Его хозяин

      Эйн кладёт ладони на плечи Зейна и уверенно толкает того вперёд — на широкую двуспальную кровать. Второй пристыженно скалится и отворачивает лицо, лишь бы скрыть подступившую красноту.       Оборотень лукаво улыбается и садится сверху, расположившись на пахе парня. Через ткань проводит рукой по груди, пока не опускается к краю футболки.       — Это лишнее, — берётся пальцами за ткань и медленно стягивает, оголяя торс.       Зейн, поднявшись, снимает верх до конца и бережно откладывает в сторону.       Ладони Эйна скользят по бокам, ощупывают выступающий пресс, пересчитывают рёбра, заставляя парня вздрагивать. Он чувствует, как кожа — тёплая и невероятно приятная на ощупь — под его касаниями холодеет и покрывается мурашками. Возбуждает.       Наклоняется и настойчиво целует парня в губы, затягивая во влажный поцелуй. Ему нравится это. Нравится, когда собственная честь этого парня ничего не стоит под его натиском. Зейн тихо постанывает от прикосновений и изгибается в спине, когда холодные руки играются с сосками.       Эйн опускается ниже. Грубо покусывает за нежную кожу на шее, оставляет мокрые пятна. Брюнет возмущённо мычит, но не отталкивает. Терпит. Первый, ничуть не смущаясь, проводит дорожку из коротеньких, слегка влажных поцелуев по ключице и вновь кусает. Заметный след от укуса остаётся на плече.       Оборотень отстраняется и жадно смотрит на брюнета. В штанах становится тесно, а перед глазами темнеет от возбуждения. Ему хочется больше.       Движением рук стягивает с парня оставшуюся одежду и когда на том остаётся лишь нижнее бельё, усмехается. Это тело — игрушка для него, с которой он вправе делать всё, что придёт в голову. Эта мысль будоражит ум, что даже рассудок сотрясается от пошлых мыслей.       Проводит ладонью от пресса до паха, пока через ткань не прикасается к вставшему члену. Зейн томно вздыхает. Задевание эрогенных заводят его, от чего от возбуждения он сжимает в пальцах и без того помятую простынь.       Внезапно Эйн приподнимает парня на колени, переворачивает, прижимая к себе спиной. Немедля, стягивает трусы и нежно поглаживает ладонями оголённые бёдра. Кладёт подбородок на плечо.       — Хочешь? Попроси.       Зейн молчит. Смущённо прикусывает нижнюю губу и опускает голову, закрывая лицо длинной чёлкой. Эйн знает, что для него просить о подобном — то ещё унижение. Это ему и нравится.       Синеволосый проводит ладонью по члену, надавливает на головку, пока парень под ним не начинает постанывать.       — Мхм... Мм...       Эйн нетерпеливо утыкается носом в надплечье парня и в разброс оставляет короткие, сухие поцелуи. Зарывается в макушку и вдыхает.       — Ну же, Зейн.       Проводит кончиками пальцев по члену, чувствуя, как тот напрягается.       — Мх.. Х-хозяин.. П-прошу.. Сделай это...       Но он лишь коварно посмеивается и, приблизившись вплотную, покусывает парня за шею.       — Х-хозяин...       Эйн чуть сильнее сжимает член в ладони и проводит вниз, скользя пальцами по горячей плоти.       Зейн через силу сдерживает стоны. Приподняв голову, отворачивается. Его грудь импульсивно приподнимается.       — Мм.. Пожалуйста...       Оборотень доволен. Ему приходится по нраву, когда разумом овладевает чувство собственного величия, а подчинение этого парня добавляет масла в огонь. Зейн чувствует себя униженным, а второму это только в усладу.       Синеволосый начинает двигать ладонью быстрее, давит пальцами на пульсирующую головку. Парень выгибает спину, прикрывает глаза и беспорядочно вздыхает, словно всё внутри всё горит. Из его груди вырывается очередной стон.       Эйн с наслаждением наблюдает, как брюнет пытается сдерживаться. Как ни крути, а против природы не пойдёшь. Зейну нравится это, хоть он и принимает жалкие попытки показать обратное.       Резкие движения в области паха заставляют парня вздрагивать и возбуждённо дышать. Вскоре изливается второму в кулак.       Эйн опускает влажную от спермы руку и крепко прижимает парня к себе, горячо дыша в затылок. Затем поворачивает и, помедлив, целует в губы. Поцелуй выходит продолжительным, но весьма скомканным и бесчувственным. Скорее просто, как небольшое вознаграждение за испытанное оскорбление.       — Хороший мальчик, — синеволосый слегка отстраняется и польщённо улыбается, — твой хозяин доволен.