Карты, пуговицы, два отца

— И что это значит? Вот эти две – они же что-то значат? — Эти две? — Эд чуть прищурился, вглядываясь Стиду в руку, — Тебе, конечно, не стоило бы мне их показывать, но это…знаешь, это ведь даже неплохо. Две пятерки. Пара. Ещё что-то похожее есть? Стид поспешно убрал карты, отчего Эд невольно ухмыльнулся — теперь-то уж куда торопиться. Забавно нахмурившись, джентльмен-пират рассматривал свой расклад с тем выражением, с каким цветочница поутру глядит на то, как посеред ее корзинок с фиалками задремал какой-то скверно пахнущий забулдыга. Партия в карты началась, без преувеличений, спонтанно. Сидели в каюте после долгого дня, угощались вином, болтали увлеченно о чем-то отвлечённом (кажется, о Люциусе и его чрезмерно ехидном временами лице). Эд машинально вытянул колоду, которую на всякий всегда носил в кармане — лишь бы руки занять. — О, так ты играешь? — невесть чему улыбнулся Стид. — Все здесь играют, — пожал плечами Эд, — Хочешь научу, тут невелика премудрость. Стид как будто этому предложению слегка удивился — поднял брови, открыл было рот, но по итогу ничего так и не вымолвил, лишь мелко кивнул. Эд привычными движениями начал тасовать колоду, велел тащить пуговицы. Учеба как будто бы пошла в гору — да так на ней и застряла. — А если это сюда? — с некоторой растерянностью Стид почесал подбородок. Эд одобрительно хмыкнул. — Ну смотри, у тебя есть эти две. Все отлично. Но у меня, — оставил, гад, паузу для форсу, — тра-та-та-та, три десятки. Тройка. Забираю твое, уж извиняй. Стид тихонько ругнулся, глядя на то, как довольный приятель широкой рукой загребает пуговицы со стола. — Но правила ты вроде неплохо понял, — все же ободрил Эд, — Попробуем на что-нибудь реальное? Быстрее освоишься. — Попробуем, — вздохнул Стид, — А что на кон? Деньги? Добыча? Эд расплылся в лукавой улыбке. — Деньги — это скучно, — уверенно заявил он, вновь раскидывая карты, — А добычи у нас уже три недели нет никакой — и пока твоя методика выслеживания только «плохих» кораблей не отработана… — Я бы попросил! — тотчас поднял палец в воздух Стид. – Хорошая методика, ей просто нужно…немного времени. — Кто ж спорит, капитан, — мирно хмыкнул Эд, — Но добычи, повторюсь, у нас пока нет. Стало быть…играем… на желание. Он закончил раздачу и проворно провел рукой над массивным, едва от нагромождений книг и бумаг расчищенным столом, словно натворил над ним какой-то небывалой магии. Стид поглядел на Эда с необычайным вниманием. Взгляды их встретились — уверенные темные глаза приметили в мечтательных светлых какую-то мягкую искорку сложного толкования. — Что ж, раз так — давай на желание, — согласился Стид, — И не подглядывать! — Как же я, по-твоему, тогда выиграю? — нахмурился Эд в притворном возмущении, забирая свою раздачу. — Уж как-нибудь, мистер, — тотчас зарылся носом в карты Стид, — Сейчас я…а что я… Я повышаю? Да, повышаю… Или как… Первый раунд ушел Эду. Второй — Эду. Третий… — Да тебя сегодня не унять, — досадливо покачал головой Стид, глядя на растущую горку пуговиц на половине соперника. — У тебя отличная карта идёт, друг, — Эд весело зыркнул на раскрасневшегося от усердия Боннета, — Как ты только умудрился с двумя парами… — А вот так и умудрился, — буркнул Стид, с вызовом глядя на Тича. Эд не без удовольствия откинулся на спинку стула — тот мягко скрипнул, вежливо предупреждая о недопустимости в дальнейшем подобных богу и короне не угодных действий. — Все потому что не умеешь блефовать, — наконец проговорил Эд, вальяжно поглаживая бороду, — Не было нужной практики, так я тебе скажу. Ну и слава богу…или кому другому, тут уж не знаю. — Почему это? — заинтересовался Стид, на мгновение оторвавшись от пересчёта своих пуговиц. — А потому, — Эд отвёл глаза и пожевал губами, как делал всякий раз, когда болтать его не слишком-то тянуло, — Меня самого учил играть мой папаша. Хотя как сказать папаша — скорее, матросы, с которыми он резался напролет дни и ночи. Папка частенько надирался во время игры, валился с ног, и кому-то надо было держать карты до окончания партии, играть за него — иначе дружки могли ему по ребрам знатно навалять. Я не сказать чтобы против был, но на следующий день за такое прилетало уже мне. Да и за проигрыши тоже получал — отец всегда был уверен, что пока не нырнул под стол, карта у него шла отменнейшая. «Своими сраными ручонками все похерил мне! Что не возьмешь — все в говно превращается!», — злобно передразнил он чей-то сиплый голос, после чего замолчал. Стид шумно выдохнул. — Бог мой, Эд, это совершенно… — Да не беда, — криво ухмыльнулся Эд, углядев на лице Боннета сочувственную гримасу, — Зато в море ещё как пригодилось — хоть какая-то от папаши школа. Другой-то и вовсе не было. Ну что, выкладываю? — Нет…то есть да… — засуетился Стид, — Десятка, король… Кажется, и на этот раз я в болванах, — он сам себе легонько хмыкнул, — Мой бы отец сказал — проигрываешь, потому что не мужчина. — А как вообще играть, если никогда не проигрываешь? Настоящий мужчина тот, кто выигрывает всегда — так это попросту невозможно, нет таких мужчин, — покачал головой Эд. — Это у него стоило бы уточнить, — Стид виновато улыбнулся, — У отца была своя логика. Помню, было мне 10 лет, я пришел к нему за советом — дело заранее дурное, не спорю, но я был настроен оптимистично. Мне накануне подарили на день рождения жеребёнка. Я назвал его мистер Подли, это был великолепный конек, и я, разумеется, хотел, чтобы он выглядел понаряднее. Решил сделать ему попону, сам сшить, никого из слуг не утруждая, но все никак не мог выбрать цвет — жёлтый или сиреневый… — Сиреневый, — быстро бормотнул Эд. — Что, прости? — Я говорю — сиреневый лучше…наряднее, — чуть неуклюже закруглился Эд. Стид молчал, наверное, с минуту, глядя куда угодно, кроме как на Тича. Тот, наконец, не выдержал неожиданной паузы. — Что такое? Я что-то не так сказал? — растерянно спросил он. — О боже, нет, конечно! — с горячностью отозвался Боннет, вынырнув из своих мыслей, — Извини, просто…ты это сказал, понимаешь? Ты попросту это сказал — и все. Знаешь как мой отец ответил на вопрос? «Настоящим мужчинам плевать на то, какого цвета попона у лошади! Ты, видимо, не дорос до собственного коня, сын!». Последнее слово Стид протянул с особой силой — словно раз за разом наматывал на локоть канатные круги. — Меня на неделю отправили в стойла — учиться быть «настоящим мужчиной», а по факту — убирать Авгиевы конюшни. А вот жеребёнка у меня в тот же день отобрали, — с напускной веселостью завершил он рассказ, — Что ж, может и к лучшему, не переломал себе шею… Эд пристально поглядел на него. — Ну и мудаками же были наши папаши, — наконец выдохнул он, вместо карт беря в руки кувшин с вином. — Да я вот даже…– начал было вяло возражать Стид, но Эд его тотчас перебил. — Гребанные мудаки, Стид. Безо всяких. На вот, выпей еще. И признай. Глотнув терпкого кислого вина — сегодня дегустировали коллекцию Тича, в которой элитных сортов не водилось, зато некоторые бутылки, как он утверждал, были им добыты прямо с океанского дна — Стид, что-то про себя прикинув, заговорил: — Если так подумать, то надо все же отметить, что отец мой был не самым хоро… — Гребанный мудак, Стид. — Подожди. Он был… — Гребанным… — У него просто…он был… — Гре… –…ебанным мудаком, ублюдком жабы, срущей в себя же чайкой на рее, козлом вонючим, сукиным сыном, чёртом прямиком из самого ада и тупорылой скотиной, — вдруг выплюнул Стид, — Да, именно таким он и был! Фуф! Губы Эда растянулись в довольной улыбке — спонтанный поток брани его ничуть не смутил. — Вот это достойная молитва за отцов на том свете. Рад за пополнение вашего словарного запаса, мистер Боннет, — Тич ему шутливо отсалютовал, — Думаю, что где-то там проявился и мой вклад в твои познания. — Про чайку на рее — это твое, — признался вмиг повеселевший Стид, — Ты что-то подобное говорил, кажется, про Иззи, когда тот приказал нести не те абордажные крючья… — Нужны были четырехпалые, естественно, — раздраженно фыркнул Эд, — Это каждый осел знает, а Иззи как обычно все… — А чем четырехпалые лучше трехпалых? Крепятся надёжнее? Эд от удивления выпучил глаза. — Они четырехпалые, Стид, — ни секунды сомнения не было в его голосе, — Как клевер, понимаешь? Если чёртовы ирландцы хоть в чем-то соображают, то разве что в удаче. На абордаж идти надо только с четырехпалыми крючьями. — Ага, — глубокомысленно отозвался Стид, без особых успехов пряча улыбку — Ну что, доигрываем? — Да вам явно не терпится проиграть, капитан. — Не терпится отыграть свои пуговицы, капитан. Те, зелёные, мне особенно дороги. И я все ещё надеюсь загадать тебе мое желание. Эд с любопытством поглядел на него, вновь почесывая колоду. — Стало быть, уже придумал, что хочешь загадать? — Думаю, что да. — Ну и я придумал. Скоро озвучу, Стид Боннет. — Да уж мечтайте, мистер, — Стид негромко, но от души рассмеялся. Ему было необыкновенно, прямо-таки волшебно хорошо этим вечером. **** — Какого такого дьявола? — Эд недоуменно глядел то на стол, то на свои карты, одной рукой накрепко утонувши в косматой голове, — Как ты…почему ты выиграл, Стид? — Что тут сказать — я попросту везунчик, Эд, — Стид бойко потянул к себе остатки пуговиц, часть из которых в тот же миг слетела со стола; пуговки весело поскакали по полу, моментально закатываясь под диваны, тумбочки и книжный шкаф, — Твою-то мать… Эд проворно прихлопнул парочку пуговиц сапогом. — Спасибо, — вздохнул Стид, — Мои барыши мы теперь достанем, судя по всему, только после генеральной уборки. А она у нас…кажется, через две недели? Когда мы планировали? –Плани… Колись, как ты выиграл, Стид, — округлил глаза Тич, — Какая тут удача — ты последние пять заходов провел так, будто играешь днями напролет! Я удваиваю — ты ставишь банк, а у тебя там вообще ни единой приличной карты. С ровным лицом. Разве можно так научиться блефовать за один вечер? Стид назидательно улыбнулся этим словам. — Нет, конечно, — наконец сказал он с ноткой бахвальства, — Но всегда можно сблефовать изначально, попросту не признаваясь, что умеешь играть. Ты ведь сразу отчего-то подумал, что я не умею, верно? Вот я и не стал тебя переубеждать. — А ты, значит, умеешь? — Эд, казалось, готов был задохнуться от подобного коварства. — Умею, конечно, — Стид мягко рассмеялся, — Сам подумай — чем ещё мечтающий о пиратских приключениях джентельмен может развлекать себя вечерами в компании душных снобов? В нашем городском клубе я всегда был одним из лучших. А может даже и лучшим, — он заговорищески подмигнул. Эд громко выдохнул, уставившись куда-то в потолок. — Это абсолютно нечестно, — упрямо заявил он, косясь на него, словно обиженное дитё. — В картишки нет братишки, — хихикнул Стид, — Готов выполнять желание? — Нет. Но говори. — Так готов или не готов? — Готов услышать. — А выполнять? — Ты скажи, а я подумаю. — А тогда не скажу. — Нет уж говори. В подобных препирательствах прошло минуты три. Наконец Стид сдался. — Хочу пригласить тебя прогуляться по рынку, как будем в ближайшем порту. Думаю закупиться тканями, заказать на пошив для команды какие-нибудь наряды. Ну и для нас, разумеется. Если ты не против, конечно. Эд как-то странно посмотрел на него. — Какое-то неправильное у тебя желание. Может ещё подумаешь? — осторожно сказал он. Стид мгновенно стушевался. — Да нет, это совсем не обязательно, — замахал он руками, словно ветряная мельница, — Черт с ним, сам пройдусь. Придумаю что-нибудь… — Да нет, ты не понял меня, — покачал головой Тич, — То, что ты загадал — просто не желание. Это ты меня попросил сделать то, что я и так бы с охотой сделал. Желание — это…ну, не знаю, прыгнуть с мачты, выпить прокисшего молока, протереть палубу своей шляпой…такие вот желания. Стид аж рот открыл от удивления. — Но я ничего такого вовсе не хочу! Какой толк от всего этого? Ты и впрямь согласен пойти на рынок? Просто все, кому я подобное предлагал раньше, были, мягко говоря, не в восторге. — А по мне, так это абсолютно здорово, — искренне отозвался Эд, — С радостью схожу. И по желанию, и без желания. То бишь – не по желанию...не по воле желания...ну, ты меня понял. — Вот и договорились, — широко улыбнулся Стид, — А ты мне сам-то что хотел загадать? Неужели про молоко? — Нет, — уклончиво бормотнул Тич, внезапно заторопившись на выход под предлогом «завтра утром вставать рано», — Выиграю — вот тогда и узнаешь.