Растёт прощание, идущее с тобой.
Вступительная заставка проматывает титры.
Ах, знакома эта боль...
Все вокруг полыхает. Горит синим пламенем. Чонвон смотрит в окно и видит лишь удаляющуюся к машине фигуру. Фигуру человека, который виновен в том, что все кругом горит. Высокий рост и тёмные волосы, — это все, что Яну удаётся разглядеть с такого не близкого расстояния, хотелось запомнить больше деталей, чтобы знать разрушителя в лицо, отличив среди сотни похожих человек. Стекла начинают трещать, кривые линии проходят по поверхности от рамы к центру, Ян чудом успевает отойти и спрятаться за кроватью ровно за пять секунд до того, как окна взрываются. Звук от этого проходится по барабанным перепонкам, словно разрезая их. Огонь с молниеносной скоростью распространяется по помещению, доходя вплоть до входа, охватывая с каждой секундой все больше и больше площади. Деревянные балки каркаса дома начинают обгорать и рушиться, ужасно громко треща от высокой температуры и отрезая все возможные пути бегства. По стенам с паркета ползут языки пламени, рисуя пепельные узоры на обоях, после чего уничтожая их напрочь. Чонвон ощущает, что начинает задыхаться от гари, дым выжигает лёгкие изнутри, от горячего воздуха внутренности скручивает; рука с краем льняной рубашки у рта и носа не дает никакого результата, дышится ничуть не легче, отравленный воздух проникает сквозь ткань все равно. Здесь поможет разве что респиратор, поскольку горит не только дерево, но и другие предметы, состоящие из пластика и ткани, из-за чего в воздух выбрасывается нереальное количество токсичных веществ. Очень редко в пожарах умирают именно от огня: человек либо умирает от дыма, либо от газа. Чонвон же боится умереть в принципе. Всё перед глазами расплывается, Ян пробует подняться с пола, усеянного осколками оконного стекла, режет о них ладони и рисует на полу кровяные предсмертные разводы. Встав на ноги, он вытирает руки о джинсы, загоняя маленькие стеклышки лишь глубже под кожу, и терпит жжение в ранах. Сейчас это кажется отнюдь не первостепенной проблемой Яна, который находится в западне. Архитектура здания дает шанс на спасение, поскольку выхода из комнаты было два. Смотря на первый, который уже не давал возможности выйти, Чонвон направился ко второму, проходя всего в метре от горящей мебели у стены. Обернувшись, подросток оглядывает действительно в последний раз свою комнату, которая теперь безвозвратно исчезнет. Навсегда. Рамки с дорогими фотографиями лопаются от высокой температуры, а бумагу поглощают рыжие языки, стирая все воспоминания. Шторы и кровать вспыхивают от дуновения ветра, который проникая из окна, распалял огонь лишь больше. Начинает гореть абсолютно все. Чонвон смотрит на то, как горят фотографии, но ощущает это так, будто горит сейчас его жизнь. — Чонвон! Чонвон, выходи быстрее! Мальчик оглядывается и видит машущего руками парня, пытающегося точно так же выбраться из комнаты напротив. – Джей... Ян виснет и не шевелится, смотря на нечеткий образ Джея в другой комнате. Какого черта он здесь оказался? Он не был здесь до и не должен быть после. Их разделяют около семи шагов, которые кажутся бесконечными. Чонвон чудом успевает выбежать, после чего потолок в комнате обрушивается. Мальчик падает на пол и вдыхает полной грудью бетонную пыль, которая клубами выходит из дверного проема. Колени и руки саднит, он поднимает голову и ищет взглядом Чонсона, чтобы удостовериться, что это не голова поехала от дыма, а реальность. Ян вертит головой вглядывается в задымленный коридор. — Вставай, нужно убираться отсюда. Родной голос слышится сквозь звуки огня, Пак оказывается непонятным образом уже рядом и кладет руки Чонвону на плечи, заглядывает в глаза, в которых страх граничит с замешательством. Джей загнанно дышит и пытается поднять Яна на ноги, чтобы бежать вместе к выходу, но мальчика в его руках ведет неимоверно от ядовитого воздуха, он плавится в его руках точно так же, как плавится от огня в его комнате золотая медаль за первое место в городских соревнованиях по тхеквондо, — Чонвон выиграл ее для Джея. — Чонвон, вставай, прошу тебя... Пак трясет за плечи, словно куклу, пытается вразумить Вону, что сейчас они в паре шагов от верной смерти, которая дышит им в спины и грозится расправиться с ними сиюминутно. Глаза Джея наполняются влагой от переживаний, он хватает Яна под руки и оглядывается по сторонам в поисках выхода. Секунда и Чонвон падает на колени, ускользая из объятий Джея, который, поворачиваясь обратно, видит лишь огонь на спине Яна и упавшую часть каркаса дома рядом, которая судя по всему задела сейчас Вона. Любимая небесно голубая рубашка мальчика вспыхивает словно спичка, сжигая ткань и кожу под ним и освещая все вокруг. Чонвон крутится по полу пару секунд, после чего пламя тухнет и остаются лишь обугленные куски ткани одежды. Нечеловеческий крик оглушает Чонсона. Сожженные до мяса в некоторых местах участки спины кровоточат, пока мальчик скребет ногтями по полу и закатывает глаза в агонии от боли. Это выглядит так, словно грешника наказали в аду за все его деяния, которые он совершил при своей жизни. Страшно и ужасно. Ян дерет глотку и начинает бить пол руками, которые все так же в крови, закатывает глаза и ощущает, будто он все еще горит. Кричит и рыдает. Джей не простит себе этого кажется никогда. *** Ничего не могу сделать, поэтому Вини меня в этом, вини меня Наша трагедия, полная грусти Я заперт в этой сцене ***// the end of flashback //
***
// настоящее время //
Чонвон просыпается от жгучей боли в спине и резко поднимает голову от подушки. Яркий свет бьет по глазам и заставляет закрыть обратно веки, после чего снова открыть обратно. Он прерывисто дышит, пропуская спертый воздух через легкие, и понимает, что не может сейчас ни о чем думать, кроме того пожара. Душно. Сердце стучит так, что его удары ощущаются даже в кончиках пальцев всех конечностей. Лежа на животе, Чонвон пытается приподняться на локтях, чтобы сесть, но яркий свет из окна ослепляет, поэтому он обессилено поворачивает голову влево и видит перед собой теперь Джея. Он не спит. Лежит в полуметре и обеспокоенно смотрит на Яна, словно намереваясь спросить, в чем причина его волнения сейчас и почему он так резко подскочил на кровати. Чонвон смотрит в темные глаза напротив лишь несколько секунд. Теперь он понимает, что все происходящее было очередным кошмаром. Очередным сном, который не принес ничего хорошего, кроме запредельного пульса и тошноты. Ян проклинает все на свете и хочет лишь одного, — чтобы сны перестали ему сниться вовсе; лучше уж ничего, чем вот так. Фантомная боль от ожогов на спине усиливается, парень хмурит брови и так же часто дышит, сжимает левой рукой край пуховой подушки и вжимается в нее лицом сильнее. Его волосы взлохмачены и раскиданы по наволочке, шея блестит на свету от пота. Чонвон зажимает зубами ткань и ощущает в разы сильнее пульсацию во всем теле, из-за чего начинает жмуриться. Джей молча наблюдает. В его силах сейчас только помочь хоть как-то Чонвону, поэтому он стягивает с них обоих одеяло и кидает его на пол, чтобы стало хоть немного прохладнее. В комнате действительно жарко, потому что солнце успело нагреть воздух за эти пару часов прошедшего утра. Шторы никто с вечера и не трогал, было вовсе не до этого: после срыва красноволосого они просто легли спать, решив оставить все проблемы на потом. *** Останься со мной, останься со мной, останься со мной Я к этому не привыкну, не привыкну, не привыкну Не могу терпеть это вновь и вновь Я плачу... *** Ян рывком придвигается к Чонсону и вжимается теперь в его шею, обнимая настолько сильно, насколько это вообще возможно. Становится еще жарче, потому что парни были лишь в штанах, тепло между телами нарастает. Джей снова держит Вона в своих руках, прям как и вчера вечером, успокаивая. Он ощущает, как парень дрожит и измученно мычит, шмыгая носом и пребывая в страхе от видимо не очень хорошего сна. — Все хорошо, я с тобой, я рядом... И словно не было этих бесконечных трех лет. Они оба ошибались, думая о том, что им потребуется время, чтобы привыкнуть к близости заново. Привыкнуть снова ощущать теплые руки и их касания к коже. Нет, времени прошло уже достаточно, и единственное в чем они сейчас нуждаются, так это в друг друге. — Хочу, чтобы твои крылья стали настоящими... Джей обводит кончиками пальцев набитые на худых лопатках перья, медленно переходя к ребрам, где ощущает, как через раз бьется разбитое чонвоново сердце. После того пожара Ян получил большие ожоги почти на всей спине, которые через время превратились в некрасивые кривые шрамы. Практически сразу было принято решение закрасить их напрочь, вогнать по лопаткам черную краску, чтобы не вспоминать лишний раз прошлое. Чтобы не больно, чтобы никак. Чонвон набил поверх своих шрамов крылья в надежде, что однажды он сможет взлететь. И Джей сейчас это прекрасно понимает, продолжая гладить черные перья, и мысленно сравнивает красноволосого с ангелом, который по ошибке попал в ад. Падший ангел. Насколько сильно он ударился о землю?***
— Тэхен, если ты снова прогуляешь пары, Чонсон тебе проведет воспитательную лекцию на целый час! Ты снова хочешь слушать его нотации? Я вот лично нет, поэтому вставай живо! Если бы Сону сказали, что ему придется быть и частично нянькой этого мелкого, он бы ни за что не подписал договор с Джеем о сотрудничестве. Ладно, кому он врет, все равно подписал бы, ведь они друзья уже много лет и держатся всегда вместе, куда один, туда и остальные. Именно поэтому пять дней из семи Сону было поручено следить за тем, чтобы младший брат Джея вставал вовремя и успевал занятия в университете. Сону устало вздыхает и в очередной раз проводит рукой по волосам, которые он выкрасил сегодня ночью в пепельный в порыве бессонницы: в вопросе окрашиваний он доверял только самому себе, всех мастеров обходил стороной за три тысячи километров после неудачного осветления в самый первый раз. Тэхен в ответ на просьбы Кима лишь вяло крутится по кровати, превращая простыни в хаотичные кучи из ткани с геометрическими узорами, и натягивает на себя одеяло, укрываясь с головой. — Ну все! Сам напросился! Сону скидывает защиту от внешнего мира на пол и тянет Пака младшего за ноги, из-за чего он тут же падает с кровати. Однако Тэхену на это абсолютно все равно, он просто хочет проспать желательно всю свою оставшуюся жизнь в обнимку с любимой акулой (ну такие, самые популярные, которые продаются в икее), поэтому хватает ее и прижимает к себе, снова проваливаясь в дрему. — Блин, может дотащишь меня до кухни, двигаться так лееень... — сонно мямлит Тэ и обнимает свою плюшевую шарки, находясь так же на полу. Окей. Сону повторять два раза не надо. Ким уже порядком устал от этих утренних концертов, однако устроить самому цирк он вовсе не против, зато повеселится и будет главным здесь клоуном. Парень вновь хватает младшего за лодыжки и тащит его тело к выходу, пока Тэхен довольный досыпает свои последние секунды сна. Ким поражается такому спокойствию: парня тащат по полу с утра черт знает куда, а его все устраивает, мол, тащи дальше. Чонвон и Джей выходят из спальни и тут же становятся свидетелями воистину абсурдной картины: Сону вытаскивает Тэхена за ноги из его комнаты, ругаясь при этом на всю квартиру: — Это издевательство! Тэхен, у тебя нет никакой совести, я нажалуюсь твоему брату сейчас же! — Сону? — блондин непонимающе хлопает глазами и решает первым нарушить это фееричное шоу, вопросительно поднимая одну бровь. Джей смотрит на Сону, Сону на Тэхена, а Чонвон на того же Джея, замыкая круг из гляделок. — Ахаха, да все в порядке, Джей! Мы тут на учебу собираемся, да, Тэхен? — Сону наигранно смеется на всю гостинную и пинает Тэхена легко в бок. Чонсон наклоняет голову в бок, вероятно теперь у него есть вопросы касательно адекватности того, с кем он живет, но его раздумия развивает неожиданный смешок сбоку. Чонвон впервые с момента их встречи улыбнулся. Искренне и по-настоящему. И совсем не важно, что причиной этого стали Сону и Тэхен, которых красноволосый видимо посчитал забавными. Пак виснет, причем очень сильно. Как бы ванильно не звучало, но Джей задумывается сейчас о том, что готов сделать все ради того, чтобы парень улыбался так снова и снова, делать все возможное ради этого. Улыбка Яна такая любимая, такая родная, такая, которой ни у кого нет в этом мире: возможно Пак был неким фетишистом (?), но у него сердце проделывало сальто вперед и назад каждый раз от вида розовых десен, которые обнажались при улыбке каждый раз вместе с ровным рядом небольших по размеру зубов. — Тэхен, живо встал! Прекрати издеваться над Сону. Каким бы не было счастье, оно всегда подходит к концу: Джей немного повышает голос, чтобы младший брат проснулся наконец. Чонсон отмечает, что в последнее время Тэ стал уставать все больше и больше, а все потому, что экзамены не за горами и подготовка требует больших сил. Хоть кто-то в их семье живет обычной жизнью человека. — Хен? — Тэхен просыпается в секунду и, поднимая лохматую голову, видит, что в их доме стало на одного человека больше, — Чонвон? Чонвоооон!! Тэ спотыкается об одеяло, роняет свою акулу рядом с диваном и за считанные секунды подбегает к Вону, практически сшибая его с ног. Тот в ответ лишь шире улыбается и даже начинает хохотать, обнимая мелкого и пытаясь устоять на ногах. — Прошло так много времени, я так безумно рад тебя видеть! — тараторит Тэ и путается руками в волосах Яна, — Блин, такой классный цвет, тебе так идет! Мы очень скучали по тебе все это время, я думал, что Джей просто сойдет с ума, — и прижимается после этих слов ближе, — Хени-Вони, ты ведь теперь снова будешь с нами? — мальчик использует свое любимое прозвище для Чонвона и смотрит на него огромными глазами в ожидании ответа. Джею становится не по себе от того, как сейчас ведет себя Тэхен. Эти вопросы стоило задать ему самому Вону еще вчера, но смелости не хватило. Все, к чему они пришли, так это к тому, что они поняли, что скучали безумно по друг другу и готовы вернуть все обратно. Им необходимо было разрабатывать план действий, чтобы Чонвон смог выйти из Драконов без каких-либо последствий для всех, а это будет очень непросто. Практически нереально, поскольку войти в клан легко, а вот выйти зачастую можно только в случае смерти. Такой вариант не устраивал их обоих по самым понятным причинам. К тому же ситуацию усугублял Хисын и его нездоровая зависимость в Яне. Может организация могла бы найти на замену Вону какого-нибудь нового человека, только вот Ли без своей правой руки никуда и ни за что. Ведь он ошибочно считал, что может иметь право собственности на других людей. Пак даже сейчас имеет опасения, что за красноволосым возможно идет слежка и вся информация о том, где Чонвон и с кем сливается главе Драконов. Это безусловно пугало. Сону смотрит на счастливого Тэхена, который висит на Чонвоне, и становится почему-то грустно и противно на душе, словно кошки начали опять скребсти по ней, рисуя карту из тупиков и тропинок судьбы. Он решает, что является сейчас тут явно лишним, поэтому быстро ретируется в другую комнату: будить теперь Сонхуна, чтобы уже все окончательно проснулись. — Думаю, да. Мне надо уладить кое-какие дела, и после этого я вновь буду готовить тебе каждое утро твой любимый пуноппан, — Ян тискает Тэ за щеку. — Хени-Вони, ты помнишь даже это! — Как я могу забыть о твоей любви к этим рыбкам? — Джей смотрит на то, как прекрасно ладят эти двое, и от их взаимодействий становится тепло. Вот бы в мире существовало волшебство, все упростилось бы в разы, не так ли? Достаточно было бы лишь произнести заветное заклинание и взмахнуть магической палочкой, чтобы твое желание исполнилось. Джей очень хотел бы, чтобы все грядущие проблемы, которые просто огромной тучей повисли над ним с Чонвоном, возможно было бы решить таким способом. А вы...верите в магию?***
За завтраком Тэхен никак не может угомониться от счастья, которое волшебной радугой лезло у него буквально даже из ушей. Он задает бесчисленное количество вопросов Чонвону, по поводу и без, внимательно слушает каждое слово, которое говорит Ян тому в ответ и хлопает глазами, словно завороженный. Джей и Сону молча слушают и местами усмехаются, все четверо парней настроены позитивно и только один Сонхун не в духе. Такой он был еще вчера, Чонвон помнит это, помнит этот гневный взгляд, и на самом деле он понимает Хуна, понимает все его опасения и то, что он не рад сейчас тому, что Чонвон как ни в чем не бывало сидит спустя столь долгое время вместе с ними за завтраком и рассказывает интересные истории, которые произошли с ним за прошедшие года. Чонвон надеялся, что чувство вины его отпустит, только вот оно лишь усиливается в разы сильнее. Худшее, что сейчас может случиться, так это то, что парень начнет жалеть о встрече с Джеем. Он ощущает вину даже за то, что допускает такие мысли, думает о том, а не было ли это все ошибкой? Сомнения штука страшная, потому что из-за нее мы можем упустить свой шанс, даже не попробовав. Красноволосому на самом деле все еще сложно находиться в обществе Джея, к абсолютно всему приходится адаптироваться заново, и он все еще чувствует смешанные эмоции, до сих пор находится где-то на границе между положительными и отрицательными. Пусть он и делает сейчас вид, что все в порядке, но внутри ощущалось совершенно иначе. Было тревожно. Было страшно. Чонвон боялся, что их отношения разрушатся снова, только теперь по его вине. Закончив с завтраком, все расходятся по своим комнатам, чтобы собрать вещи: Сонхуну и Сону в штаб на работу, Джею собственно туда же, Тэхену в университет, а Чонвону...обратно в свой драконий ад. Зайдя в комнату, Джей начинает молча закидывать необходимые вещи в рюкзак, пока Ян переодевается обратно в свою одежду из той, что ему вчера вечером одолжил Пак, оставляя на себе из чужого лишь толстовку. Чонсон оборачивается и в глаза снова бросаются крылья на спине парня: ни на ком бы больше эта татуировка не смотрелась так же красиво, как выглядит на Чонвоне. Пак видит сейчас ее только во второй раз в жизни и зависает, пытаясь разглядеть лучше и запомнить в деталях. — Если ты думаешь, что я не чувствую, как ты смотришь на них, то ты ошибаешься, — Ян поворачивается немного, ухмыляясь и натягивая джинсы. — Просто красиво...Очень... — Не надо. Это красиво ровно настолько, насколько больно...было тогда и есть сейчас для меня. Джей задумывается над этими словами и закрывает молнию на рюкзаке, пока Чонвон надевает толстовку, заканчивая тем самым со сборами. Солнце палит нещадно, за окном слышится уже будничная суматоха, но только вот в комнате наступает тишина. Пак оттягивал этот момент, как мог, но ему приходится ощущать эту приближающуюся пустоту внутри. Что будет дальше? Что теперь? Что им двоим делать? — Думаю, что стоит обменяться номерами. Для начала. Я не смогу видеться с тобой каждый день, поэтому будем созваниваться. Чонвон будто читает мысли в голове Пака, поэтому он первым берет его телефон и набирает на нем свой номер. Да, они должны быть на связи с друг другом. Телефон Вона звонит в ответ, после чего он сохраняет его к себе в контактах под другим именем. Чтобы надежнее и наверняка. То же действие проделывает и блондин, после чего засовывает телефон обратно в карман джинсов. — Чонвон, обещаю, что мы справимся... Нам просто необходимо время, ведь все случилось очень внезапно, — Джей притягивает младшего к себе, осторожно обнимая: помнит о том, что у него на груди ножевое, — Мы обязательно придумаем что-нибудь. Безвыходных ситуаций не бывает, просто доверяй мне. — Я верю тебе итак, хен. Я знаю, что мы сможем... — Ян не договаривает предложение, но кажется, будто так и нужно. — Судьба не дает вторых шансов, но нам дала, поэтому мы должны его использовать. Чонсон не до конца понимает, успокаивает он сейчас Яна или же самого себя, потому что отпускать красноволосого не хочется. Совсем не хочется. Снова расставаться спустя столь долгое время разлуки кажется несправедливым, но они вынуждены это сделать. Если Чонвон пропадет с радаров больше, чем на сутки, Хисын перероет весь Сеул, а то и Корею, но найдет их. Этого допускать было нельзя ни в коем случае: погубят себя и других.***
— Психология очень полезный предмет, зря ты так говоришь, Тэхен, — Чонвон недоволен тем, что младший негативно отзывается о будучи ранее самой любимой дисциплине красноволосого в университете. После совместного завтрака Чонвон вызвался пройтись вместе с Паком младшим до университета, проводить его на занятия и поговорить, заодно и проветриться, так как на работу Чонвону только вечером. Спешить на автобус им смысла не было, потому что они вышли из дома заранее и дойти пешком до учебного заведения времени точно хватит. — Наш преподаватель ужасен, он показывает стремные картины и каждую пару твердит что-то о трансцендентности. Как будто я понимаю, что это такое... — Ну Тэхен, не делай поспешных выводов, — Чонвон мягко улыбается и кладет руку на плече своему юному собеседнику, — Согласен с тем, что бывают неинтересные преподаватели, но согласиться и с тем, что психология скучная, я, увы не могу. Чонвон здраво рассуждает и вспоминает свои студенческие годы, окунаясь в воспоминания. Хоть он и проучился на социологическом направлении лишь два года, кое-какие знания он в этой сфере он имел. На самом деле, где-то глубоко в душе Ян мечтал о том, чтобы закончить наконец университет, защитить диплом и начать взрослую жизнь вместе с Чонсоном. Звучало максимально нереалистично. — Не понимаю, я вас, гуманитариев, — шаркает конверсами Тэ по плитке и вздыхает, — Как по мне, лучше решать задачи, потому что в мире из цифр существуют точные правильные ответы. Найти скорость того же самолета и найти смысл жизни очень разные вещи. Вот чем мне прикажете измерять смысл жизни? В километрах в час? Улицу заполняет смех Вона. Тэхен все-таки остался таким же ребенком, как и был раньше: с вероятностью в сто процентов он предпочел бы вместо чтения "Маленького принца" изучение ядерной физики. Он был настоящим скептиком, сомневался во всем, не верил вещам, которые не имеют научной обоснованности, и отрицал фатализм. — О, Чонвон! Диалог прерывает парень, который только что вышел из книжного магазина, расположенного по пути к университету, по которому и шли сейчас парни. Он спускается по ступенькам и подходит ближе. — Бомгю? — удивленно вскидывает брови Вон и протягивает руку для приветственного рукопожатия. Тэхен переводит взгляд с Бомгю на Чонвона, пока в мозгах происходят серьезные мыслительные процессы. Нет. Таких тупых совпадений просто не может быть. Как Чонвон и Бомгю могут быть знакомы? Пак внутри смеется из-за этой ситуации. Он завороженно смотрит на Бомгю, с которым познакомился совсем недавно при очень странных обстоятельствах. Парень не соврал Тэхену, говоря вчера в тренировочном зале о том, что они обязательно встретятся и Чхве сам найдет его. Так собственно и случилось. Вот он, Бомгю, стоит перед ним и улыбается совсем немного, но младшему достаточно и этого, чтобы ощутить, как теплота разливается по всему телу. Кажется, что хоть и на пару процентов, но Тэхен в судьбу все-таки верит. — Закупался для экзаменов? — Вон кидает взгляд на сумку Чхве, которая с виду выглядела довольно тяжелой, лямка туго была натянута на плече, сминая ткань джинсовой куртки парня. — Что-то типо того, — мягко отвечает Бом и поправляет свою ношу, смотря вперед, словно выглядывая что-то, после чего переводит взгляд на Пака, — Привет, Тэхен, — и машет рукой в знак приветствия, — Кажется, вы тоже идете на направлению к универу? Если не ошибаюсь, — Тэхен хмурится, подходя к Гю ближе и открыто игнорируя его вопрос, задавая свой: — Минуточку, а откуда вы двое знаете друг друга? — утолить свой интерес так или иначе необходимо. — Мы вместе работаем, — первый поясняет Чхве и по прежнему мягко улыбается. Вероятно, он понимает, что раскрывать всех карт сразу не стоит, об этом говорит молчаливое "нет" одними губами от Чонвона. Нельзя говорить младшему сейчас правду. — Оу, тогда ладно. Как ты себя чувствуешь? Как твои руки, за ночь лучше не стало? — у Тэхена в голове что-то щелкает, и он хватает перебинтованные ладони, осматривая. Кажется, его вовсе ничего не смущало сейчас: ни рядом стоящий Чонвон, ни мимо проходящие люди. — Ну, я наверное, пойду. Еще обязательно увидимся, Тэ, — Ян понимает, что смысла идти дальше с Тэхеном нет, поскольку тот слишком очевидно переключил все внимание на Чхве. Он обнимает парня на прощание, — И подумай все-таки над тем, что я сказал про психологию. Чонвон оставляет двух парней наедине и уходит в обратном направлении, пытаясь по картам понять, у какого черта на куличиках он вообще сейчас находится. Тэхен мягко крутит запястья Бомгю, смотря на эластичную ткань: — Почему у меня такое ощущение, что ты не снимал с вчера повязки? — Потому что так и есть? — скорее в вопросительном тоне отвечает Чхве, склоняя голову к плечам. — Раны надо было обработать на ночь и с утра, Бомгю-щи! — младший сейчас явно не доволен тем, что парень так беззаботно относится к своему же здоровью, — Подожди, ты что даже пластыри не отклеил мои? — он замечает, как по бокам торчат его нелепые пластыри, которые он вчера заботливо клеил на холодные руки Бомгю. — Можно просто хен. Думаю, что у нас разница в возрасте всего пару месяцев. Тэхен грозно смотрит в ответ, пока Бомгю смеется. У обоих складывалось ощущение, что они знакомы не всего лишь сутки, а целую вечность. Смогут ли они сохранить свои чувства, чтобы в будущем стать друг для друга чем-то большим, чем просто друзьями?***
— Ну и какого черта ты творишь, Чонвон? Хисын четко бьет по подбородку так, что красноволосый даже пошатывается от удара, опираясь о спинку стоящего сзади дивана. Нижняя губа тут же пульсирует наряду с деснами нижнего ряда зубов. Знакомое чувство накрывает. Откуда у всех такое непреодолимое желание причинить Яну боль? *** В воспоминаниях вижу тебя Танцуй со мной, танцуй со мной, танцуй со мной Дай мне второй шанс, второй шанс, второй шанс Я кровоточу болезненно, болезненно, болезненно *** — Я не понимаю, про что ты сейчас говоришь. Чонвон трет подбородок и ощущает соленый вкус. Блять, все-таки до крови. Он стирает выступившую красную жидкость большим пальцем, не желая сейчас никак об этом думать, и смотрит из-под челки ненавистным взглядом на Хисына, мысленно убивая его. Парень множество раз представлял как и при каки обстоятельствах он смог бы прикончить директора. Это было нисколько не нормально, но разве Чонвон в этом виноват? Мысли об убийстве не приходят здоровому человеку в голову. Хисын неоднократно ломал Яна, приручал к себе, тренировал, чтобы взрастить из него себе подобного монстра. "Тварь ли я дрожащая или право имею?" Все присутствующие в смятении наблюдают за этой картиной: в просторном помещении находятся около двадцати самых приближенных к Хисыну работников в Драконах, среди которых и Бомгю, стоящий смирно в ряду остальных. К сожалению, как-либо помочь сейчас Яну он не мог, не в его полномочиях перечить директору, тем более это было себе дороже и опасно. — Смотрите, он еще делает вид, что ничего не знает, — Хисын фыркает гиеной и оборачивается, кидая взгляд на побитого Вона, улыбается и поднимает в изумлении брови, красиво играя театр одного актера. — Если у тебя есть вопросы ко мне, то давай поговорим вдвоем. К чему устраивать сцены? — предлагает красноволосый решение. И он был прав. Если у Ли были какие-то претензии либо возражения к своей личной игрушке, то он мог спокойно бы поговорить с Яном наедине, а не устраивать собрание в их резервном штабе, расположенном так же в одном из клубов. Вон не удивится, если такое есть абсолютно во всех ночных заведениях, владельцем которых является Хисын. Он слишком предусмотрителен и имеет множество запасных путей, поэтому и никогда не проигрывает. — А я так хочу, — Хисын идет вдоль стоящих людей, внимательно разглядывая лица каждого. — Хорошо. И что ты сейчас хочешь от меня услышать? — Чонвон в очередной раз утирает кровь и стоит неподвижно, надеясь, что этому цирку наступит конец как можно быстрее. — Боже, ты еще смеешь прикидываться, что ничего не произошло. Ты прекрасно знаешь, что буквально пару дней назад нам подорвали хранилище, — Ли проделывает путь по помещению обратно к Яну, все так же скалясь на своих подчиненных, — И мы потеряли безумное количество денег, сгорела вся партия наркотиков. Чонвон вспоминает поджог. Тот день и взрыв перевернули почти всю жизнь парня с ног на голову: он встретил Джея, которого потерял три года назад. И теперь уже отпускать обратно не намерен. За прошедшую неделю они с ним так и ни разу не встретились, потому что Чонвон просто не мог: Хисын заваливал работой, иногда просил оставаться у него на ночь, что раздражало. Лишь по ночам, будучи в своей квартире, Ян сразу же набирал уже выученный наизусть номер Чонсона и звонил ему, и для обоих было не важно, было это два часа ночи либо шесть утра. Они слушали голос друг друга, и это успокаивало. Джей рассказывал просто все, что только приходило в голову, а Чонвон слушал. Они делились происходящими событиями, рассказывали информацию про свои мафиозные организации, чтобы собрать хотя бы небольшую базу необходимых данных. Им нужно было разбираться в каджой мелочи, искать закономерности в работах друг друга, чтобы прийти хоть к какому-то результату, а это было очень не просто. Чонвон слышал родной голос Джея, и это успокаивало. Отметало все сомнения, страхи и бесконечные "а что если": всего этого было очень слишком для них. — Я знаю. Но при чем здесь я? — Ян просто устал и хочет снова к Джею. Мысли об этом помогают спокойно стоять даже не смотря на разбитую губу, рана на которой кровоточила. Ли подходит к Бомгю и достает из-за пояса пистолет, направляя его дуло прямо на него. — Хисын, это не смешно, блять. Прекрати, — Чонвон тут же предпринимает попытки закончить это представление. Чхве тушуется и сжимает челюсти от страха, потому что он явно не ожидал сейчас такого: жизнь Бомгю сейчас зависит только от одного единственного человека, и сделать с этим что-либо кажется невозможным. Парень опускает взгляд на пол и не знает, что делать. А что он вообще может сделать? Буквально...ничего? Перед глазами всплывает образ мамы и противные слова, сказанные ранее ему Рики про нее. Ребенок, выросший как сорняк в поле, совершенно один и в дикой среде. На какое будущее он надеялся? Не смотря на то, что он учится в университете, он все еще ходит с клеймо мафии на плече, и от этого никуда не денешься. Тэхен. И только он. Стоя под прицелом, Бомгю переживает сейчас о нем больше, чем о собственной жизни. Если его сейчас пристрелят, Тэхен будет переживать и чувствовать себя паршиво,верно? По крайней мере Чхве надеется на это. Надеется и на то, что за прошедшую почти неделю они смогли сблизиться друг с другом и стать друзьями. Теперь у старшего всегда лежало в сумке шоколадное молоко, а Тэхен всегда имел при себе пластыри с детскими рисунками, которыми любил обклеивать раны Бомгю, потому что каждый день он приходил со свежими. — Ты думаешь, что я не узнал бы, что ты встречаешься за моей спиной с Бомгю? И что это вы устроили поджог? Стоп. Какого черта? Что он сейчас сказал? Будь у Чонвона пульт от собственной жизни, он обязательно сейчас перемотал бы этот момент назад, чтобы пересмотреть на повторе. Он точно не ослышался? — Ты умом тронулся? — То есть хочешь сказать, что я ошибаюсь? — Именно это я и хочу сказать, Хисын, — Ян слизывает кровь с губы. Ли опускает пистолет и все присутствующие облегченно выдыхают. Сейчас стало понятно, по каким причинам было собрано так много людей. Чем больше свидетелей преступления, тем лучше? Разве кто-нибудь пойдет против директора? Какая душа в здравом уме осмелится тем более заявить на него в правоохранительные органы и свидетельствовать против него? Никто этого делать не будет, вот и весь ответ. — То есть ничего, если я пристрелю его? — Хисын резко снимает с предохранителя глок и стреляет в вазу на столе, тут же переводя оружие на Бомгю и склоняет голову в бок, победно усмехаясь. Все зрители прикрывают рты от этого действия. Бомгю открывает глаза и часто моргает, осознавая, что этот выстрел пришелся не в него. Слава богу. — Нет, — дрожащим голосом мямлит Чонвон, — Хисын, я тебя прошу, не надо... Он безумно боится за то, что может случиться дальше. Бомгю этого всего не заслуживает, Ян не может допустить того, чтобы из-за него умер невиновный человек. Нет, никак нельзя. Если это случится, красноволосый попросит пристрелить его следом, потому что вынести такое он не сможет. Чонвон, мать вашу, не железный. Это можно повторять бесчисленное количество раз, и все будто, как в первый. Он сломан и ранен, физически и психологически. Куда каждый раз все становится лишь в десятки раз хуже? Ли подходит к Яну и берет его за локоть, тащит насильно к Бомгю и швыряет, как куклу на пол. Вон не понимает, что происходит, ему ужасно страшно и в животе все органы противно тянут, такое ощущение, что его сейчас вывернет. И как после таких событий он должен спокойно приходить домой и есть еду? — Тогда докажи, что между вами ничего нет, — окидывает Хисын всех взглядом. — Что...что мне сделать? — Чонвон готов серьезно сделать абсолютно все, лишь бы никто не пострадал. — Отсоси ему, — Ли присаживается на корточки и хватает Чонвона за красные пряди на затылке, заглядывая в слезящиеся глаза и отвечая сразу на миллион вопросов, — Отсоси Бомгю на глазах у всех, или я его убью. Чонвон не ослышался. Чонвон просто отказывается верить своим ушам. Слезы начинают скатываться по щекам, продолжая свой путь по шее. Нет. Хисын просто сущий дьявол, он создан, чтобы убивать и разрушать. В нем скопилось все самое ужасное, что только может существовать в этом мире. Хуже любых апокалипсисов и всех смертных грехов вместе взятых. Хисын отшвыривает парня на пол в ноги к Бомгю, как дворняжку, после чего распрямляет спину и ставит пистолет у виска Чхве, заглядывая тому в глаза. — Можешь начинать, Чонвони, — Ли строит ангельские глазки и смеется злобно. Безвыходнее ситуации просто быть не могло и не может. Ян поднимает глаза на Бомгю, которому сейчас ничуть не лучше. Обоим не дали право выбора. Чхве понимающе смотрит на Чонвона и делает лишь один кивок, давая сигнал о том, что можно начинать. Лучше побыстрее закончить это все, чем тянуть.***
— Вот так, Чонвони, ты отлично справляешься. Только вот он не справляется. Нет, ему просто хочется сдохнуть прямо здесь и сейчас. Умереть любым способом, лишь бы прекратить это безобразие. Не чувствовать ничего. Не видеть никого, даже самого себя в отражении в зеркале. — Бомгю, трахни его рот, давай. Сегодня можно, я разрешаю, — и растягивает губы в улыбке. Люди Хисына стоят и смотрят по приказу директора на это мерзкое зрелище. Никто не мог предположить, что Глава Драконов способен на такое по отношению к своему любимому Чонвони, ведь все были убеждены в том, что Ли хранит и оберегает этого парня всеми способами, потому что любит безумно. Так и есть, он любит свою красноволосую бестию, только вот выражать правильно свою любовь не умеет. Это именно то, что и хотел увидеть Хисын: лицезреть Чонвона таким разбитым, никчемным и жалким. Он заставил ощутить себя использованным. Поднять до небес, после чего скинуть на землю. Ли внутренне гордился собой, творить такие вещи с людьми под силу не каждому. Разве что человеку с больной головой, коим старший и являлся. Он был просто сумасшедшей неповторимой мразью. Бомгю по приказу ускоряет ритм, а Ян плачет. Он ревет и мычит, его лицо давно покраснело от слез, рана на губе ужасно болит, кровь с каждым движением лишь больше размазывается по члену Чхве. Колени болят, спина болит, горло болит, он ощущает это чувство просто каждой клеткой своего тела. Он ненавидит себя. Ненавидит себя, как никогда раньше. — Такой послушный мальчик, — Хисын гладит Чонвона по волосам, — Достаточно, — красноволосый сразу же отстраняется и начинает кашлять. Слюни в перемешку с кровью и слезами размазаны по щекам, Ян трет лицо рукавами свитера, будто пытаясь стереть собственную кожу. Он воет и задыхается в плаче, обессилено падает на бок и заходится в крике, который оглушает всех. Очередная истерика. Его нещадно выворачивает прямо на ковер желчью, горечь на языке безумная, парень не ел весь вчерашний и сегодняшний день, поэтому его желудок грозиться выйти наружу сам. Мерзко, грязно, противно, больно, уродливо. Чонвон без понятия, как он после этого будет смотреть Джею в глаза. Он не выдержит. *** В выцветшей плёнке ты и Твой взгляд, стёрший меня... ***