он определенно сейчас злится за такие выходки младшего, потому что это ни в какие рамки. Безусловно Яна понять можно, но неужели все плохо настолько? Почему не пришел в трезвом виде еще раньше? Почему так и не перезвонил, хотя обещал? — Чонвон, вставай давай! Заканчивай свой концерт! — Чонсон хватает того за подмышки, пытаясь поднять с пола тело. — Прошу, выслушай меня! — Чонвон... — Джей сдается и просто садится рядом, складывая голову Яна себе на колени. Он выслушает его, хорошо. Если Чонвон так хочет, он послушает пьяные мысли. Если честно, то Пак впервые в жизни видит младшего таким: словно разбили и забыли склеить. Безнадежность и отсутствие инстинкта самосохранения: Ян творил сейчас то, что хотел, не думая о будущем, не думая ни о чем. — Я тебе обещаю, я не уйду! — громко заявляет Ян, — Я буду тебя жить. Я буду тебя жить? Очень непривычное сочетание слов, Паку требуется время, чтобы понять, что имеет ввиду Ян. Он осознает смысл сказанных слов только через несколько десятков секунд, и становится больно. Джею больно, как и красноволосому. Чонвон ощущает свободу, которую подарил алкоголь, только вот надолго ли это? Проблемы обрушатся на голову уже через пару часов, за которые парень протрезвеет и начнет осознавать, что происходит. Пить — это один способов забыться, но возвращаться в реальность потом сложно. Я буду тебя жить, — гораздо сильнее, чем я тебя люблю. В тысячи раз. — Дже-я, я буду твоей ручной кошкой, мяу! — и гостинная заполняется смехом. За Вона говорит алкоголь на все сто процентов, только вот говорит он правду. Говорит сущий бред, но это то, что он хочет говорить. Неконтролируемые приступ смеха продолжается минуту, три, пять, после у Яна начинают течь слезы, он задыхается от переизбытка эмоций. Ему весело, он ощущает свободу в действиях и словах сейчас. — И вообще, я сделал вывод, что ты сухарь! Перечитывал твои смс и ни одного доброго слова! — заявляет в лоб. Джею хочется выть, потому что Чонвона сломали. Починить можно, только вот прежним он не станет никогда. Самый простой пример про бумагу: возьмите листок и скомкайте его, а потом выпрямите. Он стал прежним? Нет. Так же и с Чонвоном. — Так ты возьмешь меня? — Чонвон успокаивается и серьезно смотрит снизу вверх, хоть по щекам все еще текут слезы. Этот вопрос путает Джея окончательно. Во всем. Потому что он не к месту совсем, старший сейчас о таком думать не в состоянии. — Так, думаю, что на сегодня достаточно твоих откровений, — отрезает он, — Сону, помоги его дотащить до спальни! Ким оказывается рядом практически сразу и вздыхает, видя Яна в таком состоянии. Ему тоже тяжело смотреть на все это, не имея возможности помочь. Сону был эмпатичен, поэтому сейчас ощущал, как внутренне было Чонвону сложно успокоить себя и просто ничего не говорить, хотя хотелось кричать во все горло. — Джей, у меня вопрос, — Тэхен выбегает из спальни слишком неожиданно и видит, как Сону и его брат поднимают Чонвона с пола, — Давайте я помогу вам! Выстрел. Пуля разбивает окно и вонзается в тело.